Оглавление
Оглавление 2
2.2. Правила и последовательность описания по методу словесного портрета 34
Введение
Внешний облик (внешность) человека издавна используются при опознании и уголовной регистрации преступников. Криминалистическое учение о внешнем облике человека (габитоскопия) - это отрасль криминалистической техники, изучающая закономерности запечатления внешнего облика человека в различных отображениях и разрабатывающая технико-криминалистические средства и методы собирания, исследования и использования данных о внешнем облике в целях раскрытия и предупреждения преступлений. Признаки внешности человека, как известно весьма разнообразны, многочисленны и в обиходе имеют разные названия. Чтобы использовать эти признаки в целях отождествления человека, их необходимо было классифицировать и при описании придерживаться единой терминологии. В 80-х годах прошлого столетия французским криминалистом А. Бертильоном была создана специальная методика описания признаков внешности человека, названная им «словесным портретом». Впоследствии эти признаки стали успешно использоваться в фотопортретной идентификационной экспертизе. Широкое применение словесный портрет получил в розыскной работе.
Обнаружение разыскиваемых преступников или выявление лиц, скрывшихся с мест происшествий — одна из сложнейших задач правоохранительных органов. Для ее решения в настоящее время разработаны различные методы, обеспечивающие эффективность проводимых розыскных мероприятий. Основы этих методов были заложены еще более 100 лет назад, когда стало ясно, что существовавшие в то время способы регистрации преступников не обеспечивают розыск и установление их личности.
Актуальность темы. В настоящее время метод словесного портрета по праву занимает ведущее место в раскрытии преступлений разного характера и то, что данные современной науки поставлены на службу этому методу, позволяет предполагать, что он еще долго будет одним из эффективных методов борьбы с преступностью. И нам как будущим специалистам в правоохранительной деятельности необходимо не только знать о существовании этого метода, но и обладать методикой использования «словесного портрета».
Цель исследования – это разработка использование метода словесного портрета при расследовании преступлений.
Задачи исследования:
Дать общую характеристику метода словесного портрета.
Проанализировать применение словесного портрета в процессе расследования преступлений.
Установить особенности и возможности использования словесного портрета в расследовании преступлений.
Проблемы применения метода словесного портрета изучали ученые: Р.С. Белкин, А.М. Зинин, В.Я. Колдин, М.Н. Овсянникова, В.А. Снетков, А.А.Топорков и др.
Эмпирической основой послужили уголовные дела по фактам краж личного имущества, грабежа, мошенничества, а также отчеты работы экспертно-криминалистического подразделения за последние 5 лет.
В качестве специальных методов исследования применялись общенаучные методы, основанные на чувственно – рациональном познании и специальные технико-криминалистические методы.
Применение указанных методов позволило достичь цель исследования и решить поставленные задачи.
Внешний облик человека определяется как наружный вид, совокупность сведений о человеке, воспринимаемых зрительно. Такие сведения используются в процессе раскрытия и расследования преступлений, в частности, для решения следующих задач:
розыска неизвестных лиц, скрывшихся с мест нераскрытых преступлений, если имеется информация об их внешности;
розыска известных лиц, укрывающихся от следствия или суда или бежавших из места отбытия наказания;
розыска без вести пропавших;
идентификации живых лиц и умерших (погибших) граждан.
Эти задачи решаются при проведении оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, ведении криминалистических учетов, проведении экспертиз и исследований.
Глава 1. Историческое состояние системы словесного портрета в расследовании преступлений
1.1. Начальный этап развития системы словесного портрета
Впервые система описания внешности человека в целях его розыска и идентификации по внешним признакам была разработана Бертильоном, существенно усовершенствована и упрощена Рейссом в дальнейшем получившая название словесный портрет. Применяется в криминалистической регистрации, для розыска скрывшихся преступников и лиц, пропавших без вести, в ходе экспертного отождествления живых лиц и трупов...».1 Это ёмкое определение позволяет не только сразу же понять содержание и основное назначение метода словесного портрета, но и увидеть в нем отражение истории зарождения и развития этого метода, как отражение генеральной идеи - выделить преступника из общей массы населения. Не случайно, надо полагать, в указанном определении сформулированы главные задачи метода - розыск и отождествление человека по признакам внешности.
Еще задолго до возникновения научной криминалистики в глубокой древности в карательной практике классового общества использовались устные или письменные описания разыскиваемых лиц. Известно описание внешности, датируемое 14 годом до новой эры: «Молодой раб Аристогена, сына Хризиппа, представителя от Алабанды, бежал в Александрию; имя его Герман, прозываемый также Нейлос; он уроженец Сирии, из Бабико, приблизительно 18 лет отроду, среднего роста, безбородый, с прямыми ногами, с ямочкой на подбородке, с чечевицеобразной бородавкой на левой стороне носа, с рубцом через левый угол рта, татуированный варварскими буквами на правом запястье».2 Нет сомнения, что по этому описанию вполне можно было разыскать беглеца. Аналогичные по форме описания беглых крепостных крестьян имеются и в архивах сыскных приказов русского феодального государства.
