Андрей Белый Начало века Воспоминания в 3-х книгах
Скачать 10.22 Mb.
|
Коля, - квадратный, кряжистый, невысокий, с редеющими волосами, с лицом молодого Бетховена, с медвежьей неповоротливостью силился передать свою мысль; не находя ее, он сердился, хватаясь за спички и пережигая их в пепельнице (его привычка), поглядывая строго и мило напряженным лицом с морщиной на лбу, со стиснутыми губами: как паровоз на парах, он пыхтел, себя сдерживая и слушая нас; было усилие понять ритмы Тютчева, Пушкина, музыку к которым замыслил; о Гете судил он словами брата161. Много было от детской мешковатости в строгом крепыше этом; и "Миля", брат, разъяснял культуру ему, работая над ним, как педагог-художник. Как "икарийским" играм предавались мы с "Милей" над чайного скатертью, а "Коля", брат, молча пыхтел, пережигая в пепельнице за спичкою спичку; вдруг, бросившись вперед тяжелым квадратом корпуса, падая руками на скатерть, со строгим вопросом, скрипя своим стулом: "Позвольте". Поняв, - откидывался, оглядывая нас; и валился в пепельницу: пережигать спички. Раздавались звонки; являлись женатые братья: хорошо одетый остряк, в стиле Диккенса, брат Карл Карлович и молодой Александр Метнер с испуганными голубыми глазами; являлась сестра, Софья Карловна, ее муж, Сабуров, тривиально самоуверенный, немолодой и неглупый художник Штембер, родственник Метнеров; многочисленное семейство внимало "Миле", верховоду и дирижеру. Бывали: и нервный Г. Э. Конюс, и флегматично-надутый, тяжелый, чернобородый Гедике, и нервно-неудовлетворенный, восторженно-впечатлительный худой блондин, Александр Борисович Гольденвейзер, чтитель "Коли", к которому сразу же я почувствовал тягу. Придешь - все на цыпочках: Карл Петрович, Александра Карловна, братья Александр и Карл, сестра Софья, Сабуров и Штембер: - Тсс... Миля - работает... Тс... Коля сочиняет. Николай Карлович чувствовал ужас к столовому ножу и к яичной скорлупе; ему разрезали мясо и Александра Карловна и сестра Софья; Сабуров и Штембер очищали яйца от скорлупы; Эмилия Карловича сражали задохи; и он капризничал, слушая, как произносят сентенции "Мили" словами "Мили" - брат Карл, брат Александр, Саша Гедике; великолепный старик, с белою, как серебро, бородкой а-ля Валленштейн, вынимая сигару из рта, - бывало, старается: - "Толпа, Миля, становилась цельным организмом, среди которого стоял Перикл, как мне кажется". - "Вы не о том, папаша". Великолепный старик с белою, как серебро, бородкою а-ля Валленштейн, бывало, с достоинством поправляет синие очки: - "Я хотел только выразить, Миля". - "Хотели сказать, - нервно схватывается руками за кресло Э. К., - что у Шумана музыкальное напряжение обратно Бетховену". - "Вот именно", - обретал точку опоры папаша, стараясь усвоить мысль "Мили", чтобы через день выпорхнуть с сигарным дымком: - "Я хочу сказать, Карл, что у Шумана музыкальное напряжение обратно Бетх..." - "Весь вопрос в том... - вскакивал, бросая салфетку, Миля, за день углубивший вопрос; и, простирая руку над скатертью, супом и "Bier" [Пиво (нем.)], как над бездною, - весь вопрос в том, что вопрос не так прост, как некоторые полагают..." "Некоторые" - Э. К. за день до этого. - "Конечно: хотя..." - следовал анализ "хотя"; "однако" - следовал анализ "однако": великолепный, блистательный. И мамаша, я, Карл, Александр, Николай и Сабуров, бывало, моргаем и рты разеваем: ножи выпадают из рук; проливается "Bier" на чистейшую скатерть; папаша внимательно вслушивается: усвоить и выразить: - "Толпа, Коля, становилась организмом, когда к ней Перикл говорил, хотел я только сказать, - Алексей Сергеевич: весь вопрос в том, что вопрос не так прост, как мы все полагаем, - сигарой на нас, - потому что хотя музыкальное напряжение, Миля, у Шумана..." Милый старик: он упорно учился, годами учился у Мили; выучивался - шаг за шагом; и выучившись, - он учился дальнейшему; в десятилетиях здесь вычеканивалось восприятие музыкального слуха: и уха и духа; студия музыковедения, а не квартира директора фабрики; в студии этой учились и Конюс, и Гедике, и Гольденвейзер; почтительно ухо склонял Кусевицкий; считался с ней Скрябин; здесь высидели высший тон музыкальной Москвы: Кашкин, Кругликов, Энгель, тогдашние музыкальные критики, тону