Мария штайнер
Скачать 3.78 Mb.
|
ШЕСТАЯ ЛЕКЦИЯ Дорнах 19 марта 1924 г. Поставленный вопрос, господа, весьма многоплановый, так что параллельно с ним нам надо будет обсудить еще кое-что. Сегодня мне хотелось бы еще подробнее рассказать о более позднем распространении христианства. В настоящее время, если мы посмотрим на христианство, оно проявляет себя в трех формах. Эти три формы обращают на себя внимание, если правильным образом и на основе современных понятий хотят вернуться к тому, что произошло в ходе Мистерии Голгофы. Прежде всего, рассмотрим эти вещи применительно к Европе. Недавно я уже говорил вам, как это было: здесь, выше, мы имеем Азию, Европа же является своего рода полуостровом Азии. Она, как вы знаете, выглядит вот так (рисуется географическая карта). Здесь — Норвегия, здесь мы переходим в Россию, здесь мы переходим к северному побережью Германии; здесь мы имеем Данию. Тут мы переходим в Голландию, Францию, а тут находится Испания. Здесь мы приходим в Италию, Грецию; здесь — Черное море, и тут мы переходим в Азию. Внизу располагается Африка. Видите ли, в настоящее время трудно говорить о распространении христианства, поскольку теперь относительно данного вопроса господствуют особые обстоятельства. И все же, если рассматривать христианство в этих областях России за период вплоть до Мировой войны (то есть до 1914 года — прим. перев) обнаруживается следующее: это восточное христианство в значительной степени сохранило первоначальный религиозный характер, присущий Азии; я описывал вам различные проявления этого характера у египтян, у индусов, у ассирийцев. Многое из принимавшегося в качестве культовых действий, жертвоприношений — что очень хорошо понимали в Азии — перетекло в ту религию, которая, будучи формой христианства, укоренилась в этих восточных областях. При знакомстве с религией этих восточных областей возникает непосредственное ощущение: здесь в большей степени доминирует культ, а не какое-либо вероучение. Вероучение стремится выразить в человеческих словах то, что имеет отношение к духовному миру, или, по крайней мере, то, что от этого духовного мира может быть доступно человеческому чувству. Вероучение является также и тем, что человек постоянно хочет развивать дальше с помощью своего разума. Напротив, культ есть нечто данное раз и навсегда, что остается более консервативным. И там, где господствующее положение занимает культ, религия принимает консервативный характер. Можно сказать так: восточная религия здесь носит консервативный характер; по сравнению с более западными религиями она уделяет большее внимание самому культу, нежели внутренним, религиозным импульсам, религиозной жизни в человеке. На второе течение христианства, исходившее из Рима и распространившееся на север, сильное влияние оказывалось из Ирландии, откуда приходили миссионеры. Южное среднеевропейское христианство, тоже направляемое из Рима, хотя и сохраняло культ, но, тем не менее, придавало вероучению большую ценность, чем это делали на Востоке. Поэтому культ во всем своем значении переживался в римском католицизме в меньшей степени, чем проповедь и вероучение. О сущностном содержании вероучения в Римско-Католической Церкви имело место гораздо больше разногласий, чем в Восточной Церкви. Но христианство пережило еще одно влияние иного рода. Видите ли, христианство зарождалось в начале нашего летоисчисления. Примерно шесть столетий спустя, через пять-шесть столетий после него возник ислам. Недавно я описывал вам арабов. Если здесь я еще раз нарисую Малую Азию, то здесь, внизу мы приходим к арабам, а здесь переходим в Индию. Здесь располагается Африка, здесь — Египет. Так вот, здесь, в Аравии благодаря Мохаммеду(22) возник ислам. Этот ислам очень быстро стал распространяться во второй половине первого христианского тысячелетия. Из Азии он распространялся сначала в районе Сирии вверх до Черного моря, затем через Африку в Италию, Испанию и до европейского Запада. Этот ислам имел одно особое отличительное свойство: он как религия объединял элементы фантастики с необычайно трезвым рассудочным элементом. Основополагающим законом магометанской религии, быстро распространившейся в VII, VIII и IX вв. на юг и Запад Европы и в Азии, было: есть только один Бог, о котором возвещает вам Мохаммед. Надо только правильно понять, что же, в сущности, означало в мировой истории отстаивавшееся Мохаммедом в качестве основного закона: есть только один Бог. Почему Мохаммед акцентировал это так сильно? Мохаммед уже был знаком с христианством; в христианстве не было трех Богов, там шла речь лишь о трех Божественных Лицах, Ипостасях. Сегодня этого больше не чувствуют. В настоящее время не чувствуют, что христианство изначально исповедовало не трех Богов, а лишь три божественных облика, три божественных Лица: Отец, Сын и Святой Дух. Что это значит? Видите ли, слово «персона» в латинском языке обозначало первоначально не что иное, как «облик», «маска», то, что проявляется вовне. И в первоначальном христианстве говорили не о трех Богах, но о трех обликах, трех Лицах, в которых являет себя один Бог. Тогда еще ощущали, как обстоит дело с этими тремя Лицами, тремя обликами (ипостасями). (Теологические споры древняя христианская церковь разрешала на Вселенских Соборах, история которых