Однако прежде чем были созданы и усовершенствованы научно обоснованные, методы и средства, служащие целям розыска и идентификации, человечество прошло достаточно долгий путь трансформации различных способов, направленных на «узнавание» преступников как лиц, совершивших в прошлом то или иное преступление.
Система клеймения рабов, подобно скоту, существовавшая в эпоху рабовладельческого строя, уходит в глубь веков. Перенос способа клеймения на преступников является логическим продолжением этой системы, стремлением добропорядочной части общества отторгнуть от себя лицо, совершившее преступление, пометить это лицо так, чтобы каждый имеющий с ним дело имел представление о том, «кто есть кто». При этом, разумеется, в некоторой степени учитывались и интересы правоохранительных органов того времени, имеющих возможность при наличии у человека клейм и меток судить о рецидиве совершенного преступления.
Клеймение на Руси всегда сочеталось с телесными наказаниями. Принято считать, что первое упоминание о телесных наказаниях содержится в законодательном сборнике ХII-ХIII вв. «Русская правда». Содержащиеся в нем наказания, определяемые как отдача на «поток и разграбление», вовсе не означали исключительно только отдачу в рабство или изгнание лица. Под этим следовало понимать и телесные наказания, тем более что в некоторых списках «Русской правды» термин «на поток» был заменен словами «на бой».3 Телесные наказания были варварскими, отрубание рук, обрезание языка, выкалывание глаз, четвертование, отрубание головы и т.п. Со временем они носят характер «наказаний - отметин», с тем чтобы можно было судить о преступлении, совершенным человеком. Руки отрубают ворам, языки отрезают в первую очередь тем, кто посягает своими речами на веру или власть князя.
Существовал целый ряд указов4, устанавливающих кару для воров и разбойников. Так, по Указу 1689 г. за один разбой полагалось резать левое ухо, а за второй предавать смертной казни и «сечь уши за первую и вторую татьбу».
Клеймение встречается в писаном праве Руси в проекте договора Новгорода с городом Готландом 1270 г., которым предписывалось, помимо телесного наказания, всех воров «Клеймить в щёку». В Уставной Двинской Грамоте 1397 г. определили «татя всякого пятнати». Однако ни в Судебниках, ни в Уложении царя Алексея Михайловича это наказание не уточняется. В законодательных постановлениях до Петра I оно встречается редко. Однако из исторических документов следует, что оно применялось, хотя и бессистемно. Словом «Вор» клеймили как воров, так и фальшивомонетчиков. Также клеймили лиц, замеченных в денежном бунте 1662 г. Наряду с клеймом «вор» существовало и клеймо в виде буквы «Б» (бунтовщик). Для ссыльных в каждом сибирском городе существовал свой особый знак (т.е. не только отметина, но и «уголовная регистрация» по месту ссылки). Чаще всего клейма ставили на лице, иногда на спину. Технология клеймения была чрезвычайно проста: докрасна накаляли печать и ударяли ею по части тела. Историки отмечают, что со времени Петра Великого это наказание приобрело более определенный характер. Уже в первые годы царствования Петр I постановил, чтобы клеймение сопровождало все наказания, заменяющие смертную казнь. В последующих законодательных актах он достаточно точно указал, какие и кому клейма должны ставить при наказании. Наряду с клеймением широко практиковалось вырывание ноздрей (за воровство, разбой, убийство, кражи, бунт и т.д.). Вырывание ноздрей, несомненно, также являлось наряду с наказанием отличительным знаком преступника, к тому же еще и клейменого. Особо следует обратить внимание на мотивировку клеймения в Указе Петра I (1746 г.), который назначал клеймение всех воров, разбойников и других уголовных преступников, чтобы они «от прочих добрых людей были отличны, и когда учинят утечку таковых к поимке через то клеймение удобный способ быть может».
Изменялись и формы клейма. Некоторое время, в конце XVII и начале XVIII вв. клеймо имело изображение орла. С 1705 г. снова начали ставить букву «В» (вор), с 1746 г. все четыре буквы: ВОРЬ. При этом букву «В» ставили на лбу, а остальные на щеках (левой и правой). Клеймили пластиной с иглами. В образовавшиеся ранки втирали порох. Это уже была, по сути дела, татуировка. Наряду с упомянутым существовали и иные клейма: «С» (ссыльный), «К» (каторжник), «СК» (ссыльнокаторжный).
