События и люди в творчестве Николая Никонова
К 75-летию уральского писателя
Повести Николая Никонова создавались по отдельности и в разное время. По всей вероятности, писатель не предполагал объединения их в какие-либо циклы. Однако время неизбежно корректирует созданное художником. Сегодняшним читателям большие и малые повести Н. Никонова воспринимаются как единый художественный замысел.
Малоизвестные рассказы
"Так сегодня не пишут", – такое мнение можно услышать от современного читателя, который познакомится с тремя малоизвестными рассказами Николая Никонова. Спору нет, действительно не пишут. В свете стремительно меняющегося художественного сознания рассказы "Второй хлеб", "Воробьиная ночь", "Юнона" и близкая к ним повесть "Валя Медведева" (последняя переиздавалась больше), кажутся простенькими и даже старомодными по манере письма. Что особенного во встрече на картофельном поле с молоденькой девушкой, к которой герой вдруг почувствовал какое-то особенное, родственное чувство? В краткой, но драматической истории "греховного" чувства женатого учителя к своей ученице, истории, которая заканчивается ничем? Наконец, в рассказе о сильной и смелой девушке, которая вопреки "всей медицине" помогла любимому парню преодолеть тяжелейший недуг? Такие сюжеты встречаются на уровне житейского случая, но лишь под пером художника поднимаются до той художественной правды, которая как бы не зависит от самого автора, которую он сам не может отменить, даже если бы этого захотел.
В новейшей литературе утверждается в своих правах сексуально-эротическая тематика, отвергавшаяся в свое время эстетикой социалистического реализма. Никонов отдает ей дань в далеко не бесспорном романе "Чаша Афродиты" (1995). "Хотел испытать себя в этой области", – отвечал он на вопрос о мотивах, побудивших к написанию этого романа. При всем том вполне осознавал, что написанное "сегодня" не отменяет созданного "вчера". В тексте романа содержится четкое разграничение "темы секса" и "темы любви": "с той женщиной в деревне был просто Эрос, дикий, голодный, болезненный при расставании. И только. А здесь было совсем другое. Я чувствовал это. Здесь было давно забытое, школьное и даже, как знать, нежное и томящее, вдруг затомившее душу". Герой-художник с лагерным прошлым тоскует по настоящей любви, которая уже не суждена ему. "И душа просто слезами исходила: не было у меня такой юной, несовершенной, безоглядной, трепещущей любви, и никакой секс, никакая изощренность ее бы не заменили".
Никонов дает понять читателю, что секс и любовь – разные сферы человеческих отношений. Ни одна из этих сторон не вытесняет другую, подобно тому, как меркантильный расчет не вытесняет в жизни любви к женщине, к родителям, к детям, растениям и цветам, животным и птицам. Рассказы Никонова тридцатилетней давности обогащают духовный мир человека. В них столько красоты и поэзии, благородства и чистоты, которая свойственна только классике.
Никонов, Н. Юнона: рассказ / Николай Никонов // Уральский следопыт. – 1973. – №11. – С. 2 - 10.
Никонов, Н. Лунный копр: повесть и рассказы / Николай Никонов. – М. : Детская литература, 1989. – 286 с.
Второй хлеб. Воробьиная ночь: рассказы // Н. Никонов. Вкус жизни: повести и рассказы. – Свердловск, 1971. – С. 307 - 321; 349 -363.
Природа в творчестве Н. Никонова 60-х годов
Книги "Лесные дни" и "Певчие птицы" могут быть предложены для работы со школьниками среднего возраста. Библиотекарю или учителю не потребуется широких литературных аналогий. Совсем еще молодой автор, Никонов вполне самостоятелен в изображении природы. Он не соглашается, когда его называют "уральским Пришвиным". Местный колорит легко угадывается в цикле "Лесные дни", где упоминается пригородный торфяник, станция Таватуй и другие легко узнаваемые места.
В ранних произведениях Никонова обнаруживается родственное детям светлое восприятие окружающего мира. Он умеет находить "удивительное рядом", как говорили в ту пору. Он видит многообразные формы проявления жизни на залитом солнцем весеннем торфянике, казалось бы, бесконечно унылом месте ("Торфяник"). Ему интересна таинственная жизнь леса ("Лешачья грива", "Глухомань"). Ему не страшно в лесу даже ночью, особенно, если рядом собака. Повествователь хотел бы слиться с жизнью леса, понять язык его обитателей.
