Первый доклад дорнах, 21 марта 1920
Скачать 3.71 Mb.
|
ТРЕТИЙ ДОКЛАД Дорнах, 23 марта 1920 Все высказанные вами пожелания будут проработаны мной в докладах. Поскольку некоторые из них повторяются, их, естественно, нужно будет объединить, и, кроме того, для некоторых вещей, о которых вы спрашиваете, далеко не безразлично, обсуждать ли их до того, как будут заложены определенные основы, или после. Поэтому сегодня, уже по возможности принимая во внимание ваши пожелания, я все же попытаюсь создать основу для всех последующих рассмотрений. Вы видели, что в первом докладе я пытался опираться на форму и внутренние свойства костной и мышечной систем, и что вчера мы уже продвинулись несколько дальше, к рассмотрению примеров болезненного процесса и необходимости лечебных мероприятий, и чтобы рассматривать эти вещи на конкретном примере, мы должны были начать вчера с циркуляции в сердечной системе. Сегодня я хотел бы высказать еще ряд принципиальных положений, подводящих нас к такому воззрению на возможность и сущность исцеления вообще, какое можно образовать при помощи более глубокого рассмотрения существа человека. Специальными вопросами мы займемся в дальнейшем, но я хотел бы предпослать им принципиальное обсуждение. Если задуматься, каково, собственно, сегодняшнее медицинское образование, то обнаружится, что терапия, в принципе, шествует рядом с патологией, без какой-либо ясно видимой связи между ними. Особенно в терапии голые эмпирические методы стали сегодня господствующими. И в особенности в терапии едва ли можно найти что-либо рациональное, на чем действительно можно было бы принципиально строить практическую работу. Мы знаем, что этот недостаток медицинского образа мыслей в ходе девятнадцатого столетия привел даже к школе медицинского нигилизма, которая весь упор сделала на диагностику и, в сущности, довольствовалась тем, что распознавала болезнь, скептически относясь к попыткам рационального подхода к лечению. Теперь, выдвигая, я бы сказал, просто разумные требования к существу медицины, следует сказать, что в диагнозе должно содержаться указание на лечение. Между терапией и патологией не может господствовать чисто внешняя связь. Нужно так познавать существо болезни, чтобы из существа болезни можно было бы образовать воззрение на процесс лечения. Это, естественно, связано с вопросом: в какой мере вообще могут существовать во всей взаимосвязи природных процессов лечебные средства и лечебные процессы? Очень часто цитируют интереснейшее изречение Парацельса: врач должен пройти экзамен у природы. Однако нельзя сказать, чтобы новая литература, идущая по стопам Парацельса, имела с этим изречением много общего, ибо тогда она должна была бы сам процесс лечения подслушивать у природы. Конечно, это пробуют делать, имея дело с болезненными процессами, относительно которых природа сама дает совет. Но здесь опять-таки речь идет о наблюдении исключительного случая, лечебного действия природы, когда повреждения уже налицо и природа сама помогает себе, в то время как подлинное наблюдение природы должно быть наблюдением нормального процесса. И встает вопрос: а есть ли возможность наблюдать в природе нормальный процесс, то, что называют нормальным процессом, чтобы при этом получить какое-либо воззрение на лечение? Вы, конечно, тотчас заметите, что это связано с одним весьма серьезным вопросом. Мы, конечно, можем наблюдать в природе процессы исцеления нормальным образом, когда болезненные процессы в природе протекают нормально. И перед нами возникает вопрос: существуют ли в природе болезненные процессы как таковые, чтобы можно было пройти у природы экзамен и таким образом научиться лечить? Ответ на этот вопрос, естественно, может быть дан только в ходе дальнейших докладов, но уже сегодня мы попытаемся сделать первый шаг к его решению. Но при этом можно также сказать, что намеченный здесь путь в значительной мере затруднен естественнонаучными основами медицины, как они сегодня обычно принимаются. При современных предпосылках необычайно трудно идти этим путем, и примечательно, что именно материалистическая тенденция девятнадцатого столетия привела к тому, что следующая система, которую я должен добавить к костно-мышечной и сердечной системам, абсолютно не познана в своих функциях, и это нервная система. Постепенно стало обычным навязывать, так сказать, нервной системе все душевное, и все душевно-духовное, происходящее в человеке, разрешать при помощи параллельных процессов, которые затем должны быть найдены в нервной системе. Вы знаете, что я возражал против такого способа рассмотрения в своей книге «О загадках души», в которой я прежде всего пытался показать – и многое, что дает опыт для подтверждения этой истины, будет тут рассмотрено – что с нервной системой связан только собственно процесс образования представлений, тогда как все чувственные процессы не косвенно, но напрямую связаны с ритмическими процессами в организме. Сегодняшний же ученый-естественник полагает, в сущности, общепринятым, что