С развитием общества вопрос об отмене клеймения подымался не раз. Инициаторами выступали отдельные прогрессивно настроенные сановники, комитеты, комиссии. Так, в 1824 г. адмирал Мордвинов подал царю Александру 1 записку об отмене торговой казни (избиение кнутом) и клеймения. «Лицо человека, - говорилось в записке, - Всевышний Творец оживотворил чувствами души и знамением ума». Поэтому ему «не долженствовало бы быть местом поругания». В записке предлагалось в крайнем случае наносить клейма на руку или плечи.
Клеймение продолжалось и нашло отражение в Уложении 1845 г. как побочное наказание за воровство, убийство и иные преступления. Клеймение осуществлялось во время публичной экзекуции, состоящей в наказании плетьми (с последующей принудительной работой на заводах или с бессроч- ной каторгой). Вместо прежних клейм «ВОРЬ» стали татуировать буквы «КАТ», ссыльнопоселенцев теперь клеймили буквами «СП», бродяг - «Б». В 1845 г. 21 июля Государственный Совет постановил, чтобы беглых, ссыльнокаторжных и ссыльнопоселенцев клеймили фельдшеры в присутствии чиновника полиции, уездного стряпчего и врача. Эти клейма стали наносить на руки. После отмены крепостного права (1861 г.) и в преддверии судебной реформы (1863 г.) снова подымают вопрос об отмене клеймения, плетей и розог. Предлагалось отменить эти наказания для женщин и оставить для мужчин. Ярыми противниками даже такой полумеры выступили такие известные в истории личности, как граф Панин (министр юстиции), митрополит Филорет, государственный контролер генерал-адъютант Анненков, представители высшего военного командования и др.
17 апреля 1863 г. был обнародован Указ «О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных». Прекращено было публичное истязание плетьми и клеймение, истязание женщин всех сословий, исключая ссыльных, изменились телесные наказания для солдат и матросов, были уничтожены шпицрутены и кошки. Одним словом, пришел конец клеймению (1863 г.).
Таким образом, можно утверждать, что нецивилизованный способ выделения преступников среди прочих лиц общества в форме клеймения существовал много веков, пережив рабовладельческую и феодальную эпохи, дожив до периода развития капиталистических отношений, когда человечество уже считало себя достаточно прогрессивным. Вместе с тем имеются неопровержимые свидетельства, что в России дольше всего телесные наказания розгами существовали в отношении лиц крестьянского сословия. Они были отменены Высочайшим манифестом от августа 1904г.
Признаки внешности еще в XIV веке использовались для опознания и фиксировались документально в картах, которые условно можно назвать опознавательными. При раскопках в Кремле в 1843 г. среди прочего был обнаружен кожаный лоскут, на котором имелась следующая запись с характеристикой человека по имени Никита. «Никита плешив, бородат. Швец портной. Бородавица на правом лице».5 Несомненно, что в целом положительная идея иметь способ регистрации и отождествления преступников не могла умереть вместе с отменой клеймения. Нужно было более цивилизованное и, к тому же, научно обоснованное решение проблемы. Таким решением стала система «бертельеонажа», названная так по имени её создателя Альфонса Бертильона (1853-1914). Рядовой чиновник, а затем директор бюро идентификации Парижской полицейской префектуры А.Бертильон предложил антропометрическую систему уголовной регистрации. Суть этой системы заключается в измерении отдельных, заранее определенных и принятых в системе, частей тела, регистрируемого с занесением данных в специальную стандартизованную карту. Созданию этой системы предшествовала длительная работа Бертильона, связанная с попытками систематизации регистрационных карточек преступников с принятыми в то время характеристиками типа: «высокий», «низкого», «среднего» роста, «лицо обычное», «никаких особых примет» и т.п. Наряду с подобными карточками имелись и фотокарточки, в основном художественные. Систематизировать подобный материал было невозможно. Взяв за основу «кривые Кетле» как отражение закономерностей, установленных бельгийским математиком Адольфом Кетле в отношении закономерностей человеческого тела, и продолжив работы, начатые в 1860 г. директором тюрьмы Луван Стивенсом, по измерению частей тела всех взрослых преступников, Бертильон предложил первую научно обоснованную, вполне приемлемую антропометрическую систему регистрации, которая была опубликована в работе «Судебная антропометрия в Париже в 1889 г. Антропометрическая система регистрации А.Бертильона базировалась на 9-ти измерениях частей тела человека:
рост стоя;
рост сидя;
размах рук;
ширина груди;
длина головы (свода черепа);
ширина головы;
длина левой ушной раковины;
длина среднего пальца левой руки;
длина левой стопы.
