Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 1.19 Mb.
|
Каждый день рядом кого-то убивают. Сегодня утром сильно били по пятиэтажкам. Вспоминаешь тех, кто был там на улице и готовил еду... О девочке, которой молоко дал... А вдруг все их "печи" разнесло... Хоронить негде - к могилам не добраться. Те, кто внизу, хоронят вдоль железнодорожного полотна, за металлскладом много холмиков... на нашей стороне - во дворе школы. Хоронить-то и не хоронят, а слегка прикапывают. И солдат троих, что лежали у поста ГАИ, там же и прикопали. Не узнают родители, где сыновья присыпаны. Нужно ли сегодняшнему человеку хранить в памяти сонеты Шекспира, эпиграммы Бернса, басни Эзопа, кое-что из Ювенала, Вергилия, Данте? Читать Адама Смита? "Войну и мир"?.. Ни к чему все это. Каждый современный человек должен превратиться в "спецназовца", "командос", "Рембо", заучить назубок способы выживания: как достать воду, хлеб, дрова, печь лепешку, доить коров... ...Ходим с Барсиком по двору, изредка перекидываясь разным, что приходит в головы, а больше жалуясь - один на собачью жизнь, другой на человечью. На вопрос, что самое тяжелое в их собачьей жизни, он отвечает: " Дружба с человеком". Меня это задевает и говорю, что в таком случае у нее есть право на "суверенитет" - покинуть человека. Тогда он пускается в исторический экскурс, говорит, что дружба с человеком оторвала собаку от природы, изначальной жизни - теперь ей трудно вернуться на многие тысячи лет назад, хотя некоторые, пытаясь сделать это, и уходят, предпочитая бродяжничать на стороне, чем жить с человеком. Ведь в те времена, когда человек пригласил собаку в свою пещеру и предложил дружбу, он был другим - жаловался на свою беспомощность и собаке стало его жалко. Она помогла ему выжить. Но выжив, он стал нападать на такого же, как и сам, заставлять собаку кусать человека - сделал из нее друга, чтоб сделать врагом другого. Возразить ему особо нечем. Потом начинаю оправдываться, рассказывать о причинах... трудностях... проблемах человека... Барсик хотя и слушает, но видно, что говорю неубедительно. ...Надо с утра записать сон. Приснилось, что солдаты взяли дом, поселились в нем и поставили все верх дном. Расставили койки, все взяли в руки по книге и читают. Смотрю, у всех на руках почему-то Купер. Не знаю, почему именно он, ведь и не вспоминал о нем, и читал сто лет назад... Они загибали листы, портили переплеты, я с ними ругался. А один, вижу, внимательно читает записи. Говорю ему, а это оставь, здесь очень неразборчиво, лучше книгу почитай, как и другие. А он - нет, я историк, хочу вникнуть, а книгу сам почитай, - и по листочкам разбирает тетрадь. Листы гнутые, с какими-то большими буквами, хотя у меня почерк мелкий... Тут как всегда проснулся на самом интересном месте. В течение дня, наверное, выяснится, что сие означает. Может в поселке появятся солдаты? Говорят, что уже близко подошли... Поставил на печь кастрюлю со снегом. Почувствовав голод, решил сделать яичницу. Только начал помешивать яйца на сковородке - тут и ударило, загрохотало, завизжало - оконная рама с треском влетела в комнату, вместе с ней и обломанная ветка айвы, осколки свистели в комнате, будто шпана на улице, угодили в печь, кирпичи стали разлетаться тоже осколками. Машинально опрокинулся, накрылся матрацем, валявшимся тут же. По нему что-то царапалось, втыкалось, но не высовывался и провел под ним вечность . Осмотрел матрац - из него торчали клоки ваты... и семь мелких осколков. Стекло керосиновой лампы разбито вдребезги. Кастрюля на старом серванте получила вмятину. Разбросало кучу книг из того же серванта. Это был налет вертолетов. Вчерашний был не таким жутким, хотя вчера и казался таковым. Они третий день бьют именно по нашему кварталу, а точнее по нескольким улицам. Смысл данной акции не понятен... Когда на расслабленных ногах вышел во двор, кругом был ужас! Целый снаряд, уткнувшись в землю, лежит во дворе, в двух метрах от окна комнаты, в которой спишь, делаешь записи. Крыша сарая пробита, окна - вдребезги, с улицы пробита стена. В комнату, где книги, не стал и заходить. Слава богу, крыша дома цела. Скотина жива. Долго не мог понять где Барсик. Искал и искал его, но ни живым, ни мертвым не нашел. Отчаявшись, вернулся