Смех в конце тоннеля
Скачать 1 Mb.
|
СМЕХ В КОНЦЕ ТОННЕЛЯ Михаил Булгаков и Владимир Набоков: опыты прикладного тирановедения Известная притча, заменяющая эпиграф Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он бабочка: он весело порхал, был счастлив и не знал, что он Чжоу. А проснувшись внезапно, даже удивился, что он Чжоу. И не знал уже: Чжоу ли снилось, что он — бабочка, или бабочке снится, что она Чжоу. Чжуан-Цзы. 369–286 гг. до н. э. Перевод В. Сухорукова 1. Чтобы избежать обвинений в каких-либо предпочтениях, я расположил героев своего очерка по алфавиту, бесстрастность которого в данном случае подкрепляется и возрастными признаками — Булгаков старше Набокова на 7 лет, 11 месяцев и 11 дней. Не могу одним словом объяснить, почему для своих опытов я выбрал именно этих действующих лиц из минувшего века, в истории которого были годы, когда тирания торжествовала от Лиссабона до Петропавловска-Камчатского, и в ее сетях, стараясь выжить, барахталось немало других весьма своеобразных ныне забытых и еще не забытых персонажей. Скорее всего, этот выбор обусловлен неким тайным сходством и объединяющими противоположностями, зашифрованными в их судьбах, отмеченных знаками, расшифровка которых весьма заманчива для истинного суфия. Впрочем, есть в моем выборе не только мистическая прелесть, но и сознательное действие: мне почему-то хотелось, чтобы ассистентами в этих затеянных мною опытах были русские люди без каких-либо признаков наличия в их жилах еврейской крови. Большинство народов, проживающих на просторах бывшей советской империи, весьма чувствительно к этому фактору. Вот сейчас, когда я пишу эти строки, в день тридцатилетия кончины В. Высоцкого, все выступающие по этому поводу в российских и иных СМИ единодушно провозглашают, что покойный был русским национальным гением. Но я-то (проклятая память вечно портит праздники!) хорошо помню, как в крепостях русско-советского патриотизма и тридцать лет назад, и позднее, с усердием определяли процент нехороших примесей в крови покойного певца, поэта и актера. Мои же избранники свободны от таких подозрений. Более того, Булгакову даже были публично (в прессе) высказаны упреки в антисемитизме в связи с некоторыми строчками из его дневника 1920-х годов и обнаружившимися в «Мастере и Маргарите» реминисценциями розановского словоблудия. Булгаков, как и Розанов, происходил из поповского сословия и по отцовской , и по материнской линиям, и все его предки в доступных для обозрения пределах принадлежали (или считали себя принадлежавшими) к титульной нации. Булгакову и его братьям очень хотелось быть русскими дворянами, и некоторые биографы писателя пытаются им в этом помочь, сообщая, что род Булгаковых был давно известен на Руси, что эта фамилия имеет тюркские корни, происходя от слова «булгак» — «махать», «мутить», «взбалтывать», и что в XVI-м и XVII веках ее носили несколько известных воевод. Может быть, это и так, но что касается исторических Булгаковых — бояр и воевод, — то они ведут свое происхождение от прапраправнука литовского князя Гедиминаса — Ивана Булгака, сын которого и стал родоначальником боярского рода Булгаковых, продолжившегося князьями Куракиными. Таким образом, орловские Булгаковы, как и их многочисленные однофамильцы на Руси, вряд ли могли иметь какие-либо установленные родственные связи с князем Гедиминасом, а не- установленные, может, и имели — чем черт не шутит! Точно так же не обнаружено родство Михаила Афанасьевича с другими известными Булгаковыми — знаменитым философом С. Н. Булгаковым, секретарем Льва Толстого В. Ф. Булгаковым и другими. Булгаков, как уже говорилось, многое отдал бы за то, чтобы приобщиться к русскому дворянству. Его первая жена была из дворян, но дворянкой как-то не смотрелась. Зато вторая происходила из семьи, принадлежавшей к той ветви рюриковичей Белосельских-Белозерских, которая где-то в лабиринтах истории утратила княжеский титул. Булгаков неосторожно поведал об этом «друзьям», и, как вспоминал Катаев, одесские хохмачи, то ли Ильф, то ли Петров, то ли оба вместе стали рассказывать в писательских кругах, что Булгаков женат на «княгине (или княжне) Беломорско-Балтийской», - по созвучию с популярным в те годы средством перевоспитания «советского народа» в коммунистическо-совковом духе — Беломорско-Балтийским каналом. Аристократическое происхождение подозревал он и в своей третьей жене, надеясь, что если счистить накипь житейской суеты, то под ее многочисленными фамилиями в качестве благородного и родовитого ее предка обнаружится какой-нибудь остзейский барон. Не случайно же у москвички Маргариты в предках оказывается сама королева Марго. «Кровь – великое дело», - говорит Воланд, и с ним явно согласен Булгаков. К своему счастью, он вплотную этими изысканиями не занялся, иначе