В цикле "Лесные дни" Никонов видит природу в красках. Нелишне напомнить, что в юности писатель хотел стать живописцем, но карьере художника помешало неполное цветоощущение. Однако любовь к краскам, понимание цвета сохранились в его творчестве до последних произведений. Красочные пейзажи – привлекательная особенность рассказов из цикла "Лесные дни". Никонов передает цвета и оттенки увядающей природы в новелле "Страницы осени". Опадающая листва бывает не только желтой, но красной, багряной, золотой, малиновой, охристой и т.п.
В познавательной книжке "Певчие птицы" автор обнаруживает основательные познания "птичьего царства" Урала. В этом случае Никонов во многом опирается на собственный опыт. С детства писатель ловил и содержал в клетках разных птиц, позднее они стали "героями" этой уникальной книги. Писатель знает места обитания певчих птиц, их повадки, время прилета и отлета, условия зимования и клеточного содержания. Особое внимание уделяется расцветке пера. При этом делается любопытное наблюдение: оказывается, среди певцов первого класса нет ни одной ярко раскрашенной птички. "И соловей, и жаворонок, и певчий дрозд отличаются скромной строгостью пера, подчеркнуто благородной изящностью всех линий контура. Несмотря на отсутствие ярких красок, наши лучшие певцы очень красивы. Это элита птичьего мира". Зато скромные по качеству пения певцы пятого класса (чечетка, снегирь, дубонос, свиристель) отличаются цветистостью оперенья. "Это птички декоративные – украшение наших лесов".
Не переступая границ реального, Никонов "очеловечивает" поющих представителей пернатого царства Урала. У каждой птички свой характер, каждая по-своему "личность". Выразителен "портрет" соловья, которого можно увидеть лишь тогда, когда замаскируешься в прибрежной чаще и добровольно отдашь себя на съедение комарам. Птичка крупноватая, но поменьше певчего дрозда, луповато-удивленная и очень изящная, перебегает по земле, ворошит клювом листья. Иногда она стремительно схватывает что-то. Останавливается, насторожив голову, красиво поворачивает хвост вверх, вбок и вниз. Она поглядывает на меня, точно прикидывает: опасно? Нет? Видимо решив, что большой беды не случится, принимается за прерванные занятия".
"Характер" полевого жаворонка постигается после долгой охоты за ним. Прославленный певец – "не какой-нибудь чиж-простофиля, а птица умная и осмотрительная. Если он заметит подвох, в сеть вы его не загоните. Бывает, не одно утро пройдет, пока покроешь привередливую серую птицу". Бойкую синицу практически невозможно держать в клетке: "Нет птички, которая так упорно сражалась бы за свою свободу".
Галерею птичьих портретов юный читатель сможет пополнить самостоятельно, если внимательно прочитает книжку "Певчие птицы". Живое знание окружающей среды поднимает авторитет писателя Никонова в кругу самых опытных знатоков и любителей птичьего пения. Свидетельство тому – благодарные читательские письма, опубликованные в журнале "Урал" (2003, №12, С. 95-96). Книги "Лесные дни" и "Певчие птицы" помогают читателю лучше узнать природу Урала, развивают наблюдательность, воспитывают привычку воспринимать мир в цвете.
Никонов, Н. Лесные дни : цикл рассказов / Николай Никонов. – Свердловск, 1962. – 239 с.
То же: М. : Советский писатель, 1965. – 199 с.; то же: М. : Детская литература, 1970. – 277 с.
Никонов, Н. Певчие птицы / Николай Никонов. – Свердловск, 1973. – 239 с.
Детство и отрочество в повестях Н. Никонова
Повести "Солнышко в березах" (1965) и "Глагол несовершенного вида" (1975)
неоднократно переиздавались.
Сегодня "Солнышко в березах" прочитывается как повесть о довоенном детстве того поколения, к которому принадлежал Николай Никонов (р. 10.12.1930 – ум. 11.06. 2003). Повесть во многом автобиографична, хотя писатель возражал против тождества героя Коли Никитина и самого себя. Коля Никитин – образ городского мальчика, личность которого формируется во второй половине 30-х годов.
