Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 1.86 Mb.
|
| Тема 7. Советская историография отечественной истории в 1930-х – первой половине 1980-х годов. План. 1. Сталинизм и историческая наука. 2. Реорганизация исторического образования и ее влияние на изучение истории. 3. ЦК ВКП (б) и совещание историков в 1944 году. 4. Основные проблемы изучения истории в 1930-е – середине 1950-х годов. 5. Историческая наука в период хрущевской «оттепели». 6. Характерные черты советской историографии в середине 1960-х – первой половине 1980-х годов. 1. Сталинизм и историческая наука. К 1930-м годам утверждается марксистское направление в отечественной исторической науке, но именно в это время ликвидируются основные ее наработки, причиной чего стал сталинизм. При этом немалое влияние на историческую науку оказал сам Сталин. Уже 1920-е годы стали временем ожесточенной борьбы в партии за определение перспектив развития страны по социалистическому пути. Эту борьбу Сталин выиграл и усилил идеологическое воздействие на историческую науку в нужном направлении. В 1928 году был сформулирован тезис об обострении классовой борьбы по мере развития социализма, что облегчало вмешательство вождя в любую сферу жизни страны. Таковы объективные факторы возникновения сталинизма. Были и субъективные – личностные качества вождя. Бальзам на его душу пролили его соратники в связи с 50-летием Сталина – в декабре 1929 года, когда «Правда» на восьми страницах была заполнена славословием в адрес вождя. Л.М. Каганович в статье «Сталин и партия» писал о нем как о лучшем организаторе партийной жизни со дня возникновения партии и в течение всей ее истории, когда он проводил выдержанную большевистскую политику. К.Е. Ворошилов в статье «Сталин и Красная Армия» воспевал его роль в гражданской войне. Статьи «Сталин и индустриализация», «Твердокаменный большевик», «Стальной солдат большевистской гвардии», авторами которых были Орджоникидзе, Калинин и Ярославский написаны в том же духе. Затем сам Сталин вмешался в творчество советских гуманитариев, обосновав теоретическую основу исторического развития на новом этапе. На конференции аграрников в конце 1929 года он озвучил тезис о том, что теоретическая работа должна опережать практическую, вооружая наших практиков в их борьбе за победу социализма. Сама по себе эта мысль верна, так как историк обычно руководствуется каким-то теоретическим фундаментом при изучении истории. Однако в условиях зарождения культа личности появилась возможность для конструирования нужных Сталину и партии схем развития общества и насильно навязывать их. О последнем Сталин заявил на той же конференции, призывая «расчехвостить» теории правых, подчеркнув непогрешимость сконструированных им теоретических схем. Открывался путь использования административных мер для обеспечения монополии на истину. В 1931 году Сталин в письме «О некоторых вопросах истории большевизма», направленном в редакцию журнала «Пролетарская революция» поставил перед историками партии задачу борьбы и партийность в исторической науке, дав «ценные указания»:
Эти указания вскоре были распространены на историческую науку в целом: фактически был наложен запрет на изучение тех проблем, с которыми Сталин был знаком и клеймил все, что его не устраивало как шарлатанство, крючкотворство и т.п. Те, кто изучал историю по архивным материалам, были зачислены в «архивные крысы» и в «безнадежных бюрократов». К серьезным историкам стали приклеиваться политические ярлыки, создававшие нетерпимую обстановку в науке. После этого по тем же вопросам, которые поставил Сталин, выступил Л.М. Каганович в Институте красной профессуры. Объектом проработки стала четырехтомная «История BKП (б)», вышедшая в 1926–1930 годах под редакцией Ем. Ярославского, в которой говорилось о некоторых ошибках, допущенных Сталиным. Авторы обвинялись в «систематическом искажении и замалчивании роли Сталина в истории нашей партии». Резкая и грубая критика историков-марксистов стала в исторической науке в порядке вещей. Причем, критика некоторых недостатков и ошибок подменялась политическими обвинениями и «разоблачениями», оценкой их как антимарксистских. Необычайно расширилась популяризация работ Сталина. Темы о нем и его деятельности были включены в планы Академии наук и Коммунистической академии. Его стали причислять к классикам марксизма. В 1935 году Л.П. Берия выступил с докладом «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», а затем издал книгу по этой же теме. (Подробнее см.: Сухарев С.В. Лицедейство на поприще истории (Берия – апологет культа личности Сталина) / С.