Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 5.3 Mb.
|
II– Барри Фейрбразер умер, – выдохнула Рут Прайс. Она почти бежала по стылой садовой дорожке, чтобы застать мужа, пока тот не ушёл на работу. Даже не остановившись в прихожей, чтобы снять пальто и перчатки, она ворвалась в кухню, где завтракали Саймон и двое их сыновей подростков. Её муж оцепенел, поднеся ко рту ломтик тоста, который тут же опустил на тарелку театрально медлительным жестом. Мальчики смотрели то на мать, то на отца, но без особого интереса. – Говорят, аневризма, – сказала Рут, переводя дыхание; палец за пальцем она стянула перчатки, потом размотала шарф, расстегнула пальто. Худенькая, темноволосая, с тяжёлыми веками над скорбными глазами, она неплохо выглядела в голубой сестринской форме. – Упал прямо в гольф клубе… его сопровождали Саманта и Майлз Моллисон… а потом приехали Колин и Тесса Уолл… Рут бросилась обратно в прихожую, повесила верхнюю одежду и вернулась, чтобы ответить на вопрос, который Саймон прокричал ей вслед: – Что такое «таневризма»? – А нев риз ма. Поражение артерии головного мозга. Она порхнула к чайнику, щёлкнула кнопкой и принялась сметать крошки, скопившиеся вокруг тостера, а сама говорила: – Похоже, у него было обширное кровоизлияние в мозг. Бедная, бедная его жена… она совершенно убита… На мгновение застыв, Рут посмотрела в кухонное окно, на хрусткую белизну инея, на аббатство за долиной, темневшее скелетом на фоне бледного розовато серого неба, на панорамный вид, который составлял гордость Хиллтоп Хауса. Пэгфорд, который ночью был не более чем скоплением мерцающих в тёмной низине огоньков, сейчас открывался холодному рассвету. Но Рут этого не замечала: мыслями она всё ещё находилась в больнице и смотрела, как из палаты, куда поместили Барри, выходит Мэри, поняв, что бесполезные системы жизнеобеспечения отключены. Искреннее сочувствие Рут распространялось в первую очередь на тех, кто, с её точки зрения, был похож на неё. «Нет, нет, нет, нет», – твердила Мэри, и это инстинктивное неверие эхом отзывалось в душе Рут, увидевшей себя на её месте. Гоня прочь эти мысли, она обернулась и посмотрела на Саймона. Его светло каштановые волосы совсем не поредели, фигура оставалась жилистой, как в двадцать с небольшим, а морщинки у глаз только добавляли ему привлекательности, но Рут, после долгого перерыва вернувшаяся к своей профессии, вновь осознала, сколь уязвимо, тысячу раз уязвимо человеческое тело. В молодости она была куда менее чувствительной, а нынче радовалась уже тому, что все они живы. – Неужели ничего нельзя было сделать? – спросил её Саймон. – Подключили бы какой нибудь аппарат. Он возмущался, как будто медицина в который раз показала свою никчёмность, не совершив самого простого и очевидного. Эндрю внутренне злорадствовал. Он заметил, что в последнее время отец, заслышав из уст матери медицинские термины, непременно высказывает дурацкие, невежественные соображения. Кровоизлияние в мозг. «Подключили бы какой нибудь аппарат». А мать и бровью не повела. Как всегда. Эндрю жевал хлопья «Витабикс» и закипал ненавистью. – Когда его привезли, было слишком поздно, – сказала Рут, доставая чайные пакетики. – Он скончался по дороге в больницу. – Чёрт побери, – бросил Саймон. – Сколько ж ему было, лет сорок? Но Рут уже переключилась на другое: – Пол, у тебя на затылке колтун. Ты когда нибудь причёсываешься? Она достала из сумки щётку для волос и сунула её сыну. – А какие нибудь признаки были? – допытывался Саймон. Пол водил щёткой по густым, спутанным волосам. – Кажется, пару дней его донимали сильные головные боли. – Угу. – Саймон жевал тост. – А ему – хоть бы что? – Ну, он не придавал этому значения. Саймон проглотил. – Значит, судьба такая, – с видом знатока изрёк он. – А вообще надо было за собой следить. «Как мудро. – Эндрю едва сдерживал презрение. – Какая глубокая мысль. Выходит, человек сам виноват, что у него в мозгу лопнула артерия. Самодовольный старпёр», – молча бросил он в лицо папаше. Саймон ткнул ножом в сторону старшего сына и объявил: – Да, между прочим: этот у нас пойдёт работать. Пицца Тупица. Рут испуганно переводила взгляд с мужа на сына. У Эндрю на багровых щеках проступили свежие угри; он уставился в миску с бежевым месивом. – Да да, – подтвердил Саймон. – Ленивому засранцу придётся зарабатывать самому. Если хочет курить, пусть платит из своих. От меня больше ни гроша не получит. – Эндрю! – простонала Рут. – Неужели ты… – Не сомневайся. Я сам его застукал в сарае, – с неприкрытой злобой переплюнул через губу Саймон. – Эндрю! – Больше никаких денег. Хочешь травиться – покупай на свои! – бушевал Саймон. – Но мы же говорили, – застонала Рут, – мы же говорили, у него экзамены на носу… – Притом что тренировочные экзамены он просрал, нам ещё повезёт, если он сдаст хоть один. Ну, путь в «Макдональдс» всегда открыт – пусть опыта набирается. – Саймон поднялся из за стола и, с грохотом отшвырнув стул, с удовлетворением посмотрел на опущенный прыщавый лоб сына. – Переэкзаменовки тебе оплачивать никто не будет, приятель. Сейчас или никогда. – О Саймон, – взмолилась Рут. – Что?! Саймон сделал два грозных шага в сторону жены. Рут отступила к раковине. Пол выронил розовую щётку. – Я не стану потакать этому гадёнышу! Какая наглость, чёрт побери, – дымить у меня в сарае! – Со словами «у меня» Саймон ударил себя в грудь; от этого глухого стука Рут содрогнулась. – Да я в возрасте этого прыщавого засранца уже приносил в семью зарплату. Если на табак потянуло, пусть заработает, понятно? Понятно?! Он склонился к лицу Рут. – Да, Саймон, – еле слышно выговорила она. У Эндрю плавилось нутро. Дней десять назад он дал себе зарок – неужели момент настал? Но отец отстал от матери и зашагал из кухни в прихожую. Рут, Эндрю и Пол не двигались; можно было подумать, в его отсутствие они решили играть в молчанку. – Машину заправила? – прокричал Саймон, как делал всякий раз, когда она возвращалась после ночной смены. – Заправила, – прокричала в ответ Рут, стараясь, чтобы голос её звучал оживлённо, как ни в чём не бывало. Входная дверь с грохотом захлопнулась. Рут засуетилась с заварочным чайником, ожидая, что буря уляжется. Заговорила она лишь в тот момент, когда Эндрю встал, чтобы почистить зубы. – Он беспокоится о тебе, Эндрю. О твоём здоровье. «Как же, беспокоится он, гад». Мысленно Эндрю всегда отвечал отцу оскорблением на оскорбление. Мысленно он мог одолеть Саймона в честной драке. Вслух он лишь ответил матери: – Да. Конечно. |
