Нарратология современной беллетристики (на материале прозы М. Веллера и Л. Улицкой)
Скачать 310.74 Kb.
|
| другие тексты. Вместе с тем, сопоставляя данные тексты с текстами им прецедентными, можно поставить и ряд теоретических проблем, выходящих за рамки проблем, связанных с беллетристикой. Так, характеризуясь серьезным художественным потенциалом, беллетристические тексты чаще всего не столь масштабны в эстетическом плане – если подходить к ним с мерками, принятыми в эстетической оценке «высокой» классики. Таким образом, в беллетристике (и это, вероятно, ее типологическая черта) очевидным фактом является несоотносимость художественного и эстетического начал. В настоящей работе приняты следующие принципы дифференциации смежных форм словесности (классическая художественная литература, беллетристика, массовая литература). Массовая литература – термин, имеющий два значения. Во-первых, массовая литература есть понятие социологическое, и относится оно к социальному статусу литературного текста, к тому, какую роль он играет в современном ему культурном процессе. Измеряется этот статус прежде всего востребованностью текста, объемом тиражей, которыми издано произведение. Причем, в этом смысле востребованность как социологическая характеристика произведения может быть стратифицирована как синхронная (произведение востребовано «здесь-и-сейчас», значительны разовые тиражи текста, потребляемые современной автору читающей публикой) и как диахронная (писатель, в силу своей значимости для культуры, издается на протяжении значительного количества лет и даже веков и по совокупным объемам тиражей не уступает массовому писателю первого типа). Второе значение термина массовая литература существует в режиме противопоставления термину элитарная литература, качественная литература. Характеристики данного феномена – не столько количественные, сколько качественные (ориентация на редуцированные этические, эстетические и художественные ценности, вторичность, формульность, шаблонизация). И в этом значении массовость будет уже не социологическим, а литературоведческим или, точнее, поэтологическим понятием, так как относится к имманентным характеристикам литературного произведения и литературного процесса. С учетом данного двойного значения термина можно сказать, что произведения А. С. Пушкина или Л. Н. Толстого, безусловно, относятся к массовой литературе как социологическому феномену (первое значение термина), но к ним не относится понятие массовой литературы во втором значении. Не исключено, что данным образом понимаемая массовость может стать основанием для причисления литературного произведения к разряду классических: диахроническая массовость есть своего рода мерило исторической востребованности произведения – как определенного эталона, лучшего образца литературного произведения, актуального в этом смысле для многих поколений читателей, а потому и востребованного ими. В частности, понятие диахронной массовости позволяет увидеть и соотношение между качественной беллетристикой и классикой: это соотношение не парадигматическое, а синтагматическое: то, что современниками воспринимается как беллетристика (часть массовой культуры) может со временем, «отфильтрованное» постоянным читательским интересом, войти в канон, то есть, быть причисленным к классике. Понятие массовости и в первом и во втором значении относится к современной коммерческой литературе (криминальному роману, детективу, женскому роману, фэнтези13. Вместе с тем, и здесь отсутствуют резкие границы перехода от беллетристики к перечисленным жанрам, поэтому приведенная классификация, которая во многом повторяет (хотя и уточняет) существующие, демонстрирует скорее тенденции, чем фиксированные точки литературного процесса. Кстати, данная дифференциация практически совпадает с теми, что – в более жестких вариантах – имеются в литературоведении: и в XIX веке беллетристика выполняла роль «срединного звена между классикой и «низким» чтением»14. Согласно исследованиям Ю. М. Лотмана, развитие и движение искусства определяют две динамические формы, которые представляют собой взрывные и постепенные процессы. Эти процессы в равной мере определяют структуру человеческого бытия и «выполняют важные функции: одни обеспечивают новаторство, другие – преемственность»15. Для взрывных процессов характерна непредсказуемость – «определенный набор равновероятных возможностей, из которых реализуется только одна», порождающая гениальность16. Появление гениальной личности чрезвычайно редко и не поддается предвидению. Взрыв сменяется неизменностью и повторяемостью с характерным для этого процесса типовым героем. Данная динамика определяет и специфику литературного процесса – в широкой исторической перспективе. Современная беллетристика, являющаяся реализацией принципа постепенности, основывается на традициях «большой» литературы, одновременно существенно их трансформируя и готовя возможность качественно нового «взрывного» этапа. Логика трансформации нарративно-актантных моделей классической литературы рассматривается во второй главе диссертации повествовательные модели в современной беллетристике (Л. Улицкая, М. Веллер). Если апеллировать к гендерным категориям, то анализ текстов современных романистов позволяет предположить, что изменение классических традиций жанра в современной беллетристике происходит в двух направлениях: мужское и женское видение человека и мира, мужской и женский способы письма. Обращаясь к повседневной жизни обычных людей, Л. Улицкая оперирует классическим арсеналом повествовательных приемов и характерологии, которые подвергает принципиальной инверсии. Эта инверсия, тем не менее, является не открытием чего-то нового и ранее не использованного, но, скорее, возвращением к уже отработавшим свое и отработанным моделям, известным по классической литературе. Основные темы, рассматриваемые автором, – мужчина и женщина в современном мире, семья, взаимосвязь поколений, отношение к смерти, призвание и т.