Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 1.19 Mb.
|
...Есть у чеченцев понятие: чеченство - "нохчолла" - является как бы критерием их определения и тоже входит в описанный нами "яхь". Тот, в ком обнаруживается несоответствие его нормам, не воспринимается чеченцем, какую бы генеалогическую схему не представил. К сожалению, на сегодня образовался довольно толстый слой тех, кого народ мысленно исключил из названного института. Называют их "пайда боцу х1уманаш", что в переводе: "люди, из которых нечего делать". Конечно, это мера общественного порицания, ведь никто не может отобрать у этих людей паспорта и выдать другие, в которых указано "нохчо вац" - "нечеченец "... По настоянию соседей побрился. Удалил с лица джунгли трехмесячной вечности - из "дедушки" превратился в "молодого" худого дядю. На лице прибавилось морщин. Большими ножницами сам себя и обстриг. Стало легче. А ровно или не ровно, какая тут разница, хотя получилось не так уж и плохо. Говорят, бородатых хватают. Неудачно выразился сказавший "мои года - мое богатство"... Вчера выглянуло солнце и с крыш начало капать. Подставил под драгоценные капли все, что есть в хозяйстве, вплоть до граненных стаканов. Зато напоил скотину и запасся водой на целую неделю! Жаль, что у нас только две бочки. В обед заскочил к Сапарби и выкурил сигарету. Угощал меня рассказами об амурных похождениях сорокалетней давности. Большой скабрезник, но что-то есть в нем и симпатичное. Минут за десять поведал, как он, (по его же выражению), "случался" в Казахстане, работая шофером, и несколько сальных анекдотов той эпохи. По его рассказам получается, что жил не в Казахстане, а в Содоме и Гоморре. Между прочим собирался сделать запись о крайне целомудренной жизни чеченцев в Казахстане, но он все испортил... ...Все на исходе. Корова, вот-вот, отелится. Каждое утро заходишь к ней со страхом и затаенной надеждой, что этот акт еще не свершился и видишь, что он может состояться в любую минуту. Даже ящика нет, чтоб уложить новорожденного. Со скотом ему будет холодно, могут и затоптать. Хотя бы дней десять подождала. Куры начали было нести яйца, но перестали. Пушки, что ли, мешают? Иногда настороженно поднимают головы на близкую стрельбу, а так без особой реакции. Может, они войны и не боятся? Вот Барсик - большой "пастор Шлак", сторонник мирных решений всех конфликтов и готов примкнуть к любому движению за мир... Солдаты ходили по домам. Дугурхан вышла с кошкой на руках и тоже наблюдала эту величественную картину. Почему-то показалась похожей на Клеопатру, со змей на груди. Смотрелась символически, торжественно. Ниже, по улице Энтузиастов, взорвали три дома. Они горели и над поселком долго, коромыслом, висел дым. Говорят, что взрывают дома, в которых находят даже гильзу. И другие люди были на улице. Солдаты с танка держали всех нас под прицелом. В нашу сторону были направлены четыре автомата, один ручной пулемет и гранатомет... У меня была поставлена вариться тыква, найденная случайно в сарае, не совсем уже здоровая, и она стала гореть. В детстве варил тыкву много раз, в Казахстане она была главным лакомством, а теперь забыл - сперва налил много воды, потом слил ее и вот... ...