Библиотека Литературы Древней Руси том 6 (XIV середина XV века)
Скачать 18.77 Mb.
|
ПОВЕСТЬ ОБ ОСЛЕПЛЕНИИ ВАСИЛИЯ IIПодготовка текста, перевод и комментарии Я. С. ЛурьеВСТУПЛЕНИЕ Летописная повесть ο пленении, свержении и ослеплении Василия II входит в число рассказов ο феодальной войне между Василием и его соперниками в борьбе за великое княжение — князем Галича-Костромского Юрием Дмитриевичем Галицким и его сыновьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой. Β 1445 г. Василий II потерпел поражение в Суздальской битве с татарским ханом Улу Мухаммедом, отколовшимся от Орды и захватившим Белев и Нижний Новгород, и был взят в плен. Выпущенный из плена Василий II обязался выплатить хану огромный выкуп за освобождение. Этим обстоятельством воспользовались Дмитрий Юрьевич Шемяка и его союзники для выступления против великого князя. «Повесть об ослеплении Василия II» появляется в летописании не ранее 50-х гг. XV в. — после окончательной победы Василия II (Темного). Β общерусском своде середины XV в. (Софийская первая летопись младшего извода) читаются лишь самые краткие упоминания ο феодальной войне, изложенные без явного сочувствия той или иной стороне. Наиболее ранний текст «Повести об ослеплении Василия II» содержится в неизданном Музейном летописце — памятнике московского великокняжеского летописания, доведенном до 1452 г. Рассказ был заимствован великокняжеским сводом начала 70-х гг. (Никаноровская и Вологодско-Пермская летописи) и вошел с незначительными изменениями в летописание последуюшего времени (начиная с Московского свода конца XV в.). Уже М. Д. Приселков высказывал предположение, что этот рассказ имел источником воспоминания самого Василия Темного, доживавшего последние дни при фактическом управлении сына (Ивана III) и располагавшего «в условиях вечного мрака только воспоминаниями и образами прошлого» (Приселков М. Д. История русского летописания XI—XV вв. Л., 1940, с. 172). Текст «Повести об ослеплении Василия II» публикуется по Музейному летописцу — РГБ, ф. 178 (Музейное собр.), № 3271, л. 224—231 об. Между л. 229 об. и 230 в этом списке обнаруживается значительный пропуск в тексте (от слов «князь Иванъ и братья» до «что князь велики выпущенъ»), окончание (от слов «назад к Москвѣ») также отсутствует. Мы восполняем этот текст по другому списку того же летописца — БРАН, 34. 2. 31, л. 433 об.— 435 об. и л. 437. Пропуски и погрешности обоих списков летописца исправляются по Вологодско-Пермской летописи (ПСРЛ, т. XXVI. М.—Л., 1959). ОРИГИНАЛ 6954. <...> О ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИЗЫМАНЬИ,[1] КАКО ПОИМАН БЫСТЬ КНЯЗЕМЪ ИВАНОМ ОНДРѢЕВИЧЕМ[2] У ТРОИЦИ В СЕРГЕЕВЕ МОНАСТЫРѢ. Князю же Дмитрею Шемякѣ[3] вложи дьавол в мысль хотѣти великого княжениа, и начат посылати ко князю Ивану Можайскому с тѣмъ, что, рекши, царь на том отпустил великого князя, а он ко царю целовал, что «царю сѣдѣти на Москвѣ и на всѣх градѣх русских, и на наших отчинахъ, а самъ хочеть сѣсти на Тфери».[4] И тако по дьяволю научению обсылающеся и здумавше съ своими совѣтники злыми, иже тогда быша у них, — Костянтинъновичь и прочии бояре их,[5] не хотящеи добра своим государемъ и всему христьяньству. И посылають съ предречеными рѣчми к великому князю Борису Тферьскому.[6] Он же слышевъ то и убояся, и бысть единомысленик с ними. Мнози же от москвичь в думѣ с ними бяху, бояре же и гости, бѣша же и от чернцев в той думѣ с ними. И тако начаша князи и съ своими совѣтники безвѣстно вооружатись и искати подобна времени, како бы изгонити великого князя. Усмотривше же си таковъ получай подобенъ ихъ злому совѣту. 6954 (1445—1446). <...