II
Суд над цареубийцами завершен, и четверо мужчин, подонков российского общества, и одна женщина-дворянка преданы смертной казни. Но раскрыла ли их казнь тайну трагедии 1 (13) марта? Известно ли Европе что-нибудь, кроме личностей убийц? У нас есть веская причина в этом сомневаться. Репортер русской прессы был вынужден утаить свою с трудом добытую информацию потому, что публикация ее мог ла навлечь позор на него и его газету; а ино странные «специальные корреспонденты», самые беспомощные и легко одурачиваемые лица в Россий ской метрополии, узнавали о величайшем суде ровно столько, сколько им дозволял узнать Сенат, и не более. Им позволялось лишь присутствовать в опре деленные дни на всех предварительных следствиях, но на последнем из них им не повезло более всего. Их заблаго временно предупредили, чтобы они воздержались от публикации стенографических отчетов, и они были вынуждены ограничиться воспроизведением официального доклада из ежедневных номеров «Правительственной газеты». Не далее как в послед ней ино странной почте, среди номеров «Московской газеты» за первую неделю апреля (по старому стилю) — газеты, которая должна была бы содержать самые полные и лучшие отчеты о суде, мы находим номер, в коем две из четырех страниц абсо лютно пусты. Страница 3 начинается со слова в середине предложения, а предыдущие страницы стерты цен зором.
Велики и необычны были предосторожности, предпринятые для того, чтобы обеспечить секретность и ненарушаемый порядок работы судебных властей; и, хотя избранные лица, должным образом предупрежденные и снабженные билетами, допус кались в количестве, необходимом для заполнения просторного зала, все они были военными и гражданскими чинами. Не стоит также упускать из виду и тот факт, что все предварительные и самые важные дознания преступников и свидетелей проводились тайно и внутри непроницаемых стен присутственной комнаты председательствующего судьи.
При данных обстоятельствах мы не можем быть уверены в том, что новости, полученные нами сегодня, не будут целиком опровергнуты завтра. Стало быть, любой будет испытывать больше до верия к информации, собранной из личных писем, чем к про тиворечивым, путаным отчетам, встречаемым на ми в большинстве газет.
Следующая новость пришла от очевидца каждо дневных событий, стремительно нарастающих и сменяющих друг друга в «императорской палате ужасов», как выражается корреспондент. Какой бы странной и невероятной ни могла показаться эта новость, она не застигнет врасплох тех, кто изучает русскую историю, ибо является лишь продолжением молвы пятнадцатилетней давности, так и оставшейся на слу ху. Вследствие новых и омерзительных фактов молва эта ныне звучит сильнее и громче, чем когда бы то ни было. Вот она, таинственная и щедрая рука — та, что неизменно ускользает и всегда управляет веревочками несчастных и в большинстве своем обреченных марионеток, известных как «исполнительные агенты Террористической фракции русских социалистов», — наконец-то опознана.
Различные шайки мальчишек и девчонок, а их с трудом можно назвать как-то иначе, ибо из шестнадцати заключенных, судимых за убийство князя Кропоткина, ни одному из них не было и тридцати, а восьмерым и двадцати пяти, когда бы их ни арестовывали, состояли главным образом из безденежных студентов, горожан и рабочих; однако дальнейшее расследование показывало, что эти шайки располагали огромными суммами денег.
Вряд ли можно представить, что люди, не имея за душою ни гроша, в состоянии выпускать в широком масштабе тайные издания, производить в различных частях страны дорогостоящие минные ра боты, бомбы и адские машины, провозглашенные специалистами «последним словом науки», путешест вовать из конца в конец обширной империи, за границу и обратно, покупать дома для осуществления заговоров и изготовления разрушительных снарядов и, наконец, содержать множество подчиненных агентов — все это невозможно сделать, не имея за своей спиной банкира вроде Ротшильда. Примерная стоимость некоторых основных минных работ оказалась огромной.
