ЗАКЛЮЧение
Разрешить данный спор между толкователями невозможно, не задав себе следующий вопрос: «Каковы же требования Христа к новозаветным верующим?» Христос говорит о том, что Его последователи должны превзойти в праведности тех, кто руководствовался только Ветхим Заветом: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Матф. 5:20). Разумеется, речь идет здесь не о более длительном посте или добродетелях, но о чистых побуждениях при совершении этих и других добродетелей. Вернер де Боор в своем комментарии на Послание к Римлянам замечает, что закон не ограничивает свободу, а напротив предоставляет нам подлинную свободу действий. Напротив, мы становимся рабами закона, только когда преступаем его.
Прежде чем войти в Царство по благодати человек, должен осознать свою духовную и нравственную неспособность исполнить закон, поверить в искупительную жертву Иисуса Христа и покаяться. В результате проявленных веры и покаяния ему по благодати вменяется праведность Иисуса Христа. Вмененная праведность – это не цена, которую нужно платить за возможность восхитить Царство, а получение даром прощения грехов и силы Духа Святого, т.е. возможности жить в соответствии с моральными требованиями закона. В Новом Завете термин праведность, в основном, употребляется в значении «соответствующий требованиям, которые предьявляет человеку Бог». Поэтому для новозаветнего верующего крайне важно прилагать усилия и исполнять то, для чего он был спасен и предназначен.
Марк Мур пишет, что «никто еще не спасся, не покорив свою волю Ему, мы все еще ответственны за нашу веру».52 Поэтому Павел утверждал души учеников, «увещевая пребывать в вере и поучая, что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14:22). Вхождение или восхищение Царства – это начало процесса всей земной жизни человека, в котором Господь направляет и дает силы преодолевать скорби и притеснения за Имя Христово. Тем не менее, занять решительную позицию послушания Божьему призыва нужно самому человеку, так как ни получение в дар оправдания, ни совершение освящения христианином не мыслимо без приложения личных усилий.
Конституцией Царства можно вполне считать Нагорную проповедь, в которой перечислены основные правила, действующие в Божьем Царстве. Хотя граждане этого Царства еще живут в мире (Иоан. 17:15), они уже могут общаться с Богом и располагать Его небесными благословениями (Фил. 3:20; Кол. 3:1).53 Близость Царства требует от желающих войти в него устранить все препятствия на его пути: «Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать своих мертвецов, а ты иди, благовествуй Царствие Божие» (Лук. 9:60). То есть они не должны оглядываясь назад (Лук. 9:62), и должны полностью посвятить себя служению во блага Царства. Эти же требования справедливы и сегодня по отношению к соискателем спасения по благодати. Ради Царства, возможно, придется пожертвовать домашними (Матф. 19:12), приложить усилия, чтобы «входить тесными вратами» (Мф 7:13-14) и с готовностью перенести различные преследования за свою веру (Лук. 21:12).
В свое время Иисус дал понять Никодиму, что он, учитель Израилев, все еще находится вне Царства и что в Царство Божье входят на определенных условиях - родившись от воды и духа (Иоан. 3). Сегодня также, прежде чем призывать человека к покаянию, нужно научить его о рождении свыше, а грешник должен проявить духовный голод (Иоан. 6:35) или жажду (Иоан. 4:13-14; Откр. 22:17), т.е. захотеть пережить новое рождение, отвергнувшись себя, и взявши крест свой в своем следовании за Господом (Лук. 9:23). Помыслами о Царстве Божьем должны определяться все области жизни человека, так что ему следует оставить ненужные заботы и на первое место поставить поиск и служение Царству (Матф. 6:33). Другого предназначения для него не существует (Деян. 17:27).
Итак, из проведенного выше исследования мы можем сделать вывод о том, что Христос указывает на определенную связь между Его учением и учением Ветхого Завета. Благодать не отменяет необходимость закона в вопросе стимуляции человека к проявлению его покаяния и веры. Да, именно Тот, о котором написано, что Он есть «конец закона» (Рим. 10:4), превознес его как никто другой! Поскольку единство и преемственность двух заветов свидетельствует в пользу истинности христианства, крайне важно отличать благодать от беззакония и помнить, что Христос не учил иному: «Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне…» (Матф. 7:24). Указав на высочайшие моральные принципы закона, Христос призывает нас согласиться с его требованиями: «Если любите Меня, соблюдите заповеди Мои…» (Иоан. 14:15). Это нелегкая задача, однако Бог поможет нам осуществить ее даже при нашем сердечном желании, поскольку Он «льна курящегося не угасит» (Матф. 12:20).
Каково же значение всего спора между арминианами и кальвинистами по вопросу спасения? Огромное, поскольку обе системы богословия описывают Бога по разному: арминиане как Того, Кто связывает Свое отношение к людям с их поведением, а кальвинисты как Того, Кому безразлично это поведение. Такое различие сильно сказывается как на теории, так и на практике христианской реальности. Например, в кальвинизме, никто не может знать, избран он или нет к спасению. Что же это значит? Это значит, что теперь любой и каждый человек может легко претендовать на спасение, утешаясь ложной надеждой.