Узнаваемы места, в которых протекает действие. Это Мельковка (в повести Осиновинка) – екатеринбургская слободка вдоль реки Мельковки, теперь исчезнувшей. Чисто деревенские улицы с домами-усадьбами, огородами, дворами, конюшнями, голубятнями и т.п. проходили по тем местам, где в 60-е годы началось строительство киноконцертного комплекса "Космос".
"Солнышко в березах" написано в 60-е годы, когда уральская провинция еще не знала широкого диссидентского движения. Автор вполне лоялен по отношению к революции, к социалистическим преобразованиям, к строительству Уралмаша, его радует трамвайная линия, впервые соединившая центр с Уралмашем, демонстрации, пионерские отряды и т.д. и т.п. Так было, и нет необходимости упрекать писателя в идейной консервативности. Как человек 60-х годов Никонов критически настроен по отношению к собственникам частных домов: это Сычов и Борин, жадные, злые люди, с которыми постоянно враждуют мальчишки со слободских улиц.
Вместе с тем по-доброму рассказывается о "простых тружениках": о бабушке, растившей внука (во многом "списана" с родной бабушки писателя Ирины Карповны), об искусном ювелире Федоре Ивановиче, который во время неожиданных весенних холодов спасает полузамерзших скворцов (гл. "Стеклянная весна"), о матери и отце, которых в те годы называли "совслужащими".
Безусловная удача для молодого в те годы писателя Никонова – это образы мальчика Коли и его верной подружки Верки. Ничуть не утомляют описания небогатого городского быта 30-х годов, игры и постоянные занятия детей. На бытовом фоне, пожалуй, колоритнее вырисовывается мальчик с поэтической душой, как-то особенно чутко воспринимающий явления природы: весну, осень, зиму, лето со всем его миром жуков, бабочек, птичек. Герой, причастный ко всему живому, пройдет через все творчество писателя Никонова, хотя из ребенка станет подростком, а затем уже вполне взрослым человеком. Однако в нем сохранится поэтическое восприятие природы, заложенное, по-видимому, с рождения.
"Глагол несовершенного вида" – повесть об отрочестве, о "трудном возрасте", когда пробуждающаяся личность утверждает свою значимость любыми путями. Иногда с помощью обмана, как это делает герой повести Толя Смирнов. Он выдает себя за генеральского сына, разыгрывает эту роль, чтобы обратить на себя внимание понравившейся ему девочки. Обман со временем раскрывается. Толя Смирнов отвергнут девочкой, которая выбирает себе более обеспеченного спутника. Для Толи эта история послужила хорошим уроком: жить следует "по правде" в любых обстоятельствах. Притворство, обман, ложь не могут помочь человеку.
"Глагол несовершенного вида" – своего рода нравоучительная повесть. Однако в ней нет нудной дидактики и открытого наставничества, потому что есть живые человеческие характеры. Только в этом смысле (ни в коем случае не по сюжету!) повесть Никонова возможно сопоставить с известным рассказом В. Распутина "Уроки французского". В "Глаголе…" возрастает мастерство Никонова-психолога. Толя Смирнов может быть "настоящим", каким он есть, а не придуманным, играющим чужую роль. Застенчивый, скромный и деловитый подросток, Толя показан в эпизодах ловли птиц в старинном парке, в описании которого угадывается парк Свердловского Дворца пионеров.
В "Глаголе несовершенного вида" интересен исторический фон – это годы Отечественной войны. В памяти писателя прочно закрепилась обстановка военного времени: пустая квартира, в которой живут Толя и его мать. Исчезло все, что можно было обменять на хлеб, на картошку и другие продукты. Примета времени – чудовищно разросшаяся "барахолка", где хозяйничают ловкие дельцы – "барыги". Свердловск военного времени в "Глаголе" выглядит примерно так же, как в романе "Весталка", опубликованном через десять лет. Историю города Никонов проследит в других своих произведениях, в том числе в повести "Мой рабочий одиннадцатый" (1977), где события переносятся в 70-е годы.