Вопрос, откуда же берутся все эти деньги, все эти средства, кажущиеся неисчерпаемыми, в по следнее время озадачивает многих. Стоило только обнаружить миллион рублей в чемодане одного аре с танта, как проблема эта встала очень остро и заняла важное место в расследованиях полиции. И теперь, когда этот вопрос, похоже, уже разрешен, возникает вероятность — и более, чем когда бы то ни было, что Европа об этом никогда не узнает. Ибо:
Единодушная упорная молва решительно называет Великого Князя Константина, родного брата почившего в бозе Императора, непосредственным и главным заговорщиком цареубийства... Какую цель он преследовал и на что надеялся — трудно сказать. Тот же vox populi уверяет нас, что в основе такого безжалостного, жестокого преследования, жертвою коего был избран почивший Царь, лежала надежда как-то спровоцировать всеобщее восстание, доведя его до революции, во время которой Великий Князь сначала провозгласил бы себя диктатором, а затем — что ж, coup d’etat в стиле Наполеона III был бы неплохою моделью. И если, добавляет та же мол ва, у вечно бдительной и никогда не унывающей гидры русского социализма на месте только что отсеченной головы тут же вырастает новая, то это лишь благодаря несказанной щедрости человека, снабжающего ее денежными средствами. Выяснилось, что огромные суммы денег, недавно тайно капитализированные на зарубежных рынках, принадлежали Великому Князю; и даже бесценные драгоценные камни из семейных икон его личной часовенки — кража, только что обнаруженная, — были вынуты рукою не обычного вора, но их собственного владельца.
Трудно представить столь ужасное обвинение и поверить в него, но такова единодушная и упорная молва. И братоубийство — не такая уж диковинная ступенька к власти в русской истории; недавно просочились омерзительные, чудовищные факты, ис ключающие даже саму возможность дальнейших со мнений.
В середине апреля был приостановлен выпуск «Санкт-Петербургских ведомостей», а помещение их было опечатано полицией — и все лишь потому, что она многозначительно посоветовала этой самой полиции «вместо того чтобы устраивать бесполезные обыски в мелких бакалейных лавках и столичных притонах, тщательно обыскать дворец на Милли онной», как называют дворец великого князя Кон стантина.
Также определенно известно, что генерал Трепов — так называемая жертва Веры Засулич286, действуя на основании того, что он считал неоспоримым доказательством, не раз настоятельно просил по кой ного императора дозволить ему произвести тайный обыск во дворце его брата, на что царь отвечал самым решительным отказом, сказав Трепову, что тот сошел с ума. Наконец последнему удалось раздобыть и представить императору письмо, до такой степени компрометировавшее великого князя, что по прочтении его несчастный монарх дал ему долгожданное дозволение. Но было уже слишком позд но.
Очевидно, в покоях государя водились шпионы; ибо, когда генерал Трепов отправился во дворец подозреваемого глухой ночью, спустя всего несколько часов после получения высочайшего дозволения, он обнаружил, что внутренняя часть огромного шкафа и находившегося в нем железного сейфа, в кото ром великий князь хранил свою личную корреспонденцию, каким-то таинственным образом выгорела дотла. Когда Трепов в присутствии своих доверенных агентов открыл сейф, там уже не было ничего, кроме густого облака дыма, и сыщики лишь обожгли свои пальцы о его раскаленный металл. Сей маневр уничтожил все следы компрометирующих доказательств, и случай этот пришлось замять.
Еще одно доказательство, хотя и косвенное, но не менее важное, предоставляет нам сын великого князя. После того как он вы крал у своей матери бриллианты и подрался на кулачной дуэли с отцом, хорошенько поколотив последнего, — за эти ратные подвиги он был выдворен и поныне остается в изгнании — он написал императору, умоляя о пощаде, в коей ему было отказано. С тех пор он написал несколько писем покойному царю — своему дяде, а также кузену — нынешнему императору. Его письма прочла княгиня Долгорукова и, никогда особо не отличаясь ни тактом, ни осмотрительностью, выложила все их содержание во время семейной ссоры, сделав его предметом дворцовых сплетен. Молодой великий князь, сознаваясь в краже, утверждал, что он только спас бриллианты от рук еще худших, нежели его собственные, — от рук нигилистов.