бы он обнаружил, что его последняя «Маргарита» была родной внучкой Маркуса Мардохая Леви и Баси-Рехли, что могло его сильно огорчить. Следует отметить, что документированная информация об истинном происхождении Елены Сергеевны Нюрнберг-Нееловой-Шиловской-Булгаковой была опубликована только в 1998 году. Но когда я в середине 70-х спросил Любовь Евгеньевну Белозерскую-Булгакову, кем была Елена, то получил краткий ответ: «Красивая еврейка». Дворянское чутье редко подводило его обладателей, хотя тот душок, который любят фиксировать чувствительные еврейские носы, от Любы, ей-богу, никогда не исходил, несмотря на ее весьма продолжительное общение с Булгаковым. Просто – констатация факта. Так что и новейший булгаковский биограф А.Варламов, всеведущий и словообильный, - не кто иной, как гражданин, соврамши. Все то, о чем мечтал Булгаков, Набокову принадлежало по праву рождения. Он появился на свет в семье, неразрывно связанной с русской историей. Существовали на Руси такие нетитулованные семьи, знатностью своей превосходившие многих князьков, графьев и баронов. Таким были, например, Нащокины, Пушкины, Яковлевы. Такими были и Набоковы. Породниться с такими семьями и родами было честью для всех в империи, и поэтому Набоковы состояли в родстве с Пущиными, Данзасами, Аксаковыми, Корфами, Тизенгаузенами и прочими фамилиями, чьи родословия уходят своими корнями в первые века второго тысячелетия русской и европейской истории. Некоторые родственники писателя полагали, что род Набоковых ведет свое начало от татарского князя или князька Набок-Мурзы (XIV век), и эта версия ему нравилась. Если признать эту легенду, то предками Набоковых были мусульмане, и тогда в их фамилии может быть услышан отголосок слова наби («пророк» в переводе с арабского), с которым были связаны такие исламские имена, как Набил ( благородный, знатный), Набикули (раб пророка), Набохат (благородство). Впрочем, столь блистательные семейные истоки и связи могли не уберечь от нежелательных кровосмешений, так как всем известно, что «международный сионизьм» (здесь мы следуем фонетике советских вождей второй половины двадцатого века) еще в начале восемнадцатого века с помощью многочисленных дочерей сподвижника Петра I барона Шафирова нанес мощный еврейский генетический удар по русской имперской дворянской элите. Мне могут возразить, что к началу века двадцатого содержание шафировских генов в организмах представителей российского истеблишмента было незначительным. Все это так, но нельзя забывать, что именно в начале двадцатого века в русском обществе появился юный филозоп Павел Флоренский. В будущем - один из прототипов булгаковского мастера (премудрые булгаковеды и об этом догадались), он по внешнему облику был похож на средневекового монаха (ХIV века, согласно его самоощущениям) и не поддавался идентификации с представителями хоть какой-нибудь народности из числа тех, что населяли тогда Российскую империю. Некоторые, знавшие его в юную пору, как, например, Андрей Белый, вообще предполагали в нем отсутствие человеческой сущности — нечто вроде чапековской саламандры. Как некоторые чапековские саламандры и как Иудушка Головлев, Паша Флоренский очень любил что-нибудь рассчитывать, и, в частности, определять количество еврея в каждом, даже на вид весьма приличном человеке. Для своих нацистских оценок он сочинил шкалу показателей: «одна-сотая-еврей», «одна-двухсотая-еврей» и так далее до бесконечности. По своей методике он определял присутствие частиц еврея в избранниках своих дочерей, но алгоритм этих расчетов не сохранился, и поэтому я не могу проверить, не является ли Набоков, скажем, «одна-восьмисотая-евреем», и, уважая презумпцию расовой невиновности, вынужден считать его абсолютно русским человеком. Юридическая вынужденность такого решения, вероятно, вызывает тайное недовольство национально мыслящих русских людей, и кое-кто из них время от времени пытается все-таки каким-нибудь образом окунуть Набокова в еврейство. Так один «честный и принципиальный советский литературщик» то ли действительно получил от парижского русского маразматика, умершего в 1972 году, то ли сам за него сочинил «свидетельство», содержащее искреннее удивление по поводу того, что Набоков, «происходя из родовитой дворянской семьи, нравился больше всего евреям». Парижский побирушка-«мыслитель» сразу же объясняет этот феномен: «думаю (он еще и «думает!»), из-за некоего духа тления и разложения, который сидел в натуре его. Это соединялось с огромной виртуозностью», а также сопровождает свои, так сказать, «мысли», лирическим осмыслением личных впечатлений, вылившимся в «мистическую грусть» при виде Набокова, представлявшегося ему «больших размеров бесплодной смоковницей». Я, конечно, ждал, что за этим последует проклятие бесплодной смоковницы, но