Примечательно, что современный богословский либерализм был порожден именно кальвинизмом, распространившим тезис об богоизбранничестве и связанные с ним привилегии на неверующее общество. Логика влияния здесь была простой: коль кто-то считает себя богоизбранным, почему бы и мне не сделать того же? Если быть более точным, то родоначальник либеральной теологии Фридрих Шлеермахер был реформатским богословом. Данный тезис подтверждается историческими фактами. Взгляните, в каких странах главенствует либерализм? В тех, где традиционно исповедовался кальвинизм в самой жесткой своей форме: Голландия, Германия, частично Англия, США. Приписав себе богоизбранность, люди приписали себе и его неотразимость, что привело их к потере духовной бдительности даже в случае истинного возрождения.
Устоять в истине на кальвинистском поприще весьма трудно, поскольку само богословие данного человека толкает к бездействию: «от тебя ничего не зависит не только в вопросе спасения, но и в вопросе освящения». Духовный брат такое искушение сможет преодолеть, хотя и в противоречии с доводами данного богословия, но для плотских христиан или неутвержденных оно обычно является непосильным. Поэтому кальвинизм выгоден как раз плотскому отношению к жизни, но не духовному. Как бы ни старались бороться с этим те кальвинисты, которые видят данное противоречие, всегда среди них найдутся те, которые скажут им, что решить его надо не отказом от греха, а отказом от святости: «Если Богу нужно будет Он поможет жить свято, а если нет, то мы не имеем право вмешиваться в Его суверенный выбор». Поэтому понятое до своего логического конца кальвинистское учение не только не призывает делать святые дела, но и считает это оскорблением однажды и навсегда данного Богом освящения. Поэтому каждый промах в освящении кальвинисты приписывают лишь отсутствию Божьего желания дать конкретному человеку нужную меру благодати. Совершенно не понятно, как кальвинисты еще пытаются славить Бога за то, что Он не пожелал спасения некоторым людям, да еще их и наказывает за это.
Кроме того, что кальвинизм провозглашает пассивность в моральных вопросах, он нивелирует само понятие морали. Самое последовательное представление об абсолютном предопределении Бога означает, что Бог в равной мере совершает как добро, так и зло, т.е. губит и милует, благословляет и проклинает, умерщвляет и воскрешает – и все это без каких-либо разумных или моральных оснований, будь-то со стороны Собственной природы, или со стороны реакции на поведение человека. Идея совершенного суверенитета Бога означает не просто полнейший произвол Его воли, а ее внутреннюю раздвоенность и противоречивость. Такой Бог может даже отозвать назад Собственное обетование, поскольку в противном случае непременно пострадает Его суверенитет. Если Бог допустил зло, значит оно Ему было нужно, причем не в меньшей мере, чем добро, так что сопротивляться этому злу является еще большим злом. Между допущением зла и причинением добра нет никакой разницы, поскольку оба эти пути в равной мере служат к прославлению Бога. Одним словом, кальвинистская доктрина вносит дуализм в саму природу Бога, Который по этой причине совершает добро с той же степенью усердия и личного интереса, как и зло.
Что же это за доктрина, которая пародирует откровенное масонство, тайком проникшее в христианство и подрывающее его устои изнутри? Разве не масоны учат тому, что добро и зло взаимосвязаны друг с другом не как антагонисты, а как друзья, действующие лишь с противоположных сторон? Зло абсолютно необходимо для существования добра, и, наоборот, добро совершенно необходимо для существования зла. Разве не в философии индуизма – древнего и настоящего – нет никакой разницы между добром и злом, между грехом и добродетелью, между виной и честью, между ненавистью и любовью? Разве это не губительная для морали идея «единства противоположностей», стремящаяся выхолостить суть христиаского учения о добродетели и ответственности человека перед Богом? Одним словом, в кальвинизме слишком много параллелей с языческими заблуждениями, чтобы не иметь основания считать его искусной формой внедрения их в христианское учение под благовидной обверткой.
Таким образом, от кальвинистской доктрины, не оставляющей за человеком ответственности ни в вопросе спасения, ни в вопросе освящения (поскольку это якобы унижает Божью благодать), исходит только духовный вред. Этот вред настолько велик, что сводит на нет даже единственную пользу от кальвинизма – учение о спасении даром, поскольку этот дар оказывается принудительным. При всем своем желании согласиться с каким-либо пунктом кальвинизма объективному исследователю вопроса спасения в Библии, это не предоставляется возможным. Кальвинизм приходится признать внутрихристианской ересью, причем самой искусной и незаметной, «имеющей вид благочестия, силы же его отрекшиеся…» (2 Тим. 3:5).
|