внимали; но Альберих - злой Каратыгин, тащивший культ Регера, Миме - д'Альгейм, - в свою очередь Листа тащивший, - единственные исключения; произнесите-ка здесь "Кара-тыг..." - и с Эмилием Карлоничем приключается: странный вздох, лицо - в пятнах; нарушалось равновесие в ухе, когда упраздняется Бах, творец "Wohltemperierte Klavier" [Рояль, изобретенный Бахом путем слияния минорных и мажорных полутонов], - целотонного [Целотонная гамма развоплощает синтез звука, произведенный Бахом] "какофонией" Регера. Регер и Лист - враги дома. Братья - Карл, Николай, Александр и Эмилий, и Штембер, и Конюс, и Гедике, Саша, вскочив с налитыми кровью челами, взволнованно перебивая друг друга, ножами, бывало, стучат по столу; а Сабуров, немой, белокурый, - метается молча. Милые люди! Э. К. часто искал подкрепления к мысли своей в музыкальных примерах: - "Ты, Коля, дай "Клара Вик"162. Коля с пыхом усаживался за рояль. - "Тата-ти-тата... А? - севши рядом со мной, подняв плечи, Э. К. наклонялся к глазам моим. - Вы понимаете?.. Коля, дай первую тему сонаты своей: татата-тата-та". "Коля" корпусом падал, скрипя табуретом, на клавиши, точно битюг, выволакивающий грузы мыслей взволнованного, захватившего руку мою брата "Мили", к заре вывозя ее; "Миля" же тряс карандашиком над моим носом: - "Монашенка вашей "Симфонии" - а?.. Коля, - тему вторую: тари-тара-ра... - лицо наклонив под лицо. - Тема "Сказки", встречающей вашу монашенку: не узнаете себя?"163 Узнаю, узнаю, - и подскакиваю в непомерном волнении: - "Заря? Наша?"164 - "Стой, Коля!" Коля стирает испарину и ожидает: чего еще? Но брат - не требует: став золотым и светящимся, он говорит про гимн к радости (тема Девятой симфонии):165 музыка в ней - культура; в ней - будущее; так, связав образ "Сказки" ["Сказка" - действующее лицо моей "Симфонии"] с мелодией брата, с культурой по Гете, он Гете, Бетховена, Канта, меня, нас - сплетает утонченными аналогиями в стиле Шпенглера: за восемнадцать лет до появления книги его;166 а за окнами взвой метели ноябрьской; снежинки мельтешат; и тему метели, как тему зари, во мне поднял он - в 902 году: брат за стеной сочинял первый опус, свои "Stimmungsbilder";167 в нем звуки метели даны; за окном - купол церкви; зеленая мебель. А Гете глядит со стены: Бывало, вьюга песнь заводит... К нам Алексей Сергеич входит [Из стихотворения, посвященного Метнеру. Алексей Сергеич - Петровский 168]. И дуэт становится трио: я, Метнер, Петровский. Присоединяется брат, Николай: и - квартет; Метнер вскочит: - "Снежинки, первые... А? Гулять?" Вихрь снежинок: сквозь них - мы несемся; мельк улиц: Никитская, Арбатская площадь, Пречистенский; пес ободранный стоит, подняв ногу на снег, а лукавый Петровский показывает на него и подмигивает: - "Брат, писатель... - и мне: - Есть ведь в участи вашей - суровое нечто". Метнер, встав подбоченясь, другою рукою схватив за руку: - "Ваш лейтмотив - прилагательные, как в "Симфонии" фраза: "Невозможное, грустное, милое, вечно старое и новое: во все времена..."169 А где существительное? Его нет; вы - найдите его". И меня озаряет подгляд: как найти? Метнер - соединитель людей; из них строил фигуры культуры он; вот почему его культ - отношение к людям: таким-то, таким-то; какие чудеснейшие составлял трио он? Метнер, Эллис и я - одно трио; оно родило "Мусагет"; я, Петровский и он - трио тоже: другое; Морозова, я, он - опять-таки трио; он в каждом - иным был; и я, им вводимый в фигуры людей, им задуманные, изменялся; соединяет, высматривает, не родится ли новое качество соединения; для качеств он опыты производил, точно химик; культуру же видел он в коллективочках маленьких; ждал, что из эмбрионов разовьется то, что называл существительным: - "Невозможное... милое... новое... Где ж существительное? Его нет". Я - искал; а пока его не было, тростью своей сквозь снежинки порхающие на зарю нам показывал Метнер: он верил в нас; ждал все чего-то, нас соединяя: ревновал, мучил, требовал. - "Сами-то вы почему такой робкий на людях: смелее, Эмилий Карлович: вы предводитель!" Махнувши рукою, темнел: - "Я ведь "вельзунг", преследуемый: нянька я". Странно робел в большом обществе. Раз принялся развивать мне переживания своей жизненной темы, после того, как