В. Сухарев // Вопросы истории КПСС. – 1990. – № 3.). В них была дана разгромная критика прежних работ по истории партийных организаций Закавказья, а все события в них были искусственно связаны с именем Сталина. Резко снижается роль периодических изданий: одни из них перестали выходить («Красная летопись», «Летопись революции» и другие), а объем других – сокращался; нарушалась периодичность выхода журналов, менялась тематика и характер периодических исторических изданий. Звучат призывы: «очистить науку от враждебных элементов». Из журнала «Пролетарская революция» изгнали тех, кто подвергся критике Сталина за публикацию статьи, вызвавшей его резкую реакцию. Завершение процесса наступления на историческую науку можно отнести к 1938 году, когда был издан краткий курс «Истории ВКП (б)» – «репрессивный кодекс сталинизма». Не останавливаясь на характеристике содержания этой книги, можно отметить лишь, что в постановлении ЦК ВКП (б) от 14 ноября 1938 года она была названа «незаменимым руководством по овладению большевизмом». Поэтому никакие произвольные толкования по изложенным в ней вопросам не допускались. «Краткий курс» рассматривался как эталон в научной работе в целом. Ненужной стала и историография – оценка работ других авторов по соответствующим темам. Объявленная монополия на истину положила конец плюрализму – разнообразию точек зрения по отдельным проблемам и истории в целом, что было свойственно предыдущему периоду развития марксистской исторической науки. Утверждались стереотипы во взглядах на историю, которые сковывали историческую науку. К гуманитариям, в том числе и к историкам, стали относиться пренебрежительно. Для историков, прежде всего историков партии и истории советского времени, стали почти недоступны архивы, которые к тому же в 1938 году перешли в ведение НКВД. В исторических работах стал преобладать язык цитат, готовых формул, не требовавших доказательства – догматизм. Так была создана универсальная система, плодившая «белые пятна» в истории. Итак, сталинизм – это фальсификация теории и истории, насаждение догматизма, начетничества, субъективизма в науке в условиях монополии Сталина и партии на истину, контроль над которой был передан Идеологическому отделу ЦК ВКП (б). Вместе с тем в сталинское время были осуществлены меры, способствовавшие улучшению гуманитарного образования и исторической науки в СССР. 2. Реорганизация исторического образования и ее влияние на изучение истории. После революции, как известно, история была заменена изучением социологии, обществоведения, что привело к утрате исторических знаний. И это продолжалось более полутора десятилетий. В январе – марте 1934 года Наркомпрос РСФСР организовал два совещания ученых и школьных учителей истории для того, чтобы определить наиболее эффективные методы совершенствования исторического образования. Тогда же была создана комиссия для разработки предложений по улучшению преподавания истории и подготовке учебных пособий по истории. Комиссия рекомендовала ввести элементарный курс истории СССР в 3–4 классах, а в 5–10 классах начать параллельное изучение отечественной и зарубежной истории. Ставился также вопрос о подготовке учебников по истории, издании специального исторического журнала для публикации материалов о преподавании истории в школе. Были подобраны авторские коллективы для написания школьных учебников по истории и установлен срок их написания – июнь 1935 года. 16 мая 1934 года в постановлении СНК СССР и ЦК ВКП (б) «О преподавании гражданской истории в школах СССР» решающим условием прочного усвоения курса истории учениками признавалось соблюдение хронологической последовательности в изложении исторических событий с обязательным закреплением их в памяти учащихся. В вузах с 1 сентября 1934 года восстанавливались исторические факультеты вместо факультетов общественных наук. В июле 1934 года была образована комиссия для просмотра конспектов будущих школьных учебников по истории, а в августе того же года высокопоставленные члены этой комиссии Сталин, Киров и Жданов высказали замечания по конспекту учебника по истории СССР для 8–9 классов – с древнейших времен до вступления СССР в период строительства социализма, подготовленного группой Ванага. В нем, по мнению комиссии, оказалось множество недостатков: что это русская история, а не история СССР, что не подчеркнута колонизаторская роль царизма, русской буржуазии и помещиков, отчего оказались не выясненными истоки национально-освободительного движения, что не выявлена контрреволюционная роль царизма, объединены дофеодальный и феодальный периоды Руси, что не позволило раскрыть разное положение крестьян и другие. Таким образом, с самого начала работа историков над учебниками была поставлена под контроль ЦК ВКП (б) и велась в соответствии с его установками. Дело с написанием учебников шло туго: для начальных классов учебник по истории появился в августе 1937 года, а для старших – в 1940 году. Первый том учебника по истории СССР для вузов (до конца XVIII века) был опубликован в 1939 году, второй (XIX век) – в 1940 году, а третий до войны не был завершен. Историки выполнили гигантскую работу, подготовив учебники по истории на базе новой, марксистской идеологии. Именно в процессе работы над учебниками советская историческая наука овладела общей концепцией отечественной истории с позиций марксизма. Работа над учебниками позволила начать подготовительные работы по написанию многотомных работ по истории СССР: в 1937 году был разработан план пятитомника, в начале 1938 года была опубликована схема первых четырех томов истории России с древнейших времен до Февральской революции 1917 года. Было решено увеличить число томов с пяти до семи, а накануне войны принято решение увеличить их число до двенадцати, до войны был обсужден и одобрен лишь первый том. Несколько слов об организационной перестройке исторической науки. До 1936 года исторической наукой в СССР управляли две группы учреждений: институт истории Коммунистической академии в Москве и Отделение