д. Так, семья как центр освоенного мира, доминантная первичная структура, организующая жизненное пространство индивида, его систему координат в мире – основное поле событийности в прозе Л. Улицкой, что связывает ее с традицией классического романа, который после открытий Л. Н. Толстого проблемы мира и общества рассматривает через призму семейных отношений17. Семья – один из «топосов» художественного мира современного эпоса, первичная «органическая общность», которой и отдает должное Л. Улицкая, но содержательное наполнение норм и ролей, организующих внутрисемейное взаимодействие, в ее произведениях существенно меняется. Касается это, прежде всего, распределения ролей в рамках семьи. Женщина в произведениях Л. Улицкой, с одной стороны, соотносится с традиционными образами женственности (верная подруга, образцовая мать), с другой стороны, созданные искусством предшествующих эпох мифы о женственности / мужественности разрушаются писательницей. Члены оппозиций, связанных с традиционными представлениями о различиях мужского и женского начал, таких, как активность / пассивность, сила / слабость, интеллект / эмоции, дух / тело, меняются местами. Мужчина в изображении женщины-писательницы утрачивает признаки мужественности. Мужской образ редуцируется (но иначе, чем, допустим, у Веллера, где за скобки выносится все немужественное в мужчине). У Улицкой мужчина приобретает черты «неполноценности, дегенеративности»18. В подобной ситуации женские персонажи оказываются перед необходимостью быть сильными, «менять пол»; женщина становится центром семейного мира и – шире – мира вообще. Проза Л. Улицкой «женоцентрична»19, и писательница таким образом подвергает инверсированию всю семейную структуру как топологическую основу современной прозы, ее нарративно-актантную модель. «Маскулинизация» женского мифа наиболее отчетливо проявляется в романе «Медея и ее дети», который основывается на инверсии одной из наиболее известных женских мифологем. Указание на миф как прецедентный текст содержится уже в названии романа «Медея и ее дети». Но Л. Улицкая отказывается от традиционной разработки женского мифа, более того – она полемизирует с его каноном. Семантическое ядро мифа о Медее – материнство (пусть и трагически изломанное). Но в «Медее и ее детях» Л. Улицкой семантика мифа инверсирована. Медея не может иметь детей, и она не может их убить. Роман «Медея и ее дети», содержа отсылку к античной мифологии и вызывая ассоциацию с классическим сюжетом о детоубийстве, вступает в конфликт с семантической структурой устойчивой мифологемы, десемантизирует ее, отчего сам мифологизм в романе Улицкой становится не содержательным, а формальным компонентом, тем инструментом, при помощи которого структурируется повествование. Взяв за основу античную мифологическую систему – «общие мифологические места»20, Л. Улицкая разрушает ее образную и символическую структуру и создает новый миф и новую реальность. Образ Медеи Синопли восходит к героине Коринфского эпоса, но в романе Л. Улицкой античный сюжет переосмысляется. Медея Мендос никого не убивает, не имеет собственных детей, но является хранительницей семейного очага, собирая вокруг себя детей и внуков своих многочисленных братьев и сестер, она призвана стабилизировать, уравновешивать отношения в многонациональной семье. Медея берет на себя функции патриарха (мужские функции), видоизменяя и гендерные характеристики прецедентной мифологемы. Вся жизнь Медеи в романе Л. Улицкой вращается вокруг ее дома и ее многочисленной и многонациональной семьи – основных составляющих бытия. Это бытие – символическая модель мира женщины, которую реконструирует автор. Монументальность характера сближает Медею с древними богами. Такого рода характерология непосредственно связана с хронотопическими характеристиками мифа – бог (Медея) наделен завершенностью, законченностью, вечной жизнью как статичной (чуждой динамике изменения) молодостью или зрелостью. Мифологичен не только внешний облик Медеи, но и ее мышление, что проявляется в ритуальном характере традиций в ее доме, в цикличности ритма ее жизни. Мифологизм как мироощущение и миропонимание реализуется в поэтике произведения, проявляя себя как художественный прием и как средство сюжетосложения. Цикличность и повторяемость в произведении Улицкой – ведущие принципы повествования, которые проявляются в судьбах героев. В «кольцевом» пространстве время останавливается; движение «по кругу» не есть движение во времени; это – движение в пространстве, «умножение», уплотнение пространства за счет редукции временного компонента хронотопа. При этом пространственные характеристики