> О ПЛЕНЕНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ — КАК ОН БЫЛ ЗАХВАЧЕН КНЯЗЕМ ИВАНОМ АНДРЕЕВИЧЕМ У ТРОИЦЫ В СЕРГИЕВОМ МОНАСТЫРЕ. Внушил дьявол князю Дмитрию Шемяке мысль овладеть великим княжением, и он начал сноситься с князем Иваном Можайским, говоря, что «царь отпустил великого князя под условием, скрепленным присягой, что царю достанется власть в Москве, и во всех русских городах, и в наших отчинах, а великий князь хочет править в Твери». И так по дьявольскому наущению князья сносились между собой и устроили заговор со своими советниками, которые у них тогда были — Константинович и прочие бояре, не желающие добра своим государям и всему христианству. И отправляют послов с теми же речами к великому князю Борису Тверскому. Он же, услышав эти речи и устрашившись, стал их единомышленником. В заговоре с ними были и многие из москвичей, бояре и купцы, участвовали в заговоре и некоторые из чернецов. И так стали князья со своими советниками тайно вооружаться и искать подходящего времени, чтобы внезапно захватить великого князя. И нашли удобный случай для исполнения своего злодейского замысла. Въсхотѣвъшю великому князю ити поклонитись живоначальной Троици и мощемъ Сергия чюдотворца, пошедшу же ему и с своими благородными чады, со княземъ Иваном и княземъ Юрьемъ,[7] и с малыми зѣло людьми, ничто же иного чая, но токмо накормити тамо сущую братью великиа тоя лавры, а ко княземъ Дмитрею Шемякѣ и Ивану Можайскому вѣсти по вся дни посылаеми бяху с Москвы от измѣнниковъ. А они совокупившесь, стояху в Лузѣ,[8] готови суще, яко пси на лов или яко диви звѣрье, хотяще насытитися крове человѣчя. Когда великий князь отправился поклониться живоначальной Троице и мощам Сергия-чудотворца, пойдя со своими благородными детьми, с князем Иваном и князем Юрием, и с совсем немногими людьми, думая только пожаловать братию этой великой лавры, то к князьям Дмитрию Шемяке и Ивану Можайскому ежедневно посылались вести из Москвы от изменников. И они, собравшись, стояли в Лузе готовые, как псы, на лов, или как дикие звери, хотящие насытиться кровью человеческой. Бывши же к нимъ вѣсти той, что князь велики изыде изъ града, они же часа того поидоша изгоном к Москвѣ. И приидоша февраля мѣсяца, в суботу, в 9 час нощи, противу недели, иже о блуднѣмъ,[9] и взяша град, не бяше бо противящагося имъ, и никому видящу сего, токмо единомыслеником ихъ, иже и град отвориша имъ, они же въшедше въ град, великих княгинь изнимаша, Софѣю и Марью,[10] и казну великого князя и матери его разграбиша, а бояръ, сущих ту, изнимавше и пограбиша, иных многих, и горожан. Когда к ним пришла весть, что князь великий выехал из города, они тотчас же внезапно подошли к Москве. И пришли в феврале месяце в субботу, накануне воскресенья недели о блудном сыне, в девять часов ночи, и заняли город; и не оказали им сопротивления — никто об этом ничего не знал, кроме их единомышленников, которые отворили им городские ворота. И, войдя в город, они пленили великих княгинь Софию и Марию и разграбили казну великого князя и его матери, захватили и ограбили находившихся там бояр, и других многих, и горожан. И тоя жа паки нощи отпускаеть князь Дмитрей князя Ивана Можайского на великого князя Василья к Троици изгоном съ многими людми своими и сь его. И в ту же ночь отпускает князь Дмитрий Ивана Можайского к Троице со многими своими и его людьми, чтобы застать врасплох великого князя. В самую же литургию пригонил к великому князю в недѣлю о блуднѣмъ, Бунком зовуть, повѣдая ему, што идуть на него князь Дмитрей Шемяка да князь Иванъ Можайской ратью. И не ятъ ему вѣры, понеже бо тотъ Бунко за мала того преже отъехал къ князю Дмитрею, и рече: «Си смущають нас. А яз съ своею братьею въ крестномъ целованьи. То какъ можеть быти такъ?» В воскресенье недели о блудном сыне, во время литургии, прискакал к великому князю человек по имени Бунко, чтобы сообщить, что идут на него ратью князь Дмитрий Шемяка и князь Иван Можайский. Но великий князь не поверил ему, потому что тот Бунко незадолго перед этим перешел на службу к князю Дмитрию, и сказал: «Так сеют смуту между нами. А я со своей братьею целовал крест. Как же может быть такое?» И повелѣ того из монастыря збити и назад воротити его. И яко бывшу тому на Вори,[11] яша его ратни сторожи и биша его. А князь великий, хотя и не имя ему вѣры, а единако посла сторожи к Радонѣжу.