может быть разделена на три части в соответствии с предметом споров: тринитарные споры, о соотношении Лиц Божественной Троицы — II—V вв., Первый и Второй Соборы; затем споры о Богочеловечестве Иисуса Христа: монофизитские, — о соотношении природы человеческой и Божественной в Иисусе Христе, и монофелитские — о соотношении человеческой и Божественной воли в Иисусе Христе — V—VIII вв., Третий, Четвертый, Пятый и Шестой Соборы; затем последовали споры иконоборческие о святых иконах, иных изображениях, — VIII—IX вв., Седьмой и Восьмой Соборы. Возобновление тринитарного спора об исхождении Святого Духа от Отца, или от Отца и от Сына, а также ряд политических обстоятельств привели к разделению Греческой и Римской Церквей и окончанию периода Вселенских Соборов. Тринитарные споры подспудно продолжались на протяжении всего первого тысячелетия: так в VI в. существовала секта Тритеитов, по учению которой Бог троичен по существу и три Лица Троицы суть три бога: именно такое мнение справедливо опротестовывал пророк Моххамед, опасаясь возрождения политеизма. Тритеитам противостояли, например, монархиане, действовавшие с III в. и отстаивавшие единство Лица в Боге, противники троичности. Они подразделялись на несколько типов: первые, монархиане-динамисты, утверждали, что Христос есть простой человек, в котором действовала особая божественная сила; монархиане второго типа назывались модалистами и видели во Христе самого Бога-Отца, воплотившегося ради нашего спасения; еще один тип — монархиане-патрипассиане — считали, что на кресте пострадал сам Бог-Отец. Монархиане-модалисты учили, что в одной ипостаси пребывают три именования, как в Солнце, которое существует как одно, а действует трояко: как свет, как тепло при шарообразной форме. См.: Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1995; Карташев A. B. Вселенские Соборы. М., 1994; Спасский А. История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов. Сергиев Посад, 1914, Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. М., 1994 (по изданию 1907 г. ) — прим. перев. ) Давайте посмотрим, как же обстоит дело с тремя Лицами. Не правда ли, в настоящее время, хотя наряду с религией самым очевидным образом существует и наука, вопрос о трех Лицах понять не удается. Ведь наука сегодня функционирует совершенно независимо от религии, и, говоря с точки зрения научной жизни, религиозную жизнь не принимают в расчет, не смотрят в ее сторону. В прежнее время это было совсем не так, даже в первые века христианства было иначе; дело тогда обстояло так, что одновременно с религией принималась и вся наука в прежней ее форме. Тогда не было отдельно священника и отдельно учителя, но было так, что священники в то же самое время являлись учителями, преподавателями. Особенно это имело место в том, что я описывал вам как последние мистерии. Там прежде всего обращали внимание на то, что человек является природным существом. Человек есть природное существо, когда он с помощью природных сил рождается из материнского тела как физический человек. При этом — как думали и ощущали тогда — в человеке действуют природные силы. Если я обращаю свой взгляд на то, как человек возникает в физическом смысле, в качестве физического человека, то я смотрю на те же силы, которые я обнаруживаю, смотря на произрастание дерева в природе, возможное лишь при наличии испаряющейся воды и выпадении дождя. Это природные силы. Но за этими природными силами в древности видели духовные силы. Повсюду в природе проявляли активность эти духовные силы. Если внутри горы возникает кристалл, следовательно, если камень растет, действуют духовные силы. Когда испаряется вода, образуются облака, выпадает дождь, действуют духовные силы. Те же самые духовные силы действуют и в человеке, когда он в эмбриональном состоянии развивается в теле матери. Те же самые духовные силы действуют, когда его кровь струится по сосудам, когда он вдыхает и выдыхает. Во всем, что тогда видели в качестве духа в природе, видимого также и в физическом человеке, во всем этом усматривали принцип Отца, усматривали Отца, поскольку естествознание было в то же самое время и религией. Говорили себе: тот, кто в мистериях добился высочайшего просветления, является отображением этого Духа-Отца, Который оказывает решающее воздействие на все, что есть в природе. Это была седьмая ступень, ступень, на которую человек мог взойти в мистериях, достигнув достоинства Отца. Ближайшим достоинством, ближайшим рангом — это я вам уже говорил — был ранг солнечного Духа. Что же понималось под солнечным Духом, которого позднее стали называть Сыном? Что понимали под этим? Я уже рассказывал вам, что Христос называл себя самого солнечным Духом. Говорили себе: разумеется, человек родится благодаря силам природы, благодаря тем самым силам, благодаря которым растут растения и так далее; но вот если он живет на Земле, то он развивает себя. По факту его рождения, осуществленного посредством природных сил, было бы столь же нелепо говорить о добре и зле, как и в случае растения. Вам ведь никогда не придет в голову называть злой белену только оттого, что она ядовита для человека. Вы скажете: она тут ни при чем. Белена не обладает волей, как обладает ею человек. Так что нельзя сказать, что родившийся ребенок благодаря