парижский маразматик не стал соревноваться с Матфеем и Марком. Я принял к сведению эти ценные наблюдения, но так как я слышал от многих читающих и пишущих евреев, что им нравится Булгаков, то посчитал, что «некий дух тления и разложения», по-видимому, присутствует у обоих писателей, возможно, в равной мере и потому не воспрепятствует разработке темы, заявленной в названии этого эссе. Не могу умолчать еще один весьма специфический фактик, касающийся «искреннего» парижского «свидетельства»: на его первоисточнике, кто бы его ни сварганил, стоит дата: «29 июля 1964 г.», но в «печатные органы» (сразу в несколько таких «органов») советский обладатель этого «раритета» передал процитированную выше писульку для публикации в 1989 году, когда Набоков стремительно возвращался в Россию, и совковый, пусть и подточенный «перестройкой» патриотизм взывал к защите советской родины от еврейского тлена и разложения. Был в моем выборе Булгакова и Набокова и некий личный мотив. Во-первых, оба они — мои современники: при живом Булгакове я на этом свете прожил шесть лет, а при живом Набокове — 44 года. Во-вторых, оба они были мне не совсем чужие люди: с Булгаковым меня связывали многолетнее знакомство и дружба с Любовью Евгеньевной Белозерской-Булгаковой. С Набоковым было сложнее, но все же в мои годы молодые вблизи меня находился, можно сказать — престарелый (по моим тогдашним меркам) родственник, минувшие годы которого временами (в первое десятилетие XX века, в период знаменитого тогда «Выборгского манифеста» разбушевавшихся думцев, и позднее — в добольшевистском 17-м году) соприкасались с жизнью Владимира и Константина Набоковых — отца и дяди будущего писателя Сирина. Родственник мой дневниковых записей не вел, но кое-какие не очень комплиментарные его заметки об этих людях сохранились, что позволяет мне, хоть и с большой натяжкой, считать их причастными к моему миру, так как начало его такие семейные связи и предания положили задолго до моего рождения. В общем, почти что свой среди своих, которые о моем будущем существовании, естественно, не догадывались. Впрочем, в беспокойные времена возникали ситуации, когда личные симпатии и антипатии отступали на второй план. Так было, когда, уже находясь в Крыму, Набоковы узнали о том, что озверевшая «революционная» пьяная матросня заколола штыками находившихся на больничной койке их друзей — кадетов и бывших министров Временного правительства, и мой родственник, пребывая в «революционном» Петрограде, немедленно вставил в уже подготовленную к изданию свою книгу «лишнюю» страницу, на которой в большой черной рамке крупным шрифтом было набрано : «Мученической памяти А. И. Шингарева и Ф. Ф. Кокошкина». Покойные оказались и его друзьями. Существует, впрочем, один известный литературно-исторический документ, в котором присутствуют и Владимир Дмитриевич, и Елена Ивановна Набоковы, и их сын Владимир, и мой родственник, упомянутый здесь анонимно. Имеется в виду известный альбом «Чукоккала», хранящий их собственноручные записи и подписи. И была еще одна причина того, что из огромного сонма инженеров человеческих душ я выбрал Булгакова и Набокова: эти имена у литературоведов почти не появлялись вместе в традиционных сравнительных анализах идей и текстов. Так получилось, что, несмотря на их обоюдное, почти что ученическое отношение к Николаю Гоголю, их собственные творческие пути безнадежно разошлись в литературном пространстве, не оставив, казалось бы, никакой возможности для сопоставления сюжетов и стилей. Думая об этом, я вспоминаю лишь один случай сюжетного соприкосновения. Речь идёт о новелле «Сказка», написанной Набоковым в середине 20-х годов прошлого века и опубликованной в берлинской газете «Руль» в июне 1926 года и затем в 1929-м в первом сборнике его рассказов «Возвращение Чорба». Отметим, что в 1928 - 1929 годах Булгаков уже работал над первыми вариантами «Мастера и Маргариты», диктуя Любови Евгеньевне главу за главой. В «Сказке», как и в романе Булгакова, появляется дьявол, который подсаживается к герою новеллы и заводит с ним разговор. Это, конечно, можно гипотетически трактовать, как дань литературной традиции, так как и до Набокова и Булгакова дьявол, как известно, неоднократно появлялся на страницах шедевров мировой литературы. К тому же у Набокова, всегда тяготевшего к оригинальным ходам, дьявол является в женском облике. Более явные признаки сюжетного сближения появляются тогда, когда дьявол (дьяволица — госпожа Отт), чтобы убедить собеседника в своем могуществе, говорит: «А если вы еще не верите в мою силу... Видите, вон там через улицу переходит господин в черепаховых очках. Пускай на него наскочит трамвай». И трамвай наскакивает, пострадавший в растерянности сидит на асфальте, сбитый с ног, и люди бегут к нему на помощь, а