Измерения осуществлялись с точностью до миллиметра, что часто ставило под сомнение достоверность полученных данных и представляло значительную сложность для полицейских чинов того времени. Первое положительное применение данной системы для отождествления рецидивиста отмечено было в 1882 году.6
Однако подобная система уголовной регистрации никак не могла быть использована в оперативно-розыскных целях. С позиции розыска даже система клеймения была более эффективной, чем антропометрические измерения в их чистом виде. Понимая это, Бертильон берется за разработку продолжения своей идеи - дополнить карточку с антропометрическими измерениями хорошими фотографиями и описаниями внешности преступника. Причем и фотография, и описания должны были быть такими, чтобы служить достаточным основанием для ареста подозреваемого (разыскиваемого). Последующая идентификация этих лиц должна была осуществляться с использованием размерных данных частей их тела, полученных при предыдущем аресте. Итогом этой работы явилось создание системы сигналитической (опознавательной) фотографии. При этом Бертильон небезосновательно считал, что запечатление неизменных или трудно изменяемых признаков лица наилучшим образом осуществляется при фотосъемке лица в профиль.
В 1893 г. А. Бертильон издал книгу, которую назвал «Инструкцией по сигналетике». В ней он дал чертежи и схемы всех необходимых инструментов, а также рисунки, показывающие приемы измерений частей тела человека. Для того чтобы работа шла единообразно у всех полицейских регистраторов, в книге А. Бертильона был приведен образец заполненной каллиграфическим почерком регистрационной карты с наклеенным на нее фотоснимком мужчины анфас и в профиль.
Профессор научной полиции Лозаннского университета Р.А. Рейсе, ученик и последователь А. Бертильона, пропагандист его системы, издал в 1904 г. учебное пособие «Словесный портрет. Опознание и отождествление личности по методу Альфонса Бертильона», в котором фотографические фрагменты изображений частей лица сопроводил схематическими рисунками отдельных его элементов. Эти рисунки должны были, по мнению Р.А. Рейсса, обращать внимание читателя на ту или иную особенность лица человека и помогать ее запомнить.
Таким образом, система регистрации преступников в целях их последующего распознавания, названная бертильонажем, на рубеже XX века являлась передовым опытом уголовной регистрации во многих странах мира. К Бертильону приезжали криминалисты из многих стран мира, в том числе и из России, чтобы перенять опыт Франции. Везде организовывались антропометрические бюро.
1.2. Становление и развитие системы словесного портрета
Методика словесного описания, несмотря на ее четкость и продуманность, оказалась довольно сложной. Только наиболее способные полицейские сотрудники могли полностью овладеть этой методикой и успешно применять ее в розыскной работе.
В царской России методика словесного портрета активно использовалась не только в борьбе с общеуголовными преступлениями, но и для преследования революционеров-подпольщиков. В архивах царской охранки сохранились тысячи описаний внешности известных и малоизвестных деятелей большевистского подполья. Вот, например, опубликованный циркуляр, содержащий словесный портрет Леонида Борисовича Красина: «высокого роста, лет 32-х, брюнет, борода лопатой, лицо продолговатое, нос большой, длинный, носит барашковую шапку и шубу, верх черного цвета».
В нелегальных изданиях время от времени появлялись такого рода заметки: «Исполнительный комитет сообщает, что Петр Ильич Рачковский состоит на жалованьи в III Отделении. Его приметы: рост высокий, телосложение довольно плотное, волосы и глаза черные, кожа на лице белая с румянцем, черты крупные, нос довольно толстый и длинный; на вид лет 28. Усы густые, черные. Бороду и баки в настоящее время бреет. Исполнительный комитет просит остерегаться шпиона». Впоследствии Рачковский стал директором Департамента полиции. Это объявление было дано в газете «Народная воля» от 1 октября 1879 г.7
Известно, что карикатуры и шаржи подчеркивают в лице человека ту или иную черту, характерную для него. Этот принцип решил использовать профессор Н. Бокариус. В 1924 г. в Харькове был издал «Справочный подручный альбом для работников уголовного розыска и милиции при составлении словесного портрета». В нем Н. Бокариус не только дал систему описания элементов головы и лица, но и привел собственноручно выполненные рисунки. В них он в утрированной форме, используя вспомогательные геометрические фигуры и линии, попытался представить изображения отдельных частей лица и общие формы головы сбоку (в профиль) и спереди (анфас). Рисунки были весьма условны и требовали изрядной тренировки и фантазии, чтобы сопоставлять с ними элементы конкретных, реальных лиц. Учитывая это обстоятельство, начальник научно-технического отделения Уголовного розыска Украины А. Елисеев в своем предисловии к «альбомчику» Н. Бокариуса отметил, что «искусство составления словесного портрета требует некоторого теоретического изучения, большой наблюдательности, должного внимания и определенного практического опыта, при наличии каковых работа даст в этом отношении желанные в деле положительные результаты».
