А. Е. Годин Развитие идей Московской философско-математической школы
Скачать 4.22 Mb.
|
| при таком толковании (выделение наше – А.Г.) эта монада является для первой с атрибутами духа. Материя и дух для Бугаева – понятия относительные (п. 133), приближения, абстракции. «Материя и дух – понятия соотносительные. Если мы не обращаем внимания на внутреннюю индивидуальную жизнь чего-нибудь, оно является для нас материей. Если же мы обращаем внимание на внутреннюю субъективную сторону деятельности, материя является для нас одухотворенной» [33]. Бугаев анализирует понятия обычаев, привычек, инстинктов. Простейшие социальные формы жизни предшествуют более сложным. В процессе социальной жизни постоянно происходит превращение обычаев в привычки, привычек в инстинкты. Простейшие и наиболее распространенные обычаи, привычки и инстинкты вырабатываются раньше более сложных. Бугаев, таким образом, получает своеобразный ряд: чем дальше, тем сложнее, многообразнее, неповторимее, а значит, свободнее будут «обычаи». Он продолжает свой ряд и в обратную сторону, вниз: значит, физические законы – это самые простейшие, самые распространенные и раньше всех возникшие привычки монад. За последнее утверждение, а также за наделение клеток, молекул и атомов душой его будут многие ругать, не заметив, что ни разу не употребив слова «абстракция», Бугаев фактически высказал идею о том, что все человеческое мышление и восприятие условно, оно зависит от размещенной культурой в его сознании системы координат, системы категорий, которую сам же человек, хотя бы в принципе, волен изменить, что непознанное или недоступное для познания в данный момент он называет душой, а познанное – материей, более повторяющееся – законами, а менее повторяющееся и менее детерминированное – привычками и обычаями. Он не высказал эту идею именно этими словами, но она синтезирована нами из его конкретных слов и «микро-идей»; и справедливость того, что именно эту идею имел в виду Бугаев, как раз и подтверждается его бросающимися в глаза своей «дикостью» утверждений о том, что физические законы – это привычки монад и что атомы наделены душой. Пока мы не изучили атом, пока не поняли его сущность, для нас он наделен такой же непроницаемой для нас душой, как и душа находящегося рядом человека. Пока мы не познали социальные законы, для нас они – обычаи. И познанные физические законы – тоже в некотором роде «привычки», потому что это всего лишь абстракции, пределы применимости которых неизвестны для нас. Эйнштейн обобщил законы Ньютона, доказал, что они имеют ограниченную применимость, что они всего лишь абстракции, хорошо описывающие действительность в одном диапазоне физических величин и плохо описывающие ее в другом диапазоне. И эту теорию Эйнштейна словно предчувствовал Бугаев. Завтра явится новый Эйнштейн и докажет, что законы старого Эйнштейна имеют ограниченную применимость. Бугаев ни разу не сказал этого в своей статье, но из всего ее текста следует, что противоречия между науками и философскими категориями чисто внешние, они возникают оттого, что разные приближения и разные абстракции с разной эффективностью описывают действительность в различных контекстах. И если знать это, то все «противоречия» развеиваются как дым. Заканчивает свою статью Н.В.Бугаев следующими словами: Человек состоит не из случайного собрания атомов как бездушных камней, а есть проникнутое во всех своих частях жизнью и духом художественное здание, живой храм. В заседании Психологического Общества от 7-го ноября 1892 года, посвященном заслушанию и обсуждению доклада Н.В.Бугаева об его эволюционной монадологии, в прениях приняли участие: П.Е.Астафьев, Л.М.Лопатин, Н.Я.Грот, А.А.Токарский, кн. С.Н.Трубецкой [5]. П.Е.Астафьев заявил, что тема реферата Н.В.Бугаева необыкновенно интересна и касается самых жизненных вопросов философии, что по его мнению также задача метафизики сводится к познанию субъекта, а потому монадология должна служить основанием метафизики. Но затем П.Е.Астафьев указал на существенный недостаток системы, предложенной Н.В.Бугаевым: отсутствие прочного обоснования отношения монад, каким образом в механические отношения между ними привходит психический элемент. Этот существенный вопрос монадологии Лейбниц разрешил допущением предустановленной гармонии, в системе же Н.