"Глагол несовершенного вида" как психологическая повесть об отрочестве сохраняет свое значение, несмотря на то, что опубликована впервые тридцать лет назад.
Публицистическая поэма "След рыси" (1979)
Жанровое определение "публицистическая поэма" принадлежит автору.
Это одно из самых известных и вместе с тем самых сложных для анализа произведений Николая Никонова – прежде всего в силу масштабности проблематики и своеобразия композиционного построения. Впервые напечатанная в журнале "Уральский следопыт" (1979, № 6-8) "поэма" "След рыси" входила в сборники произведений Никонова 80-х годов. Отдельно издана в "Роман-газете" (1983, №24) с послесловием московского критика Евгения Сидорова.
"След рыси" не поддается истолкованию с позиций реализма на бытовой основе. Здесь Никонов не ограничивается поэтическими и психологическими зарисовками. Ему свойственно глобальное восприятие природы как высшего дара, как чуда, которое необходимо беречь. Писатель предостерегает от пренебрежения "чудом жизни", приближаясь в этом к философским суждениям известного писателя Леонида Леонова. Никонов передает свои раздумья об уникальности планеты Земля американскому космонавту Армстронгу, впервые побывавшему на Луне: "Нет, никому пока не нужен этот абсолютно безжизненный, безвоздушный, ледяной мир бесконечной тьмы. Он нужен пока разве затем, (…) чтобы лучше понять, какое чудо Земля (…) чудо прекрасное. Отсюда она видится сотворенной кем-то с высшим разумом" (глава "Взлет").
В свете философских размышлений автора воспринимаются образы животных на страницах поэмы "След рыси". Главный "персонаж" – это рысь, по Никонову, совсем не тот коварный хищник, который водится в урало-сибирской тайге, губит птиц, нападает на животных. Рысь – современница мамонта, древняя обитательница планеты – наделяется необыкновенным чутьем, острейшим слухом и зрением. Наконец, рысь необыкновенно красива, как все хищные. Тем трагичнее звучит рассказ о горестных скитаниях лесного кота, по вине браконьера – егеря Петухова потерявшего свою подругу. Драматична глава "Капкан", повествующая о том, как кот освободился от капкана, оставив в нем пальцы. В поисках безопасного места кот отправляется к Северу, доходит до тундры, откуда его гонят голод и холод. На границе родного леса кота настигает автоматная очередь, выпущенная из озорства. Раненный шестью пулями, он замирает, забравшись на сук большого дерева. Останется ли в живых лесной кот, автор не сообщает. Трагическая одиссея лесного кота отчасти напоминает повесть Никонова "Воротник" (1969), адресованную детям младшего возраста.
В поэме "След рыси" трагическое начало до предела сгущается. Некоторые сюжеты подаются в сопровождении эпитета "последний" Тот же егерь убивает последнего в лесу глухаря; лесорубы спиливают "старуху-лиственницу", которая стояла здесь может "тыщу лет"; без особой к тому надобности устраивается облава на последних в округе волков. На грани полного исчезновения находится краснозобая казарка – на диво расписанный маленький гусь; прилета казарки с нетерпением ждет молодой орнитолог, оставшийся в одиночку зимовать в тундре.
Между новеллами-главами может не быть прямой сюжетной связи – они объединяются чувством тревоги за судьбу всего живого на Земле. Лишь глава "Аукцион" имеет косвенное отношение к теме: итальянский бизнесмен синьор Аверелли закупает на Ленинградском пушном аукционе большую партию русских мехов. Всего вероятнее, синьор Аверелли не виноват в гибели рыси и даже не бывал в русских лесах.
Опоэтизированным представителям животного мира противостоят образы людей, по вине которых гибнет природа. Здесь Никонов дает простор своей гневной иронии, граничащей с сарказмом. Обвинению подвергаются не только лесник и его егерь, но и высокопоставленный чиновник из главка, от неразумного решения которого зависит судьба уникального лесного массива (гл. "Решение"); заводские начальники, приехавшие на охоту. Все это люди ничтожные, мелкие, чуждые природе, которая нужна им как место для охоты и развлечений.