Он заявлял, что сам он всегда был и навечно оста нется вернейшим и преданнейшим подданным его величества, в то время как его отец и мать были лишь двумя предателями, замышлявшими убить ца ря. Сейчас определенно доказано, что в день царе убийства император, уступая мольбам как Лорис-Меликова, так и Долгоруковой, скорее всего остался бы дома, если бы супруга великого князя Константина не нарушила планы Лорис-Меликова. Великая княгиня Александра Иосифовна, или «мадам Константин», как ее называют, задела царя за живое, заметив, что «если он не покажется в этот день, народ может заподозрить его величество в трусости». Этого было достаточно, и император отправился навстречу своей гибели. Общеизвестно, что с 5 (17) марта она находится под домашним арестом в собственном дворце, и никому не позволено видеть ее кроме как в присутствии высшего чиновника, который, поговаривают, спит в соседней с ее покоями комнате.
Известно также, что их старший сын — великий князь Николай Константинович — был публично арестован по обвинению в связях с нигилистами. К тому же высочайшая должность адмирал-аншефа, занимаемая великим князем Константином с самого детства, была неожиданно упразднена, и официальная правительственная га зета уведомила об этом всю Россию. Опять-таки в тот день, когда в Зимнем дворце был устроен взрыв287, повредивший покои, где был накрыт обеденный стол, то при этой катастрофе присутствовали все члены императорской фамилии, кроме великого князя Константина, под предлогом каких-то дел двумя часами ранее уехавшего в Кронштадт. Не было его и в Санкт-Петербурге 1 (13) марта, поскольку он опять совершенно неожиданно отправился туда же накануне вечером, а вернулся в столицу только через три дня, оправдывая свое отсутствие внезапным и серьезным приступом болезни, свалившей его, как только он услы шал об ужасной трагедии.
И наконец, поговаривают, что Желябов в самый последний момент, надеясь спасти свою жизнь, сделал весьма недвусмысленное признание, сообщив, что средства русским социалистам пре доставлялись самим великим князем.
Среди ошибочной информации, опубликованной в санкт-петербургской прессе, содержится заявление, будто княгиня Юрьевская (Долгорукова), жена покойного царя, была выслана. История, рассказывае мая в приводимых нами письмах, совершенно другая. По возвещении о кончине императора, полуобезумев от ужаса, княгиня Юрьевская, приказав за прячь свою зимнюю карету, бросилась в нее одна, никем не замеченная посреди всеобщего смятения, и повелела кучеру везти ее «через границу» — куда угодно, лишь бы подальше от дворцов.
После долгих часов бесцельной езды старый и преданный кучер, чувствуя, что от изнеможения и слез она впала в полное оцепенение, тихо привез княгиню обратно в Зимний дворец, доставив ее в целости и сохранности перепуганным фрейлинам, не ведавшим, куда она подевалась. Через час молодой император, прослышавший о побеге, стоял у покоев княгини, умоляя впустить его. Бедная женщина, ужасно напуганная, вскоре поняла свою ошибку. Когда старый царь, греша против всех общественных и религиозных законов, женился на ней на сороковой день после кончины императрицы, велико было возмущение народа. Его дети испытывали страшную досаду, хотя сейчас и поговаривают, будто несчастный, должно быть, чувствовал, что нельзя терять ни минуты; а перспектива того, что княгиню вскоре должны были публично признать и короновать (она сама убеждала императора назначить церемонию на следующий май) — решение, объявленное самим государем, — вряд ли могла сгладить неприязнь сторон.
Но теперь, когда ужасный удар постиг и виноватых, и невиновных и Александру III более нечего опасаться, его чувства претерпели полнейшее изменение. В искренности своего сыновнего горя он решил почтить память царя-мученика, выказав чувства уважения и дружбы к его вдове — женщине, которую отец его так преданно любил. И поэтому, войдя в ее покои, он тут же направился к истерично кричавшей княгине и, нежно обняв ее, дал слово чести забыть прошлое и любить и чтить ее как вдову своего отца.