В.Бугаева этот вопрос обойден без надлежащих разъяснений. Около этого вопроса, в общем, вращались и возражения других оппонентов, впрочем последние упрекали еще Н.В.Бугаева в некотором злоупотреблении антропоморфизмом: в приписывании монадам привычек, инстинктов, стремления к идеалам и т. д. Николай Васильевич в ответ на эти возражения разъяснил, что он был далек от мысли дать вполне обоснованную систему, для чего потребовалось бы ему просмотреть и переработать все философские системы; он имел лишь в виду в коротких положениях представить результат долгой и сложной работы своей мысли, он старался разгадать по-своему загадку жизни; разгадывая же одну загадку обыкновенно создают другую, а раскрыть все тайны природы человеку, вероятно, не дано. Существенное же отличие его теории от монадологии Лейбница в том, что в определение монады внесено больше общности и отвлеченности. Монада есть живая единица, нечто конкретное. С другой стороны, до наступления для монады мира объекта она потенциальный субъект-объект. Наконец, по существу своему монада не может быть определена точно, а лишь символически; она получает различное освещение в зависимости от различной терминологии. Что касается до его обвинения в антропоморфизме, то оно устраняется его же указанием на символизм монадологии. Кроме того, без антропоморфизма нельзя совершенно обойтись даже при менее общих рассмотрениях, ведь говорят же о сродстве химических элементов и считают это вполне ясным [5]. Н.В.Бугаев объяснил в этих прениях, что при истолковании действительности обыкновенно стараются обойти индивидуальность, тогда как научное мировоззрение непременно должно иметь в своем основании понятие единицы, индивидуума, так как отдельные науки это понятие содержат: механика – идею о материальной точке, физика – молекулу, химия – атом, в органическом мире – клетка, в социологии – человеческая личность. Такое всеобщее стремление устранить индивидуальность при построении мировоззрения Н.В.Бугаев впервые объясняет здесь, уже довольно определенно, при помощи своих воззрений из области чистой математики, воззрений, которым он сообщил несколько позже гораздо большее развитие и большую силу [5]. При современном состоянии науки, говорил Н.В.Бугаев, явления можно объяснять, рассматривая их с точки зрения непрерывности и прерывности. Объясняя их с точки зрения непрерывности, обыкновенно стараются выработать законы непрерывного течения явлений; при этом значение индивидуальности устраняется. В этом случае объяснения отличаются своей универсальностью, но они недостаточны. Устраняя совсем роль индивидуальности, мы не можем понять многих сторон в явлениях. Необходимо принимать во внимание влияние индивидуальностей как прерывных единиц, ибо в связи с ними и в явлениях замечается прерывность [5]. Казалось бы, Н.В.Бугаев взял у Лейбница главное, монады. Но он добавил им свойство, полностью несовместимое с монадологией Лейбница – взаимодействие монад. У Лейбница предустановленная гармония, она полностью разрушится, если допустить волю монад менять что-либо. И Бугаев полностью разрушает монадологию Лейбница, у него от Лейбница остается только название. Он предлагает совершенно другую, новую систему. Конечно, и эта работа Н.В.Бугаева «страдает» сильным влиянием индивидуальности Бугаева, здесь он уходит от спасительной математики и вынужден схватиться за свои убеждения, воззрения, веру. Но в ней не только портрет его личности. В ней великая (и казавшаяся большинству дикой) идея одухотворенности монад, не только человека или общества, но и клетки, и даже атома. За это его прозвали панпсихистом, не заметив его главной аллегории. Душа приказывает нашему телу, куда идти. Не рука хватает вещь, а душа желает вещь и заставляет руку схватить вещь. Атом не есть куча из ста электронов и ста протонов, это сложнейшая самоорганизованная система, «душа» которой управляет каждым электроном так, что он и пикнуть не может. Бугаев хотел сказать важнейшую вещь: чтобы описать поведение атома, не нужно описывать поведение каждого из ста электронов. Панпсихизм Бугаева обусловлен его антропоцентризмом и эгоцентризмом. Одной из расхожих точек зрения является утверждение о том, что первобытному человеку было свойственно оживлять, одухотворять окружающий мир. Современная психология ставит под сомнение это утверждение [29] и различает два вида эгоцентризма: скрытый, недифференцированный эгоцентризм, при котором не различают личных точек зрения и который Д.