чувственные процессы связаны с ритмической системой не непосредственно, но только вследствие передачи этих ритмических процессов в нервную систему; он полагает, что чувственная жизнь изживается через нервную систему. Я также попытался показать, что вся волевая жизнь напрямую, а не косвенно через нервную систему, связана с системой обмена веществ. Так что нервной системе, также и в отношении волевых процессов, остается не более чем восприятие этих волевых процессов. Мы не волим посредством нервной системы, но ею воспринимается то, что происходит в нас благодаря воле. Все изложенное здесь мной можно подтвердить соответствующими фактами из биологии, тогда как противоположное воззрение об исключительной связанности душевной жизни с нервной системой не может быть обосновано. Я хотел бы понять, как при полностью здравом рассудке тот факт, что если перерезать так называемый моторный нерв и перерезать чувствительный нерв, а затем сшить их вместе, и при этом получается один нерв, как этот факт сочетается с другим предположением, что существуют моторные и чувствительные нервы. Такого нет в действительности, ибо то, что называют моторным нервом, – это не что иное как чувствительный нерв, который воспринимает движение наших членов, то есть то, что происходит в обмене веществ в наших членах, когда мы волим. В действительности моторный нерв – это чувствительный нерв, только воспринимающий происходящее в нас самих, тогда как нерв, названный собственно чувствительным, воспринимает внешний мир. В этом направлении заложено нечто, имеющее огромное значение для медицины, но могущее только тогда быть оцененным по достоинству, когда внимательно рассматривают сами факты. Ибо как раз в отношении болезненных явлений, о которых я вчера говорил на примере туберкулеза, трудно согласиться с делением на чувствительные и моторные нервы. Разумные естествоиспытатели поэтому уже приняли, что каждый нерв является проводником не только от периферии внутрь или наоборот, но всегда и проводником от периферии к центру и соответственно от центра к периферии. Также и каждый моторный нерв должен иметь два направления, это означает, что когда мы хотим что-нибудь объяснить с точки зрения нервной системы, как, например, истерию, то мы должны будем принять, что имеются два встречных направления. Таким образом, если опираться на факты, мы вынуждены принять такие свойства нервов, которые, в сущности, полностью противоречат гипотезе о нервной системе. Научившись же думать о нервной системе в духе этой гипотезы, по существу, закрывают путь необходимого познания того, что подлежит в организме нервной системе, что происходит, например, при истерии. Мы охарактеризовали вчера через процессы обмена веществ, что, к примеру, происходит при истерии и просто воспринимается нервами. Нужно смотреть именно на это. А вместо этого истерию выискивали в своего рода ранимости и потрясениях нервной системы, и все возлагали на нервную систему. Это имеет и другие последствия. Нельзя, конечно отрицать, что отдаленными причинами истерии могут быть также душевные причины, печаль, несбывшиеся иллюзии, какие-либо осуществимые или неосуществимые внутренние побуждения, которые затем переходят в истерические явления. При том, что весь остальной организм, так сказать, отделяют от душевной жизни, и только нервную систему напрямую связывают с душевной жизнью, при этом вынуждены возлагать все на нервную систему. Вследствие этого возникает воззрение, которое, во-первых, ни в малейшей степени, в сущности, не согласуется с фактами, и, во-вторых, не дает никакой возможности связать душевное с человеческим организмом. В сущности, душевное связывают только с нервной системой, а не со всем человеческим организмом в целом. В лучшем случае, изобретая моторные нервы, которых в действительности вовсе не существует, ожидают, что функционирование моторного нерва влияет на циркуляцию и тому подобное, что уже в высшей степени относится к области гипотез. Все, что я вам тут изложил, приводит к тому, что умнейшие люди направляются на ложный путь, возникает нечто вроде внушения или гипноза. Обратите внимание – возвращаясь теперь несколько назад – как истеричные дамы вводят в заблуждение умнейших врачей, водят их за нос, поскольку те просто выслушивают все, что такие люди излагают врачу, и попадают впросак, будучи не в состоянии понять, что, в сущности, происходит в организме. Возможно, будет небезынтересным указать (хотя это относится не к истеричным дамам, а к истеричным мужчинам), в какое заблуждение впал Шляйх, весьма основательно размышлявший об этих вещах, когда к нему на прием пришел человек, уколовший палец чернильным пером, и сказал, что непременно умрет этой ночью от заражения крови, поэтому нужно ампутировать руку. Разумеется, Шляйх как хирург не мог согласиться на ампутацию. Он постарался успокоить мужчину и сделал все необходимое: отсасывание из раны и тому подобное, но он, естественно, не мог отрезать руку просто на основании заявления пациента о том, что ближайшей ночью он умрет от заражения крови. Этот пациент пошел тогда еще к одному авторитету, который, разумеется, тоже не стал отрезать ему руку. Но Шляйх почувствовал беспокойство. Утром он справился – пациент действительно ночью скончался. И Шляйх констатировал: смерть вследствие самовнушения. Это так поверхностно, это так ужасно поверхностно, констатировать смерть от суггестии. И при понимании существа человека просто нельзя эту смерть от суггестии рассматривать таким образом, но дело в том, что.