художественного мира выстраиваются не по оси «начало / конец», как в случае с линеарными формами хронотопа. В контексте «семейной мифологии» координатами художественного мира становятся точки «центр» и «периферия». Поселок и дом, где живет Медея, есть центр, остальной мир становится периферией. Для художественного пространства произведений женщины-писательницы характерны уплотнение, концентрация, некая «капсулированность»21. Это обусловлено прежде всего прикрепленностью жизни к определенному месту, которое ограничено и не связано существенно с другим миром. На уровне нарративной структуры эта капсулированность пространства предопределена редукцией хронологического аспекта хронотопа, циклическим характером последнего. Не исключено, что в этом проявляется и одна из характеристик «женского» мира как гендерно окрашенного варианта художественной концепции бытия. Воплощая в себе черты матриархальной архаики, призванная воплотить образ Великой Богини, героиня не является при этом женщиной в матрице культурно – мифологических представлений. Ее женская добродетель словно списана с мужского образца, она инверсирована – при сохранении основных структурных особенностях мифологемы. Переосмысливая основные культурные символы, в первую очередь, связанные с женщиной, писательница создает новый мономиф, который в современной литературе есть средство «концептуализации мира, того, что находится вокруг человека и в нем самом»22. В романе «Искренне ваш Шурик» Улицкая вновь обращается к семейной теме. Но по-иному представлена в нем тема любви, в которой духовное редуцируется до ложно понятого чувства долга и жалости, а плотское – до механического. На первый взгляд, герой романа «Искренне ваш Шурик» не выходит за рамки традиционного любовно-психологического сюжета, характерного для современной романистики: в современном романе романтические чувства вытесняются иными – с преобладанием физиологии. Эрос, связанный с любовью, поднимает человека на высочайший уровень духовных прозрений. На человека, растрачивающего себя в связях, лишенных любви, эрос оказывает механически-мертвящее воздействие. Любовные истории типичного героя современного романа – это Эрос без любви. Но любовные истории Шурика – при всей их заурядности и обыденности – несут в себе поистине демоническое начало, и это, с одной стороны, есть эффект той трансформации, которой подвергается нарратив любовно-психологической прозы, а, с другой, та введенная автором характеристика актанта, которая обусловливает трансформацию нарратива. Шурик обозначен писательницей как «демонический гений сострадания»23. В своих отношениях с рядом персонажей-женщин Шурик руководствуется состраданием. Именно сострадание из практических целей (необходимость помочь), а не романтические чувства вовлекают его в нелепые отношения. Осуществляя свою «миссию», Шурик становится жертвой агрессии несчастных женщин и незаметно для себя и для них страдает сам и причиняет горе им. Данная характерная черта актанта обладает сюжетогенным потенциалом. В романе Л. Улицкой происходит, мы бы сказали, «мультипликация» базовой нарративной модели любовно-психологического романа, что, в свою очередь, видоизменяет и сам жанр, и героя. Л. Улицкая «мультиплицирует» традиционный любовно-психологический сюжет, проводя своего героя через целую анфиладу альковных перипетий. При этом перед нами – не авантюрный роман; психологическая разработка каждой новой любовной истории в романе «Искренне ваш Шурик» представлена полностью, что не характерно для авантюрного сюжета. Движение к «мультипликации» любовного события и, соответственно, к выхолащиванию традиционной темы классической литературы наблюдается уже в романистике Флобера, в «Мадам Бовари». Но здесь это выхолащивание, ведущее к дегероизации героини, искупается смертью последней. Теоретически данный феномен можно осмыслить как весьма прихотливое взаимодействие (сосуществование, симбиоз) двух принципиально отличных друг от друга эстетических моделей, с помощью которых в структурализме описывается проблема преемственности, проблема традиции. Это – «эстетика тождества» и «эстетика противопоставления», концепция которых была, в частности, разработана Ю. М. Лотманом. Суть этого взаимодействия – взаимный конфликт, а оттого – и взаимное уничтожение, взаиморедукция факторов преемственности и новаторства на «поле» современной беллетристики, что и объясняет «сниженный» характер последней, ее «вторичность». Переосмысление моделей классики в современной беллетристике приобретает двойственный и даже парадоксальный характер. В ориентации на классические произведения и шаблонизации последних устойчивость подавляет изменчивость как одну из характеристик романной меры. С другой стороны, этим подавлением современная беллетристика «взрывает» внутреннюю меру романа, который может существовать только как постоянно изменяющаяся структура. Эта изменчивость приобретает не качественный, а количественный характер. Классическое начало в анализируемых романах Веллера представляет собой монтаж из нескольких жанрово-тематических канонов, в котором автор соблюдает принцип соответствия ожидаемому читателем, одновременно «взрывая» эти ожидания, создавая метажанровые образования. Романы Веллера – это синтез элементов бытового, любовного и приключенческого романов с элементами