Брунер называет реализмом, и диаметрально противоположный ему эгоцентризм, рассматривающий все физические явления как созданные человеком и для человека. Первый вид эгоцентризма характерен для коллективистских обществ восточного типа, второй – для индустриальных обществ с индивидуалистической ориентацией. Именно последний вид эгоцентризма тесно связан с анимизмом [29]. Таким образом, некоторые панпсихические черты в мировоззрении Бугаева было бы ошибочно приписывать его некоторой отсталости и провинциальности. Но без концепции прерывности монадология Бугаева недостаточна для реконструкции картины мира. Эту концепцию Бугаев и вводит в своей последней, третьей философской работе. Вывод: 14. Эволюционная монадология Н.В.Бугаева в корне отличается от монадологии Лейбница; некоторая образность и поэтичность философской системы Н.В.Бугаева привела впоследствии к несправедливым обвинениям его в панпсихизме, при этом обвинители не заметили главного – понятия самоорганизующейся системы. 1.1.3.3 Работа Н.В.Бугаева «Математика и научно-философское миросозерцание» В начале своей статьи [30] Н.В.Бугаев отмечает, что вопрос о сущности научно-философского миросозерцания важен для правильной оценки научных, художественных и социальных явлений, для решения многих практических и общественных задач. Бугаев предупреждает, что собирается подойти к решению этого вопроса хоть и не во всей полноте, но с совершенно особой точки зрения. Наука стремится в своих выводах к точности и определенности. Эта точность и определенность достигается с помощью применения числа и меры. Но как только что-либо становится возможным измерить, на сцену появляется математика. Вот почему математика имеет существенное значение для современного человечества. Бугаев считает, что развитие математических методов и средств – главное условие для успешного развития наших знаний о природе, что мы должны прежде всего в чистой математике искать ответы на вопросы о сущности и коренных основах научно-философского миросозерцания. Бугаев дает определение математики как науки, изучающей сходства и различия в области явлений количественного изменения. Все остальные определения математики вытекают из этого как простые следствия. Изменяющееся количество называется переменной величиной. Переменные величины могут изменяться независимо или в зависимости от изменения других величин. Согласно этим изменениям, они называются независимыми или зависимыми переменными. Зависимые переменные называются также функциями. Математика является таким образом теорией функций. Изменяться величины могут прерывно или непрерывно. Соответственно, функции разделяются на непрерывные и прерывные, а математика распадается на два раздела: теорию непрерывных и теорию прерывных функций. Теорию непрерывных функций называют математическим анализом, а теорию прерывных функций – аритмологией. Бугаев подчеркивает, что метод бесконечно малых или дифференциальное и интегральное исчисление составляют один из самых могучих способов изучения непрерывных функций. На почве этого метода сложилось грандиозное здание математического анализа. Однако рядом с анализом постепенно воздвигается другое грандиозное здание чистой математики – это теория прерывных функций или аритмология. Выдвинувшись под скромным названием теории чисел, она постепенно вступает в новую фазу своего развития. Аритмология не уступит анализу по обширности своего материала, по общности своих приемов, по замечательной красоте своих результатов. Можно даже сказать, что непрерывность есть частный случай прерывности, в котором изменение идет через бесконечно малые и равные промежутки. Кроме анализа и аритмологии, пишет Бугаев, в область чистой математики входят геометрия и теория вероятностей. В геометрии рассматриваемое количество есть протяжение. Протяжение подлежит нашему чувственному восприятию. Это придает геометрическим истинам, кроме логической доказательности, наглядность и созерцательную убедительность. Анализ, аритмология, геометрия и теория вероятностей дают все элементы для выработки коренных