Литература
Энциклопедическое творчество в медицине. – М.: Сов. энциклопедия, 1983. – 208 с.
Типовые планы статей третьего издания Большой медицинской энциклопедии. – М.: Сов. энциклопедия, 1977. – 128 с.
Сточик А.М. Большая медицинская энциклопедия, планирование энциклопедий. — БМЭ. Изд. 3-е. Т.10. – C.510–514.
Башкирская энциклопедия: В 7 т. Т. 1. – Уфа: Башкирская энциклопедия, 2005. – 624 с.
Д.М. Исхаков
(Казань)
Методологические аспекты изучения
этногенеза и этнической истории тюркских народов Волго-Камья
В постсоветский период в республиках Волго-Уральского региона были написаны новые, так называемые «национальные», истории и тесно связанные с ними учебники исторического профиля, включая и школьные, по истории соответствующих народов и республик. В результате оказалось, что новое поколение исторических трудов, подготовленных местными исследователями, наряду с явными достижениями содержат и целый ряд недостатков, имеющих отношение не только к битве за «достойных предков»1, но в целом к национальному мифотворчеству, которого, кажется, никому в мире еще полностью не удавалось избежать2.
Так как часть этих исторических мифов имеет отношение к методологическим аспектам изучения средневековой этнической истории народов Волго-Камья, на них стоило бы заострить внимание, в том числе и потому, что они связаны не только с источниковыми трудностями – хотя это тоже имеет место, – но и в целом с концептуальными подходами к этногенетическим исследованиям с точки зрения методологии написания «национальной» истории – иногда, особенно для средневековья, оказывающейся слишком «узкой». Это относится не только к трудам по народам отмеченного выше региона, но и к общероссийской исторической учебной литературе вузовского и даже школьного профиля, несмотря на обманчивые заголовки «Отечественная история», зачастую написанных как национальная – «русская» история. Именно поэтому в этих работах возникают труднопреодолимые для их авторов преграды в лице, например, «татарской» проблематики золотоордынского периода истории страны, имеющей и этногенетическую составную. В частности, вслед за отдельными научными исследованиями1 и популярными публикациями последнего времени2 в учебной литературе по истории Отечества для общеобразовательных школ3 не только Монгольская империя (Еке Монгол Улус), но и выделившаяся из нее Золотая Орда (Улус Джучи) начала определяться как «Монгольское государство». Об этом же свидетельствует и содержание некоторых вузовских учебников4, стремящихся именовать Улус Джучи «Ордой», а его политически доминировавшее население – «ордынцами», но далеко не последовательно – иногда прорывается и его этническая маркировка как «татар». На самом деле за этими метаниями отечественных историков скрываются не только политико-идеологические цели, переплетенные с национальными мифами, но и явная неизученность весьма непростой проблемы формирования в рамках Золотой Орды ее государствообразующей этнополитической общности, без исследования которой любые оценки относительно этнической «привязки» Улуса Джучи оказываются не только частью политического дискурса, но и элементами национального мифотворчества.
На основе сказанного далее хотелось бы остановиться на двух основных вопросах:
– на проблеме этнической терминологии XV – XVII вв. в Волго-Уральском регионе;
– на проблеме государствообразующей (политически доминировавшей) этнополитической общности Золотой Орды в связи с этнической маркировкой этого средневекового государства.
Кем были «Арские» и «Мордовские» князья
средневековых источников?
В ряде исследований удмуртских ученых в последние годы неоднократно высказывалось мнение о том, что известные в письменных источниках с конца XV в. так называемые «Арские князья» – это удмуртская знать1. Эта точка зрения в Удмуртской республике затем проникла и в учебную литературу, где один из «Арских князей» – Явуш, выступает чуть ли не национальным героем. Правда, в последнее время, видимо под влиянием работ татарских историков2, отдельные удмуртские историки начали признавать, что «Арские князья» на самом деле были татарской знатью3.
Так как последняя точка зрения фундирована широким кругом источников4, необходимо только сказать, что термин «Арские князья» на самом деле относится не к категории этнических, а является понятием этнополитическим – это наименование татарских князей из клана Кыпчак, в составе Казанского ханства контролировавших одно из княжеств в составе этого государства – Арскую даругу с центром в г. Арске5.
К такому же типу понятий, на наш взгляд, относится и фигурирующий на территории Мещерского юрта (Касимовского ханства) в начале XVI в. и несколько позже, термин «Мордовские князья». Удалось установить, что данный термин в XVI в. заменил наименование «Мещерские князья» документов XV в. На самом деле это была совсем не мордовская знать, а татарские князья, что доказывается следующими данными1:
Кроме «Мордовских князей» в начале XVI в. известны еще «Мордовские татары».
– Источники свидетельствуют, что вышеуказанные князья и татары, восходящие генеалогически к золотоордынским тюркам (средневековым татарам), владели мордовскими «беляками» (от «буляк» – жалование), что и привело, видимо, к образованию не этнического, а этносоциального термина «Мордовские князья», подразумевающего владельцев мордвы, а не мордовскую по этническому происхождению знать. К сожалению, среди мордовских исследователей до сих пор бытует мнение (повторяемое в трудах Н.Ф. Мокшина и др.), что под «Мордовскими князьями» надо понимать именно мордву.
Приведенные примеры показывают, что к средневековым этническим категориям ни в коем случае нельзя подходить с современными мерками, так как они могут иметь совершенно иное содержание, например, сословное (этносоциальное) – само общество того времени базировалось на сложной стратификации этносословного характера. В пользу именно такого заключения можно было бы привести еще некоторые аргументы, на этот раз связанные с «ясачными (иногда – арскими) чувашами» Заказанья и «остяками» Cреднего Приуралья.
Были ли этническими чувашами «ясачные чуваши»?
Из писцовых и переписных книг XVI – первой половины XVII вв. по центральным районам бывшего Казанского ханства, а также из актовых материалов того же периода по Казанскому и Свияжскому уездам известна многочисленная группа населения под названием «ясачные чуваши» (чюваша). В этом факте, казалось бы, нет ничего особенного – чувашский этнос сформировался в Среднем Поволжье. Однако есть одно обстоятельство, которое не позволяет видеть в этой группе представителей чувашей: со второй половины XVII в. «ясачные чуваши» Казанского уезда и некоторых прилегающих территорий начинают именоваться в письменных источниках ясачными «татарами». Более того, эти «чуваши», за короткое время превратившиеся в «татар», локализовались в районах формирования основного ядра этноса казанских татар1.
Среди чувашских исследователей распространено убеждение2, что эти «чуваши» были настоящими этническими чувашами, впоследствии ассимилированными татарами. Однако наша работа с источниками привела к выводу, что в большинстве случаев (в Заказанье – полностью) под «ясачными чувашами» источников XVI – середины XVII вв. подразумевается нижняя (крестьянская) страта казанских татар, причем сам термин «šűаš» означал понятие «земледелец, пахарь»3. Несмотря на то, что группа заказанских «ясачных чувашей» имела генетическое родство (общие булгарские этнические корни) с собственно чувашским этносом, кстати, и сформировавшимся окончательно довольно поздно (не ранее XVI – XVII вв.), она ко времени Казанского ханства уже развивалась как часть татарского этноса, так как явно исповедовала мусульманство и говорила на языке, отличном от чувашского, т.е. на татарском.
|