здесь, когда диагностируют смерть от внушения, основательно путают причину со следствием. Здесь не было также заражения крови – это установлено при вскрытии – но упомянутый умер по причине, неизвестной врачам, и для каждого, кто может видеть существо предмета, ясно, что смерть произошла по причине, лежащей глубоко в организме. И эта причина, коренящаяся глубоко в организме, делала этого человека уже в предшествующий день сомневающимся и неуверенным, так что он, чего раньше с ним не бывало, проколол себе палец чернильным пером. Это уже было следствием его неуверенности. И в то время как внешне он стал физически-неуклюжим, его внутренняя способность видения несколько повысилась, и под влиянием болезни он пророчески предвидел наступление смерти ночью. Эта смерть никак не связана с уколом пальца чернильным пером, но смерть наступила по другой причине, и он чувствовал, что носит в себе причину смерти; и все, что с ним происходило, было лишь совершенно внешне связано с собственно внутренними процессами, которые привели к смерти. Не может быть и речи о том, что здесь имела место «смерть от самовнушения». Ибо суеверие и все остальное, что носит в себе человек, не имеют ничего общего с наступлением смерти, но смерть имеет более глубокие причины. Но он предвидел смерть и интерпретировал все происходящее в свете этого предвидения смерти. На этом примере вы видите, насколько осмотрительным нужно быть, чтобы составить надлежащее суждение о сложных природных процессах. Нельзя исходить из всеупрощения. Но теперь нужно поставить вопрос: могут ли чувственные восприятия и все, что подобно чувственным восприятиям, стать основой, я бы сказал, для иного рода влияний на человеческий организм, исходящих от лечебных средств? Не правда ли, в нормальном состоянии мы имеем дело с трояким влиянием на человеческий организм: во-первых, через чувственные восприятия, имеющие свое продолжение в нервной системе; во-вторых, через ритмическую систему, дыхание и циркуляцию крови; и, в-третьих, через обмен веществ. Эти три вида нормальных отношений должны иметь какие-нибудь аналоги в тех особых отношениях, которые мы устанавливаем между лекарственными средствами – их мы так или иначе должны брать из внешней природы – и человеческим организмом. Особенно отчетливо то, что происходит между внешним миром и человеческим организмом, проявляется во влиянии на нервную систему. И мы должны себя спросить: как правильно понять связь между самим человеком и тем, чем является внешняя по отношению к человеку природа, которую мы хотим применить для исцеления человека, будь это процессы или субстанциональное в виде лекарственных средств? Мы должны выработать воззрение на то, какими являются взаимоотношения человека с внечеловеческой природой, из которой мы берем наши лекарственные средства. Ибо даже если мы просто применяем курс лечения холодной водой, то мы все же применяем нечто, относящееся к внечеловеческому. Все, что применяется, берется из внечеловеческого и воздействует на процессы человека, и мы должны правильно понять связь между человеком и внечеловеческими процессами. Но здесь мы подходим к разделу, в котором опять-таки в нашем обычном медицинском обучении вместо органической связи господствует просто накопление. Медик слушает подготовительные лекции по естествознанию, затем на базе этой подготовительной естественной науки строятся общая и специальная патология, общая терапия и тому подобное, и когда начинаются собственно медицинские лекции, он ничуть не больше узнает о том, как соотносятся эти процессы, о которых говорится в собственно медицинских докладах, как эти лечебные мероприятия соотносятся с процессами во внешней природе. Я думаю, что врачи, прошедшие сегодняшнее медицинское обучение, ощущают этот недостаток не только внешне-рассудочно, но у них возникает очень сильное, навязчивое ощущение неуверенности, когда они должны практически вмешаться в болезненный процесс и применить то или иное средство. Очень редко встречается действительное знание взаимосвязей между примененным лекарством и тем, что действительно происходит в человеке. Здесь дело обстоит так, что сама природа вещей указывает на необходимость реформы медицинского образования. Сегодня я хотел бы прежде всего на примере определенных процессов внечеловеческои природы наглядно показать, сколь отличны эти процессы во многих отношениях от процессов человеческой природы. Прежде всего я хочу рассмотреть процессы, наблюдаемые у низших животных и растений, чтобы через них найти путь к тем процессам, которые вообще могут быть вызваны внечеловеческим, тем, что мы заимствуем в царстве растений, в царстве животных и собственно в царстве минералов. Но мы только в том случае приблизимся к характеристике чистой минеральной субстанции, если за исходную точку возьмем простые естественнонаучные представления, а затем поднимемся к рассмотрению того, что, например, происходит, когда мы вводим в человеческий организм в качестве лекарственного средства мышьяк, или олово, или что-нибудь другое. Прежде всего здесь нужно указать на то, что метаморфозы роста у внечеловеческих существ происходят иначе, чем в случае человеческой природы.  