основ научно-философского миросозерцания. Бугаев отмечает, что период древней астрономии можно назвать геометрическим. В новом периоде при помощи анализа астрономия приняла вполне научную форму. Физические науки пережили те же фазы исторического развития, что и астрономия. За эпохой смутных построений последовал период, когда сказалась потребность в наблюдении и опыте. Стали появляться обобщения, явления распределялись по родам и группам. Из числовых фактов слагались эмпирические числовые законы, с помощью индуктивного процесса были сформулированы законы сохранения вещества и энергии. Математический анализ стал находить в физике и химии все большее применение. Мы замечаем постепенное восхождение физических наук по точности и совершенству. Химия все больше стремится встать на чисто физическую, а физика – на чисто механическую почву. По мнению Бугаева, обширное и многостороннее применение математического анализа к изучению явлений природы придает особый оттенок научно-философскому мировоззрению. Его по справедливости можно называть аналитическим. Явления природы изменяются непрерывно. Сложные явления природы образуются, складываются из явлений элементарных. Функции, определяющие законы природы, однозначны, постоянны и неизменны. С помощью аналитических функций можно обрисовать явление для всех моментов не только прошлого, но и будущего. Бугаев констатирует, что идея о непрерывности явлений природы стала проникать в биологию, психологию и социологию. Учение Дарвина есть ничто иное, как попытка применить к биологии те воззрения на непрерывную изменяемость явлений, которые господствуют в геометрии, механике и физике. В социологии тоже стало преобладать воззрение, что изменение в ходе общественных явлений совершается не скачками, а складывается под влиянием непрерывных изменений в быте, нравах, обычаях и привычках социальных единиц. Все более укрепляется идея, что социальный рост совершается путем медленного и непрерывного прогресса всех элементов общества, эволюционные теории берут верх над теориями революционными. В научных взглядах философов стал преобладать детерминизм, механическая причинность, чувство фатальности и роковой необходимости. Бугаев отмечает, что такой взгляд на ход мировых явлений стал встречать горячий отпор у многих мыслителей, которые стали усматривать в нем опасность с этической и эстетической точки зрения. Возникло противоречие между научно-философским миросозерцанием и естественными стремлениями человека. И это противоречие возникло оттого, что к объяснению явлений мира прилагался только один раздел математики, математический анализ. Но аналитическое объяснение мировых явлений явно недостаточно. Это можно видеть, наблюдая явления природы. Сложные химические соединения образуются из простых при взаимодействии их только в определенных пропорциях, непрерывность здесь неприменима. Прерывность проявляется в кристаллическом строении минералов. Только определенное сочетание звуков производит эстетическое впечатление, непрерывность и здесь неприменима. Непрерывность неприменима при объяснении клеточного строения органических тел, при объяснении явлений сознания, при описании общественных явлений. Бугаев уверен, что аритмологическое мышление освобождает нас от фатализма, приводит нас к убеждению, что добро и зло, красота, справедливость, свобода и целесообразность не есть только иллюзии, созданные воображением человека. Природа не механизм, а организм, универсализм и индивидуализм не исключают, а дополняют друг друга. Человек не пассивное существо, не зеркало, только отражающее явления окружающей природы, а активный и творческий деятель. Бугаев приводит в пример закон Вебера из физиологии ощущений; он считает, что закон Вебера доказывает, что в физиологическом восприятии существует многозначность, что одно и то же ощущение может возникать при различных впечатлениях, воздействиях. Отсюда в человеческое восприятие проникает случайность, возникает неопределенность в наших суждениях и действиях, границы которой может несколько уменьшить только продолжительное воспитание. Теория вероятностей необходима при анализе сложных явлений, в частности, общественных и социальных. Бугаев подчеркивает, что еще Лейбниц, основатель аналитического подхода, сознавал его