На правах рукописи пономарёва елена Владимировна мифопоэтика и интертекстуальность в позднем творчестве

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. Последние четыре года жизни Петра Иль­ича Чайковского (с 1890 по 1893 годы, начиная с оперы «Пиковая дама») – со­вершенно особый период в творчестве композитора. Б. Асафьев характеризовал его как «резкий поворот», за которым появляется «напряжённый драматизм, колорит мрака в различнейших оттенках сгущения и разрежения, а психологи­чески – жуть присутствия страшной силы смерти»¹. Именно в эти годы творче­ство Чайковского достигло небывалого расцвета, и, по словам того же Асафь­ева, провидчески «заговорил Мастер». Но каким бы значительным ни был этот период, он до сих пор остаётся мало освещённым в литературе, продолжая со­хранять свою энигматичность.

«Лакуны неизученного» в безбрежном море научно-исследовательских работ о Чайковском возникли в советскую эпоху, когда путём идеологических инсинуаций сформировался официально-регламентированный «миф о Чайков­ском» (М. Раку) как «художнике-гражданине» и «композиторе-реалисте». За рамки научной актуальности были прежде всего выведены проблемы «ирра­ционально-мистического» и «религиозного» начал. В связи с этим стала прак­тически невозможной адекватная исследовательская интерпретация большей части наследия композитора и особенно его позднего творчества. «Проработан­ные» в идеологически «правильном» направлении «психологического реа­лизма» многие произведения («Пиковая дама», «Иоланта», «Щелкунчик», Шестая симфония) стали приобретать «фатальную» для понимания «презумпцию понятности» (С. Аверинцев). Попытки преодолеть её уже в постсоветское время предпринимались в работах, где исследовательский подход не ограничи­вался пределами «герметичного» музыковедения, а взаимодействовал с совре­менными областями гуманитарного знания. Благодаря этому открылась воз­можность не только переоценить уже изученные проблемы, но и выявить при­сутствие совершенно новых.

Только в этот период исследователи перестали игнорировать свойствен­ное позднему Чайковскому «ничем неутоляемое тяготение к иррациональному» (Б. Асафьев). Совершенно новую интерпретацию эта стилевая особенность по­лучила в контексте мифопоэтического подхода. В столь сильных ме­тафизических переживаниях автора обнаружилась подспудная актуализация особых средств выражения – поэтика мифа. Однако применение мифопоэтического подхода в основном ограничивалось фабульно-мотивным уровнем текстов оперных и балетных сочинений. Поэтому актуальным является стремление нацелить этот мощный исследовательский прожектор на всё многоуровневое единство текста сначала отдельных произведений, а в дальнейшем, учитывая атрибутивное свойство любого текста «быть бесконечно открытым в бесконечность» (Р. Барт), выявить глубинные основания «именно́го сверхтекста» (Е. Меднис) позднего творчества композитора.

Следующей проблемой, которая приобрела научный статус лишь в по­следние пятнадцать лет, стала звучавшая укором композитору ещё при жизни так называемая «стилевая эклектичность». Адекватное понимание явления стало возможным через сближение с феноменом интертекстуальности. Этот заимствованный из литературоведения термин активно применяется в музыко­ведении при рассмотрении вопросов «внутримузыкальной коммуникации» (М. Арановский). Но на данный момент, при всех научных прозрениях в трак­товке отдельных произведений Чайковского, стилевой ракурс обозначенной проблемы пока ещё мало разработан. Конечно, поиски комплексного (интегри­рованного) подхода могут вестись в разных направлениях, и здесь особенно ак­туальным стало взаимоналожение интертекстуального и мифопоэтического анализа текстов.

Следует подчеркнуть, что обозначенный междисциплинарный подход не может быть самоцелью, он прежде всего инициирован объектом исследования. Именно этим обусловливается необходимая локализация внимания на сочине­ниях, смыслообразование которых изначально определяется: во-первых, интер­текстуальной подоплёкой «поэтически-музыкального двухголосия» (Б. Кац), лежащего в основе и камерно-вокального, и вокально-сценического жанров, во-вторых, репрезентативным для позднего стиля драматургическим профилем, свидетельствующим о свойственных авторскому мифу цикличности и повто­ряемости. В свете подобного разворота проблемы дополнительным актуальным срезом становится впервые предпринятое соотнесение таких, казалось бы, раз­ных по своему жанру произведений, как опера «Пиковая дама» (1890) и Шесть романсов на стихи Д. Ратгауза ор. 73 (1893).

Степень изученности проблемы. В отечественном музыкознании к позднему творчеству Чайковского в контексте стилевой эволюции обращались неоднократно. Сформировался солидный список литературы начиная с трудов современников композитора – Н. Кашкина, Г. Лароша, Ц. Кюи, Ю. Энгеля, С. Кругликова, Н. Финдейзена, В. Коломийцева, В. Каратыгина, А. Оссовского и вплоть до появившихся в ХХ веке масштабных исследований Б. Асафьева, А. Альшванга, П. Вайдман, Ю. Келдыша, Д. Житомирского, Е. Орловой, Вл. Протопопова, Н. Туманиной, В. Цуккермана и др.

