Nathan Schwartz-Salant The Black Nightgown The Fusional Complex and the Unlived Life

* Основной термин данной монографии — «Fusional complex» — мы перево­дим как «комплекс слияния». Прилагательное fusional, используемое в текс­те, мы передаем также калькой «фузионный». (Прим.ред.) 14 1. Приметы хаоса В самых невинных социальных взаимодействиях с людь­ми подчас происходит нечто удивительное. Это может случиться и во время случайной встречи на улице, и на званом обеде, и между коллегами на работе, и между друзьями, распивающими по чашечке кофе— словом, в любое время, в любом месте, с любым человеком. Это те си­туации, в которых вдруг некое чувство неловкости, неудобства охватывает общающихся. Без преувеличения можно назвать та­кое переживание невыносимым. Это может быть едва распозна­ваемым ощущением — некое странное, необъяснимое чувство затрудненности, заставляющее ваше тело напрячься, словно от­торгая что-то, что вы ни за что не сможете назвать, спроси вас кто-нибудь об этом. Или же иногда, без всяких видимых при­чин, обычная пауза в разговоре вдруг кажется дискомфортной, даже угрожающей и вызывает странное чувство вины, как буд­то между вами присутствует нечто такое, чего вы изо всех сил старались не заметить. Я полусознательно наблюдал за подобными любопытными случаями на протяжении многих лет и смутно задавался воп­росом, что происходит. Тогда, я понемногу стал осознавать, что этот феномен порой присутствует и в моей консультативной комнате, в моих взаимодействиях с анализируемыми. Возмож­но, годами подмечая и задаваясь вопросами об этих случаях, я бессознательно взрастил в себе способность к более полному их восприятию. Какова бы ни была причина, но мое сознательное внимание к феноменологии того, что я позже назвал «комплек­сом слияния», начало кристаллизоваться однажды утром на сес­сии с анализируемой, которую я буду называть Наоми. 15 Наоми, привлекательная и интеллигентная сорокалетняя женщина, пришла ко мне по совету подруги, прочитавшей мою книгу о нарциссизме. Она была физиотерапевтом и при этом весьма хорошо ориентировалась в психоаналитической литера­туре. Помимо проблем в супружестве, приведших ее в терапию, очень скоро обнаружилось, что она глубоко заинтересована собственным психологическим ростом. Однажды, несколько месяцев спустя после начала ее анализа, мой рабочий график был нарушен из-за аварийной ситуации в здании, где расположен мой офис. Обычно я очень осторожен и внимателен к границам, в том числе и к своевременному на­чалу сессий, но в тот день я опоздал на встречу на пять минут и почувствовал нечто тревожное в словах, которыми встретила меня Наоми, сдобрив их точно взвешенной мерой раздражения: «Должна признаться, меня несколько беспокоит ваше сегодняш­нее опоздание на сессию». Я почувствовал внезапное напряжение в теле, сопровожда­емое приводящими в замешательство хаотичными чувствами, бросающими тень на мою способность думать и рефлексиро­вать. И хотя она вела себя иначе, чем раньше, мои реакции вы­шли далеко за пределы ожидаемых. Однако прояснение жалобы Наоми, в особенности то, что оно было сделано с интересом к ее чувствам, похоже, быстро изменило атмосферу. Она стала рас­сказывать мне о трудностях прошедшей недели, и я чувствовал согласованность и связь с ней, словно бы глубоко беспокоящее состояние пришло и сразу исчезло. Но все же эти хаотические мгновения показались мне значимыми, так что вечером, приво­дя в порядок свои заметки, я постарался вновь воссоздать свои переживания, оказаться ближе к тому моменту, когда я понял, что «отстранился от своего чувства» или, говоря клиническим языком, диссоциировал в дистанцированное со-осознание. Вновь возвращаясь к переживанию в своем воображении, я понял, что помимо того, что я отследил во время нашего разго­вора, я почувствовал также и магнетическое притяжение к ней (которое можно описать как компульсивный поиск более глу­бокого смысла в словах Наоми), в тисках которого я чувствовал себя «оленем, ослепленным фарами», неспособным ни переклю­чить от нее свое внимание, ни эмоционально и эмпатично уста­новить с нею отношения. 