Обобщенно-философский смысл "Следа рыси" сконцентрирован в "Прологе", где заявлен неразрешимый конфликт между природой и цивилизацией: "Лес и город. Город и лес. Разные порождения единого сущего. Какие разные и никак не совмещающиеся пока". И все же Никонов не теряет надежды на достижение гармонии. В гл. "Два писателя" дается оптимистический прогноз на будущее: люди XXI века находят новые источники энергии, на основе которой возникают такие формы хозяйственной деятельности, которые не наносят вреда природе. Заключительный аккорд поэмы: учеными будущего обнаружен след исчезнувшей рыси. Это означает: рысь возрождается! Найдена гармония природы и человека.
Роман "Весталка"
Роман об Отечественной войне нельзя считать случайным явлением в творчестве Никонова. "Невоевавший", автор знает войну по собственному подростковому опыту. Из статьи "Война и правда": "сам видел и горько пережил войну, встретил ее подростком, а в сорок пятом мне шел пятнадцатый год. Видел и пережил – и не случись этого, возможно, не имел бы морального права писать. Война и сейчас с ее карточками, голодом, дистрофией и цингой, вареной лебедой, керосиновыми коптилками, бесконечными тревогами стоит во мне тяжелым отстоем, дополненным тем, что довелось и случилось узнать" (Уральский рабочий, 1987, 3 янв.). В 70-е годы писатель часто бывает в свердловском Музее фронтовой сестры: "Собеседницы – сестры, санитарки госпиталей и поездов, санинструкторы, те, кто были в самом пекле, и те женщины, что просто вынесли и перестрадали войну, были ее участницами, прачки, швеи, телефонистки, просто чьи-то матери и жены. От одних слышал подчас леденящую правду, от других, в общем немногих, скучненькую рядовую "политинформацию" (там же).
Жизненная судьба свердловчанки Лидии Одинцовой (образ обобщенный) прослеживается на протяжении четверти века. Медсестра в тыловом госпитале, санинструктор на фронте, после войны мать-одиночка, воспитавшая сына, который погибает в Афганистане, – такова биография героини. Характер этой стойкой и сильной женщины, сохранившей достоинство и порядочность в самых трудных условиях, оттеняется тремя сопутствующими женскими образами. Это мать – верная и любящая жена, которая не смогла перенести гибели мужа. Никонов не обличает, он вглядывается в характер женщины, которой сама природа не дала защитных сил от несчастья. Валя Вишнякова, школьная подруга Лиды, привлекательна своей яркой красотой, но уступчива ради благополучия и "теплого местечка". Зина Лобаева, добрая и энергичная, оказывается во власти собственного темперамента и, в конце концов, опускается "на дно".
Никонов пишет не эпопейный роман, в котором воссоздавалось бы какое-то крупное событие Отечественной войны, но роман антивоенный, отвергающий войну вообще. Больше всего для этой цели годился образ женщины, ибо, по Никонову, именно понятия "женщина и война" несовместимы друг с другом: женщина порождает жизнь, война ежедневно, ежечасно губит ее. Женщина – медсестра, санитарка, врач, больше чем кто-либо, встречается с жертвами войны, с ее кровавыми результатами. В этом смысле особо важны у Никонова эпизоды в госпитале, в челюстно-лицевой палате, где Лида Одинцова лечит молодых солдат с изуродованными лицами, у которых оторваны нос, губы, вырваны глаза и т.п.
В первой, "дофронтовой" части романа выразителен "портрет" тылового Свердловска 1941-1942 годов, сурового, сосредоточенного города, работающего на оборону. Во "фронтовых" главах Никонов рисует Одинцову-санинструктора, ее отношения с майором Полещуком, который против ее воли становится отцом ее ребенка. Удаются образы рядовых: это повар Степан Анисимовых, человек с комической внешностью, однако сильный, смелый, решительный, не один раз спасающий молоденькую медсестру от гибели; сапер-сибиряк Обоянов, богатырь, который так ловко орудует своей саперной лопаткой, что считается "заговоренным". Не видно в романе лишь комиссаров-политруков, обязательных в военной прозе первого послевоенного десятилетия – самое яркое тому доказательство находим в "Повести о настоящем человеке" Бориса Полевого. У Никонова политруки называются, но роль их ничтожна.