в комнату и, как обычно, устроившись на углу топчана, стал делать эти записи. Как-то случайно взгляд попал под сервант, который стоит почти напротив места, где сижу, и увидел две светящиеся точки. После долгих соображений понял, что это глаза Барсика... Выйти из своего убежища он ни за что не согласился и находился там несколько часов. Буквально, минут двадцать назад, с трудом вытащил его и выпроводил на улицу. Сейчас пишу и слышу его непрерывное тявканье... Яичница сгорела - в сковородке черная копоть, ну и пусть, есть и не хочется. Из печки выпали горящие поленья - сгорела часть козьей шкуры, что была постлана рядом. Матрац, что лежит здесь со времен, когда мать была дома, служил мне на полу подушкой, а теперь, по совместительству и бронежилетом. Вся улица в ямах, от разрывов, там еще три неразорвавшихся снаряда - благословен брак оружейников! У Якуба снаряд снес крышу дома, а затем уткнулся носом в пол. И представлять не хочется, что было бы, если б взорвался! Окна разбиты у всех домов по улице. На несколько домов дальше от Якуба живет Салавди, тихий, безобидный и бедный человек. У Салавди пробило снарядом стену, пролетев сквозь старый диван, на котором тот спит, снаряд пробил дверь комнаты, буфет, и ушел в пол. другой - во дворе - ушел в землю, прямо по стене вылитого бетонного фундамента. Слава Всевышнему, что они не взорвались! Будем надеяться, что и не взорвутся. Разбило дом соседа с той стороны, по улице Шекспира, но туда не ходил. Что-то не пришли сегодня две женщины за молоком. Будем считать, что постеснялись... ...Почему-то, вспомнился Никита Сергеевич Хрущев, долго думал о нем. С его именем чеченцы связывают возвращение на родину... Когда стал помощником Завгаева, подал идею поставить Хрущеву памятник в Грозном. Завгаеву идея понравилась. Съездил в Москву, встретился с сыном Никиты Сергеевича - Сергеем Никитичем. Ему тоже идея понравилась. Договорились и со скульпторами - отцом и сыном, фамилию, которых запамятовал... Сергей Никитич был поразительно похож на отца, разве что выше ростом. Но последовавшие события похоронили идею. Нет, и не поэтому поводу вспомнился Никита Сергеевич, а по какому-то другому. Странно, целый час думаешь о человеке и не можешь вспомнить, почему вдруг всплыл в памяти. ...Кажется, опять где-то склад разбили. Целый день мародеры возят на мотоциклах, мотороллерах, машинах, автобусах то муку, то какие-то мешки. Народ говорит, что война затянется надолго, он такие вещи чувствует. Одни говорят, что сын Дудаева погиб, другие - что это специально запущенная дезинформация и сына президент отправил к родственникам матери. По некоторым данным, источник которых не обязательно и называть, сын президента жив... И слава Богу, пусть будут живы сыновья всех отцов и матерей... Свист своей пули, говорят, никогда не услышишь... ...Деревья по улице изранены. Их разбудили от зимней спячки и расстреляли. В соседский орех, который похож на женщину, поставленную с ног на голову, снаряд врезался именно в то место, которое и делало его похожим на женщину. Такое полотно мог написать Сальвадор Дали. ...Есть у чеченцев и такое, бытующее с давних времен, предсказание, что придет день, когда на небе одновременно засветят два солнца. Это будет страшный день. Помнится, и по этому предсказанию спорил с отцом, что такого никогда не может быть. Теперь не стал бы. Сегодня и ученые говорят, что одна солнечная система вполне может "сесть" на другую... Невольно чувствуешь, как все это произойдет и думаешь: уж до колоний и войн ли человечеству? Что тут шуметь об опасности развала некой "единой", когда стоишь на пороге развала единой солнечной... "...и откроются небеса..." ...Об этой войне будет написано много "исследований". На "русско-чеченских отношениях" и "русско-чеченской войне" разживутся не только чиновники и генералы, но заработает на хлеб чуть ли не полк ученых, писателей, фантастов, тружеников детективного жанра. Появится множество "экспертов" по вопросам Чечни, Северного Кавказа. Многие, должно быть, уже копаются в истории войны ХIХ века, освежают знания, ищут ответы, задаются вопросами, что за народ эти чеченцы, чем все это кончится для них, и вообще? ...