природным силам может быть добрым или злым. Добрым и злым он становится тогда, когда постепенно реализуется его человеческая воля; и в противоположность тем силам, которые действуют в природе, то, что действует в человеческой воле, то, что может стать в человеке добрым или злым, называли Богом-Сыном или солнечным Духом. Тот, кто смог подняться в мистериях до шестой ступени, был лишь Его представителем. Все отдельные представители шестой ступени были наместниками Бога на Земле. Тогда знали, что Солнце является не только газовым телом; Солнце дает не только свет и тепло, но и солнечный Дух. Бог-Сын является одновременно и солнечным Духом. Следовательно, говорили так: Божество Отца пребывает повсюду в природе; Божество Сына пребывает там, где человек развивает свободную волю. Чувствовали, однако, нечто совершенно странное, особенное. Спрашивали: становится ли человек более ценным или менее ценным существом, когда он развивает свободную волю и подчиняется Богу-Сыну? Этот вопрос задавали себе и в то время, когда было основано христианство. Господа, посмотрите на какое-нибудь произведение природы вплоть до животного включительно. Ведь если корова стара, то вы с полным правом можете сказать, что за эту корову платить полагается меньшую цену, чем за молодую. Следовательно, старая корова стала менее ценной, нежели в то время, когда она была молодой. Это, конечно, совершенно правильно; но дело тут не в этом, а в том, что корова, очевидно, стала менее ценной не от воздействия своего внутреннего мира, а именно своей воли, нет, она стала менее ценной в результате естественного процесса природы. А вот человек, поступающий плохо, плохо направляющий свою волю, становится менее ценным, чем он является от природы! Поэтому-то человеку необходимо наличие третьего божества, которое направляет его, чтобы вновь сделать его волю доброй, исцелить его нездоровую волю. Это и был третий облик Божества: Святой Дух, Которому в мистериях повсюду уподоблялись на пятой ступени посвящения, называвшейся по принадлежности к тому или иному народу. (Пятая ступень означала отождествление с Духом народа и называлась по имени народа: Грек, Израильтянин, и тому подобное, например: «Иисус, увидев идущего к нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства». Ин. 1: 47 —прим. перев. ) Древние говорили так: есть три вида, под которыми является Божество. Видите ли, они могли бы сказать и так: есть Бог природы, Бог воли и Бог духа, в котором воля вновь исцеляется, одухотворяется. Они могли сказать так, ибо древние слова означали именно это. «Отец» означало нечто, связанное с первоисточником, первоначалом физического, означало нечто природное. Лишь в новых языках значение этих слов было утеряно. Но затем древние добавляли еще нечто, говоря: есть Бог природы, Отец; есть Бог воли, Сын; и есть Бог, Который вновь исцеляет все, что из-за проявлений воли может стать в человеке больным, Святой Дух; но при этом древние добавляли, что эти трое суть одно. Итак, как свое важнейшее положение, как свое важнейшее убеждение они высказывали следующее: есть три образа Божества, но эти трое суть одно (являются одним). Затем они говорили еще нечто: наблюдая человека, так говорили они, мы обнаруживаем у него существенные отличия по сравнению с природой. Мы наблюдаем камень: что действует там внутри? Бог-Отец. Мы наблюдаем растение; что действует там внутри? Бог-Отец. Если мы наблюдаем человека именно как физического человека, то что действует там внутри? Бог-Отец. Но если мы наблюдаем за душевными проявлениями человека, наблюдаем человека душевного, наблюдаем человека в отношении его воли, то что действует там внутри? Бог-Сын. Если же человек прогнозирует будущее человечества, каким оно должно стать, когда все в воле снова станет здоровым, — тут действует Бог-Дух. Все три Божества как говорили, действуют в человеке. Есть три Бога или три божественных лица; но они суть одно, и действуют они в человеке как единство. Таково было изначальное убеждение христианства. Возвращаясь к первым временам христианства, мы находим, что тогда люди высказывали еще одно убеждение. Они говорили: верно то, что этот Дух-Исцелитель, этот оздоравливающий Дух должен действовать двояким образом. Во-первых, поскольку природа может стать больной, он должен воздействовать на физическое, на то, что происходит от Бога-Отца. А поскольку воля тоже должна быть здоровой, Он (Дух-Исцелитель — прим. перев. ) должен воздействовать на то, что происходит от Сына. Итак, они говорили: этот Святой Дух должен действовать так, что Он исходит (ausgeht) одновременно от Отца и от Сына. Это было первоначальным убеждением христианства. (Вопрос об исхождении Святого Духа от Отца или же от Отца и от Сына играл исключительную роль в богословии. Первоначальное убеждение христианства было сформулировано в Евангелии от Иоанна: «Когда же придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, КОТОРЫЙ ОТ ОТЦА ИСХОДИТ, Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин. 15: 26). В данных словах Христос Иисус свидетельствует о двояком: о вневременном исхождении Святого Духа от Отца и о временном посланничестве Святого Духа через Сына. Однако Никео-Цареградский Символ веры, явившийся результатом Первого и Второго Вселенских Соборов в IV в, акцентировал