Нам придется каким-либо образом представить себе собственно принцип роста, живого роста человека, а также принцип роста внечеловеческих существ. Но различия, с которыми мы здесь встречаемся, имеют основополагающее значение. Рассмотрим, например, что-нибудь совсем простое – обычную, называемую ложной, акацию (Robinia pseudacacia). Если вы обрежете у нее листья на черенках, то произойдет интересное – черенки листьев вследствие метаморфозы преобразуются, и эти преобразованные шишковидные черенки берут на себя функции листьев. Здесь присутствует в высшей степени нечто деятельное, что мы вначале гипотетически будем называть «силой», которая присутствует во всем растении и которая проявляется тогда, когда мы препятствуем растению использовать свои нормально сформированные органы для выполнения определенных функций. То, что в полной мере проявляется в случае просто растущего растения в виде остатка, проявляется в том, что, скажем, у человека, которого лишают возможности использовать какие-нибудь функции руки или кисти руки, другая рука усиливается, становится крепче, а также физически становится больше. Очень важно находить связи между такими вещами, ибо это путь, ведущий к возможности познания существа лечения, Но во внечеловеческой природе дело идет значительно дальше. Можно, например, наблюдать следующее: возьмем растение, растущее на склоне горы, – окажется, что некоторые черенки у растения развиваются так, что остаются без листьев; они отсутствуют. При этом черенок листа изгибается и становится опорным органом. Листья исчезают. Черенок листа изгибается, чтобы стать опорным органом, создает опору: растение с преобразованными черенками листьев, у которого листья исчезли (см. рис.): Это указывает на внутренние образующие силы растения, они действуют так, что растение в значительной мере может приспособиться к обусловленному внешней средой образу жизни. Итак, силы, что действуют тут внутренне, чрезвычайно интересным образом выступают перед нами, и именно у низших организмов. Если вы, например, возьмете какой-то эмбрион на стадии гаструлы, то можете разрезать его посредине, и каждая часть снова свернется и образует в себе возможность сформировать зачатки прямой, средней и передней кишки. Мы разрезаем гаструлу на две части и обнаруживаем, что каждая часть разрезанного целого ведет себя так же, как вело бы себя целое. Вы знаете, что этот опыт можно распространить на низших животных, даже на дождевых червей, и если отделяют определенную часть низшего животного, она восстанавливается, так что из своих внутренних образующих сил животное приобретает то, что мы от него отрезали. На эти образующие силы нужно указывать фактически, а не гипотетически, признавая какую-то жизненную силу, на эти силы нужно указывать фактически. Ибо, если рассмотреть все это точнее, если действительно исследовать, что там, собственно, происходит, то можно увидеть, например, следующее: если отрезать часть тела лягушки в ранней стадии развития, то остальной организм восстановит недостающую часть. Человек с материалистически ориентированным образом мыслей скажет: ну, конечно, в ране заложена сила натяжения, и от этой силы в ране происходит новый рост тканей. Но это не верно. Ибо если бы дело обстояло так, что когда я в каком-то организме обрезаю здесь (см. рис.) и здесь в ране вырастает, нечто новое благодаря силе натяжения, которая ведь локализована здесь – тогда должно было бы наращиваться то, что было бы ближайшей частью, то есть то, что в организме находится в непосредственной близости. Но на самом деле это не так, и в действительности мы наблюдаем, что если у личинки лягушки отрезать какую-нибудь конечную часть, хвост или даже голову, или у других животных чувствительные волокна, то есть то, что не примыкает здесь непосредственно, но что прежде всего нужно организму, они вырастают там вновь. То есть совершенно невозможно, чтобы то, что здесь образуется, образовывалось бы благодаря присутствующим здесь силам натяжения, но нам необходимо признать, что в восстановлении каким-то образом участвует весь организм. Так действительно можно проследить, что происходит в низших организмах. Я указал вам путь, каким нужно идти, и если вы распространите это на все опыты, которые описаны в новой литературе, вы повсюду увидите, что только на этом пути можно вообще прийти к воззрению на эти вещи. И вам