истории Академии наук СССР в Ленинграде. Их деятельность объединялась с 1934 года Исторической комиссией. Существование двух научных центров в условиях консолидации историков-марксистов стало ненужным. В феврале 1936 года Коммунистическая академия была ликвидирована, а ее учреждения и институты были переданы Академии наук СССР. В ней был создан Институт истории, вспомогательных исторических дисциплин и другие. В 1940 году в Институте истории работало 79 человек: 6 академиков, 10 членов-корреспондентов, 19 докторов наук, 10 докторантов и 34 аспиранта. Периодическим органом ИИ АН СССР с 1936 года стал журнал «Историк-марксист». Тогда же стал издаваться академический сборник «Исторический архив», а с 1937 года – «Исторические записки». Большие перемены произошли и в вузовском преподавании. С 1934/35 учебного года были открыты исторические факультеты в Mосковском и Ленинградском университетах, а в последующие годы и в других вузах: в 1939 году – в 15, в 1946 году – в 23 университетах и педагогических институтах. В 1935 году состоялось Всесоюзное совещание представителей исторических факультетов университетов и пединститутов, на котором обсуждались вопросы о подготовке программ по истории, разработке учебных планов и т.д. С 1936/37 учебного года вводились лекционные курсы, семинары, спецкурсы и спецсеминары, восстанавливались ученые степени и звания, устанавливались штатные расписания, должности и оклады профессорско-преподавательского состава, введены государственные экзамены по марксизму-ленинизму, отечественной и всеобщей истории, экзамены и зачеты по учебным курсам. Кафедры становились центрами педагогической и научно исследовательской работы. С 1938 года вводился пятилетний срок обучения в высших учебных заведениях. 3. ЦК ВКП (6) и совещание историков в 1944 году. В марте 1944 года ЦК ВКП (б) счел необходимым встретиться с историками, чтобы обсудить спорные вопросы и выработать принципиальный подход к изучению истории. Ставилась задача направить внимание историков в нужное сталинскому режиму русло и принять меры против инакомыслия в исторической науке. В мероприятиях Управления политической агитации ЦК по улучшению пропагандистской и агитационной работы партийных организаций (31 марта 1944 года) были отмечены отклонения и ошибки историков: преувеличение влияния немецких историков-норманистов с их идеей несамостоятельности происхождения государственности на Руси, сохранение сильного влияния «Школы Покровского», выражавшемся в слабом освещении героического прошлого русского народа, жизни и деятельности выдающихся людей России, подвергалась критике негативная оценка процесса присоединения к России нерусских народов как «абсолютного зла»; отмечалось отступление историков от одного из главных методологических принципов марксизма – классовой борьбы, усиление влияния национализма и державного шовинизма на историков. Актуальной стала оценка на совещании историков значения «Замечаний» Сталина, Кирова и Жданова, сделанных ими при обсуждении учебников по истории в 1930-е годы, так как их касался практически каждый из выступавших. Можно отметить наиболее выразительные высказывания выступавших о роли, значении указаний высокопоставленных членов комиссии по изучению истории: «Замечания» – важнейшая веха в развитии и возмужании нашей исторической науки» (Аджемян), «Указания – помощь и внимание ЦК облегчают нашу ориентировку в самых трудных и сложных исторических проблемах». Они «поднимают нашу советскую историческую науку на высшую ступень, обогащая теоретически каждого из нас в отдельности и всех вместе» (Панкратова); «"Замечания" положили начало целой и большой эпохе в истории советской науки» (Бахрушин) и т.п. Все это показывает, что историки уже привыкли к своему подчиненному, приниженному положению и необходимости руководствоваться указаниями партии в своей работе. Редакторский эксперимент 1930-х годов дал свои плоды и прочно вошел в практическую деятельность историков. Яковлев отдал должное и Сталину, признав его «более чем компетентным судьей в оценке нашей работы». Критическая оценка отдельных работ историков совмещалась на совещании с критикой их авторов, что также являлось характерной чертой историографии истории сталинского времени. Так, по поводу первого в СССР обобщающего труда по историографии истории СССР П.Л. Рубинштейна говорилось: особое внимание привлекла переоценка автором вклада немецких ученых-норманистов в изучении отечественной истории: «Как немец – так на уровне, как русский – так ученик». Ломоносов оценивался Рубинштейном как ученик Шлецера, а последний – на уровне общеевропейской науки – «немецкое светило». Бушуев, критикуя автора «Историографии истории СССР», отмечал, что «... в книге не чувствуется любви к родине, к нашим героям, к нашим деятелям, которые стремились изгнать немцев из Академии наук, которые отрицательно влияли на развитие науки». О книге А.И. Яковлева «Холопы и холопство в Московском государстве XVII века» говорилось, что в отношениях между господами и холопами автор видел наличие глубокой, органической, даже нравственной связи, внутреннюю солидарность их, а выступление холопов против господ – явление редкое. Б.И. Сыромятников заметил, что «Русь от VI до XVII в. – холопье государство, вся администрация состояла из рабов, а войско – из холопов». |