В последние десять лет отечественное музыковедение пополнилось це­лым рядом интересных диссертационных исследований, объектом которых стало творчество Чайковского: Е. Дуловой, Г. Головатой, Г. Побережной, Е. Полоцкой, О. Спорыхиной, Г. Моисеева, Е. Китаевой. Однако следует заме­тить, что в современной чайковениане, несмотря на несомненную научную но­визну изысканий перечисленных авторов, концептуализация таких проблем, как мифопоэтика и интертекстуальность, пока ещё не нашла широкого приме­нения.

К работам, ознаменовавшим поворот к этим актуальным иссле­довательским ракурсам, можно отнести статьи и монографии: И. Скворцовой², впервые предложившей мифопоэтический контекст в изучении позднего твор­чества П.И. Чайковского при исследовании балета «Щелкунчик»; А. Климовицкого³, активно разрабатывавшего столь знаковую для произведе­ний позднего периода (Шестая симфония, «Пиковая дама») проблематику «культурного диалога»; М. Арановского, в фундаментальной монографии⁴ кото­рого была предпринята одна из первых попыток апробации интертексту­ального метода анализа и адаптации авторской терминологии («текст – мета­текст», «деривация», «корпусная» и «лексическая интертекстуальность» и др.) по отношению к творчеству Чайковского; интереснейшие статьи М. Раку⁵, в од­ной из которых был блестяще реализован инновационный потенциал интертек­стуального подхода на примере оперы Чайковского «Пиковая дама». Ряд про­дуктивных идей был запечатлён в статьях Н. Бекетовой, М. Бонфельда, А. Демченко, Л. Казанцевой, Н. Калиниченко, Г. Калошиной, Л. Кириллиной, А. Коробовой, Г. Михайловой, Г. Моисеева, Е. Ручьевской, Т. Стародуб, Е. Титовой, О. Шевченко.

Во всех упомянутых исследованиях в основном затрагивались вопросы интер­претации «Пиковой дамы», «Щелкунчика», «Иоланты», «Шестой симфонии», частично секстета «Воспоминание о Флоренции». При этом совершенно отсутствует какая-либо новая оценка, к примеру, камерно-вокального цикла на стихи Д. Ратгауза. И фактически ни разу не предпринималась попытка интегрированного, сово­купного подхода, помогающего найти ключи к пониманию таких важных с точки зрения стилеобразования позднего периода творчества явлений, как мифопо­этика и интертекстуальность.

Объектом исследования избирается позднее творчество П.И. Чайковского.

Предмет исследования – мифопоэтика и интер­текстуальность в контексте позднего творчества композитора.

Материал исследования – разножанровые произведения с вербально-текстовой основой, маркирующие границы позднего периода – опера «Пиковая дама» (1890), ознаменовавшая его начало, и Шесть романсов на стихи Д. Ратгауза ор. 73 (1893), находящиеся в «предкульминационной» точке его окончания.

Цель диссертации – выявить особые качества поэтики поздних сочине­ний Чайковского (опера «Пиковая дама», Шесть романсов на стихи Д. Ратгауза) на основе интегрированного подхода в мифопоэтическом и интертекстуальном ракурсах. Для достижения этой цели потребовалось решить ряд задач:

• 
  раскрыть основные черты мифопоэтики оперы «Пиковая дама»;
  
• 
  дать оценку «мистики» как медиативной составляющей мифопоэтики;
  
• 
  изучить особенности стилистической неоднородности оперы, определяющие принципы авторской интертекстуальной стратегии;
  
• 
  обосновать мифопоэтическое «интерпретационное поле» при анализе «корпусной» и «лексической интертекстуальности» (М. Арановский);
  
• 
  прояснить специфику авторского мифа через «мифологическую реконст­рукцию» (В. Топоров) стихотворного текста романсов на стихи Д. Ратгауза;
  
• 
  установить общие закономерности взаимодействия интертекстуальности и автоинтертекстуальности с авторской мифопоэтикой в «Сверхтексте» позд­него творчества композитора.
  

Методология исследования. Поставленные в работе задачи обусловили применение широко адаптированных музыкознанием компаративистского, структурно-семиотического, психоаналитического, герменевтического, а также собственно мифопоэтического и интертекстуального методов. Междисциплинарный характер исследования инициировал поливалент­ную ориентацию как на труды отечественного и зарубежного музыковедения, так и на работы из других областей знания, открывающие дополнительные ме­тодологические контексты.

Поскольку в орбите исследования оказалось оперное и камерно-вокаль­ное творчество Чайковского, стало необходимым привлечение монографий Б. Асафьева, А. Альшванга, Ю. Келдыша, Е. Орловой, В. Протопопова и Н. Туманиной, Б. Ярустовского, Д. Брауна (D. Brown), а также научных статей Н. Аршиновой, А. Баевой, О. Беловой, М. Бонфельда, П. Вайдман, Г. Головинского, Г. Иванченко, Л. Кириллиной, А. Крыловой, В. Медушевского, О. Соколова, В. Холоповой и других авторов, посвящённых отдельным аспектам анализа оперных и камерно-вокальных сочинений, а также вопросам драматургии и стиля.