недостаточность для объяснения мировых явлений и хотел дополнить его с помощью своей монадологии. Непрерывность и прерывность есть два понятия, не сводимые одно к другому. Полное понимание математических фактов возможно только при условии, что оба эти понятия принимаются во внимание, что между этими понятиями устанавливается не противоречие, а гармония. Точно так же в областях логики, психологии, истории, философии и социологии мы убеждаемся, что универсальное и индивидуальное, абстрактное и конкретное, личное и общественное, интеллектуальное и художественное взаимно дополняют друг друга. Точно так же причинность и целесообразность, необходимость и случайность, анализ и синтез должны находиться в соответствии и гармонии друг с другом. Третья работа Н.В.Бугаева, впрочем, как и вторая, поднимает сложнейшие, основополагающие проблемы познания. И решает их Бугаев традиционно для себя, персоналистски, основываясь полностью на своем здравом смысле, блестящей интуиции и гениальном ощущении назревших в культурном пространстве человечества необходимых перемен в философском объяснении окружающего мира. Его идеи кажутся наивными, его терминология неуклюжа и топорна, его аргументация выглядит неверной. И вместе с тем, если абстрагироваться от частностей и увидеть в этой работе целое, то четко вырисовывается прорыв, озарение, открытие, которых по значимости мало можно насчитать в истории человечества. Особенно важное значение принимает эта третья работа Н.В.Бугаева, если рассматривать ее в неразрывной целостности с его второй работой. Н.В.Бугаев не успел в полной мере осуществить синтез своих двух открытий, не успел «растолковать» сущность формировавшегося в его голове мировоззрения последователям. В результате его мировоззрение было подхвачено естественными науками и впоследствии философией, но без должной рефлексии, без упоминания его вклада и его заслуг. Ему самому, возможно, все равно. Но нам это небезразлично. Мы должны восстановить справедливость. Вывод: 15. В работе Н.В.Бугаева «Математика и научно-философское миросозерцание» высказана блестящая догадка о двойственной, непрерывно-разрывной природе окружающего мира, которая вместе с идеей о духовности сложных монад дает ключ к кардинально новому мировоззрению. 1.1.3.4 О возможном влиянии личных качеств Н.В.Бугаева на его философские воззрения В предыдущем разделе прослежена возможная связь между социокультурной обстановкой в России того времени и основными воззрениями Н.В.Бугаева. Но почему такие необычные и парадоксальные идеи появились именно у Бугаева? Ведь в ту эпоху в России было множество блестящих умов, в том числе и значительно более подкованных в философии. Один из таких умов, Л.М.Лопатин, критикует Н.В.Бугаева: «Допустим, в самом деле, что все элементы мира, даже простые атомы, суть психические центры; следует ли все-таки из этого, что все они стремятся к идеалам, ищут своего и чужого совершенствования, что законы, которым они подчиняются, суть ими самими выработанные обычаи и навыки, которые образовались путем опыта и индуктивных обобщений? Ведь даже душам животных мы не приписываем ничего подобного, – тем более трудно это предполагать о душах физических и химических молекул. В этом крупная неясность системы Бугаева» [81]. Для Лопатина не является странным предположение, что все элементы мира, даже простые атомы, есть психические центры, он только упрекает Николая Васильевича за несоблюдение общепризнанной иерархии живых существ, которая утверждает, что только человек может вырабатывать обычаи, а животным и менее развитым существам это недоступно. Нам же, современным людям, кажется странной сама мысль одухотворения всех элементов мира Н.В.Бугаевым, Л.М.Лопатиным и его современниками. Что это за мысль? Откуда она возникла? Может быть, это первые предвестники возвращения к определенным чертам первобытного мировосприятия, которое уже позже предрёк Питирим Сорокин в своих теориях? [73, 112] Почему Н.В.Бугаев взял в качестве основы, отправной точки для своей теории монадологию Лейбница? Ведь монады Лейбница полностью непроницаемы друг для друга, никак не взаимодействуют друг с другом и лишь демонстрируют в своем поведении предустановленную мировую гармонию и великий замысел Творца. В то же время монады Николая Васильевича взаимодействуют между собой, влияют друг на друга, совершенствуют друг друга. Н.