Во второй, "послевоенной", части романа рисуется не менее сложная судьба одинокой матери, вернувшейся с фронта. Пожалуй, ни в каком другом произведении с такой прямотой не рассказывается о равнодушии власти к вчерашним фронтовикам: радуйся, что вернулся живым, а о подвигах кричать нечего. Все воевали. Можно напомнить, что в стране не праздновалось 10-летие Победы – впервые как всенародный праздник отмечалось 20-летие Победы. Так было, и Никонов не шел против правды в своем рассказе о семилетней "квартире" Лидии Одинцовой в подвале школьного здания ("Девять ступенек вниз"). Но тем больше уважения заслуживает эта женщина, которую по привычке можно определить как "скромную труженицу", однако она оказывается достойной дочерью своего народа. Роман "Весталка" – это своего рода низкий поклон тому поколению русских женщин, которое выдержало тяготы военного и послевоенного времени, а в наши дни стремительно уходит из жизни.
К лучшим страницам второй книги романа принадлежат те, где речь идет о непростых отношениях матери с сыном. Молодой суворовец (так складывается биография сына) хотел бы больше знать о своем отце и носить его фамилию. Ему непонятна устойчивая неприязнь матери к человеку, когда-то оскорбившему ее. Для него майор, а к концу войны подполковник Полещук – фигура почти легендарная, к тому же кровно ему близкая. Однако Лидия Петровна Одинцова не делает попытки разыскать Полещука, хотя догадывается, что он остался живым и уж никак не отказался бы от сына. Сохраняя верность правде характеров, Никонов не поддается соблазну благополучной развязки.
Текст романа "Весталка" богат по своему содержанию. Возможно, у читателей найдутся критические замечания. Важно лишь, чтобы критика была аргументированной.
На рабочую тему
Для повести "Мой рабочий одиннадцатый" (Урал, 1977, №1-3) Никонов находит материал в своей собственной учительской практике (после окончания историко-литературного факультета Свердловского педагогического института Никонов проработал 19 лет в школе рабочей молодежи). Не случайно, эти повести первыми оценили молодые читатели. Благодарное письмо прислали автору учителя вечерней школы из Одессы, после того как отдельные главы этой повести были прочитаны по Всесоюзному радио: "Напишите, пожалуйста, где ее можно купить, чтобы прочесть всю. У вас удивительная наблюдательность". Молодая почтальонша Валя Воронкова из сибирского села (Иркутская область) делилась в письме своими впечатлениями: "Читаешь, и как будто сам там находишься, кажется, со всеми знаком, переживаешь с Таней Задориной, плачешь вместе с Генкой Нечесовым. Нельзя ли продолжить хоть немножко эту повесть? Хоть немного узнать о судьбе этого класса. Ведь Владимир Иванович наверняка встречался не раз с кем-нибудь из своего класса. Что стало с Орловым, понес ли он наказание за смерть Лиды Гороховой? И еще хотелось бы узнать, где сейчас работает Владимир Иванович? Так же работает в школе?"