напел лейтмотив свой: "тата-татата" из "Кольца". - "Тема "вельзунгов"... Вы понимаете, Борис Николаевич, - глаза зажмурил и слушал, - такая в ней тонкая сладость, что сердце мое останавливается, - мне в ухо шептал перепуганным шепотом: - в ней - любовь к гибели... Знаете: я болел самоотравлением организма на почве переживаний..." И с детским испугом: - "Перед болезнью и ночью и днем моя кровь запевала мотивами "вельзунгов", переплетенными с "гибелью Вальгаллы"; казалось, что выпил я солнца: и солнце во мне стало ядом: смерть солнца во мне - моя тема, мой рок... Бойтесь темы моей: она вам угрожает: "Зачем этот воздух лучист, зачем светозарен до боли"170 - у вас с стихотворением; "светозарен, как яд", - во мне воздух культуры моей". - "Что вы, бросьте, себя вы не видите". - "Не утешайте: проиграна жизнь... Тридцать лет: неудачник, задох этот странный; нет, кабы не Коля, которому нужен, то... Кто я? Юрист171. Дирижер вроде Моттля во мне не нашел выражения". Пробовал он усложнять свои трио - в секстеты, в декады людские, ища гармонического коллектива и складывая нас в него; Шпет, Рачинский, я, Эллис, Петровский, Нилендер, Сизов, Киселев, Степпун, Коля, брат, Блок, Яковенко, Иванов - таков коллектив "Мусагета", позднее задуманный им и приведший не к химии нового качества, высеченного им из нас, - только к фыку и рыку и брыку сплошных какофоний, в которых метался, за уши хватаясь; "редактор" задумал голосоведение редакционной симфонии: я - виолончель; скрипка - он; Эллис - медные трубы; Шпет - скепсис фагота; Нилендер - флейтист; барабан, две литавры - Рачинский. Сорвался он: заголосили все сразу, являя собой разложение звука, в котором окрепла гнусавая и деритонящая отвратительно, нас разлагавшая дудка: дудел... Кожебаткин, непрошено Эллисом втолкнутый в "Мусагет"; Метнер удрал иод Москву; он, обрившись, затиснувши зубы, глаза погасив, надев маску "редактора", мертво-сухую, как мумия гальванизированная, появлялся, в редакторской комнате прячась: в неделю раз; надев очки, заткнув уши, он сухо выслушивал и - полагал резолюции; а за стеною: бубнил литургически громкой литаврой Рачинский; и флейтой орфической плакал Нилендер; но все заглушал скрежет стекол разбитой бутылки из-под коньяка, - кожебаткинской. В 1912 году, не умея справиться с хаосом, водворившимся в редакции "Мусагет", набитой слишком культурными людьми, способными проговорить год о том, печатать или не печатать брошюру, и при этом наговорить толстый том ценнейших комментарий к никчемной брошюре, - исстонавшись от такого обилия красноречия, Метнер - шапку в охапку, да из Москвы за границу, куда я бежал раньше его, тоже исстонавшись в тогдашней Москве; за границей его застала война. "Мусагет" же остался без редакции. Осень 902 года - перманентная моя беседа с Э. К. переродилась в пятилетнюю переписку: мы бурно встретились в 1902 году, бурно дружили всю осень, потом виделись редко (он не жил в Москве);172 появившись вновь с 1907 года, он прочно вошел в наш дружеский коллектив; появлялся у Рачинского, у Морозовой, у д'Альгейма, у меня, у Эллиса, став членом Общества свободной эстетики, а потом и заведующим музыкальным отделом "Золотого руна", о котором отзывался с юмористическим ужасом; с 1909 года он стал серьезно искать возможности иметь нам журнал или книгоиздательство. Результат его усилий - книгоиздательство "Мусагет", начавшееся с широчайших планов и севшее на мель: с 1912 года. Моя беседа и переписка с Метнером до начала недоразумений с ним не имела перерыва; прощаясь, мы как бы говорили друг другу: продолжение следует; встречаясь, продолжали неоконченную фразу нашего речитатива. Нескончаемый разговор - о культуре Канта, Гете, Бетховена, Вагнера, которых он впервые приподнял передо мной, усиливаясь меня ввести в "гетизм"; последний без него воспринял бы я как-то академически; он молился на Гете, мечтал едва ли не о "церкви" гетистов; музей гетевских реликвий был ему "храмом"; в нем он "молился"; но он имел несчастную тенденцию подтащить к Гете Канта, которого воспринимал совершенно мифически; его Кант не имел ничего общего с Кантом подлинным; ошибка Метнера - неучет Гете-естественника; впоследствии выяснилось: великолепно комментируя строчки "Фауста", понимая, как никто, содержание лирики Гете, он элементарно путал там, где выступал Гете-натуралист. Во время наших встреч 1902 года он усиленно занимался материалами к биографии Ницше"173 (впоследствии, в Веймаре, познакомился и с сестрой Ницше, и с ближайшим другом Ницше, Петером Гастом, которого пригласил сотрудничать в "Мусагете"); он многое мне разъяснил в стиле Ницше, сближая Ницше с романтиками и с поэтом Гельдерлином; он играл огромную роль в жизни своего брата, композитора; в нашем кругу он был органом связи с музыкантами; его ценил, но боялся до нелюбви Скрябин. Метнер мне постоянно подчеркивал все опасности "мистицизма"; и - неизбежное перерождение в мистику иных нот романтизма; под влиянием разговоров с ним я написал в 1911 году статью "Против мистики", напечатанную в "Трудах и днях"174. В 1902 году все темы нашей десятилетней дружбы им были подняты передо мной, так сказать, с места в карьер. Однажды, в начале ноября 1902 года, зайдя к нему, я застал его в возбуждении; ткнувши руку в окно, он мне бросил: - "Что вы видите? Церковь?.. Я завтра венчаюсь в ней... А послезавтра с женою я - в Нижний; совсем; вы же - шафер!"175 Как обухом по голове. Так и было: женившись на А. М. Братенши, уехал он; я был у него в Нижнем в 1904 году; мы оживленно переписывались; вскоре в Нижний послал ему стихотворение "Старинный друг";176 в нем описывалось возвращение сквозь сон позабытого, древнего друга, зовущего из катакомбы - на солнце, на воздух: к |
Похожие:
 | Андрей Белый Начало века Воспоминания в 3-х книгах | | Андрей Белый Между двух революций Воспоминания в 3-х книгах |
| Начало века Воспоминания охватывают период с 1901 по 1905 г. В них нарисованы портреты видных литераторов и художников, рассказано о зарождении... | | Программа история России. XX начало XXI века. 9 класс (68 ч) Рабочая программа составлена на основе Примерной программы по истории для 5-9 классов (М.: Просвещение, 2010) и адаптирована к учебнику:... |
| Программа история России. XX начало XXI века. 9 класс (68 ч) Рабочая программа составлена на основе Примерной программы по истории для 5-9 классов (М.: Просвещение, 2010) и адаптирована к учебнику:... | | Дипломный проект социальная ответственность как фактор повышения эффективности компании Охватывают три отрезка 70-е, 90-е годы прошлого века и начало 21 века (рис. 1) |
| Петрова Ю. А. История Отечества XX начало XXI века.: Учебник для... Данная программа на основе программы курсов «История Отечества. XX – начало XXI века. Программа курса и тематическое планирование... | | Исаева Оксана Николаевна 2012 г учебник: История России, XX начало... Учебник: История России, XX – начало XXI века, А. А. Данилов, Л. Г. Косулина., М. Ю. Брандт |
| Реферата: конец XIX начало XX века Благотворительность безвозмездная деятельность, направленная на общественную пользу. И тема моей работы: Развитие Благотворительности... |  | Данилов А. А., Косулина Л. Г., Брандт М. Ю. История России. XX начало XXI века. 9 класс А. А. Данилова, Л. Г. Косулиной 6-9 классы. – М.: Просвещение, 2011. и адаптирована к учебнику: Данилов А. А., Косулина Л. Г., Брандт... |
| Михляева Людмила Ивановна Учебник: А. А. Данилов «История России,... Учебник: А. А. Данилов «История России, XX – начало XX i века: 9 кл., М.: просвещение, 2005» | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Это воспоминания, воспоминания и кое-какие размышления об Эвальде Ильенкове, о времени и немного о себе |
| Реферат написан на основании собственного опыта, а также по материалам... Микропроцессорный комплект Z80: Справочное пособие. В 7-ми книгах. Кн "Центральный процессор Z80cpu". Минск, укик "центр" 1991 г | | Урока Тема урока Планируемые результаты освоения Песни о Степане Разине. 20-е годы XVII века начало XVIII века. Солдатские песни XVIII –xix веков |
| Рабочая программа по учебному предмету «История России XX -начало XXI века» «Всеобщая история» Программа курса «История России 20-21 века» для учащихся 9 класса разработана на основе и соответствует требованиям | | История России с древнейших времен до конца XX века в 3-х книгах Омский институт водного транспорта (филиал) фбоу впо «Новосибирская государственная академия водного транспорта» |