[12] Они же, пришедше, сташа на горѣ над Радонѣжомъ стеречи, и познаша ихъ ратных сторожи издалеча, а си тѣх ратных не усмотриша, не имяху вѣры тѣм вѣстем. А тѣ сторожа сказаша князю Ивану, что есть сторожи за Радонѣжемъ на горѣ. Он же повелѣ сани многы изрядити, какъ возы с рогозинами, а ини с полъстьми, а в нихъ по два человѣка в доспѣсѣ, а третий послѣ идеть, какъ бы за возом. И какъ уже преднии минуша ихъ, и тако выскакаше вси изъс саней, изнимаше ихъ, а убѣжати имъ никако бяше, понеже убо тогда снѣг был девяти пядей.[13] И велел прогнать Бунко из монастыря и воротить обратно. И когда тот был на Воре, захватил его сторожевой отряд заговорщиков и избил. А князь великий, хотя и не поверил ему, а все-таки послал сторожевой отряд к Радонежу. Они же, придя, стали на страже на горе над Радонежем, и увидел их издалека сторожевой отряд заговорщиков; те же не заметили ратников, ибо не поверили вестям, переданным Бунко. А сторожевой отряд заговорщиков сообщил князю Ивану, что на горе за Радонежем стоит стража. Он же повелел снарядить много саней, будто возы, а в них спрятать по два человека в доспехах: один под рогожами, а другой под войлоком, а третий чтобы шел сзади, как бы за возом. И когда передние сани уже миновали сторожей, тогда выскочили все из саней и захватили стражу, а тем никак было не убежать, ибо снег был тогда в девять пядей. И тогда въскорѣ поидоша к манастырю. И какъ явишася, скачюще на конех з горы тоя, к селу Климентиевьскому,[14] яко же на ловъ сладок. И так они вскоре подошли к монастырю. И вот явились, скача на конях с горы, к селу Климентьевскому, как на счастливый лов. И яко увидѣвъ ихъ князь велики, потече на конюшной дворець, и не бѣ ему коня уготована, самъ се яко ложь вмѣни, надѣяся на крестное целование, и не повѣлѣ ничего уготовити. А люди вси въ уныньи быша, въ торопѣ велицѣ, яко изумлени. Вѣдѣвъ князь великий, яко нѣсть ему никакия помощи, скоро поиде на монастырь къ церкви святыя Троица каменыя. Пономарь же, именем Никифоръ инок, притек и отомче церковь. Князь же велик вниде въ церковь, и онъ замкнувъ его, отшед, схоронися. И как увидел их князь великий, бросился он на конюшенный двор, и не было ему готового коня, ибо он сам счел правду ложью, понадеявшись на крестное целование, не повелел ничего приготовить. А люди все были в унынии, все оторопели как безумные; князь великий, увидев, что ему нет ни от кого помощи, ринулся в монастырь, к каменной церкви Святой Троицы. Пономарь же, инок по имени Никифор, прибежал и отворил церковь, князь вошел в церковь, а Никифор запер его и, отойдя, спрятался. А они, убийци, яко свѣрѣпии волци, взгониша на монастырь на конех, преж всѣх Микита Костянтинович, и на лѣствицу на конѣ къ преднимъ дверемъ церковным. Пошедшу ему с коня, и заразися о камень, иже предверми церковными въздѣлан на примостѣ. И притекшѣ прочии, воздняша его, он же едва отдохну, и бысть яко пиянъ, а лица его, яко мерьтвецю бѣ. Потом же и самъ князь Иванъ возъгони на монастырь, и все воиньство ихъ. И начат вопрошати князь Иванъ: «Гдѣ есть князь велики?» А они, убийцы, как свирепые волки, ворвались в монастырь на конях, и впереди всех Никита Константинович, и въехал по лестнице на коне к передним дверям церковным. И, слезая с коня, расшибся о камень, который был вделан в крыльцо перед дверьми. И подоспели прочие, подняли его, он же едва отдышался, и был словно пьяный, и лицо как у мертвеца. Потом и сам князь