К началу 30-х годов словесный портрет становится незаменимым средством регистрации преступников. С. М. Потапов свою статью в журнале «Административный вестник», опубликованную в 1928 г., назвал «Введение словесного портрета как обязательного метода уголовно-регистрационной работы».
Словесный портрет может применяться лишь тогда, когда преступник, которого разыскивают, уже прошел регистрацию с использованием этого метода. Если человек, как говорят, «не проходил по уголовным учетам» и признаки внешности его не фиксировались в виде словесного портрета, розыск его будет крайне затруднен.
Память человека уникальна и лишь однажды увидев незнакомца, мы при повторной встрече припоминаем, узнаем его. На этом свойстве памяти человека основано такое следственное действие, как опознание. Чтобы подозреваемого предъявить для опознания, необходимо его прежде всего разыскать. На помощь работникам уголовного розыска снова пришли рисунки, подобные тем, которые в свое время помещали в своих пособиях и альбомах Р.А. Рейсе и Н. Бокариус: изображения вариантов лица человека и частей этого лица. Если словесный портрет можно представить графически, то почему не попробовать это сделать по памяти потерпевшего, свидетеля, почему не попытаться изобразить скрывшегося грабителя, тем более что в истории известны случаи розыска человека по его примерному изображению.
Способность достоверно изобразить в портрете человека, к сожалению, весьма редко встречается у людей. Криминалистическая практика знает лишь эпизодические случаи, когда потерпевший мог нарисовать портрет разыскиваемого. Поэтому первые удачные попытки изобразить скрывшегося преступника со слов потерпевшего или свидетеля были реализованы профессиональными художниками, которые таким образом помогали милиции в раскрытии особо опасных преступлений. Однако потребность в таких портретах, получивших название сигналитических, синтетических, композиционных, субъективных, все время возрастала. После применения портретов, изготовленных художниками, стали в дополнение к безликому словесному описанию пришел графический портрет.
Во многих подразделениях милиции появились в качестве добровольных помощников художники. Пытались рисовать и сами работники уголовного розыска, эксперты-криминалисты. Чаще всего их изобразительные способности и уровень подготовки были весьма далеки от высоких требований портретного искусства, а качество получавшихся рисунков не удовлетворяло ни потерпевших, с чьих слов они делались, ни сотрудников розыска, которые обнаруживали, что найденный человек крайне отдаленно напоминает врученный им в помощь портрет.
Тогда вновь было использовано одно из преимуществ бертильонажа — четкая систематизация признаков внешности и возможности представить эти признаки в виде образцов рисунков или фрагментов фотоснимков.
В 1952 г. французский криминалист П. Шабо предложил использовать наборы фрагментов фотоснимков лиц в качестве основы для портретной композиции. Наборы просматривались очевидцами, и по отобранным фотофрагментам художник создавал предполагаемый портрет разыскиваемого человека. Такие портреты П. Шабо назвал фотороботами. Это название оказалось настолько удачным, что все синтетические, субъективные портреты, независимо от техники их создания, с тех пор стали называть фотороботами.
Но прежде чем показывать фрагменты фотоснимков потерпевшим и свидетелям, необходимо было подобрать такое их количество, которое позволяло бы находить среди них изображения признаков, подобные тем, какие отличали разыскиваемых.
Для отбора фотофрагментов была использована система А. Бертильона. Разработанная им для описания внешнего облика регистрируемых преступников, она в равной степени оказалась пригодной и для отбора, классификации фотоснимков, из которых затем создавались комплекты для получения фотороботов.
Нашла свое применение разработанная Р.А. Рейссом методика представления элементов лиц с помощью типизированных рисунков.
В конце 50-х годов XX века Хью К. Макдональд из Лос-Анджелеса предложил систему «Айденти-кит», основу которой составляли более 500 штриховых рисунков элементов мужских лиц анфас. Размещенные в специальном альбоме по методике словесного портрета, они предъявлялись потерпевшим и свидетелям. В соответствии с отобранными рисунками из диапозитивных изображений элементов уже без всякого участия художника любой полицейский мог составлять композиционный портрет.
С 1959 г. система «Айденти-кит» начала свое триумфальное шествие по всему миру. Вначале американцы, как монополисты, отдавали ее в аренду. Затем по образу и подобию этой системы создавались комплекты для изготовления портретов и в других странах, поскольку, как выяснилось, для каждой страны нужен свой набор рисунков, воспроизводящий своеобразие внешнего облика населения. И здесь снова провидцем оказался А. Бертильон, который первый отметил необходимость учета антропологического типа регистрируемого человека.
В начале 60-х годов комплект, подобный «Айденти-кит», был создан в Польском институте криминалистики и получил название «Идентификатор рисовально-композиционный», а в конце 60-х годов появился отечественный «Идентификационный комплект рисунков» (ИКР).