Ходит бабка Совнаби и душу щиплет - причитает, что нет воды для скота. А у них девять голов. Мужу и ей за восемдесят. Живут по нашей улице, на несколько домов дальше от перекрестка. Сколько было воды, она споила. Снега нет. А муж не помощник, у него почти отнялись ноги. Жалко старушку... Женились они в 1937-ом. Сыновей у них нет. Одна дочь, замужем, и живет где-то далеко, в России. Ходит Совнаби по улице и вроде бы не человек, а куча тряпок, надетые одна на другую. Откуда-то из глубины этого хлама виднеется еще одна скомканная тряпочка, которая когда-то была лицом, может быть, даже красивым. Да, жалко, но не можешь свою воду отдать. У тебя такая же скотина. Дал ей палочку нашей сухой домашней колбасы и она ушла, угнетая бесконечными благодарностями. Раньше и не знал ее, но она говорит, что знает мою мать. Она ушла и как-то неловко, и помочь ей ничем не можешь... Не выдержал и отнес им два ведра воды. Они были очень рады да и сам испытал облегчение, хотя и отобрал воду у своей живности. Сказали бы бедным людям сразу, что будем воевать, режьте или гоните скотину, куда хотите, и сами... куда хотите. У дома Совнаби, как и у всех наших домов, металлические ворота. Они как огромное решето - от осколочных пробоин. Сперва не совсем понял и глупо спросил, что это у них за ворота такие. Старушка стала мне показывать дыры от осколков в стенах и так ветхого дома, сарая, навеса, стойла скота. Ноги нескольких коров в осколочных ранах. Одна не может и встать. Они ее не прирезают - кожа да кости. Печка во времянке плохая, не греется, они топят во дворе и там же готовят. Муж Совнаби Сайдхамзат совсем сдал. ...Вспомнился случай в Казахстане. Был один молодой казах, звали его Бектимир. Он как-то сразу сдружился с чеченцами, сочувствовал им. Особенно сблизился с братьями Демхаевыми, из нашего аула. Видно, у него были большие способности, почти сразу научился говорить по-чеченски. Чеченцы были удивлены. Сам слышал как он хорошо говорил. Все его любили. И сегодня любят, часто вспоминают, говорят даже, что приезжал к Демхаевым после нашего возвращения с каторги. К сожалению, не видел его - не знал, что приехал. Знал бы, обязательно, увидел бы и в гости бы привез, если бы удалось. Но прославился Бектимир среди чеченцев не тем, что освоил их язык и хорошо к ним относился, а "строительством коммунизма". Весной, в посевную компанию, он, на специальной подводе возил из колхозных амбаров семенную пшеницу. Это было большое доверие - только коммунистам или, при нехватке таковых, лучшим комсомольцам. Бектимир, должно, был одним из них. Однажды он нагрузился в амбаре, который был на краю села, но поехал не в поле, а в ту часть села, где больше всего жило чеченцев. А чеченцы тогда как раз зубами от голода лязгали. Бектимир собрал "весь мир голодных..." и все зерно им раздал, приговаривая: "берите, берите, коммунизм пришел"! Чеченцы новому общественному строю обрадовались и быстро растащили зерно, реализуя постулат светлого будущего: каждому по потребности... Бектимира посадили. На процессе, рассказывали между собой взрослые, вел себя как герой и на главный вопрос обвинения: почему раздал зерно? Ответил: "Я - строитель коммунизма!" В село тогда наехал весь районный и областной НКВД и стал искать зерно у тех, кому удалось заглянуть в "завтра". Но те попрятали его, выкопав ямы прямо у себя на полу и обмазав их сверху - полы во всех домах были глиняные. И с тех пор Бектимир наш самый поминаемый национальный герой. Память о нем передается из поколения в поколение. Когда кто-нибудь в селе вдруг что-нибудь щедро раздает, спрашивают: "Бектимиром, что ли, стал?" Тогда еще чеченская самодеятельность не то песню, не то частушку сочинила: обещанное Ленининым привез Бектимир на подводе, и день один в коммунизме мы пожили... Хорошо звучала между прочим, подстрочный пересказ неуклюжий... ...