Иван прискакал в монастырь, и все их войско. И стал спрашивать князь Иван: «Где князь великий?» Князь же велики внутрь церкви услыша князя Ивана глаголюща и воспи велми, гляголя: «Брате, помилуйте мя, не лишите мя зрити образа Божиа[15] и Пречистыя матери его, и всѣх святыхъ его! А не изиду из монастыря сего и власи главы своея урѣжу зде». Князь же великий, находясь внутри церкви, услышал голос князя Ивана и громко возопил: «Брат, помилуй меня, не лиши меня счастья зреть образ Божий и Пречистой его матери и всех его святых! А я не выйду из этого монастыря и постригусь здесь». И шед къ дверемъ южным, отпре их самъ и взятъ икону, иже на гробѣ святого Сергия — Явление святыя Богородица съ двѣма апостолма святому Сергѣю — и срѣте князя Ивана в тѣх же дверехъ церьковных, глаголя: «Брате, цѣловали есмя животворящий крестъ и сию икону въ церкьви сей живоначалныя Троиця, у сего же чюдотворцева гроба Сергиева, яко не мыслити намъ, ни хотѣти никоторому же от братьи межи себе никоего лиха. А се нынѣ не вѣмъ, что сбысться надо мною». И, подойдя к южным дверям, сам их отпер, и взял икону с гроба святого Сергия — Явление святой Богородицы с двумя апостолами святому Сергию — и встретил князя Ивана в тех же дверях церковных, говоря: «Брат, мы целовали животворящий крест и эту икону в церкви живоначальной Троицы у этого самого гроба чудотворца Сергия, чтобы нам не замышлять и не хотеть никакого зла никому из братьи. А теперь вот не знаю, что будет со мной». Князь же Иван рече к нему: «Господине государь, аще ти въсхощемъ лиха, буди то и над нами лихо. Но се сътворихом християньства дѣля и твоего окупа: видѣвши бо се татари, пришедши с тобою, облегчать окупъ, что ти царю давати».[16] Князь же Иван сказал ему: «Господин государь, если захотим тебе зла, то пусть будет и нам зло. Но делаем мы это ради христианства и из-за твоего выкупа: ибо, увидев это, татары, пришедшие с тобой, облегчат выкуп, который ты обязался давать царю». Князь же велики поставль икону на мѣсто свое и пад ниць у гроба чюдотворцева Сергѣева, слезами обливаяся и велми въздыхая и кричаньем моля, захлипаяся, яко удивитися всѣм сущимъ ту, и слезы испусти злодѣемъ тѣмъ противным. А князь Иванъ мало поклонься къ церкви, изыде, рече Никитѣ: «Възми его». И князь велики много молився и вста от ничанья своего, и възрѣвъ, рече велми: «Гдѣ брат князь Иванъ?» Князь же великий поставил икону на свое место и пал ниц у гроба чудотворца Сергия, обливаясь слезами, стеная и умоляя с криком, и захлебываясь от рыданий, так что все были потрясены и даже злодеи и отступники прослезились. А князь Иван слегка поклонился в сторону церкви и вышел, сказав Никите: «Возьми его». А князь великий долго молился и, встав с земли и оглянувшись, воскликнул: «Где брат князь Иван?» Приступле же злый рабъ, гордый немилосерды мучитель Никита, ятъ за плече великово князя, глаголя: «Поиманъ еси великим княземъ Дмитреемъ Юрьевичемъ». Оному же рекшу: «Воля Божиа да будеть». И тут подошел к нему злой раб, гордый, немилосердный мучитель Никита, взял великого князя за плечи и сказал: «Ты во власти великого князя Дмитрия Юрьевича». Тот же ответил: «Воля Божья да будет». Он же, злодѣй, выведе его изъ церкви и с манастыря сведе, а посадиша его в голы сани, а противу его черньца. И тако отидоша с нимъ к Москвѣ, а бояръ его всѣх поимаша, а прочихъ всѣх пограбиша, нагих попущаша. Он же, злодей, вывел его из церкви и увез из монастыря, и посадили его в голые сани, а напротив него чернеца. И так поехали с ним в Москву, а бояр его всех похватали, прочих же всех ограбили, отпустив нагими. А сынове великого князя, князь Иванъ да князь Юрьи, ухоронишася в томь же манастырѣ: а они, кровопийцы, якоже нѣкоторый сладкы ловъ уловивше, отидоша, а о сихъ небрегоша, ниже пытаху о них. Си же великаго князя сынове, Иоанъ и Юрьи, в ту же нощь побѣгоша из манастыря съ оставшими людьми, с ними кои ухоронишась. Прибѣгоша ко князю Ивану Ряполовьскому въ Юрьевъ в село его Боярово. Князь же Иванъ съ своею братьею, с Семеномъ и съ Дмитреемъ, и со всѣми людьми своими, бѣжаша с ними к Мурому[17] и тамо затворишася съ многими людми. А сыновья великого князя, князь Иван да князь Юрий, спрятались в том же монастыре: кровопийцы эти, словно завершив счастливый лов, удалились, не позаботившись и даже не спросив о них. Сыновья же великого князя, Иоанн и Юрий, в ту же ночь бежали из монастыря с оставшимися людьми, которым удалось вместе с ними спрятаться. Прибежали они к князю Ивану Ряполовскому в Юрьев, в его село Боярово. Князь же Иван со своими братьями, с Семеном и с Дмитрием, и со всеми своими людьми бежал к Мурому и там затворились с многими людьми. А князя великаго Василья в понеделникъ на ночь, на мясопустной недели, февраля 14, приведоша на Москву и посадиша его на дворѣ Шемякинѣ, и самъ князь Дмитрей Шемяка стоял на дворѣ Поповкинѣ. В среду на той же недели на ночь ослѣпиша князя великаго и отослаша его на Углече поле[18] и съ его княгинею, а матерь его, великую княгиню Софью, послаша на Чюхлому.[19] А князя великого Василия в понедельник к ночи, на мясопустной неделе, 14 февраля, привели на Москву и посадили его на Шемякином дворе, а сам князь Дмитрий Шемяка стал на Поповкином дворе. В среду на той же неделе вечером ослепили великого князя и сослали его с княгиней на Углич, а мать его, великую княгиню Софью, послали на Чухлому. Слышав же то князь Василей Ярославич[20] да побѣже в Литву, да князь Семенъ Иванович Оболеньской[21] с нимъ же, а прочии дѣти боярьские и вси люди биша челом служити князю Дмитрею. И приведе ихъ къ целованью крестному всѣх, один Федоръ Басенокъ[22] не въсхотѣ служити ему. Князь же Дмитрей повелѣ възложити на него желѣза тяжки и за сторожи держати его. Он же подговори пристава своего и убѣжа из желѣзъ, и бѣже къ Коломнѣ, и тамо лежал под своимъ притѣлемъ,[23] и многих людей подговорил съ собою, пограби уезды Коломеньские, побѣже в Литву съ многими людми. И прибѣже в Дябреньскъ къ князю Василью Ярославичю: дал бо бѣ король князю Дебряньскъ Василью в вотчину, да Гомей, да Стародубъ, да Мстиславль и иные многие мѣста. И князь Василей Ярославич дал Дебряньскъ князю Симиону Оболеньскому да Федору Басенку.[24] Услышав обо всем этом, князь Василий Ярославич бежал в Литву, а с ним князь Семен Иванович Оболенский, а прочие дети боярские и все люди били челом в службу князю Дмитрию. И привели их к крестному целованию всех, один лишь Федор Басенок не захотел служить ему. Князь же Дмитрий велел заковать его в тяжкие железные оковы и держать под стражею. Он же, подговорив своего пристава, бежал из-под оков, и убежал к Коломне, и там укрылся под своим селом, и многих людей подговорил примкнуть к себе, пограбил Коломенские уезды и побежал в Литву с многими людьми. И прибежал в Дебрянск к князю Василию Ярославичу, ибо король дал князю Василию вотчину Дебрянск, да Гомель, да Стародуб, да Мстиславль и иные многие места. И князь Василий Ярославич отдал Дебрянск князю Семену Оболенскому и Федору Басенку. А князь Дмитрей услышевъ, что дѣти князя великаго, пришед, сѣли в Муромѣ со многими людьми, и не въсхотѣ на них посылати, бояся, понеже бо всѣ людие негодоваху о княженьи его, но и на самово мысляху, хотяще великаго князя на своем осподарьстви видѣти. А князь Дмитрий, услыхав, что дети великого князя, придя, засели в Муроме со многими людьми, не решался посылать за ними, потому что все люди негодовали из-за его вокняжения и замышляли против него самого, желая видеть своим государем великого князя. Князь же Дмитрей умысливь сице: призва к себѣ епископа рязаньскаго Иону на Москву, и пришедшу ему, обѣща ему митрополью.