Оказалась плодотворной идея французского криминалиста П. Шабо. Комплекты фотофрагментов, предназначавшиеся для изготовления фотороботов, создавались в Англии, Венгрии, России, Японии.
Активно продолжалась разработка методов установления личности по признакам внешности. Подготовлен ряд фундаментальных работ по криминалистической габитологии – профессором Терзиевым Н.В. «Криминалистическое отождествление личности по признакам внешности» (М., 1956), профессором Снетковым В.А. «Габитология» (Волгоград, 1979), ценные работы по криминалистической габитологии написаны также А.А.Гусевым, Ю.П.Дубягиным, А.М.Зининым, М.А.Овсянниковой, П.С.Кузнецовым и другими авторами.
Весьма перспективной для криминалистики оказалась методика восстановления лица по черепу, разработанная известным советским историком и антропологом М.М.Герасимовым («Восстановление лица по черепу», М., 1955).
Самые различные приборы и приспособления разрабатывались для монтажа портретов из рисунков или фотоснимков. Вначале это были простейшие планшеты, громоздкие проекторы, Сейчас криминалисты изготавливают портреты преступников с помощью компьютеров.
А. Бертильон предложил при регистрации заключенных измерять: рост стоя, длину распростертых рук, рост сидя, длину и ширину головы, расстояние между скуловыми костями, длину и ширину правого уха, длину левой ступни, длину среднего пальца и мизинца левой руки, длину левого предплечья. Все эти данные заносились в специальную антропометрическую карточку, где также отмечались цвет радужной оболочки левого глаза и особые приметы (рубцы, пятна, опухоли, дефекты пальцев, татуировки и др.).
Помимо системы измерения непосредственно человека А. Бертильон разработал способ точного фотографирования преступников, получивший название сигналетической фотосъемки (до этого использовались приемы художественной фотографии).
Оказалось возможным проводить измерения и по фотоснимкам, сделанным с соблюдением специальных правил. Человек фотографировался в трех видах: в профиль и анфас в 1/7 натуральной величины и во весь рост в 1/20 натуральной величины. Съемка выполнялась с помощью метрического фотоаппарата Бертильона. Для того чтобы выдерживалось требуемое по этим правилам положение головы и тела человека, фотографируемый усаживался на специальный стул, который вынуждал его сохранять определенную позу во время съемки.
Во всех полицейских регистрационных бюро правила неукоснительно соблюдались и позволяли быстро проводить идентификацию человека при сравнении его фотографий, снятых аппаратом Бертильона даже в разное время. Особое внимание уделялось сравнению правых ушных раковин, поскольку особенности строения ушной раковины у каждого человека сугубо индивидуальны. Поэтому при фотографировании правого профиля все ухо должно было быть открыто. На регистрационной карточке, куда наклеивались сигналетические фотоснимки, печаталась специальная фраза: “Эта фотография в профиль важнее всего!”. В последующие годы подпись под рамкой, в которую должен вклеиваться фотоснимок, была уточнена: “Снимок в профиль в 1/7 натуральной величины (наибольшая резкость требуется для уха и носа)”.
В 1893 г. А. Бертильон издал книгу, которую назвал “Инструкцией по сигналетике”. В ней он дал чертежи и схемы всех необходимых инструментов, а также рисунки, показывающие приемы измерений частей тела человека. Для того чтобы работа шла единообразно у всех полицейских регистраторов, в книге А. Бертильона был приведен образец заполненной каллиграфическим почерком регистрационной карты с наклеенным на нее фотоснимком мужчины анфас и в профиль.
Успехи Бертильона и его системы регистрации преступников в целях их последующего распознавания, названной бертильонажем, были настолько впечатляющими, что Париж превратился в мировую столицу передового опыта уголовной регистрации. К Бертильону приезжали криминалисты из многих стран мира, в том числе и из России, чтобы перенять опыт Франции. Везде организовывались антропометрические бюро.
Однако в те же годы появился и другой метод уголовной регистрации — дактилоскопии, позволивший использовать отпечатки пальцев рук в целях идентификации преступников. Этот метод впервые стал применяться в Великобритании, причем вначале наряду с бертильонажем, а затем и заменяя его как более простой и менее трудоемкий.
Успехи дактилоскопии были настолько велики, что даже во Франции, на карточках к антропометрическим измерениям и сигналетическим фотоснимкам были добавлены отпечатки пальцев регистрируемых.
Бертильонаж не исчерпал себя, поскольку в эту систему регистрации было заложено наряду с антропометрией, сигналетической съемкой и описание внешнего облика регистрируемого, выполняемое по определенным правилам. Оно получило название словесного портрета — точного описания, при помощи специального словаря, форм внешних органов человеческого тела, черт и наружности.