лишь онтологическое отношение Святого Духа и Отца, не упоминая о посланничестве Святого Духа от Сына: «И в Духа Святого, Господа животворящего, иже от Отца исходящего... » По указанной причине уже с VI—VII в. в Испании на Поместных соборах предлагалась добавка «и от Сына»; в начале IX в. император Карл Великий вопреки мнению римского Папы Льва III настоял на внесении прибавки «филиокве», то есть «и от Сына» в Никео-Цареградский Символ веры, что считалось канонически недопустимым, но было принято последующими папами. Отстаивая примат римской власти, папа Николай I (858—867 гг. ) на Римском соборе 863 г. отлучил Константинопольского патриарха Фотия (858—886); в ответ патриарх Фотий обвинил папу в искажении Никео-Цареградского Символа, прибавке Filioque, «и от Сына», причем на Соборе 867 г. латинские нововведения были осуждены, а папа Николай I был низложен и предан анафеме. В свою очередь, латиняне созвали в 869 г. в Церкви св. Софии «экуменический» или мнимый вселенский Собор, на котором был осужден и предан анафеме патриарх Фотий. Собор 879 г. в храме св. Софии в Константинополе восстановил Фотия и осудил Собор 869 г., а также всякие изменения в Символе веры. Эти события положили начало процессу разделения Восточной и Западной Церквей, формально состоявшемуся в 1054 г. В дальнейшем спор о «филиокве» не раз становился камнем преткновения в деле соединения Восточной и Западной Церквей. На Флорентийском Соборе 1438 г. была предложена формула «от Отца через Сына», учитывающая как извечный характер исхождения Святого Духа от Отца, так и временной характер Его посланничества «через» Сына; но к окончательному решению до сих пор прийти не удалось — прим. перев. ) В сущности, Мохаммед руководствовался определенными опасениями. Он видел, как древнее язычество, исповедовавшее многобожие, вырождается, становится все хуже и разрушительно воздействует на человечество. Он видел подъем христианства и рассуждал так: оно тоже подвергается опасности впасть в многобожие, а именно иметь трех Богов. Он не рассматривал их как три божественных облика (три Лица). Поэтому он выступил в качестве оппозиционера (по отношению к христианству, особенно же к христианской секте Тритеитов, рассматривавшей лица Троицы как отдельных богов — прим. перев. ), причем он особенно подчеркивал: есть лишь один-единственный Бог и Мохаммед проповедует его вам. Все остальное, что говорится о Боге, неправильно. Данное вероучение распространялось с неимоверным фанатизмом. Вследствие этого в исламе, в магометанстве полностью отсутствует представление о трех божественных Лицах (трех ипостасях). Здесь в большей степени ограничиваются тем, что говорят о едином Боге, Которого называют Отцом всего существующего. Поэтому образ мыслей в исламе сводился к следующему: как камень не обладает свободной волей, чтобы вырасти и стать таким, каков он есть, как растение не обладает свободной волей, но от природы получает желтые или красные цветы, так и в человеке все развитие происходит от природы. Вследствие этого в исламе возникла жесткая идея судьбы, ее называют фатализмом, в соответствии с которой человек должен быть безусловно подчинен неумолимому (жесткому) року, фатуму: если он счастлив, то это детерминировано Богом-Отцом; если он несчастлив, то это тоже детерминировано Богом-Отцом. Он брошен на произвол того, что называют фатумом, роком. (В период формирования ислама в арабском мире ожило наследие античной и более древней восточной астрологии, которая наглядно демонстрировала зависимость не только судьбы, но и волевой направленности человека от хода небесных тел, что не могло не повлиять на утверждение идеи фатализма в первоначальном исламе. Христианство же в значительной степени акцентировало более свойственный европейцам принцип свободы воли, лежащий в основе таких понятий, как искупление и спасение. Ведь если поведение человека жестко детерминировано движением небесных тел — что, безусловно, имеет место, хотя бы отчасти, — то он не имеет личной вины за свои преступления, и тем самым основная идея христианства — искупление человечества — теряет точку опоры. Многие истинные проповедники христианства, начиная с Фомы Аквинского, умаляли и даже почти совсем игнорировали значение астрологии, а церковь — как средневековая, так и современная, например, Русская Православная Церковь в лице своих иерархов — даже считала занятие астрологией неприемлемым для христианина. Так в вопросе о том, чему отдать предпочтение свободе воли или природной необходимости, проявлением которой является, конечно, и движение небесных тел, исчисляемое астрономией и астрологией, — ортодоксальная церковь обращает внимание на свободную волю человека, а ислам — на природную необходимость как манифестацию Аллаха. Нежелание ортодоксального христианства принять астрологию как одну из наук, имеющих право на существование, лишь углубляет и без того глубокие разногласия между христианством и исламом — прим. перев. ) Видите ли, господа, такова была религиозная сторона магометанства. Но именно вследствие того, что Мохаммед полагал, что в человеке все происходит так же, как и в природе, он с большей легкостью приобщался ко всем древним искусствам и к древней, античной жизни, нежели христиане. Христианство по преимуществу рассматривало