16 Погружаясь еще глубже, я вспомнил свое ощущение: будто бы мы оба пребывали в настолько тусклой и мрачной среде, что я мог лишь фрагментами улавливать, что она мне говорила. Не­смотря на то, что ее слова были, в общем-то, ясными и внятны­ми, я не в состоянии был перерабатывать их, словно бы речь ее была частью некой чрезвычайно абстрактной лекции. И я начал украдкой наблюдать за каждым изменением тона ее голоса или выражения глаз в поисках подсказок К ускользающему от меня смыслу. Прокручивая этот эпизод в уме, я почувствовал, что мы словно бы делили между собой хаотичное поле, объединявшее нас посредством ощущения и аффекта, тогда как реально про­говариваемые сообщения не выстраивали связи. Я чувствовал себя психологически привязанным к Наоми, но в то же время не связанным с ней, физически как бы прилепленным к ней, но ментально отчужденным. В течение встречи я не в состоянии был осмыслить или обду­мать этот опыт1. В последующие сессии наша работа вернулась в «нормальное» русло, к примеру, была направлена на сложности ее брака, на ее отношения с сыном, на ее прошлый опыт в ка­честве анализируемой в психотерапии, на трудности, с которы­ми она принимала мысль о том, что у нее могут быть собствен­ные потребности, и на анализе ее сновидений. И лишь семь лет спустя, после длительного и интенсивного процесса, Наоми и я смогли, уже не диссоциируя этот опыт и не загоняя его в ук­ромное, внутреннее состояние, вновь пережить ту странную близость и одновременное отсутствие коммуникации, которые являются аспектами комплекса слияния2. Комплекс слияния проявляется из базисного поля. Физики считают частицы временными манифестациями или концен­трацией энергии поля, составляющего первичную реальность. Сходным образом комплекс слияния является активированным местом фузионного поля3. Подобная активация, похоже, связана с качеством психи­ческой жизни — к примеру, с творческой идеей, или развити­ем эго, или со способностью мыслить или чувствовать, или с самостью и связанной с нею новой идентичностью— выходом из безвременного царства бессознательного и вступлением в жизнь в пространстве и времени. Такой переход всегда приво­дит к расстройствам4; а расстройство, в свою очередь, оживляет 2-8869 17 комплекс слияния. При отсутствии контейнирующих отноше­ний — то есть отношений с человеком, эмпатически реагирую­щим на тревогу, присущую подобному нарушению (обычно в раннем детстве это родитель), — комплекс слияния становится очень сильным и приводит к застывшему состоянию, в котором это психическое качество поля не может воплотиться в матери­ализованную жизнь. В течение многих лет моей работы с Наоми — до тех пор, пока самость и чувство идентичности не смогли, наконец, воп­лотиться, — это взвешенное состояние невоплощенной жизни привносило в поле некое мучительное, изводящее нас обоих ка­чество: тот самый материал, который я мельком ухватил на той ранней сессии. Качество это оформилось для Наоми в роковом сне о черной ночной сорочке (глава седьмая). И этот образ оли­цетворял для нас боль и сложность контейнирования турбулен­тности комплекса слияния. Фузионная среда или поле невидимо для нормального вос­приятия, однако содержит в себе беспорядочную массу непро-работанной информации. Рефлексия в данном случае дается особенно тяжело, потому что, в отличие о иных полей челове­ческого взаимодействия, фузионное поле не генерирует опыта трехмерного пространства, в котором могут иметь место такие процессы, как обмен чувствами или бессознательно передава­емыми фантазиями между людьми. Поскольку не хватает ста­бильного и годного к употреблению переживания пространства «внутри» или «вовне» другого человека (или себя самого), то не может быть эмпатии или значимой коммуникации. И неважно, что мы можем думать, будто связь с другим существует — мы все равно словно бы находимся в параллельной вселенной, даже если речь идет об общении на простейшие темы. Реакции ана­литика и анализируемого постепенно теряют связность, и если один из них делает паузу, чтобы явно подчеркнуть собственное впечатление от смысла высказывания другого, то в шоке обна­руживает, насколько велико разобщение. Эти два условия — тяга к слиянию и тенденция к дистант­ности и не-коммуникативности— существуют одновременно: есть и связь на уровне слияния и состояние разъединенности. И то, и другое верно. В философии этот феномен известен как проблема «истинных противоречий», в которых утверждение, 18 Рис.1. Утка-кролик Утка это или кролик? Слиты мы или полностью разъединены? что А=-А создает логическую невозможность. В качестве ил­люстрации этого состояния воспользуемся рисунком «утки-кролика»6. Помимо культурных и исторических особенностей комплекс слияния являет собой архетипический паттерн7, организующий жизнь «между» известным и неизвестным. Эта неизбежная со­ставляющая — постоянный спутник творческой жизни, и она сопровождает движение из одной «психической территории» в другую — смену работы, трансформирующий духовный опыт, само рождение. Ее можно обнаружить в самом раннем детстве и на более поздних фазах сепарации от материнского объекта или в процессе фундаментальных изменений личности. Для не­которых комплекс характерен и при самых малых изменениях в поведении или отношениях. Когда активирован комплекс слияния, то сепарация от при­вычной «безопасной территории» уже установившихся пат­тернов — или (если речь идет о взаимодействии) сепарация от высказанных или невысказанных желаний или требований дру­гого человека— может привести к крайней и дестабилизирую­щей тревожности, к компенсаторной, ярости и временному на­рушению способности к рефлексии и ясному мышлению. 