скорее всего придет в голову следующая мысль: у человека дело обстоит иначе. – Было бы, конечно, очень мило, если бы можно было отрезать у человека палец или руку, и они заменились бы новыми. Но этого не происходит. И встает вопрос: как обстоит дело с силами, которые суть образующие силы роста и которые там так ясно проявляются, как обстоит с ними дело в человеческом организме? Теряются ли они? Или их вовсе нет? Кто надлежащим образом наблюдает природу, тот знает, что только на этом пути можно прийти к согласующемуся с действительностью воззрению на связь в человеке духовного и физического. Видите ли, у человека именно те силы, которые мы здесь, так сказать, определили как пластические, которые образуют формы непосредственно из субстанции – эти силы у человека просто изъяты из органов и присутствуют только в том, что у него является душевно-духовным. Именно там они присутствуют. И это особенность человека, что они изъяты из органов, что они не остаются образующими силами органов. У него они присутствуют в его духовно-душевных функциях. Когда я мыслю или чувствую, то мыслю и чувствую я посредством тех же самых сил, которые действуют пластически у низших животных или растений. Я не смогу мыслить, если не приведу в действие мышление, чувство и волю посредством тех сил, которые я извлекаю из материи. То есть, рассматривая низшие организмы, я должен себе сказать: то, что находится там внутри, что является пластическими силами, это то же самое, что я ношу в себе, но я извлекаю их из своих органов, использую их для собственных надобностей, и мое мышление, чувствование и воление осуществляются посредством тех сил, которые в мире низших организмов являются внешне пластически действенными. Кто хочет стать психологом, содержательным образом рассматривающим проблемы, а не голословным, как это делают сегодня психологи, тот, в сущности, должен так прослеживать процессы мышления, чувствования и веления, чтобы он мог, рассматривая духовно-душевное, показать в них действие тех процессов, которые на нижнем плане проявляются в пластическом формировании. Обратите внимание на то, как в нашем душевном процессе мы внутренне действительно можем сделать то, что уже не можем больше сделать в организме: мыслительные последовательности, которые нами теряются, замещаются другими, и мы действуем тут подобно тому, как я говорил, что проявляется не непосредственно прилегающее, а далеко отстоящее. Есть полный параллелизм между тем, что мы испытываем внутренне-душевно, и тем, что является во внешнем мире формирующими природными силами, формирующими природными принципами. Здесь существует полный параллелизм. Нужно указать на этот параллелизм и показать, что формирующий принцип во внешнем мире есть то, что человек внутренне извлек из своего собственного организма как свою духовно-душевную жизнь, и что поэтому больше не содержится в его собственном организме в основании материи, субстанции. Однако не из всех частей организма мы извлекаем это в равной степени, мы извлекаем это по-разному. И только если до некоторой степени вооружиться такими предварительными знаниями, которые мы здесь развиваем, можно соответствующим образом подступиться к человеческому организму. Ведь рассмотрев все то, что составляет нашу нервную систему, вы обнаружите примечательное явление: то, что обычно обозначают как нервные клетки, как нервную ткань и тому подобное, это, собственно, суть образования, задержавшиеся на относительно ранней стадии развития, это ранняя стадия развития не очень продвинувшегося клеточного образования; так что можно сказать: в сущности, следует ожидать, что эти так называемые нервные клетки имеют характер раннего примитивного клеточного образования. С другой стороны, мы этого не наблюдаем, поскольку они, например, не способны к размножению; нервные клетки, равно как и кровяные клетки, неделимы – после того как они образовались, они не способны к размножению. У них еще в сравнительно ранней стадии отнята способность, присущая внечеловеческим клеткам; она у них отнята. Они задержаны на ранней стадии развития, оказываются парализованными в своем развитии. То, что в них парализовано, выделяется как душевно-духовное. Так что на самом деле наш духовно-душевный процесс возвращает нас к тому, что некогда образовалось в органической субстанции, и это происходит лишь благодаря тому, что мы несем в себе нервную субстанцию, которую мы на относительно ранней стадии развития умертвили, по меньшей мере парализовали. Видите ли, таким образом можно приблизиться к собственно существу нервной субстанции. Так мы можем выяснить, почему эта нервная субстанция имеет такую особенность, что, с одной стороны, она представляет собой довольно примитивное образование, даже то, что она образует в дальнейшем, выглядит примитивным образованием, и, тем не менее, служит тому, что люди называют высшим, то есть духовной деятельности. Я полагаю (это всего лишь замечание, Которое, собственно, не относится к самому предмету рассмотрения), что уже поверхностное