[25] И начат глаголати ему: «Отче, чтобы еси шелъ въ свою епископъю, в град Муром, дѣти великого князя на свой пертахиль взял, а язъ рад ихъ жаловати, и отца ихъ, великаго князя, выпущу, и отчину дамъ доволну, как мощно имъ быти съ всѣм». Князь же Дмитрий задумал такое: призвал к себе епископа рязанского Иону на Москву и, когда тот пришел, обещал ему митрополию. И начал говорить ему: «Отче, сходил бы ты в свою епископию, в город Муром, взял детей великого князя под свою епитрахиль, а я буду рад их пожаловать, и отца их, великого князя, выпущу, и дам ему достойную его вотчину, чтобы у него там все было». Владыка же Иона поиде к Мурому в судѣх и с тѣми рѣчми княжи Дмитреевыми приде в Муром, и начать говорити рѣчи его боаромъ великаго князя дѣтей, тремъ княземъ Ряполовьским и прочимъ с ними. Бояре же много о томъ думавше, смыслиша себѣ сице: «Аще мы нынѣ святителя не послушаем, не поидемъ ко князю Дмитрею съ сими великаго князя дѣтми, и онъ, пришед ратью, городъ възмет, и сихъ поимавъ, что хощет, то сътворит имъ, такоже и отъцу ихъ, великому князю, и всѣмъ намъ. И во что будеть крѣпость наша, не послушавше сихъ глаголъ святителевых?» И рекоша Ионѣ владыцѣ: «Аще пришелъ еси с сими глаголы от князя Дмитрея к нашим государемъ, великого князя дѣтем, да и к намъ, но мы сего не дьръзнемъ сътворити, что отпустити нам с тобою дѣти великаго князя безъ крѣпости. Но шед в соборну церковь Рожества Пречистыя и възмеши ихъ у Пречистыи с пелены на свой петрахиль, и тако отпустим ихъ с тобою, и сами с ними идемъ». Владыка же Иона отправился к Мурому на судах и принес туда речи князя Дмитрия и стал говорить эти речи боярам детей великого князя, трем князьям Ряполовским и прочим, которые были с ними. Бояре же, подумав об этом, решили так: «Если мы теперь святителя не послушаем, не пойдем к князю Дмитрию с детьми великого князя, то он, придя с войском, возьмет город и, захватив их, сотворит с ними, что захочет; так же поступит и с отцом их, великим князем, и со всеми нами. И чего будет стоить наша присяга, если мы не послушаем слов святителя?» И сказали владыке Ионе: «Хотя ты и пришел с этими словами от князя Дмитрия к нашим государям, детям великого князя, и к нам, но мы не может так сделать — отпустить с тобой детей великого князя без присяги. Но если ты пойдешь в соборную церковь Рождества Пречистой и возьмешь их из-под покровительства Пречистой под свою епитрахиль, то тогда мы отпустим их с тобою и сами пойдем с ними». Владыка же Иона обѣщась тако сътворити. И вшед въ церковь, начат мольбен Пречистой и, свершивъ молебная, взятъ ихъ ис пелены у Пречистые на свой петрахѣль. И поиде с ними князю къ Дмитрею в Переславьль, тамо тогда ему сущу. Приде же в Переславль месяца мая 6. Князь же Дмитрей мало почти их с лестью, и на обѣд к себѣ зва их, и на третий день после того с тѣмъ же владыкою Ионою посла их къ отцу на Углеч в заточенье. Он же дошед с ними до отца ихъ, и оставивъ ихъ тамо, и възвратися къ князю Дмитрею. Он же повѣлѣ ему итти к Москвѣ и сѣсти на дворѣ митрополиче. Иона же сътвори тако. Владыка же Иона обещал так сделать. И, войдя в церковь, начал молебен Пречистой, и, совершив молебен, взял их из-под покровительства Пречистой под свою епитрахиль. И отправился с ними к князю Дмитрию в Переяславль, где он тогда находился, и пришел в Переяславль 6 мая. Князь же Дмитрий притворно оказал им небольшие почести, пригласил их на обед, и на третий день после этого послал их с тем же владыкой Ионою к отцу в Углич в заточение. Он же дошел с ними до отца их и, оставив их там, возвратился к князю Дмитрию. Тот же приказал ему идти к Москве и сесть на митрополичьем дворе. Иона так и сделал. А Ряполовьские, то слышавше, князь Иванъ и братья, князь Семенъ и князь Дмитрей, что князь Дмитрей Шамяка слово свое измѣнил, во всем владыцѣ солгал, и начаша плакати, как бы великого князя выняти. Бѣша в той мысли тогда с ними князь Иванъ Васильевич Стрига да Иван Ощѣра з братом Бобром, Юшка Драница и иные многие дѣти боярские[26] двора великого князя. С ними же в думѣ был Семен Филимоновъ с дѣтми всѣми, да Русалко, Руно и иные дѣти боярские многие.