Суетясь под осколками и прочей ерундой, размышляя о том, о сем, почему-то сделал вывод, что "Война и мир" - дворянский роман. Написавший его был патриотом дворянства. Толстого люблю, но что ни придет в голову под этой канонадой. Как-то, в советские годы, по вестибюлю Дома печати плелась старая, скомканная годами женщина - настолько сухая, что, казалось, в ней совсем нет веса - не идет, а ее несет длинное старомодное платье, из под которого обувь была почти не видна. Выглядела она старой интеллигенткой, и почему-то напоминала эсерку. Мы стояли там с нашим старым поэтом Сулаевым Магомедом. Заметив, что старушка привлекла мое внимание, он рассказал, по "большому секрету", странную историю или скорей легенду, о которой велел помалкивать. Известно, что Толстой, в бытность свою офицером, некоторое время служил в Чечне и у него был кунак из чеченцев по имени Садо Мисербиев. Эта дружба в истории известна, как и сабля, которую Толстой подарил своему кунаку. Она хранилась в музее, сегодня, наверное, украли. Понравилась в те времена Толстому одна очень красивая чеченская девушка. Понравилась не то слово, влюбился до отчаяния. С этого отчаяния и поведал о своих чувствах кунаку. Тот выслушал и сказал: "Хочешь, убью любого твоего врага, а тут помочь не могу". А влюбленный все ходил около родника, будто бы прогуливаясь, любуясь девушкой, которая ему, офицеру, русскому графу, была совершенно недоступна и, естественно, не знала ни одного русского слова. Время шло, видит кунак, что у Толстого любовь не мимолетная, никак не проходит, и тоже переживает, что ничем не может помочь ему. Стали они думать и надумали послать к отцу девушки человека, чтобы уговорить его выдать дочь замуж за офицера. Уговорили пойти с этой миссией дядю друга, весьма почтенного человека. Тот, очень неохотно, заранее зная, что ему ответят, пошел, так как другу племянника никак не откажешь. Выслушал отец девушки посланца и сказал: "Плохо пришел ты в мой двор, если бы это был не ты, столь всеми нами уважаемый, я отрезал бы тебе голову тупым кинжалом и бросил собакам за то, что ты, чеченец, пришел ко мне, к такому же чеченцу, как сам, просить дочь за необрезанного гяура". Тот сконфуженно покинул двор этого человека и, вернувшись доложил ответ... Время уходило, а любовь уходить отказывалась. Думали-думали друзья и решили, что Лави, так звали Толстого чеченцы, при трех свидетелях произнесет "формулу" - свидетельство принятия веры, после чего ему сделают обрезание. Тайно от начальства так и сделали. Само обрезание полностью совершено не было, был сделан надрез на плоти и пущено немного крови. (Достаточно пустить три капли крови. Про таких говорят, что обрезание им совершено во чреве матери, ангелами.) После таких обстоятельств, через некоторое время удалось уговорить и отца девушки. Опять же тайно от начальства, был совершен обряд бракосочетания Лави с той девушкой. Звали ее Заза - "цветение". Лави уехал из Чечни, когда Заза была беременна. С собой он ее не взял, а обещал, что пришлет за ней оказию и его чеченский кунак привезет ее к нему. Уезжая, оставил ей много золотых и серебряных монет, накупил ткани и других вещей... но транспорт и людей не прислал. Заза родила двойню - двух девочек. Замуж она не выходила и всю жизнь ждала Лави... Две девочки выросли красавицами. Одна вышла замуж за богатого кумыка, а судьбу другой рассказчик не знал. Словом, получалось, что привлекшая внимание старушка была правнучкой... автора "Войны и мира"! На сомнения по поводу услышанного, собеседник сказал, что эта история известна и "наверху", но там не желают, чтобы она получила огласку. Не помню год, когда этот разговор происходил, но точно помню, что это было летом, как раз в те дни, когда Советский Союз сбил корейский "Боинг". Позже, когда Магомед лежал в больнице, и я его наведал, он эту историю подтвердил... Становится холодней, а дрова снова кончились. Все думаешь: что бы добыть для топки? Конечно, не книги. Где-то снова бомбанули. Холодно, леденит колени. Боишься, что не разогнешься. Пребываешь в такой искореженной позе - никогда не думалось о возможности писать при такой конфигурации тела. Было тепло - газ, вода, свет - ничего не писал и вообще зарекся было это делать, а тут вздумалось. Под холод вспоминается: в Казахстане, в какое-то