— Я торжественно обещаю вам сделать все, что в моих силах, для вас и ваших детей — моих брать ев, — добавил он.
Послали за молодою императрицей, и в этот день состоялось полное примирение сторон. И ныне морганатическая императрица воцарилась в Зимнем дворце навеки, став единственной его владычицей; Царь же решил остаться в Аничковом, а императорский дворец использовать лишь по случаю великих дворцовых церемоний и по праздничным дням.
Между тем состояние России столь же плачевно и ее будущее столь же мрачно и неопределенно, как и всегда. Что от этого убийства ничего не выиграют ни нигилисты, ни народ, ради которого они усерд ствуют, можно заключить из слов Александ ра III, произнесенных им незадолго до катастрофы: «Я не последую по стопам своего отца, когда стану царем, а пойду скорее по стопам своего деда».
«И ныне публика пребывает в непрестанной агонии, — заключает корреспондент, — опасаясь, как бы они не убили нашего нынешнего императора. Кончину почившего царя — чудовищную низость, бесчестие и вечный позор для России — все же не следует рассматривать как национальную трагедию. Но если убьют его сына, то это преступление, несомненно, обернется страшной бедой для всей страны. Поскольку нынешний цесаревич еще дитя, его регентом будет великий князь Владимир; а ре гентство в России, как это хорошо известно из истории, никогда еще не приносило ничего, кроме несчастий...
Наш император страшно изменился... Накануне вечером я видел, как он выходил из своих апартаментов. Бледный, худой, изможденный, он уже более походит на свою тень, нежели на того здорового, крепкого молодца, каким был два месяца назад, а молодая императрица выглядит и того хуже. Паника охватила даже малых детей. Как-то поздно вечером маленький великий князь Георгий убежал от своих нянек и прибежал, весь в слезах, к своему отцу, громко крича:
— Папа, папа, давай уедем! О! Давай уедем в Англию, к тетушке Александре; но не поездом, а то нас взорвут так же, как и дедушку... Давай убежим на воздушном шаре, и тогда уж они нас не достанут.
Нянечки и фрейлины тихо всхлипывали, стоя воз ле ребенка. И такое случается ежедневно!»
Дополнение
...мы наме рены до казать, что современная наука, благодаря, главным образом, физиологии, и сама уже стоит на пороге открытия универсального характера со знания, и «мечты» Эдисона, таким образом, скоро станут явью. Но перед этим мы хотели бы сперва показать, что, хотя эта вера затянула уже многих людей науки, не многие из них отваживаются открыто в этом признаться, как это сделал, на пример, покойный д-р Пирогов из Санкт-Петер бурга в своих посмертных «Мемуарах». Эта публи кация великого хирурга и патологоанатома, без сомнения, вызвала настоящий рев возмущения в стане его коллег. А как же иначе? Общественность немедленно пожелала узнать: как он, профессор Пиро гов, которого она считала чуть ли не образцом европейской образованности, как он мог верить в эти предрассудки полупомешанных алхимиков?! Он, человек, который, по словам его современни ка,
...был само воплощение точной науки и точных методов мышления; человек, который разрезал за свою жизнь сотни и тысячи человеческих органов и ориентировался во всех секретах хирургии и анатомии так же хорошо, как мы сами ориентиру емся в знакомой обстановке собственной комнаты; ученый, для которого в физиологии не бы ло тайн и к которому более чем к кому бы то ни было из людей Вольтер был бы вправе обратиться со своим ироническим вопросом: не нашел ли он там где-нибудь между мочевым пузырем и слепой кишкой бессмертную ду шу? — и этот самый Пирогов, как выяснилось после его смерти, посвятил целые гла вы своего литературного за вещания своим науч ным аргументам... [«Новое Время», 1877.]