В.Бугаев столько сил и страсти приложил впоследствии к отстаиванию свободы человеческой воли и человеческого духа, к обличению механистического детерминизма. Может быть, он просто пытался опереться на известный авторитет, на солидную опору, а не на мелких современных философов? По свидетельству окружавших его людей, Н.В.Бугаев был знаком с колоссальным количеством философских сочинений, он постоянно размышлял на тему философских проблем, обсуждал их при малейшей возможности. Он не был дилетантом в философии. Монады Лейбница – это действительно непроницаемые моно-элементы, а сложные комплексы Бугаева просто несовместимы с понятием «моно». Бугаев взял в качестве основы теорию предустановленной гармонии, полную фатальность, полный детерминизм, абсолютную несвободу, и на ее основе попытался сделать что-то вроде свободы. Свобода у него особенная, это скорее воля, сильная воля, заставляющая воля, постоянное принуждение себя. Воля, постоянно подстегивающая человека, заставляющая его трудиться все упорнее. И только в конце работы вознаграждающая человека. А еще в виде награды – дальнейшее повышение трудоспособности, упорства и производительности. Свобода – целесообразная необходимость. Даже не слишком осознанная. Подсознание трудоголика неявно выражает себя. Ему пришлось тяжело в детстве, пришлось много трудиться и терпеть обиды. Ему пришлось тяжело в юности, бесконечная работа, бесконечная учеба, полная несвобода. Он всего добился в жизни сам, своим упорным и самоотверженным трудом. Он и не знал, что такое свобода. В театре побывал первый раз, уже будучи приват-доцентом. Но как же? Как же без свободы? Как же без отдыха? Нельзя же все время работать, двигаясь только вперед, не останавливаясь не на минуту, сокрушая всё и себя на своём пути. В своей работе «О свободе воли» он пишет: «Понятия о произволе и воле исключают друг друга. Произвольная воля есть выражение неуместное. Оно есть отрицание воли. Нет воли там, где деятельность носит на себе случайный характер, то есть не имеет границ, плана и цели действия. Такая деятельность есть судорожная смена поступков. Самодурство и каприз – это болезни воли. Психологи верно указывают, что это в то же время тяжелые и глубокие болезни. Они всегда сопровождаются чувством неудовлётворенности и страдания». А потом, развивая свою аритмологию, много раз подчеркивает важность для описания внешнего мира, для обоснования понятия свободы функций, обратных прерывным. Но ведь функции, обратные прерывным, как раз и демонстрируют произвол, судорожную смену поступков, самодурство, каприз, придурь. В Н.В.Бугаеве истинная государственность и горячий патриотизм сочетаются с неуважением к царю, попам. Всё для сына, а сына отнимают. Жена и гусары. Ляпнуть ужасный каламбур, кого-то ниспровергнуть, всех удивить, поразить, ошеломить присутствующих отчаянным вольтерьянством, ниспровергнуть устои, а потом виновато замолчать, стушеваться; или сидеть, мечтательно улыбаясь чему-то. Пошуметь, покричать, поспорить, схватить кого-то за грудки, а потом – помириться. И делать как все. Как требуют традиции и устои. Шум, крик на весь Арбат… Может быть, отец его – «военный доктор, сосланный Николаем Первым и, кажется, разжалованный, ...храбрец и лихой наездник», так воспитал его? Этого мы никогда не узнаем. Остается только предполагать. Все-таки панпсихизм Бугаева – это атавизм, взгляд из первобытного общества. Атомы у него вырабатывают физические законы привычкой и усилием воли. Как и он сам. Он был дикий, отчасти первобытный. И жену он себе купил, как джигит. И спорил, как джигит. Судя по всему, он был похож на джигита. Храбрый, честный и прямой. Н.В.Бугаева не понимали многие современники, многие тогдашние авторитеты относились к нему пренебрежительно, свысока. Личные качества Николая Васильевича сыграли в этом немаловажную роль. Сформировавшееся еще в молодости убеждение, что математику следует излагать просто, привели его к фактическому отказу поддерживать бытовавшую тогда и бытующую сейчас в среде ученых закрытую корпоративность, стремление запутанностью и «навороченностью» терминологии отторгнуть непосвященных, не допустить широкую публику к обсуждению научных идей. Личные черты характера Н.