рассмотрение человеческой головы, в которой заключены различные нервные клетки, это охваченное твердым панцирем скопление клеток скорее напоминает низших животных, нежели высокоразвитых животных. Как раз наша голова, она напоминает, я бы сказал, даже доисторических животных. Она лишь предстает преобразованной. И когда мы говорим о низших животных, то говорим обычно, что они имеют наружный скелет, тогда как высшие животные и человек имеют внутренний скелет; но наша голова, там, где мы имеем высшее развитие, имеет наружный скелет. Все это может стать по меньшей мере лейтмотивом для высказанного. Теперь представьте себе следующее: если вследствие того, что мы называем болезнью – я еще буду об этом говорить – наш организм лишился чего-то, и теперь мы снова подводим это к нему – подумайте здесь о тех образующих силах, которые существуют во внечеловеческой природе и которых мы лишаем наш организм, применяя их к духовно-душевному, – итак, если мы, используя растения или что-либо другое в качестве лекарственных средств, снова подведем эти силы к организму, мы свяжем организм с тем, чего ему не хватает. Мы приходим ему на помощь, давая ему то, что мы у него сначала отняли, чтобы стать людьми. Видите ли, здесь уже проясняется то, что можно обозначить как процесс исцеления: привлекать на помощь те-силы внешней природы, которых мы как нормальные люди не имеем; ведь мы в них нуждаемся, чтобы нечто стало в нас сильнее, чем у нормального человека. То есть возьмем, чтобы говорить конкретно, но только в качестве примера, какой-нибудь один из наших органов, скажем, легкие или что-нибудь другое; также и в отношении этого органа окажется, что мы изъяли его образующие принципы, чтобы использовать их для духовно-душевного. Если же мы отыщем в растительном царстве те силы, которые мы изъяли из легких, и при каком-либо нарушении в легочной системе подведем их к человеку, то мы окажем помощь его легочной деятельности. И встает вопрос: какие силы во внечеловеческой природе являются силами, подобными тем, что лежат в основе человеческих органов, но извлекаются для духовно-душевной деятельности? Вы видите здесь путь перехода от голых экспериментальных методов терапии к своего рода разумной, рациональной терапии. Но наряду с заблуждениями, которые существуют в отношении нервной системы, то есть заблуждениями в отношении внутричеловеческого, есть очень значительное заблуждение в отношении внечеловеческой природы, на которое я сегодня только укажу, но которого в дальнейшем коснусь подробнее. В материалистическую эпоху постепенно пришли к тому, что эволюцию внешних существ мыслят проходящей от так называемого наиболее простого к наиболее сложному. Начиная с рассмотрения низших организмов, изучают преобразование форм вплоть до сложнейших организмов, а затем направляют взгляд на то, что не является организмами, например, на минеральное царство. Минеральный мир рассматривают для того, чтобы сказать: минеральное царство проще, чем растительное царство. В конце концов это привело к постановке странного вопроса о возникновении жизни из минерального царства, об условии перехода субстанции от чисто неорганической деятельности к органической деятельности. Generatio aequivoca – это вопрос, вызывающий много дискуссий. Однако непредвзятый способ рассмотрения не подтверждает правильности этого воззрения, но следует сказать: можно мыслить своего рода эволюцию от растения через животное к человеку, так же, в известном смысле, мыслима эволюция от органического, то есть от растения, к минералу, поскольку из него изъята жизнь. Сегодня я, как уже было сказано, делаю только предварительные наметки, при дальнейших же рассмотрениях все это выступит более отчетливо. Мы будем правы, если будем мыслить эволюцию не так, как если бы она проходила от минерала через растительное и животное царства к человеку, но если мы за исходный пункт возьмем средний член, и будем мыслить одну эволюцию, идущую от растительного через животное к человеку, и другую эволюцию, которая нисходит к минеральному, поместив, таким образом, начало эволюции не в минерале, но взяв за исходную точку средний элемент природы. Так что мы имеем, с одной стороны, восходящую эволюцию, с другой стороны – нисходящую. Но тем самым мы приходим к тому, что если нисходить от растения к минералу, а именно, как мы увидим, к совершенно особенному минералу, металлу, то мы увидим, что в этой нисходящей эволюции могут выступить силы, которые стоят в совершенно особом отношении к ее отраженному образу в восходящей эволюции. Словом, перед душой встает вопрос: что это за совершенно особые силы в минералах, которые мы сможем изучить, только если изучим те образующие силы, которыми мы занимались в низших организмах? – У минералов мы обнаруживаем их в кристаллизации. Кристаллизация совершенно определенно указывает на нечто, что проявляется, если мы наблюдаем нисходящую эволюцию, что может лишь быть тем или иным образом связанным, но не совпадать с тем, что выступает как образующие силы при