то, каким образом может быть исцелена человеческая воля. Магометанство не интересовалось этим вопросом. Надо ли было заниматься этим вопросом? Если предопределено, что человек становится хуже, то такое предопределение исходит от Бога-Отца. В христианстве говорили: древние язычники преимущественно ориентировались на Бога-Отца; надо присоединить Бога-Сына. Мохаммед и его более поздние приверженцы не говорили так, зато они говорили: хотя древние язычники имели много богов, они, тем не менее, почитали природное начало, в котором действует один Бог. Вот почему в магометанстве нашло свое продолжение многое из древней науки и искусства. Дело обстояло так: в IX столетии по Р. Х. в Европе, во Франции, правил Карл Великий(23), известный средневековый правитель, о котором всегда упоминает история. Он с трудом освоил алфавит и не умел писать — и то, что он сделал в области искусства и науки, было просто мелочью по сравнению с тем, что возникло в Азии при правлении Гаруна аль Рашида(23а) — так его звали — действовавшего во времена Карла Великого в качестве представителя ислама, магометанства. Там, в Азии, развивались в большом объеме и искусство, и наука, причем согласно тому, как эти последние сложились еще в древнем язычестве. Эти искусства и наука насаждались в Европе, приходя с юга в Испанию. Христианство же распространялось из Рима. Я мог бы сказать, что магометанство, продвигаясь из Азии, обогнуло, обошло христианство. (Имеется в виду чисто географическое распространение магометанства из Аравии по Северной Африке до Франции — прим. перев. ). Здесь происходила сильная борьба между христианством и магометанством. Поистине, магометанство проделало нечто весьма примечательное. Вы знаете, что если где-нибудь располагается войско, то стратегический успех может быть достигнут тогда, если удается незаметно обойти это войско и напасть на него с другой стороны. Именно это и проделало магометанство с христианством; оно обошло христиан с юга и затем напало на них с левого фланга. (Имеется в виду распространение магометанства на южном побережье Средиземного моря в Северной Африке и удар, нанесенный по Испании и Франции в VIII—IX вв. по Р. Х. — прим. перев. ) И все же, господа, если бы этого не произошло, если бы в указанных областях распространялось исключительно одно христианство, мы еще и сегодня не имели бы никакой науки! Религиозный элемент магометанства был отражен, он был преодолен военным путем. Но вот духовный элемент, который не ввязывался в религиозные прения, но продолжал развивать древнюю науку, — этот духовный элемент магометанство принесло в Европу. Он, будучи изучен европейцами, вливается даже и в современную науку. Вот почему в настоящее время наша душа поставлена в Европе перед двояким: мы имеем религию, пробужденную христианством, и мы имеем науку, пробужденную магометанством, хотя и на окольном пути. И христианство может развиваться здесь, только находясь под научным влиянием магометанства. Однако вследствие сказанного на европейском Западе возникало все большее желание во что бы то ни стало отстоять христианство. Где господствует культ, там религия меньше нуждается в защите, так как культ оказывает большое влияние на людей. Но здесь исходящий из Рима культ господствовал меньше, хотя он сохранялся; в большей степени господствовало вероучение. Но его теперь постоянно приходилось защищать от нападающего магометанства. В сущности, все средневековье протекало в этой борьбе, которую поддерживало магометанство, в борьбе, носившей сначала военный характер, а затем ставшей духовной борьбой. Во второй половине средних веков постепенно развилось то, что называют европейской культурой или цивилизацией. Что же постепенно возникало тут? На Востоке вплоть до Греции христианство не могло развиваться иначе, нежели придерживаясь древних культовых традиций. Но что это означает? Это означает, что исполнялись внешние священнодействия, носившие лишь символический характер. Здесь надо было ориентироваться на природу. Здесь были склонны Бога-Отца акцентировать в большей степени, нежели Бога-Сына. И как у Мохаммеда на рассудочном уровне возникает принцип судьбы, принцип необходимости строгого подчинения человека тому, что определено от Бога-Отца, так и в восточном христианстве Богу-Отцу отводится более значительное место, Бог-Отец обретает больший смысл, нежели Бог-Сын. Только здесь имеет место своеобразная мысленная перегруппировка; хотя люди на Востоке в сильной степени придерживаются Христа, но они переносят на Христа свойства Бога-Отца. Здесь в этом вопросе нет ясности, он затуманен; тут не так много говорят о Боге-Сыне, тем не менее, признают своим Богом Христа, наделяя Его при этом свойствами Бога-Отца. Так в этой восточной религии возникло следующее воззрение: Христос — наш Отец. И во всей восточной религии живет по существу это положение: Христос — наш Отец. (Данную точку зрения подтверждает наличие в Восточной Церкви образа Христа-Пантократора, то есть Вседержителя. Атрибут Вседержителя православный Символ веры относит к Богу-Отцу; так в первом члене Символа веры — молитве «Верую» — сказано: «верую во Единого Бога-Отца Вседержителя» — прим. перев. ) Если же мы теперь переходим в Европу, то там, вследствие стремления защититься от магометанства, от