В.Бугаева – горячность, страстность, непримиримость, колоссальная сила воли и упорство, – подвигли его на путь ярко выраженного персонализма как метода философского познания. Формулируя свои философские идеи из собственного здравого смысла, из собственной логики и интуиции и одновременно бесстрашно и намеренно отказавшись от традиционной философской лексики, терминологии и манеры изложения, Н.В.Бугаев вынес самые ранние свои идеи на суд широкой общественности. Его неукротимый нрав и страстная жажда истины вновь и вновь толкали его на вступление в спор при малейшей на то возможности, на обсуждение своих философских идей с любым желающим. Мы знаем только жалкую толику его первоначальных идей, но можно с уверенностью сказать, что именно благодаря особенностям его характера эти идеи смогли пройти такую большую эволюцию, закалиться и сформироваться в спорах настолько, что это может только поражать. Можно не сомневаться, что в яростных спорах с очень большим числом ярких индивидуальностей и гениальных личностей было рождено много истин, которые Н.В.Бугаев с педантичностью ученого червя записывал, классифицировал и обдумывал, а потом хватал эти преображенные истины и вновь бросался в бой, чтобы затем вновь и вновь преображать их. Сидя за столом в тиши кабинета не родишь идей, настолько кардинально отличающихся от всего, высказанного человечеством. Так что мы должны благодарить его родителей, особенности его раннего детского окружения, трудности его юношеских лет за то, что они выковали столь необычный и яркий характер. Вывод: 16. Особенности характера и личные качества Н.В.Бугаева, вероятно, сыграли очень важную роль в формировании его философского мировоззрения, в эволюции его философских взглядов и идей. |
Похожие:
 | Приложение №1 ... | | Введение Федеральный уровень антикризисного управления ... |
| Негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального... ... | | Учебник для вузов / Ю. Д. Красовский. 3-е изд., перераб и доп. М., 2007. Гл. 18 С. 355-365 ... |
| Единоборства и их спортивная традиция: философско-метанаучный анализ Введение. Актуальность и основные задачи философско-метанаучного исследования единоборств |  | Темы рефератов по истории и философии экономической науки. Философские... Сравнение философско-правовых идей И. Канта, Г. Гегеля, Л. Фейербаха, К. Маркса |
| Директор школы: администрации кожууна Целевая комплексная программа развития мбоу сош №3 города Чадана Дзун- хемчикского кожууна Республики Тыва на 2012 – 2015 г г. «Формирование... | | Исследовательская работа «Влияние лунных фаз на рост, развитие и урожайность редиса и свеклы» Новое время (индуктивная логика, гипотетико-дедуктивный метод); возникновение математической логики в сер. 19 века. Соотношение традиционной... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Развитие умения слушать, развитие математической речи, привитие интереса к предмету | | К ласс: 9 Зачёт №1 «Творчество А. С. Пушкина» Список произведений Размышления поэта о скоротечности человеческого бытия. Сущность творчества, тема поэта и поэзии. Вдохновение поэта как особое состояние.... |
| Пояснительная записка к проекту проекта распоряжения Госжилинспекции... Главным управлением Московской области «Государственная жилищная инспекция Московской области» государственной услуги по лицензированию... | | Согласовано Утверждаю Кроме того, настоящая программа в опреде лённой степени ориентируется на развитие идей «Пример ной программы для начальной школы»... |
| Программа подготовки 010200. 68. 02 Вычислительная математика Аннотации... Целями изучения дисциплины является углубленное изучение основных онтолого-гносеологических и философско-методологических идей и... | | Программа подготовки 010100. 68. 02 Алгебра, логика и дискретная... Целями изучения дисциплины является углубленное изучение основных онтолого-гносеологических и философско-методологических идей и... |
| Философские проблемы естествознания Целью изучения дисциплины является развитие у студентов научного мировоззрения, способности к философской оценке истории и современного... | | Паспорт научной школы наименование научной школы: «Динамика сооружений» В книгу вошло также собрание афоризмов Нассима Талеба — блестящая квинтэссенция его оригинальных идей |