В письме Вали Воронковой вымышленное принимается за подлинную реальность – это и есть читательское признание. Повесть "Мой рабочий одиннадцатый" входила в сборники произведений Никонова, издававшиеся в Свердловске в 80-е годы. Есть московское издание (Никонов Н. Лунный копр. Повесть и рассказы. – М. : Детская литература, 1989). Чтобы вызвать столь искреннюю реакцию, произведение должно нести в себе немалую внутреннюю энергию. У Никонова это идея добра, взаимопомощи и духовной близости людей. В конце повести тема добра находит почти афористическое выражение: "Люди должны быть близкими. Когда-нибудь все это хорошо поймут". Таков, по Никонову, непреложный закон жизни, в соответствии с которым выстраивается все произведение. Молодому учителю и классному руководителю удается создать дружный коллектив из разрозненных парней и девушек, собравшихся в классе. Что же ему помогает? В первую очередь неподдельное внимание к судьбе каждого ученика. Не случайно лучшими главами оказываются те, в которых даются развернутые портреты учеников: "Столяр Столяров и Лида Горохова"; "Тоня Чуркина"; "В женском царстве"; "Потомок композитора"; "Света Осокина"; "Я люблю вас, Владимир Иванович". Именно в них выписываются характеры работающей молодежи 70-х годов. Само по себе производство (завод, фабрика, мастерская, столовая), с его специфическими конфликтами присутствует на втором плане. На первом плане оказываются характеры и судьбы молодых людей. А как же Владимир Иванович? Не затерялся ли классный руководитель среди своих учеников? Пожалуй, что не затерялся. Он вполне убедителен, когда ищет "подходы" к каждому из своих взрослых учеников, навещает их на работе и дома, ведет на экскурсию в картинную галерею. Вместе с ними переживает трагическую гибель Лиды Гороховой, решается на рискованный эксперимент при подготовке к последнему выпускному экзамену. Вместе с автором он убеждает в том, что образование облагораживает человека. Трудно разделить автора и героя в следующем суждении: "Образование кладет на лица четкую печать совершенства – она остается и в блеске глаз, и в движении губ, и в легких морщинах, и в сосредоточенной благожелательности взгляда, – ее ничем не заменить, ее подделка невозможна..."
Никонову удается уловить обратную связь – показать отношение учеников к своему учителю. Он запомнится им на всю жизнь. "Сердитая повариха" Тоня Чуркина сохранит благодарность Владимиру Ивановичу за то, что он поверил в нее, разгадал в ней способности прирожденного организатора; безответно влюбленная и разобиженная Таня Задорина, вспоминая свое прошлое, поймет, что по отношению к ней Владимир Иванович не мог бы вести себя с большей тактичностью, чем он это делал. В сущности, от такого мыслящего героя не отказался бы современный читатель. Возможно, он захотел бы, чтобы "герой нашего времени" был более ироничен, нежели никоновский персонаж 70-х годов. Каждое время требуется своего героя, важно лишь, чтобы в нем сохранялась русская духовность.
Чрезвычайно близки нашему времени никоновские учителя – предметники. Эти типы как-то особенно устойчивы. Вот "мужичок в валенках" – географ Василий Трифонович, человек, оказавшийся не на своем месте. Отсюда постоянное выражение на его лице то презрения, то недовольства. За сорок лет учительской практики он ни разу не испытал радости от своего труда, зато совершенно счастлив, когда выходит на пенсию и занимается разведением кроликов. В жизни такой человек зауряден, в художественном тексте интересен как тип, в котором узнают знакомые черты. В аналогичной манере выписан директор Давид Осипович. Спокойный, уравновешенный руководитель, он не хочет разжигать конфликты и предпочитает находить компромиссные решения. В более острой, почти шаржированной манере выписан образ благополучного физика Бориса Борисовича. В погоне за заработком он "летает" из школы в школу, с урока на урок, засыпает четверками страницы классных журналов и тем обеспечивает себе душевный комфорт.
Подстать Борису Борисовичу красавица литераторша Инесса Львовна, напоминающая Владимиру Ивановичу Анну Каренину. Только вот на уроках, не отрываясь от конспекта, она "затягивает" русских классиков в "бесконечную наукообразную паутину". Огорчает надуманный образ талантливой литераторши Веры Антоновны, которую автор перегружает непривлекательными чертами внешности: "плоско-худая с выступающими ключицами и лопатками под коричневым, похожим на школьную форму платьем", "в очках, желта лицом, с некрасивыми зубами" и т.д.
Несмотря на талантливый урок по лирике Пушкина, Вера Антоновна производит жалкое впечатление.
Повесть Никонова "Мой рабочий одиннадцатый" дает основание библиотекарю (и педагогу) сделать вывод: литература 70-х годов (эпохи застоя) не устарела для современного читателя в своем богатейшем нравственно-духовном содержании. Социальная в своей основе проза 70-х годов могла быть реалистической, сатирической, углубленно-психологической по своим краскам. Все зависит от таланта, который не стоит в прямой зависимости от социальных условий. Художник – "вечности заложник" (Борис Пастернак), который живет в широчайшем мире человеческой культуры.
Л. М. Слобожанинова,
кандидат филологических наук, доцент
Уральский государственный университет,
г. Екатеринбург
|