монотеизма в чистом виде, где не идет речь ни о каких трех обликах, возникла тщательно разработанная доктрина о трех божественных персонах (лицах, ипостасях). Видите ли, господа, вы, вероятно, знаете, что люди могут собираться вместе и очень долго спорить, спорить и спорить; один говорит другому одно, другой говорит первому другое! Они так и будут спорить. Но что обычно бывает при этом? В конце концов, они разделяются, расходятся друг с другом! Завершением прений становится разобщение, разделение. Понимание вопроса достигается в редчайших случаях, тем более, если разногласия принимают крупный характер. Вы знаете, что вначале была одна социалистическая партия; там много спорили. Там были левая фракция и правая фракция. Но затем каждая из этих фракций образовала собственное партийное руководство. Вот так же обстояло дело и с распространением христианства. Оно распространялось. Здесь, в Азии, то есть на Востоке, отдавали предпочтение Богу-Отцу, хотя утверждали Христа; в Европе же проводили большее различие между Отцом и Сыном. На эту тему дискутировали, вели прения до IX, X вв. по Р. Х. А затем произошло великое разделение Церквей. Восточная Церковь, которую сегодня называют Православной, ибо она исповедует изначальные древние положения, и Западная, Римско-Католическая Церковь отделились друг от друга (1054 г. по Р. Х. — прим. перев.). Так проявилось это большое различие между Восточным христианством и западным христианством. Такая ситуация длилась долго. В XI, XII и XIII столетиях происходило вживание в это восточное и западное начала. Но затем произошло событие, которое, я мог бы сказать, в известном отношении перепутало все названные вещи. Это были крестовые походы. Те, среди кого первоначально действовал Мохаммед, кто прежде других приняли ислам, были, преимущественным образом, арабами. У этих арабов религия носила ясно выраженный природный характер, была религией природы. Тем самым они были подготовлены к ясному пониманию «Отца», к признанию Бога-Отца. Поэтому на первой стадии магометанства развивались воззрения о Боге-Отце, действующем через всю природу, а также действующем и в природе человека. Но затем из отдаленных областей Азии пришли другие племена, чьими потомками являются в настоящее время турки. Пришли монгольские, татарские племена. Они вели войны против арабов. Отличительным признаком этого монгольского населения, чьими потомками стали потом турки, было то, что у них по существу не было никакого Бога природы. Им было присуще то, что обычно присуще человеку в наиболее древнее время: в отличие от греков они совсем не направляли свой взгляд на природу. Они оберегали себя от этого. Из мест своего первоначального обитания турки не принесли понимания природы, зато они принесли необычайное понимание духовного Бога, Бога, которого можно было постигнуть лишь мысленно, которого нельзя было нигде увидеть. Эта особая форма рассмотрения Бога перешла в ислам, магометанство. Турки переняли от побежденных магометанскую религию, но они изменили ее сообразно своему образу мыслей. И если на ранней стадии магометанская религия была проникнута искусством и наукой, турки, в сущности, отбросили все, что было наукой и искусством, они заняли враждебную позицию по отношению ко всему художественному и научному. Они несли ужас западному населению, ужас всем, принявшим христианство. Видите ли, для христиан местность, где возникло христианство, Палестина с Иерусалимом, была особо священной местностью. Из западных областей туда направлялось множество паломников, приносивших при этом значительные жертвы. Было множество очень бедных людей, отказывавшихся от всего необходимого, чтобы только совершить это путешествие в Палестину к Святому Гробу Господню, как его называли. Но, тем не менее, такое путешествие предпринималось! И только после прихода турок эти путешествия стали опасными, ибо турки властвовали над Палестиной и они вредили христианским паломникам, пилигримам, когда те приходили туда. Европейцы хотели освободить Палестину, чтобы можно было приезжать туда. Они хотели установить в Палестине свою собственную власть, поэтому они и предпринимали большие военные походы, ставшие известными как крестовые походы, чья цель так и не была достигнута, но которые явились выражением борьбы между западным христианством, восточным христианством и проникнутым тюркизмом магометанством. Христианство должно было быть спасено от ставшего тюркским магометанства. И вот многие люди потянулись в Азию, прежде всего как воины. Что они увидели там? Крестовые походы начались в XI—XII вв. по Р. Х., продолжались в течение столетий и приходились, следовательно, на середину средневековья. Так что же, прежде всего, видели те, кто отправлялись в Азию как крестоносцы, воины креста? Прежде всего, они увидели, что турки являются страшным врагом. В лице турок они столкнулись со страшным врагом. Но если тот или иной крестоносец в дни, свободные от сражений, мог немного присмотреться, с ним могли произойти знаменательные события. Он мог, например, встретить какого-нибудь старца, жившего в какой-то хижине, которого не заботили ни турки, ни христиане, ни арабы, но который, однако, с замечательной верностью, преданностью являлся продолжателем древних языческих традиций, продолжателем того, что жило