Уроки выживания, полученные в Казахстане, оказывается еще живут нас. Когда пас сельское стадо, в напарники напрашивались голодные сверстники - пососать в поле коров. Забираешься под буренку, как теленок, берешь в рот сосок и - парное тепло растекается по голодному, истощенному телу. Было здорово. Процедура такая, что можно рекомендовать и сегодня. Самая ласковая корова была у старых учителей, по фамилии Рек. Звали ее "Шура", что на чеченском, буквально, "молоко", только оба слога безударные. Ели сусликов, воробьев, которых жарили на огне, разводимом тут же. Лично ни при каких обстоятельствах их не ел. Не мог. ...О пребывании в Казахстане внутри каждого - и у взрослых, и у тогдашних детей - отчеканен свой, нестирающийся символ, как у побывавших в концлагерях татуированный номер. В те времена шел голодным по улице села. Была зима. От холода зашел в дом тети Маруси. Эта была хорошая тетя, которая сочувствовала чеченцам и пускала их в дом. Она дала мне кусочек черного хлеба. Шел с этим куском, зажатым в кулачок, домой. Но руке стало холодно и вместе с хлебом запрятал ее внутрь штанов, между ног, в самое теплое место в человеке... Верхом на коне проезжал взрослый мужчина. Он подхватил меня и водрузил перед собой на седло, чтобы подвезти. Рука при этом из штанов выскользнула и стала мерзнуть и, пока доехали, кусочек хлеба выпал в снег. Этого кусочка, которого не удалось съесть, всю жизнь и не хватает. Осталось чувство: если бы он не упал - был бы намного здоровей, сильней и все было бы по другому. В том же селе, рядом с нами поселилась какая-то экспедиция - несколько мужчин и одна женщина по имени Рая. Весной они посадили картошку. Огород был недалеко. Когда картошка выросла и зацвела, я голодный пошел на огород и, подкопав пальцами несколько кустов, украл картошку, штук десять, маленьких, с птичьи яйца, и шел обратно. Один из членов экспедиции, Федя, поймал вора, как говорится, с поличным. Повел к себе во двор, все время держа за ухо, и оно горело... Картошку из-за пазухи заставил высыпать. Все что-то говорили, смеялись, часто произносили слово "проучить", не знал, что оно означает, но с тех пор ненавижу. Потом принесли ружье и повели на край песчаного обрыва, расположенного недалеко за домом, поставили у края и выстрелили в мою сторону. С испуга прыгнул в обрыв, добежал до речки и обезьяной взобрался на ольху. До темноты пробыл там, прилипши к дереву... Спускаясь, покарябал весь живот, долго ходил в ранах... и с неизгладимым чувством, что все время находишься под прицелом того ружья. Через несколько лет, в другом селе Казахстана, и уже живя с родителями, подрядился пасти эмтээсовских коров. Обычно путь стада лежал мимо русского кладбища, расположенного недалеко от села. Однажды утром, проходя обычным маршрутом, заметил у могил много народу. От любопытства приблизился и стал наблюдать, думал кто-то умер. Но люди смеялись, целовались. Один мужчина, который ремонтировал в колхозе бороны, заметил меня и протянул что-то красное, круглое. Сначала не хотел брать - оказалось яйцо. При этом сказал, что-то вроде того, что Христос дает. Потом обратил на меня внимание остальных и все стали давать мне крашеные яйца, калачи, много другой снеди, с такой красивой розовой корочкой. Я растерялся - это было чудо. Ничего такого в жизни не видел, и всего было так много, что не поместилось в ситцевой рубашонке, которую задрал на животе. Складывал на землю. Дома лежала больная мать, голодные сестра и брат, маленькие, а отец сидел в тюрьме - ударил табуреткой коменданта... Одна женщина, видя мои проблемы, сказала, чтоб сбегал домой и принес мешок, что и сделал. Уложил все эти яства в мешок, кто-то пособил взвалить его на спину, и понес домой... Всю жизнь с этим мешком и идешь... пытаясь добраться до больной матери. Опять по пути встретился всадник. Это был дядя Гани. Спросил, что это несу. Я молчал. Не хотелось говорить, боялся, что