[27] И учиниша себѣ срокъ всѣм быти под Углечем на Петровъ день о полудни. И Семион Филимонов на тот срокъ пришел, а про Ряполовских учинилась вѣсть князю Дмитрею, и не смѣша итти на тот срокъ под Углеч, но поидоша за Волгу к Белуозеру. И князь Дмитрей послал за ними с Углеча рать с Василиемъ Вепревым да Феодора Михайловича послал[28] за ними же со многими полки, а срок был имъ сьитись в мѣсто на усть Шексны у Всѣх Святых.[29] И Феодоръ не успѣ к Василию, а Ряполовские варатишась на Василья, побиша его на усто Мологи.[30] А Феодоръ в ту пору перевезеся на юсть Шексны со всѣми полки своими, а Ряполовским бысть вѣсть про него. Они же на того воротишась; Феодоръ же, видѣвъ их, опять побѣже за Волгу. А Ряполовские поидоша по Новгородской земли к Литвѣ и приидоша ко князю Василью Ярославичю во Мстиславль. Семен Филимоновъ со всѣми своими от Углеча поиде к Москвѣ, яко ничтоже про тѣх вѣдая, одинъ Руно отвернувъ от него за Ряполовскими. И какъ пришедши князи Ряполовские, да князь Иван Стрига, и прочие многие дѣти боярские, преж писаныя рѣчи и неписаные начаша говорити князю Василью Ярославичю, как бы выняти великого князя. А Ряполовские, князь Иван с братьями, князем Семеном и князем Дмитрием, услышав, что князь Дмитрий Шемяка нарушил свое слово, солгал владыке во всем, начали горевать и думать, как бы им освободить великого князя. Единомышленниками их были тогда князь Иван Васильевич Стрига и Иван Ощера с братом Бобром, Юшко Драница и иные многие дети боярские, придворные великого князя. С ними же в сговоре был Семен Филимонов со всеми детьми, Русалко, Руно и иные многие дети боярские. И установили срок — всем быть под Угличем в Петров день в полдень. И Семен Филимонов к тому сроку пришел, а о Ряполовских стало известно князю Дмитрию, и они не решились идти к этому сроку под Углич, а пошли за Волгу к Белоозеру. И князь Дмитрий послал за ними с Углича рать с Васильем Вепревым, послал также за ними Федора Михайловича с многими полками, и назначен был им срок сойтись в одном месте на устье Шексны у церкви Всех Святых. И Федор не успел подойти к Василию, и Ряполовские, обратившись против Василия, разбили его на устье Мологи. А тем временем Федор переправился на устье Шексны со всеми своими полками, и Ряполовские получили о нем весть. Они обратились против него; Федор же, увидев их, опять побежал за Волгу. А Ряполовские пошли по Новгородской земле к Литве и пришли ко князю Василию Ярославичу в Мстиславль. Семен Филимонов со всеми своими людьми от Углича пошел к Москве, ибо ничего обо всем этом не знал, один только Руно повернул от него, пойдя за Ряполовскими. И когда пришли Ряполовские, да князь Иван Стрига и прочие многие дети боярские, они стали говорить князю Василию Ярославичу прежде написанные и неписаные речи о том, как им освободить великого князя. А князь Дмитрей Шамяка, видя то, что про великого князя мнози люди отступают от него, и розосла по владыки, начат думати со княземъ Иваномъ и со владыками, и з боляры, выпустити ли его, или ни. А владыка Иона на всяк день не престаша, глаголя: «Неправду еси чинил, а меня еси ввелъ во грѣх и в сором: князя было ти выпустити, и ты дѣтей его с нимъ посадил. А мнѣ еси дал свое слово правое, а они меня послушали, а нынѣча во всей лжи. Выпусти его, сведи с моей души и з своей. А что может онъ учинити без вѣка? А дѣти его малы. А и еще укрѣпи крестом честнымъ, да и нашею братиею владыками». А князь Дмитрий Шемяка, видя, что из-за великого князя многие люди отступились