рассмотрении восходящей эволюции. Если же мы подведем к организму то, что является силами в минерале, то возникнет новый вопрос. Мы можем ответить на вопрос такого рода: когда мы снабдим организм образующими силами из растительного и животного царств, силами, которые мы отняли у организма вследствие нашей духовно-душевной деятельности, мы поможем организму. Но что произойдет, если мы подведем к организму силы другого вида, силы, которые заложены в нисходящей эволюции, то есть в минеральном царстве? Это вопрос, который я хочу сегодня поставить и на который нам нужно в ходе наших рассмотрений ответить.' Однако при всем этом мы еще не подошли к разрешению вопроса, который мы сегодня поставили в центр рассмотрения: можем ли мы подсмотреть у природы сам процесс исцеления? При постановке таких вопросов, видите ли, главное состоит в том, чтобы с правильным воззрением – и мы уже попытались создать воззрение на такие вещи, хотя бы и в качестве предварительного наброска – подойти к природе, чтобы понять существо определенных процессов. Это очень важно. Видите ли, в человеческом организме существуют два процесса, (они есть также у животных, но это нас сейчас меньше интересует), которые, если рассматривать их, опираясь на развиваемые здесь идеи, представляют собой противоположные процессы. И оба эти противоположных процесса являются не полностью – я подчеркиваю это и прошу обратить внимание на то, что я говорю, чтобы не понять превратно – оба этих процесса являются не полностью, но в очень высокой степени полярными процессами. И эти процессы суть кроветворение и образование молока, как они выступают в человеческом организме. Уже внешне кроветворение и образование молока различаются существенным образом. Кроветворение в значительной мере происходит, можно сказать, в скрытой части человеческого организма. Образование молока, напротив, имеет более поверхностную тенденцию. Но существенное различие между образованием крови и образованием молока состоит в том, что кроветворение несет в себе сильно выраженную способность самостоятельно образовывать образующие силы, если мы рассматриваем самого человека. Кровь это то, чему мы должны приписать образующие силы в целом, это – если позволено мне употребить филистерское выражение – бюджет человеческого организма. Кровь, таким образом, еще несет в себе, в известном отношении, образующие силы, которые мы наблюдаем в низших организмах. Они содержатся в крови. Как раз современная наука могла бы здесь опереться на нечто очень важное, если бы она правильно рассматривала кровь, однако до сегодняшнего дня она, в сущности, не делала этого в действительно разумном духе. Она могла бы опереться на то, что красные кровяные тельца — главная составляющая часть крови – не способны, в свою очередь, к размножению; это присущее им свойство – неспособность к размножению. Это свойство у них общее с клетками нервной системы. Но отметив такое общее свойство, нужно в том и другом случаях выяснить, почему это так. Основание не может быть одинаковым, поскольку у крови мы не в той же мере отнимаем образующую способность, как у нервной системы. Нервная субстанция, лежащая в основе жизни наших представлений, в высшей степени лишена внутренней образующей способности. Нервная субстанция у человека в течение всей его жизни, от рождения и далее, остается зависимой от внешних впечатлений. Но внутренняя образующая способность отступает там перед способностью приспосабливаться к внешним впечатлениям. С кровью дело обстоит иначе. Крови в высшей степени присуща внутренняя образующая способность. Та же внутренняя образующая способность, как вы знаете из жизненного опыта, присуща, в определенном смысле, молоку. Ибо если бы ее не было у молока, то молоко не могло бы быть здоровым питательным средством для грудных детей. То, в чем нуждаются грудные дети, это молоко. Оно содержит те же образующие силы, что и кровь. Итак, в отношении образующей способности кровь и молоко в некотором отношении подобны. Однако есть весьма значительное отличие. Молоко имеет эту образующую способность. Но оно не имеет того, что в высшей степени необходимо крови, или имеет в очень малой мере, в исчезающе малой степени: оно не, имеет железа, единственного металла в человеческом организме, соединения которого в человеке, в человеческом организме, обнаруживают способность самим упорядочен, но кристаллизироваться. Таким образом, хотя молоко и содержит другие металлы в небольших количествах, во всяком случае, имеется различие в том, что кровь нуждается в железе, ярко выраженном металле. Молоко, также имеющее образующую способность, не нуждается в железе. Тогда встает вопрос: для чего крови нужно железо?  