в древнем язычестве, будучи культурой, наукой, вероучением. Турок это не заботило. Все это было, в сущности, искоренено из официальной культуры; но такие люди (носители языческих традиций — прим. перев. ) были, и их было много. Так европейцы знакомились со многим, относившимся к древней мудрости, со многим, уже не существовавшим больше в христианстве. Все это они брали с собой, возвращаясь назад, в Европу. Теперь представьте себе, господа, как это было. Еще в ранние времена арабы, пробираясь через Италию, Испанию, приносили с собой искусство и научный образ мыслей. Распространяясь, это становилось нашей наукой. Тогда же сюда переносилась восточная древнейшая наука; та и другая смешивались друг с другом. Благодаря этому в Европе возникало нечто совершенно особенное. Видите ли, Римская Церковь практиковала культ, несмотря на то, что она заботилась о нем в меньшей степени, нежели Восточная Церковь. Римская Церковь практиковала культ, но она также очень сильно опиралась и на вероучение. Но это вероучение, это преподавание религии в древней Церкви зависело от личности. Вплоть до крестовых походов оно зависело от личности. То, что возвещалось с церковной кафедры, то, что проводившиеся Вселенские Соборы рассматривали как положительное, становилось предметом обучения. Но помимо этого существовали еще и так называемый Новый Завет, Библия. Однако читать Библию людям, которые сами не были священниками, было запрещено, и этого запрета строго придерживались. Было бы расценено как нечто ужасное, если бы в то древнее время перед крестовыми походами кто-нибудь прочитал Библию, Новый Завет. Это не разрешалось. Вследствие сказанного знали только то, чему учили священники. Простой верующий не держал в руках Библию. Однако вследствие того, что арабы приносили науку, вследствие того, что человек знакомился с древней восточной мудростью, возникало весьма сильное чувство: а ведь священники, которые нас учат, ничего этого совсем не знают! Есть гораздо большая мудрость, чем та, которой они нас учат. Так созревало намерение: мы хотим посмотреть, откуда они берут свою мудрость. Так возникала тенденция, намерение по-настоящему изучать Библию, ознакомиться с Новым Заветом. Отсюда и возникли третья форма христианства: евангелическое христианство, которое затем обрело в Лютере(24) своего особого представителя, хотя в соответствии с указанными тенденциями оно складывалось значительно раньше. Возьмите, например, области нынешней Чехословакии, Богемии, Баварии, возьмите области здесь, на Рейне от Голландии до Германии — я мог бы назвать и многие другие области, — здесь повсюду образовывались братства. Здесь образовалось «Братство общей См. жизни» от Голландии по Рейну. Здесь (указывается на рисунке) образовались братства получившие названия «Моравских братьев». Чего же хотели эти братства? Эти братства говорили: из Рима распространяется не настоящее христианство; христианство таково, что с ним надо сначала познакомиться, с ним надо познакомиться посредством внутренней жизни. Сначала намерение познакомиться с христианством, изучить его, было внутренним стремлением. Только позднее стали говорить: надо изучать Евангелие. Но и то, и другое проистекало из одного источника. Видите ли, есть существенное различие между Гусом(25) действовавшим там, где теперь Чехословакия, и Лютером. Гус еще мало смотрит на Евангелие, больше обращает внимание на то, чтобы человек переживал христианство внутренним образом. Позднее это стало более внешним, проявившись в изучении Евангелия. Но Евангелие, Новый Завет был написан при совершенно иных условиях. Тогда использовался образный способ выражения, и этот образный способ выражения позднее почти не понимали больше. Я хочу привести вам один пример. В одном месте Евангелия рассказывается, как Христос исцелил больного. В то время, когда Христос исцелял больных, в местности, где Он учил, было распространено гораздо больше тех заболеваний, которые сегодня называют нервными заболеваниями, неврозами, нежели болезней, носивших органический характер. Эти нервные заболевания могут быть излечены благодаря ободрению, любви, передающейся от одного человека к другому. Большинство описанных здесь случаев исцеления болезней восходит к исцелениям такого рода. Но затем в одном месте сказано: «Когда заходило солнце, Христос собирал вокруг Себя людей и исцелял их» («При наступлении же вечера, когда заходило Солнце, приносили к нему всех больных и бесноватых», Мк. 1: 33; также: «При захождении же солнца все, имевшие больных различными болезнями приходили к Нему и Он, возлагая на каждого руки, исцелял их», Лк. 4: 40 — прим. перев). Это место, если вы сегодня читаете его в Евангелии, может показаться незначительным, может показаться человеку лишь указанием на временные данные. Но зачем в этом месте ссылаться на временные данные? Потому что тем самым хотят сказать: силы, развиваемые здесь человеком, который хочет исцелить другого, становятся сильнее, если Солнце не стоит на небе, если его лучи проникают сквозь землю, нежели тогда, когда Солнце стоит на небе. Это место очень значительно, здесь сказано: «Когда заходило солнце, люди собирались вокруг Христа и он исцелял их». На это больше не обращают внимания. Тем самым здесь хотели указать на то, что Христос использует