2* 19 Субъект часто защищается против двусмысленности и без­умия комплекса посредством замаскированного и деструктив­ного теневого поведения. Он может (обычно бессознательно) разыграть желание разъединенности, которое трудно поднять до уровня сознания, к тому же затемненное навязчивым побуж­дением к соединению. Подобное побуждение проявляется странным образом, по­рождая слипание со словами или чувствами другого человека, несмотря на отсутствие переживания коммуникации.. Субъект часто создает ложную, симулированную связь, быстро произно­сит «все понятно» или компульсивно заканчивает фразы друго­го человека, хотя фактического понимания в общении так и не происходит, — и все это в надежде на то, что холодная бесчувс­твенность и безумная тяга к разрыву связи прошли незамечен­ными. К примеру, другой анализируемый, Джон, разговаривал со своей женой по телефону, когда она произнесла «Я люблю тебя», чтобы закончить разговор. Наступила пауза, поскольку Джона внезапно захлестнула тревога. Он знал, что она ждет в ответ его фразы «Я тоже тебя люблю», но он не чувствовал никакой связи с нею в тот момент. «Я тоже тебя люблю», — выдавил он, наконец. Его жена, которая, подобно Джону, провела много лет в терапии, возразила: «Я не чувствую этого», — и тревожность Джона подскочила еще больше. «Прости», — только и мог он промямлить, стремясь закончить разговор как можно скорее. Придя на следующий день на нашу еженедельную встречу, Джон рассказал мне о телефонном разговоре и о своей тревоге. После нескольких минут обсуждения нам обоим стало ясно, что он избегает глубоко беспокоящего его состояния — того самого, которое к тому моменту я уже мог распознать в своих наблюде­ниях за моими собственными реакциями и обозначал как комп­лекс слияния у моих анализируемых. В эти мимолетные, легко ускользающие из памяти моменты ощутимого присутствия комплекса я осознавал, что нахожусь на грани переживания чего-то, что сильно угрожает моему чувству связности. Я начал отмечать полное воздействие этого «чего-то» на мой разум и тело, чего-то, что прерывает мою спо­собность к ясному различению внутренних и внешних источни­ков невыносимых страданий. Многие годы я избегал этого пу- 20 тающего состояния, адаптируясь на ментально-рациональном уровне осознанности, как если бы мои восприятия исходили из «верхних» частиц моего существа. И лишь тогда, когда я позво­лил своему вниманию спуститься глубже в собственное тело и отследить поле, разделяемое с другим, я смог почувствовать это крайне беспокоящее состояние между нами. Сходным образом и Джон, чтобы избежать собственной тре­воги, «поднялся в голову» и попытался представить, что именно жена хочет от него услышать. Чтобы исследовать эту тревогу, я попытался вернуть его назад к чувству, к телу и — подальше от головы8. Ему было нелегко переживать пребывание в теле и пы­таться добраться до дезориентирующего состояния, от которого он убежал, и сначала он вновь отступил в голову, прибегнув к интеллектуальному подходу: «Я знаю, это о моей матери». И вновь я попросил Джона вчувствоваться в тело, и он на­чал говорить: «Если я позволяю себе окунуться в любовь моей жены и ее принятие меня...», — но затем остановился и сказал: «Я не могу. Слишком страшно. Я теряю ее. Я буду чувствовать себя отвергнутым или покинутым». И снова я направил его к телесным ощущениям, велев не терять ментальной связи с ды­ханием и подмечать, что он чувствует. «Это сочетание гнева и страха». «Страха чего?» — спросил я после долгой паузы, и он произ­нес: «Что меня засосет, и я потеряюсь в ней. Словно бы есть маг­нетическая тяга, которую я чувствовал Во время телефонного звонка. Слиться с ней, пребывая в теле, было слишком небезо­пасно. Оставаться в голове тоже было страшно, но безопаснее; тогда я не чувствовал этого втягивания в нее и опасности поте­рять себя. Так всегда между нами. Словно бы какое-то фоновое присутствие, которого я пытаюсь не чувствовать, избегать, но я знаю — из-за этого мне трудно быть полностью с нею. В сексе я боюсь, что лишусь эрекции. Я, действительно, не хочу прони­кать в нее, я слишком сосредоточен на том, чтобы «сделать все правильно», чтобы чувствовать желание». «А как правильно?» «Как она считает правильным». «А она говорит, как?» «Нет, я всегда пытаюсь понять это сам, как это было и во время того телефонного разговора». 