Это, в сущности, кардинальный вопрос всей медицинской науки. Крови особенно необходимо железо. Мы уже подбираем материал к тем фактам, которые я дал сегодня; прежде всего, я хочу подчеркнуть, что кровь – это та субстанция в человеческом организме, которая больна просто в силу своего собственного существа, и она постоянно должна исцеляться посредством железа. Но с молоком этого не происходит. Если бы молоко было в той же мере больным, как и кровь, то оно не могло бы быть в той мере, как сейчас, образующим средством для человека, образующим средством, подводимым к нему извне. Рассматривая кровь, мы рассматриваем то, что просто в силу человеческой конституции, самой организации человека постоянно является чем-то больным. Кровь больна просто сама по себе и должна постоянно подвергаться лечению посредством добавок железа. Это означает, что в процессе, который развертывается в нашей крови, мы несем в себе постоянный целительный процесс. Если врач хочет пройти у природы экзамен, то он должен прежде всего рассматривать не аномальные процессы в природе, а нормальные процессы. И процесс крови является, разумеется, нормальным, но в то же время он является таким, где природа должна постоянно себя исцелять, где природа исцеляется посредством добавления минерала, посредством железа. Так что если мы хотим представить, себе графически то, что происходит с кровью, мы должны сказать следующее: то, что кровь имеет в силу своей собственной конституции, без железа, представляется кривой линией, которая идет вниз и которая в конце концов должна привести к полному разложению крови (см. стр. 119, красное), то же, что делает с кровью железо, идет постоянно вверх, постоянно лечит (желтая линия). Мы в действительности имеем процесс, который является нормальным, и в то же время таким, которому нужно подражать, если мы вообще хотим как-то мыслить процесс исцеления. Здесь мы действительно можем пройти у природы экзамен, ибо здесь мы видим, как природа осуществляет процесс, снабжая человека тем, что является внечеловеческим, металлом с его силами. И в то же время мы видим, как то, что непременно хочет остаться в организме, то есть кровь, требует лечения, а то, что стремится покинуть организм, то есть молоко, не нуждается в лечении, но, неся в себе образующие силы, может здоровым образом перенести эти силы в другой организм. В этом состоит определенная полярность – я говорю определенная, а не полная полярность – между кровью и молоком, на которую нужно обратить внимание, поскольку на ее примере многому можно научиться. Завтра мы продолжим об этом. Все это я должен был высказать, поскольку по вопросам увидел, что на них нельзя ответить, не рассмотрев понятия, которые закладывают основу. |
Похожие:
 | Первый доклад Дорнах, 23 декабря 1920 г Губарева Л. И., Мизирева О. М., Чурилова Т. М., Практикум по экологии человека (учебное пособие) / Под ред. Л. И. Губаревой. – М.:... | | Первый доклад Дорнах 27 сентября 1920 г Рабочая учебная программа дисциплины «Философия» подготовлена в соответствии с Федеральным государственным образовательным стандартом... |
| Первый доклад Дорнах, 8 сентября 1924года Рабочая программа составлена на основании гос впо специальности 03060062 – журналистика (квалификация журналист) | | Первый доклад дорнах, 25 июня 1924 года Охватывает разнообразные виды творческой деятельности, которые выделены в три основных направления: декоративно-прикладное, художественно-эстетическое... |
| Первый доклад дорнах, 23 декабря 1921 года Полтора месяца длится война, но сколько горя и слез уже принесла она. И сколько еще принесет. Фашистский сапог топчет землю Прибалтики,... | | Первая лекция дорнах, 4 ноября 1916г ... |
| План Советская Россия на путях нэпа (1921-1927 гг.). Политический... Социально-экономическая политика Советского государства в конце 1920-х 1930-е годы | | Антибольшевистское повстанческое движение в донской области в Охватывают период с марта 1920 года, когда в Донской области была полностью установлена советская власть, по август 1922 года, знаменующего... |
| Рабочая программа по курсу «Новая история стран Европы и Америки. Первый период, XVI xix вв» Первый период, XVI-XIX вв», составленная на основе требований государственного образца. Стандарт высшего профессионального образования... | | Доклад о состоянии и результатах деятельности моу «Лихославльская... Данный доклад – первый опыт публичного отчета. В докладе представляется опыт работы и деятельность педагогического коллектива по... |
| Сценарий праздника 8-е марта в начальной школе Мать – первый учитель и самый близкий друг ребенка. Нет на свете человека роднее и ближе мамы | | Первый доклад Христиания (Осло), 1 Октября 1913 Существует несколько методик определения минимумов вс, которые опубликованы в документах |
| Первый доклад кассель, 24 июня 1909 г Участие в конференциях, фестивалях, семинарах, форумах и т д. ( название мероприятия, место, год) | | Первый доклад мюнхен, 22 мая 1907 г Охватывает собой весь период существования человеческого общества от первобытной эпохи до современности |
| Первая лекция дорнах, 10 октября 1915 г Проведение анализа штатного расписания по всем группам персонала для определения | | Первая лекция дорнах, 5 сентября 1924 г Полное наименование Общества в соответствии с Уставом: Закрытое акционерное общество «Морстрой» |