для исцеления собственные природные силы человека. Евангелия переводились в то время, когда их уже не могли понять. В сущности, Евангелия по-настоящему понимали очень мало. Как в восточном христианстве, так и в христианстве евангелическом — во всех этих областях дело обстояло так, как это бывает и в других случаях, о которых я рассказывал; когда нечто, хорошо понятное вначале, позднее, хотя и сохраняется, но уже не понимается. Во всех трех формах христианство больше не понимается правильно. Я хотел бы сказать, что каждая из этих трех форм берет за основу что-то одно. Восточное христианство берет за основу Бога-Отца, даже если оно называет его Христом. Римско-Католическая западная религия берет за основу Бога-Сына, она лишь иногда рассматривает Бога-Отца как Старца с волнистой бородой, Которого хотя и изображают, но говорят о Боге-Отце здесь мало. Евангелическое христианство берет за основу Бога-Духа. В евангелическом христианстве особенно дискутируются вопросы: «Как человеку освободиться от греха? Как будет человек исцелен от греха? Как человек оправдается пред Богом?», и так далее. Дело, по существу, в следующем: если изначально христианство имело одно Божество в трех обликах, то затем это христианство распалось на три вероисповедания. Каждое вероисповедание обладает одной частью, одной правомерной частью христианства. Однако вследствие абстрактного объединения трех частей нельзя восстановить изначальное христианство. Оно может быть найдено снова только благодаря самим истинно человеческим силам, как я это уже начинал показывать в только что приведенном мной примере (евангельских исцелений — прим. перев). Но тем самым я хотел вам в то же время показать, как трудно в настоящее время прийти к изначальному христианству. Ведь если спросить у ориентального, восточного христианства, каково истинное христианство, то вам скажут все то, что относится к Отцу, и назовут затем Отца Христом. Если вы спросите о сущности христианства у Римско-Католической Церкви, то вам скажут обо всем, что относится к грехопадению человека, к испорченности человеческой природы, о том, что человек должен быть спасен своими страданиями, и так далее. Вам скажут все то, что относится к Сыну, ко Христу. Если же вы спросите у евангелического христианства, в чем состоит сущность христианства, то вам скажут: все основано на принципе оздоровления воли, исцеления, восстановления здоровья воли, оправдания перед Богом. Говорят о Святом Духе, но называют Его Христом. Вот почему происходит все то, что мы имеем сегодня; люди совсем не думают о том, что пора бы объединить три различных стороны христианства. Люди говорят: здесь больше нельзя ничего понять! Из-за этого возникают современное настроение и необходимость вновь найти христианство. Таким же образом я бы хотел поговорить с вами в ближайшую субботу(26) о Мистерии Голгофы. Тогда мне будет видно, завершен ли ответ на этот вопрос. |
Похожие:
 | Мария штайнер Государственное общеобразовательное учреждение – средняя общеобразовательная школа с углубленным изучением иностранного языка |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Григорьева Мария Александровна работает в школе-интернате с 2009 года, в должности учителя изобразительного искусства — 17 лет. Мария... |
| Борданенко Мария Васильевна учитель истории и обществознания 2010... Сведения об авторе: Борданенко Мария Васильевна учитель истории и обществознания | | M. Штайнер Предисловие к первому изданию (1927) Материалы по результатам диагностики, анкетирования, собеседования с классными руководителями, педагогами доп образования, педагогам-организаторам... |
| Рудольф Штайнер Духовное водительство человека и человечества Место проведения, организация, ответственная за проведение мероприятия (индекс, почтовый адрес, телефон, факс, e-mail) | | Предисловие марии штайнер Омский институт водного транспорта (филиал) фбоу впо «Новосибирская государственная академия водного транспорта» |
| Фауст человек стремления Издано на русском: Штайнер Р., "Фауст ищущий человек. Духовнонаучные комментарии к "Фаусту" Гёте", издательство "Новое Время", Одесса,... | | Дополнительная образовательная программа «горизонты истории отечества»... Возраст учащихся: 15-17 лет, срок реализации дополнительной образовательной программы: 3 года, авторы программы: Минецкая Мария Владимировна,... |
| Мария Страхова Роман Михайлович Масленников | | Рудольф Штайнер Ступени высшего познания ga 12 Пер с нем. И. И. Маханьков Вступление Рабочая программа по чтению и развитию речи разработана на основе государственной учебной программы «Программы специальных (коррекционных)... |
| Реферат по литературе на тему «Мария в произведениях А. С. Пушкина» Вступление | | Танцевальный вечер Мария Викторовна Задорожная, заместитель директора школы по воспитательной работе |
| Литература призеры Редакция: Главный редакторУхабина Мария Григорьевна,учитель русского языка и литературы | | Налоговое право согласовано Григорьева Мария Александровна, преподаватель кафедры административного, финансового и коммерческого права |
| Ксения Шлезингер «Диско. Вводный урок» «Show и перспективные смешанные направления LadyStyleDance», педагог Харчева Мария | | Тематическое планирование в группе продленного дня на 2012-2013 учебный... |