— в пользу чего? Оказывается в пользу суще ствования в каждом организме особой «жизненной силы», не зависящей ни от каких физиче ских или химических процессов. Подобно Либиху, он признавал поруганную и подзапретную идею однородности природы — Жизненный Прин цип — ту самую гонимую, злосчастную телеологию, или науку о первопричине вещей, которая, если верить имперским и королев ским академиям, яв ляется столь же философичной, сколь и ненаучной. Однако же его смертный грех в глазах догмати ческой современной науки заключался в следую щем: великий анатом и хирург имел дерзость заявить в своих «Мемуарах» следующее:
У нас нет причин не допускать возможность су ще ствования организмов, наделенных такими ка чествами, которые бы позволяли видеть в них не посредственное во площение вселенского ра зума, совершенство, недоступное нашему (чело вече скому) разуму... Поскольку у нас нет никакого права утверждать, что человек есть наивысшее выраже ние божественной творческой мысли.
Такова основная суть ереси человека, принад лежавшего к числу самых талантливых специали стов нашего столетия в области точных наук. Его «Мемуары» ясно указывают на то, что он не только верил во Вселенское Божество, божественное Тво рение (или герметическое «Божественное мышле ние») и Жизненный Принцип, но и изучал все это и пытался научно объяснить...
Вышеприведенные избранные выдержки, пред ставляющие исповедь человека, который всю свою долгую жизнь был звездой первой величины в об ласти анатомии и хирургии, свидетельствуют о том, что он был буквально пропитан философией аргументированного научного мистицизма. Читая «Мемуары» этого прославленного ученого, мы с гордостью отмечаем, что он практически полно стью раз деляет основополагающие учения и утвер ждения теософии.
«Космический Разум»
* * *
Каждому образованному человеку в Европе и Америке более или менее знакомо имя доктора Пирогова. И наши читатели, возможно, помнят то, что было сказано об этом знаменитом русском хирурге и патологе в «Lucifer» за апрель прошлого года, в редакционной статье «Космический Разум». Было приведено несколько цитат из его посмертно опубликованных мемуаров с целью показать, насколько взгляды этого великого человека науки приблизились к оккультным учениям теософии: например, его идеи насчет вселенского разума, «бесконечного и вечного, управляющего Океаном Жизни и направляющего его», а также относительно существования в каждом организме, равно как и во внешней среде, Космосе, особой и независимой от каких бы то ни было химических и физических процессов Жизненной Силы, которая уже давно стала настоящим пугалом для материалистов. Было также сказано, что посмертная публикация «Дневника» доктора Пирогова повергла в изумление российскую общественность и вызвала настоящую бурю негодования среди его экс-коллег — дарвинистов и материали стов, поскольку наш знаменитый хирург всегда считался «агностиком», если не абсолютным атеистом бюхнеровской школы.
После этого нам было заявлено, что несколько строчек, вырванных нами из сочинений доктора, еще ничего не доказывают и что у теософов нет права утверждать, будто их взгляды согласуются с выводами, к которым пришел этот выдающийся человек науки. Поэтому мы решили выбрать из двух томов мемуаров доктора Пирогова более развернутые фрагменты и напечатать их перевод на страницах «Lu cifer». Разумеется, мы не можем перевести весь «Дневник» от начала до конца только ра ди того, чтобы удовлетворить скептиков. ...переведены будут только те страницы «Дневника», которые имеют философический характер и посвящены то му, что мы называем теософскими и метафизиче скими во просами. Ценность этих фрагментов десятикратно возрастает для нас в силу того, что их автором является ученый, чьи незаурядные познания были оценены всей Европой и чьи выдающиеся достижения в области хирургии получили настолько широкое признание, что некоторые из них считаются теперь авторитетными даже в Англии, которая всегда с большой неохотой признает чужие (и особенно русские) успехи.
Прежде чем приступить к отбору наиболее содержательных фрагментов, нелишним будет сказать несколько слов об авторе.