возьмет что-нибудь из мешка. Но он сошел с коня и посмотрел в мешок, увидев его содержимое, спросил: кто дал? Ответил, что Христос, который ремонтирует колхозные бороны. Он засмеялся... Гани был у нас самым грамотным из чеченцев, работал даже учетчиком колхозной бригады... Ничего он из мешка не взял, водрузил нас с ним перед собой и привез домой... Накормил больную мать сестру, брата и пошел к своим коровам... До сих пор говорю матери, что это я не дал ей тогда умереть... Брат с сестрой в том же году умерли, в два дня. Пасху люблю... Тетрадь приближается к концу. Пробуешь иногда читать книги, но все неинтересно, более того, отвратительно. Такое чувство, что тебя всю жизнь обманывали во всем и все: люди, книги, жизнь. ...Нашел в хозяйстве солдатскую каску с номером "33", металлическую коробку из-под пулеметной ленты, несколько старых автоматных подсумков, цинк из под патронов. Все это натаскали пацаны. Да за такой "арсенал" могут дважды расстрелять! Все это еще в советские времена армия выбрасывала во двор "Чермета", а оттуда хлам растаскивался пацанами, взрослыми тоже. Где-то видел у нас и зенитную гильзу... ...Вспомнилось казахстанское меню. Варили и ели пшеницу. Было вкусно и сытно, и хлеб не нужен. Память заставила положить в тарелку сваренное для скотины. И сейчас вкусно. ...В Чечне часто объявлялись имамы. Если иудейские и аравийские края можно назвать землями, вскормившими пророков, то Чечня и Дагестан почвы взрастившие имамов. Первым известным имамом из чеченцев был Ушурма-шейх из аула Алды, в русской истории именуемый шейхом Мансуром. "Мансур" в переводе с арабского - победитель. Шейх-Мансур был молодым человеком и очень красивым. Когда он был пленен, Екатерина, наслышанная о его красоте, очень хотела его видеть и велела представить его ей. Но ее любовник Потемкин, зная, что произойдет, когда любвеобильная императрица увидит такого красавца, обманул ее, сказав, что пленный не в своем уме и его нельзя показывать. Тогда его заточили в Шлиссельбургскую крепость, в которой и скончался или был убит... Арабское слово "шейх" - старец, старейшина, вождь племени в чеченском понятии твердо означает, что человек, нареченный этим эпитетом, знает божественные тайны. Это понятие у чеченцев очень близко и к понятию "пророк". Имам - стоящий впереди. Всех имамов и не назовешь, говорим лишь о некоторых. После известного Шамиля , в Чечне было еще много имамов. Раньше имамом провозглашался тот, кто возглавлял войну за веру и свободу. Альбиг-хаджи был из Ножай-юртовского района, аула Симсири и поднял восстание в 1877 году. Во время революции и гражданской войны был имам Узун-хаджи. Он был из Дагестана и очень стар, лет за девяносто. У него была своя армия и правительство. Само государство называлось: "Северо-Кавказский эмират" со столицей Ведено. В его правительстве, говорят, был и министр морского флота! Узун-хаджи печатал свои деньги. У меня была одна купюра и на ней весы, очевидно, символ справедливости. Это была вероломная игра большевиков с чеченцами. Узун-хаджи умер в 1920 году. Старики рассказывали, что он взмолился Аллаху, чтобы тот его забрал с этого света и молитва его была сразу же услышана. Продолжить его дело был призван из Турции сын имама Шамиля Кемал-паша, но тот не приехал, а прислал сына. Его сын, имя которого запамятовал и Нажмуддин Гоцинский ,богатый аварец, продолжили дело, но неудачно. Последний собрал народ в горы, к Голубому озеру - Кезеной-ам, объявив, что совершит молитву, расстелив бурку прямо на озере, но с молитвой что-то не вышло, может, погода была неподходящая... Народ не воспринял их всерьез, как сегодня "оппозицию". Нажмуддин все