Для изучения проблемы мифопоэтики потребовалось подключение ос­новных положений фундаментальных работ отечественных и зарубежных учё­ных в области поэтики мифа и мифопоэтического анализа в литературоведении (С. Аверинцев, Р. Барт, Я. Голосовкер, Д. Кэмпбелл, К. Леви-Строс, А. Лосев, Ю. Лотман, Е. Мелетинский, Э. Нойманн, В. Топоров, К.-Г. Юнг и др.).

Ракурс интертекстуальности актуализировал обращение к теории интер­текста и интерпретации в литературоведении и семиотике (Ф. де Соссюр, М. Бахтин, Ю. Кристева, Р. Барт, Ю. Лотман, М. Риффатер, М. Ямпольский, И. Смирнов, Н. Фатеева, Н. Кузьмина). Собственно проблемы интерпретации инициировали привлечение трудов по герменевтике (Г.-Г. Гадамер, П. Рикёр).

Огромное значение для работы имел накопленный за последнее время в трудах М. Арановского, Л. Дьячковой, А. Климовицкого, М. Раку и Д. Тибы опыт в области методологии интертекстуального анализа музыки.

Гипотеза исследования. Творчество Чайковского 1890-х годов – целост­ное стилевое явление, специфическими характеристиками которого являются мифопоэтика и интертекстуальность. Высочайшим герменевтическим потен­циалом обладает концептуализация взаимообусловленности этих феноменов, открывающая дополнительные возможности для обнаружения глубинного се­мантического слоя как отдельных произведений («Пиковая дама», романсы ор. 73), так и «метатекста» (М. Арановский) всего позднего пе­риода.

Научная новизна работы определяется впервые предпринятой на при­мере оперы «Пиковая дама» и романсов ор. 73 фиксацией основных особенностей эксплицитного и имплицитного уровней мифопоэтики в позднем творчестве Чайковского.

Впервые анализ стилевых взаимодействий и музыкально-тематических заимствований в опере выявил «дешифрующие» свойства «мифологизирую­щего слоя» (Ю. Лотман), что позволило говорить о мифопоэтике не только как о «ча­стном случае интертекстуальности» (Б. Гаспаров), но и как о глубинном семан­тическом уровне интерпретации межтекстовых взаимодействий.

Дальнейшее применение интегрированного подхода, манифестирующего стилевую синкретичность мифопоэтики и интертекстуальности в позднем твор­честве Чайковского, дало возможность впервые раскрыть стилеобразующие тенденции в одном из наименее изученных опусов композитора – ро­мансах на стихи Д. Ратгауза.

В итоге исследования осуществляется обозначение дополнительных де­терминант в рамках исследовательской парадигмы постсоветского времени, по­зволяющих значительно расширить «горизонты» понимания феномена позд­него творчества П.И. Чайковского.

Положения, выносимые на защиту:

1. Особое смыслообразующее значение в творчестве Чайковского 1890-х годов приобретает имплицитная мифопоэтика, апеллирую­щая к архетипическим глубинам творческого бессознательного и актуализи­рующая скрытые мифологические коды.

2. Мифологика является единственно возможным способом интерпрета­ции феномена «мистики» в одном из самых значительных сочинений позднего периода – опере «Пиковая дама». «Иррационально-мистическое» оценивается в качестве своеобразного «медиатора», принадлежащего сразу двум уровням ми­фопоэтики текста. С одной стороны, оно является компонентой «мифологемы карт» (эксплицитный уровень), а с другой – имманентным свойством автор­ского мифа (имплицитный уровень).

3. Стилистическая гетерогенность «Пиковой дамы» как одно из атрибу­тивных свойств интертекстуальной стратегии актуализирует поиски адек­ватного «семантического перевода» (Ю. Лотман). В результате структурно-се­мантического анализа «интертекстуального излучения» оперы высвечиваются контуры «мономифа» (Д. Кэмпбелл), уточняемые корреляцией с психоаналити­ческими концепциями «индивидуации» (К.-Г. Юнг) и «творческой трансформации» (Э. Нойманн). Это становится подтверждением функционирования имплицит­ной (авторской) мифопоэтики как интертекстуальной «интерпретанты» (М. Риффатер).

4. Специфической стилевой приметой, акцентирующей глубинную взаи­мообусловленность мифопоэтики и интертекстуальности (автоинтертекстуаль­ности) в опере «Пиковая дама» и цикле романсов на стихи Д. Ратгауза, стано­вится феномен монограммы, понимаемый одновременно и как «идио­стилевой» (автоинтертекстуальный) приём интонационно-тематической ра­боты, и как конденсированный в мифопоэтике Имени импли­цитный авторский миф Чайковского.