Н.И.Пирогов родился в ноябре 1810 г. и умер в том же месяце года 1881-го. Лучшие годы своей мо лодости, 1830—1860, проработал в Дерптском университете — средоточии немецкого вольнодумства, где преисполнился, по его собственному признанию, гордым духом нигилизма — того самого, который Гете персонифицировал в своем Мефистофеле. «Для чего, — пишет он, излагая свои взгляды тех лет, — для чего и зачем нам нужна идея существования Божества? Что она дает нам в плане изучения космогенеза? Разве материя не вечна, и разве так не долж но быть? Так для чего же тогда нужна эта бесполезная гипотеза, которая ничего не объясняет?»
Впоследствии, возможно, много лет спустя, он говорит по тому же самому поводу совершенно иное: «Хотя слова о том, что о Боге можно говорить только с самим Богом, принадлежат великому язычнику — der grosse Heide (как называли Гете), я, христианин, следуя его совету, также избегаю разговоров о моих сокровенных верованиях и убеждениях даже с теми, кто мне наиболее близок и дорог: богу божие».
Этим объясняется то потрясение, которое испытали многие люди, близко знавшие доктора Пирогова, когда прочли его посмертно изданный «Дневник» и обнаружили, что он (доктор) был против ником религии только в том, что касается ее форм, церкви и догм, но уже в тридцатидевятилетнем возрасте нашел для себя то, к чему стремился, а именно веру в абстрактный, почти недостижимый идеал, абсолютно чуждый всякой форме и ритуализму. И его труды свидетельствуют о том, что он был настоящим мистиком и философом.
«Вопросы Жизни»
* * *
Только те мыслители, которые, следуя дельфийскому методу, смогли разглядеть жизнь своей внутренней сущности; те, которые самым тщательным образом изучили жизнь в себе, прежде чем переходить к изучению и анализу ее проявлений во внешней оболочке, могут рассчитывать на некоторый успех. Подобно средневековым философам огня, они прошли мимо иллюзорных проявлений света и огня в мире следствий и сконцентрировали все свое внимание на порождающих их скрытых причинах. И далее, восходя от последних к единой абстрактной причине, попытались проникнуть в тайну настолько глубоко, насколько это позволяли интеллектуальные возможности каждого из них.
Одним из таких философов нашего времени несомненно является великий русский романист и ре форматор граф Лев Николаевич Толстой. В том, что его взгляды близки к эзотерическим и философским учениям высшей теософии, можно убедиться, внимательно прочитав несколько фрагментов из его лекции288, прочитанной в Москве перед тамошним Психологическим обществом.
Разумеется, графа Толстого нельзя назвать ни александрийским платоником, ни современным теософом, и еще меньше ему подходят определения розенкрейцера или алхимика. Но именно то, что по следние скрывали за специфической фразеологией философов огня, намеренно смешивая космиче ские превращения с духовной алхимией, великий русский мыслитель перенес из царства метафизики в практическую жизнь. То, что Шеллинг определил бы как осознание тождества субъекта и объекта во внутреннем Эго человека; то, что соединяет и отождествляет последнее со Вселенской Душой (что как раз и является тождеством субъекта и объекта на более высоком уровне или неведомым Божеством), — все это граф Толстой смог соединить, не покидая земного уровня. Он — один из тех немногих избранных, которые начинают с интуиции, чтобы закончить квази всеведением. То, чего ему удалось до стичь, это превращение неблагородных металлов (животной массы) в золото и серебро или философский камень; то есть развитие и проявление высшей сущности человека...
В завершение этого очерка о Науке Жизни можно сказать несколько слов о вечной загадке, которую Сфинкс загадывает смертным. Не разгадать предложенную загадку — значит обречь себя на неминуемую смерть, поскольку Сфинкс жизни проглатывает непроницательных, согласных ограничиться одной только «животной» жизнью. Тот, кто живет для себя и только для себя, непременно умрет, как и говорит в лекции высшее «Я» своей низшей, «животной» по ловине. Эта загадка имеет семь ключей, и граф открывает ее одним из наивысших.
«Наука жизни»
ПРИМЕЧАНИЯ
ТЕОРИЯ ЭВОЛЮЦИИ
|