от него, послал за владыками и стал совещаться с князем Иваном, с владыками и с боярами, выпустить ли его или нет. А владыка Иона каждый день, не переставая, говорил: «Совершил ты неправду, а меня вверг в грех и в срам: тебе следовало князя выпустить, а ты посадил вместе с ним еще и детей. А мне ты дал честное слово, и они меня послушались, и нынче вся эта ложь на мне. Выпусти его, сними грех с моей души и со своей. Что он может совершить без глаз? А дети его малы. А кроме того, вели ему поцеловать крест, и наша братия, владыки, будут свидетелями». Многа же ина изрече. Князь же Дмитрей, много думавъ о том, положи на том, что выпустити великого князя, а дати ему вотчина, на чем бы ему мошно быти. Много и другого говорил. Князь же Дмитрий, много думав об этом, решил выпустить великого князя и дать ему вотчину, в которой он мог бы жить. Того же лѣта родися великому князю на Углече сынъ Андрѣй августа въ 13.[31] В том же году родился у великого князя в Угличе сын Андрей 13 августа. О ВЕЛИКОМ КНЯЗѢ И ЕГО ДѢТЕХ, КАК ИХЪ КНЯЗЬ ДМИТРЕЙ ШАМЯКА ВЫПУСТИЛ С УГЛИЧА. |
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Библиотека литературы Древней Руси / ран. Ирли; Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. – Спб.:... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Библиотека литературы Древней Руси / ран. Ирли; Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. – Спб.:... |
| Тема урока: «Руси и Золотой Орды в XIII-XIV вв» Образовательная раскрыть отношения Руси и Золотой Орды в XIII-XIV вв. Определить роль Галицко-Волынского князя Даниила в восстановлении... |  | «Быт и нравы Древней Руси» Цели урока: Познакомить учащихся с бытом и нравами Древней Руси: с повседневной |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Библиотека литературы Древней Руси / ран. Ирли; Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. – Спб.:... | | Урока "Культура Древней Руси" Инструкция к уроку Прочитать §7 «Культура Древней Руси», ответить устно на вопросы после параграфа |
| Урок №1 Литература Древней Руси. Богатство и разнообразие жанров. "Слово о полку Игореве" Урок №1 Литература Древней Руси. Богатство и разнообразие жанров. "Слово о полку Игореве" величайший памятник древнерусской литературы.... | | Тема: Москва – центр борьбы с ордынским владычеством. Куликовская битва Руси второй половины XIV века: объединение земель и героическая борьба народа за независимость, за уничтожение монголо-татарского... |
| Использование ит в изучении истории Древней Руси 4 Данный реферат. Глава Обзор литературы | | Гребенникова Дина Александровна лицевое шитье в художественной культуре древней руси XIV-XVI вв Цель: создание творческой и психолого-педагогической среды для развития инновационного педагога, осуществляющего деятельность по... |
| Учебно-тематический план. № Наименование разделов и тем Количество часов Литература Древней Руси. «Слово о полку Игореве» величайший памятник древнерусской литературы | | Урока Тема урока и содержание Литература Древней Руси. «Слово о полку Игореве» величайший памятник древнерусской литературы |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Литература Древней Руси. «Слово о полку Игореве» величайший памятник древнерусской литературы | | Реферат по культурологии на тему: культура московской руси: от средневековья... На тему: культура московской руси: от средневековья к новому времени XIV – XVII веков |
| Государственная политика в области идеологии и культуры в контексте... Охватывает рабочих, колхозников и массовые группы интеллигенции. Социальная прослойка между высшим и низшим классами советского общества... | | Великое княжество Литовское В течение столетия после Батыева нашествия на десятков земель и княжество Древней Руси выросли два мощных государства, две новые... |