число ноября выпал первый снег и в этот день был босым. Это было около правления колхоза. Уцепился за "полуторку", ехавшую в нашу сторону. Тепло одетые русские парни и девушки, смеялись, глядя на мои босые ноги. Гордо пытался делать вид, что мне не холодно. В самолете, что сейчас пролетел, оставляя дрожь во всем квартале, тоже сидит человек, желающий, чтоб к нему хорошо относились - улыбались при встрече. Своим полетам над мирным перепуганным кварталом у него есть объяснение, а может и не хочет бомбить, но "куда денешься", говорит он сам себе. Романтичным юношей поступил в летное училище, не окончив - женился, едва окончил - родился ребенок, а его направили куда-то в глушь отечества, патриотом которого себя чувствовал. Приютили их в какой-то гарнизонной комнатушке. Денег, конечно, не было. Вдруг повезло - послали тайком бомбить Азербайджан, со стороны Армении - привез немного денег. Но они быстро кончились - жена себе кое-что купила, дочке, что уже подросла и должна в этом году пойти в школу, часть пропили, и ему на куртку, конечно, не хватило... Затем послали в Абхазию, но и те деньги ушли вслед первым...Тут предложили в Таджикистан. Обрадовался, что на этот раз купит себе куртку и приличный гражданский костюм, но не вышло - наверху это дело отменили. Теперь вот, Чечня. За каждый вылет хорошо платят, во всяком случае, обещали, а по мирным людям он не бомбит. Ему дают координаты по ним он и бомбит. Точно не точно, это уж как получится... У него тоже семья... Закончится эта заваруха, получит он свои деньги, квартиру..., улыбаться станет - настроение появится людское, дочку будет целовать, а та спрашивать: "Па, страшно было воевать с чеченами? Они злые, да, Па? А у них бывают дети?". ...Дела свои надо делить поровну: на приятные и неприятные. Начинать следует с неприятного, заканчивать - приятным. Любое дело гораздо легче, если по его завершении ожидаешь какое-нибудь вознаграждение. Эти ощущения помогают двигаться. Говоришь себе: иди наполни большую кастрюлю снегом и поставь на печь, и пока снег будет " вариться", пойдешь искать яйца, которые куры откладывают, куда вздумается, найдешь несколько штук - будет приятно. Или, поищи дрова - печь растопится, вода нагреется - можешь взять немного и умыться - приятно. Предвкушая теплое прикосновение воды к заросшему лицу, идешь искать дрова, что-то находишь - настроение другое. Если бы не было этого соблазна, поиск дров стало бы нудным и нервным занятием, скорее всего и безуспешным. "Натаскай заранее скотине сено, а потом, разлегшись в тепле, выкуришь сигарету. Сделай то-то - достанешь себе банку компота... Приберись в комнате - приготовишь яичницу сразу из двух яиц" - все это из того материально-психологического стимулирования, которым занимаешься сам с собой... Кажется, кот, впервые за несколько лет, приступил к штатным обязанностям. К этому его побудило, видимо, скромное меню нашего общего стола, от которого после различных дележек между мною, Барсиком и им, последнему доставалось не так уж много. Помню, одно время он даже игнорировал наш стол. Обжора он порядочный, во всяком случае был таковым до войны. В настоящее время стал в два раза меньше прежних габаритов и от этого похожим на обыкновенного кота. Самым вкусным напитком на свете был морс. Пил его раз в жизни, (потому, наверное, и самый). В Казахстане, маленьким мальчиком я потерялся. Через годы отец нашел меня на его другом краю... Мы долго ехали в поезде. Как-то один русский мужчина, случайно, защемил мне палец дверью вагона. Было больно. Мужчина тот очень расстроился и чувствовал себя виноватым. На остановке купил мне большую, перевязанную тонким шпагатом рыбу, как узнал уже через много лет - горячего копчения. Она была такой вкусной, что сколько ни ел после нее в жизни разных рыб, ее вкус так и сохранился во рту. Когда рыба кончилась, очень хотелось, чтобы дядя защемил мне еще один палец, для чего целый день вертелся у двери вагона. Когда в городе Семипалатинске сошли с поезда, отец купил стакан красного напитка, который назывался "морс". В периодической таблице вкусных вещей, которая стала складываться во мне после той рыбы, морс утвердился под №2. Мы уехали в глухое село. Никогда больше выпить морсу не пришлось. |