При задержании человека полицией, составлялось его описание, которое затем сравнивалось со словесными портретами ранее зарегистрированных преступников. Если одноименные признаки совпадали, проводилась дополнительная идентификация посредством антропометрии.
А. Бертильон, разрабатывая свою систему уголовной регистрации, вряд ли предполагал, что ее вспомогательному методу — словесному портрету — суждена гораздо более долгая судьба, чем ее стержневой части — антропометрической идентификации, от которой стали отказываться в пользу дактилоскопии еще при жизни самого Бертильона, завершившего свою карьеру директором Института идентификации при полицейской префектуре в Париже.
Чтобы описание, сделанное одним полицейским, было правильно “прочитано” другим, использовались одни и те же термины. Описание одного и того же человека, сделанное разными людьми, должно было быть одинаково. И методика А. Бертильона позволяла это сделать. А. Бертильон писал: “...до тех пор, пока та или другая анатомическая особенность наружности индивидуума, отличающая его от тысячи других лиц и дающая возможность запечатлеть ее в памяти, не получит точного названия, она остается незамеченной и как бы не существует. Уже давно известно, что мы не можем представить себе того, чего не можем выразить словами, также запечатлеть в мозгу то, чего не можем описать”.
Но все же по словесному портрету лучше всего удавалось выявить разыскиваемого тогда, когда в описании имелось указание на особые приметы или крайние степени выраженности признаков внешности.
Для того чтобы сделать словесный портрет более значимым для целей розыска, к описанию элементов лица стали добавлять: особенности осанки — положение головы, изгиб шеи, изгиб спины; характеристику походки, жестикуляции; особенности взгляда (“бегающий”, “угрюмый”, “открытый”), мимики, бытовые привычки; особенности голоса и речи; покрой, фасон одежды и ее состояние.
Тем не менее методика словесного описания, несмотря на ее четкость и продуманность, оказалась довольно сложной. Только наиболее способные полицейские сотрудники могли полностью овладеть этой методикой и успешно применять ее в ситуациях розыскной работы.
Профессор научной полиции Лозаннского университета Р.-А. Рейсе, ученик и последователь А. Бертильона, пропагандист его системы, издал в 1904 г. учебное пособие “Словесный портрет. Опознание и отождествление личности по методу Альфонса Бертильона”, в котором фотографические фрагменты изображений частей лица сопроводил схематическими рисунками отдельных его элементов. Эти рисунки должны были, по мнению Р.-А. Рейсса, обращать внимание читателя на ту или иную особенность лица человека и помогать ее запомнить.
Известно, что карикатуры и шаржи подчеркивают в лице человека ту или иную черту, характерную для него. Этот принцип решил использовать профессор Н. Бокариус. В 1924 г. в Харькове был издал “Справочный подручный альбом для работников уголовного розыска и милиции при составлении словесного портрета”. В нем Н. Бокариус не только дал систему описания элементов головы и лица, но и привел собственноручно выполненные рисунки. В них он в утрированной форме, используя вспомогательные геометрические фигуры и линии, попытался представить изображения отдельных частей лица и общие формы головы сбоку (в профиль) и спереди (анфас). Рисунки были весьма условны и требовали изрядной тренировки и фантазии, чтобы сопоставлять с ними элементы конкретных, реальных лиц. Учитывая это обстоятельство, начальник научно-технического отделения Уголовного розыска Украины А. Елисеев в своем предисловии к “альбомчику” Н. Бокариуса отметил, что “искусство составления словесного портрета требует некоторого теоретического изучения, большой наблюдательности, должного внимания и определенного практического опыта, при наличии каковых работа даст в этом отношении желанные в деле положительные результаты”.
К началу 30-х годов словесный портрет становится незаменимым средством регистрации преступников. С. М. Потапов свою статью в журнале “Административный вестник”, опубликованную в 1928 г., назвал “Введение словесного портрета как обязательного метода уголовно-регистрационной работы”. Начинает использоваться система словесного портрета и в экспертной идентификации человека по его фотоснимкам. Именно эти две стороны использования словесного портрета подробно разрабатываются с тех пор в многочисленных публикациях и ряде диссертаций. Они обязательно включаются в виде соответствующего параграфа или главы в раздел “Криминалистическая техника” учебников по криминалистике.
Однако успешно словесный портрет может применяться лишь тогда, когда преступник, которого разыскивают, уже прошел регистрацию с использованием этого метода. Если человек, как говорят, “не проходил по уголовным учетам” и признаки внешности его не фиксировались в виде словесного портрета, розыск его будет крайне затруднен, поскольку в памяти потерпевшего, который заявил о совершенном в отношении его преступлении, в основном остались подробности действий злоумышленника, а не особенности строения его лица и фигуры.