же объявил себя имамом и кончил плохо. Перед тем, как он сделал это, говорят, к нему поехал Сугаип-молла и посоветовал, чтобы прекратил шарлатанство и не натравливал на бедных чеченцев ВЧК. Тот стал упираться, что он имам и все тут. Тогда, ткнув в большой живот Нажмуддина посохом, Сугаип-молла сказал: "Вот это, зажравшееся брюхо, будешь складывать в три слоя и подпоясываться!" - и ушел. Вскоре того разгромили, и он так исхудал в бегах от ВЧК, что действительно складывал, говорят, опустевший живот в три слоя и подпоясывался, чтобы тот не висел. В 1925 году сдался чекистам и был расстрелян. ...Много было в Чечне и шейхов-эвлияов. Эвлия - арабское слово, означающее "чистый", "святой". Большинство их было выходцами из Дагестана. Этот институт имел в Чечне исключительно сильное духовное влияние. Мюриды были главной опорой Шамиля, а после и других имамов. Говорят, что Толстой, служивший в те времена на Кавказе, встречался с ним. Исследователи творчества Толстого могут проследить, как изменились взгляды писателя после возвращения с Кавказа. Кишиев хотел достигнуть того же, что и Шамиль, но не путем войны, а нравственным совершенствованием человека. Его учение распространялось по всей Чечне и за ее пределы. Испугавшаяся такого влияния колониальная администрация в 1864 году арестовала шейха и увезла в Россию. Он скончался в российской тюрьме, в городе Устюжне. Когда его арестовали и увезли много верующих пошли к властям с протестом, пошли без оружия, чтобы продемонстрировать мирный характер акции. Более трехсот человек было расстреляно колониальной властью из пушек. Последователем Кунта-хаджи был и великий абрек Вара из известного в Чечне аула Гехи. Популярность Вары была в Чечне столь широкой и его деятельность по объединению последователей Кунта-хаджи настолько опасной для колонизаторов, что они стали лихорадочно искать человека, который согласился бы его убить. Такого нашли. Им оказался некто, имевший кровную месть к Варе. Он выследил Вару и сообщил колониальной власти. Солдаты окружили Вару, и тот вступил в свою последнюю битву с гяурами . Будучи раненным, сам читал себе отходную молитву и долго сражался. Когда кончились боеприпасы, с молитвой на устах бросился с шашкой на солдат и порубил многих, пока не упал замертво. Народ был настолько возмущен вероломным убийством Вары, что по дорогам Чечни были воздвигнуты шесты народного проклятья, в который каждый прохожий чеченец бросал камень проклятье, в адрес предателя Вары. Таков народный обычай и шест такой называется: "КАРЛАГА". Кстати, такой же "Карлага" был водружен в местечке "Эртана корта " в адрес тех, кто донес на Кунта-хаджи, с надписью-проклятьем: "Да застынет язык того, кто донес на хаджи". В нашем районе есть место связанное с именем Кунта-хаджи - могила его матери Хеди, к которой совершают паломничество-зиярат его последователи. Это место и называется "Эртина корта". Киши-хаджи был великим человеком, говорил правду в лицо самому Шамилю, но у того не подымалась рука на святого, который учил миру. У нас есть семейная легенда, собственно и не легенда, а факт. Брат прадеда по имени Биболт был с Кунта-хаджи в дружеских отношениях. Тот предсказал ему, что он женится после ста лет и у него будет новая семья. Биболт говорил, что он в это не верит. Прожил он долго, и вся его семья вымерла. В 110 лет он женился, и у него родился сын Сайд-Магомед , который умер год назад, ему было немногим больше 60 лет, а Биболт умер в Казахстане. Сколько ему было лет неизвестно, но говорили, что когда Ермолов разрушил аул Дадай-юрт, он годовалым ребенком был увезен в горы. В книге "Долгожители Чечни" о нем упоминалось... |