21 Затем Джон уточняет свои воспоминания: «Есть между нами какое-то водянистое чувство, словно бы я могу утонуть в этом» не имея ни одной собственной мысли, а думая лишь то, чего хо­чет она. Только так можно освободиться. Когда это начинается, я ее ненавижу». Пока Джон пытался убежать в свой разум, он все же чувство­вал много хаотичной или непроработанной информации, запру­дившей его — его тело — и то «водянистое поле», в котором он неразличимо отождествлен с женой, вовсе не в положительном переживании слияния и любви, но, скорее, чувствуя себя зато­ченным в тюрьму. В то же самое время он ощущал обширную пустоту душевной дистанции — следствие отсутствия связи с женой, отсутствия какого бы то ни было понимания, рефлексии или эмпатии. Я спросил его: «Вы очень близки с нею, спутаны вместе в вашем поиске ее чувств и мыслей?» «Да». «И вы совершенно отдалены от нее, никакого общения, ни­какого чувства привязанности?» «Да». Джон переживал тот же самый феномен «утки-кролика», ко­торый я обнаружил с Наоми. Его сознание не в состоянии было воспринимать логическую невозможность этих «истинных про­тиворечий», не распахнув дверей навстречу предельному смяте­нию и страху «исчезновения в ней и полной потери себя», угро­жавшему его чувству существования. * * * Рациональный ум с его проективными формами сознания по природе своей неспособен к восприятию этих глубоко хаотич­ных полей, которые, похоже, существуют еще до способности к дифференциации эмоциональной жизни. Ментальный уровень, таким образом, становится побегом от поля. Только тогда, когда поле замечено и задействовано, то, что когда-то казалось хоро­шей коммуникацией, скажем, интерпретация или утверждение о чьей-то зависти, начинает видеться судорожной попыткой соединить края огромной пропасти, через которую оба челове­ка переговаривались, не умея пережить этот зазор с подлинной эмпатией или пониманием.

Похожие:

	Разработка урока на тему: "Animals in our life" Научить учащихся общению на английском языке (аудированию, говорению, письму) по теме: «Animals in our life». Употреблять Present...		The verbs to make the sentences. Remember Complex Object (I, II, III)
	Конспект урока английского языка в 9 классе «Книги в нашей жизни».... Цель: к концу урока учащиеся смогут рассказать о книгах, которые они читают и почему		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Одним из решений данной проблемы может быть разработанная мной дидактическая игра «a black Wizard's Castle»
	М. С. Кузнецов a dicision of the exports and import problems of russian... Решение проблем экспорта и импорта машиностроительного комплекса россии на основе синергетического подхода		“Здоровье“ Оборудование: выставка творческих работ учащихся “ Healthy way of life”, которые они готовят заранее
	«Mass media in people’s life» Конспект занятия по дополнительной общеобразовательной программе «Клуб любителей английского языка»		Конспект урока-презентации по английскому языку с применением технологии... План-конспект урока-презентации по английскому языку с применением технологии развития творческого мышления в 9 классе на тему “Healthy...
	Конспект Оборина Т. П Цель урока: формировать коммуникативную компетенцию учащихся на основе изученных ле, речевых и грамматических структур по теме «School...		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Открытый урок английского языка в 6 классе «What is a family in a person’s life?»
	Разработка урока “Animals in our Life” Мбоу «Каратунская средняя общеобразовательная школа с углубленным изучением отдельных предметов» Апастовского муниципального района...		Урок №63 Тема: Do you use Modern Inventions in your life? Цель: обучающая: закрепить пройденный материал; тренировать навык определения предложений в тексте, данных конструкций в речи
	Конспект открытого урока в 5 «A» классе Тема: «Спокойная жизнь» “a quiet Life” Развитие у учащихся навыков выразительного чтения и умения извлекать нужную информацию		Урок круглый стол «Спорт-это жизнь» (The Round table “Sport is Life”) Воспитывать уважение к людям с ограниченными возможностями, пропагандировать здоровый образ жизни
	Оценки успеваемости студентов 5 курса План-конспект урока-презентации по английскому языку с применением технологии развития творческого мышления в 9 классе на тему “Healthy...		Robin Skynner John Cleese life and how to survive it arrow Books Жизнь и как в ней выжить. — Пер с англ. М. Ю. Маслова. — м.: Изд-во Института Психотерапии, 2001. — 368 с