Но в то же время память человека уникальна. Лишь однажды увидев незнакомца, мы при повторной встрече припоминаем, узнаем его. На этом свойстве памяти человека основано такое следственное действие, как опознание. Человек не может описать внешний облик другого человека, однако может узнать его. Но чтобы подозреваемого предъявить для опознания, необходимо его прежде разыскать.
На помощь работникам уголовного розыска снова пришли рисунки, подобные тем, которые в свое время помещали в своих пособиях и альбомах Р.-А. Рейсе и Н. Бокариус: изображения вариантов лица человека и частей этого лица. Если словесный портрет можно представить графически, то почему не попробовать это сделать по памяти потерпевшего, свидетеля, почему не попытаться изобразить скрывшегося грабителя, тем более что в истории известны случаи розыска человека по его примерному изображению.
Способность достоверно изобразить в портрете человека, к сожалению, весьма редко встречается у людей. Криминалистическая практика знает лишь эпизодические случаи, когда потерпевший мог нарисовать портрет разыскиваемого. Поэтому первые удачные попытки изобразить скрывшегося преступника со слов потерпевшего или свидетеля были реализованы профессиональными художниками, которые таким образом помогали милиции в раскрытии особо опасных преступлений.
Однако потребность в таких портретах, получивших название синтетических, композиционных, субъективных, все время возрастала. После первых удачных случаев применения портретов, изготовленных художниками, стало ясно, что в дополнение к бедному безликому словесному описанию может прийти графический портрет.
Во многих подразделениях милиции появились в качестве добровольных помощников художники. Пытались рисовать и сами работники уголовного розыска, эксперты-криминалисты. Чаще всего их изобразительные способности и уровень подготовки были весьма далеки от высоких требований портретного искусства, а качество получавшихся рисунков не удовлетворяло ни потерпевших, с чьих слов они делались, ни розыскников, которые обнаруживали, что найденный человек крайне отдаленно напоминает врученный им в помощь портрет.
Тогда вновь было использовано одно из преимуществ бертильонажа — четкая систематизация признаков внешности и возможности представить эти признаки в виде образцов (рисунков или фрагментов фотоснимков).
В 1952 г. французский криминалист П. Шабо предложил использовать наборы фрагментов фотоснимков лиц в качестве основы для портретной композиции. Наборы просматривались очевидцами, и по отобранным фотофрагментам художник создавал предполагаемый портрет разыскиваемого человека. Такие портреты П. Шабо назвал фотороботами. Это название оказалось настолько удачным, что все синтетические, субъективные портреты, независимо от техники их создания, с тех пор стали называть фотороботами.
Но прежде чем показывать фрагменты фотоснимков потерпевшим и свидетелям, необходимо было подобрать такое их количество, которое позволяло бы находить среди них изображения признаков, подобные тем, какие отличали разыскиваемых.
Для отбора фотофрагментов была использована система А. Бертильона. Разработанная им для описания внешнего облика регистрируемых преступников, она в равной степени оказалась пригодной и для отбора, классификации фотоснимков, из которых затем создавались комплекты для получения фотороботов.
Нашла свое применение и разработанная Р.-А. Рейссом, учеником А. Бертильона, методика представления разнообразия элементов лиц с помощью типизированных рисунков.
В конце 50-х годов Хью К. Макдональд из Лос-Анджелеса предложил систему “Айденти-кит”, основу которой составляли более 500 штриховых рисунков элементов мужских лиц анфас. Размещенные в специальном альбоме по методике словесного портрета, они предъявлялись потерпевшим и свидетелям. В соответствии с отобранными рисунками из диапозитивных изображений элементов уже без всякого участия художника любой полицейский мог составлять композиционный портрет.
С 1959 г. система “Айденти-кит” начала свое триумфальное шествие по всему миру. Вначале американцы, как монополисты, отдавали ее в аренду. Затем по образу и подобию этой системы создавались комплекты для изготовления портретов и в других странах, поскольку, как выяснилось, для каждой страны нужен свой набор рисунков, воспроизводящий своеобразие внешнего облика населения. И здесь снова провидцем оказался А. Бертильон, который первый отметил необходимость учета антропологического типа регистрируемого человека.
В начале 60-х годов комплект, подобный “Айденти-кит”, был создан в Польском институте криминалистики и получил название “Идентификатор рисовально-композиционный”, а в конце 60-х годов появился отечественный “Идентификационный комплект рисунков” (ИКР).
Оказалась плодотворной и идея французского криминалиста П. Шабо. Комплекты фотофрагментов, предназначавшиеся для изготовления фотороботов, создавались в Англии, Венгрии, России, Японии.
Самые различные приборы и приспособления разрабатывались для монтажа портретов из рисунков или фотоснимков. И если вначале это были простейшие планшеты, громоздкие проекторы, то сейчас криминалисты изготавливают портреты преступников с помощью компьютеров.
|