госпожа Отт, она же дьявол, удовлетворенно говорит: «Я сказала: наскочит,— могла сказать: раздавит. Во всяком случае это пример». Итак, в Берлине и в Москве почти одновременно дьявол с помощью трамвая демонстрирует свое могущество и всезнание. Если дьявол состоит при человечестве с доисторических времен, то возраст трамвая к тому моменту, когда Набоков и Булгаков сопрягли его с нечистым, едва перевалил (а может, и не перевалил) за сорок дет, поэтому нет смысла в поисках других аналогов в мировой литературе: ну не участвовал трамвай в дьявольских делах до появления на литературной арене наших авторов! Трудно сказать, что подвигло Набокова на введение трамвая в таком аспекте в литературный оборот. Может быть, это было предчувствием гибели в конце 1928 года Юлия Айхенвальда, предсказавшего Набокову литературную славу и «убитого трамваем» («Память, говори»).Трамвай, ставший причиной смерти человека, находим и в набоковском романе «Король, дама, валет», напечатанном в том же году. А если исключить трамвай, то набоковская новелла будет высокохудожественной вариацией на тему «Сказки о рыбаке и рыбке». (Мотив «Фауста» отвергается в тексте новеллы, так как госпожа Отт сразу же заявила: «Вашей души мне не нужно»). Получилось весело. Булгаков же к концу двадцатых годов все более подпадал под власть музы мести и печали, и трамвай у него становится не «примером», а орудием этой самой мести и не просто «раздавливает», а отрезает голову ненавистного автору литературного оппонента. Все эти свои соображения я привел для порядка — чтобы показать читателю, что и мы не лыком шиты и можем строить разные правдоподобные версии. Для меня же лично эти берлинский и московский трамваи, рожденные фантазией не знающих друг друга писателей (нельзя исключать, конечно, версию о набоковском влиянии на Булгакова, о чём ниже), есть лишь |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Еврейская духовность. Смех и слезы как резервуары духовной энергии. Еврейские слезы и еврейский смех. Кровь как душа тела по Торе.... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... А по мнению М. Салтыкова-Щедрина, «смешное всего страшнее». Почему людей так пугает смех? Ученики говорят о том, что каждый боится... |
| Комплекты заданий для подготовки к егэ в конце I полугодия решил на своих 22 десятикласс А14: «В каком ряду во всех трех словах пропущена одна и та же буква?» Правильный ответ – цифра Дети мои указывают именно этот вариант.... | | Парные согласные на конце слова Формировать навык грамотного письма слов с парными согласными на конце, развивать орфографическую зоркость, фонематический слух,... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Цель: развивать умения правильно оформлять предложение в письменной речи, употреблять большую букву в конце предложения; точку, вопросительный,... |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Повторение правил: «Не с глаголами», «-Тся и –ться в конце глаголов», «Буквы е и и в окончаниях глаголов I и I i спряжения», «Ь после... |
| Приложение № Изучение «мысли семейной» Радушие, доброта, радость наполняют этот дом. В нем не умолкает звонкий смех, здесь каждому рады | | Сельское хозяйство (Китай, Россия, США и др.) Аграрный сектор США в конце хх-го века / Российская академия наук, Институт Соединенных Штатов Америки и Канады; ред. Б. А. Черняков.... |
| Мягкий знак на конце существительных после шипящих Цель: познакомить с новой ролью ь – показатель женского рода на конце существительных после шипящих | | Рабочая программа элективного курса «Современный отечественный литературный... Вен. Ерофеева, А. Битова, С. Соколова, созданные в конце 1960-х-1970-х гг., но вошедшие в русскую литературу только в конце 1980-х... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... В конце первого полугодия это, как правило, повторение изученной темы, а в конце года подведение итогов целого курса. В разных классах... | | Программа учебной дисциплины «Финансовая политика и денежное обращение... России в конце XVIII – XXI вв.; развитие навыков работы с нумизматическими источниками и материалом в вузах, музеях, научных и в... |
| {Х} № страниц. В оригинале примечание в конце стр., здесь сразу за... Интеграция с предметами: курс„Человек и мир,,,литературное чтение,музыка,изобразительное искусство | | Нашего урока: мягкий знак на конце слова. На уроке будем учиться... Цель: развивать умение обозначать мягкость согласного звука в конце слова мягким знаком |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Детство – это смех и радость» театрализованная программа, посвящённая Дню защиты детей | | Рассказы. Юморески Вечер. По улице идет пестрая толпа, состоящая из пьяных тулупов и кацавеек. Смех, говор и приплясыванье. Впереди толпы прыгает маленький... |