классического и иронического детектива. Причем обращение к разнообразным жанровым традициям прослеживается как в событийном ряду, так и в построении образа главного героя, однако все модели и культурные коды, присутствующие в романе, редуцируются. Модель героя прозы М. Веллера узнаваема читателем, но, в то же время, в отличие от классической модели, где образы героев не статичны, а находятся в процессе формирования, где авторское внимание сосредоточено на внутреннем мире персонажей, она видоизменена: герой проявляет себя только в определенном ракурсе, он неполноценен в целом ряде жизненных сфер, редуцирован. Особое внимание в прозе Веллера уделяется выживанию – одной из важных закономерностей биологического существования человека. Смысл существования героев – преобразование, гармонизация мира в результате деятельности, обусловленной энергетическим потенциалом. Отсюда – концентрация в герое тех черт внешности и характера, которые только и необходимы для осуществления подобной миссии (железная воля, жесткий взгляд и т.п.). Поэтому и мир романов Веллера редуцирован, он является функцией героя. Вся последовательность событий и поступков героев направлена к позитивному результату деятельности, а не к постоянному углублению и прояснению смысла ситуации, что значительно редуцирует этическую составляющую текстов Веллера. Роман «Приключения майора Звягина» – своеобразный жанровый монтаж. В тексте явно присутствует атрибутика детективного, приключенческого, любовного и бытового романов. Веллер монтирует ряд отдельных, разрозненных историй, которые наделяются единым смыслом, исходящим из базовой оппозиции «активное/пассивное начало». Внешне это довольно заурядные истории, но вместе с тем дающие картину чрезвычайно многозначную: своего рода собрание разных людей, по которым читатель может составить представление о человечестве в целом. Приключения Звягина – серии более или менее однотипных текстов с повторяющимися сюжетными единицами (подобно функциям В. Я. Проппа) и легко опознаваемыми читателем. Прецедентом подобной схемы – однотипные сюжетные построения, «выводимые из единой темы (или комплекса взаимосвязанных тем) и имеющие единый репертуар мотивов»24 – являются новеллы А. Конан Дойла о Шерлоке Холмсе. Все истории объединяет фигура главного героя. Анализируемый в диссертации роман укладывается в классическую сюжетную схему, основанную на действиях активного героя. В ряде действий протагониста Звягина реализуется активное начало, направленное на преобразование действительности и в конечном счете – Вселенной. Причинно-следственные отношения главного героя с второстепенными персонажами реализуют поведенческие мотивы современного социума. Подчеркнутая неординарность и избранничество Звягина, его функция – указать на то, что сделать необходимое по развитию сюжета не может никто, кроме протагониста. Он – центр действия, который задает ход и событийное членение (ритм), сам распоряжается собой и происходящим. «Антропология индивидуальной инициативы и персональной ответственности»25 выступает в романе Веллера мощным средством вовлечения читателя в процессы проекции и самоидентификации. Возраст, профессия, статус Звягина, везение и неуязвимость – черты, присущие центральным персонажам авантюрного, приключенческого и детективного романов. Веллер не стремится создать идеального героя. С одной стороны, это человек со сложившейся системой ценностей, имеющий большой жизненный и профессиональный опыт, способный объективно оценить себя и окружающих, с другой – это авантюрист, неутомимый искатель опасностей и сильных ощущений. Современный литературный герой – не индивидуум, а элемент коллажа, связующее звено, центр развития спирали, вектор в пространственно-временных отношениях. |
Похожие:
 | Развитие диалогического мышления старшеклассников на уроках литературы... ... | | Речевая толерантность в билингвистическом тексте (на материале русскоязычной... Охватывают участки семантических сфер «Человек и его мир», «Природа» |
| Традиции русской литературы в романе Л. Улицкой Медея и её дети «Традиции русской литературы в романе Л. Улицкой «Медея и её дети» и повести В. Пелевина «Жёлтая стрела» | | Гендерные стереотипы внешнего портрета человека (на материале русскоязычной... Решить эту задачу можно на основе преемственного развития ведущих биологических законов, теорий, идей, обеспечивающих фундамент для... |
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Валентин Григорьевич Распутин — один из признанных мастеров «деревенской прозы», один из тех, кто продолжает традиции русской классической... | | Книги О. Славниковой Героев разделяют не только годы (он страше ее на пятнадцать лет), но и отношение к жизни, хотя точек соприкосновения у них гораздо... |
| Формирование представлений учащихся о художественном пространстве... Формирование представлений учащихся о художественном пространстве при изучении современной литературы в 11 классе | | Название Ответственные Спектакль для школьников (5-6 кл.) «Проказы домовят» по пьесе Л. Улицкой «Год белого слона» |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Феномен эстетики рассматривается в рамках энергоэволюционизма Веллера как избыточная потребность и способность человеческой психики... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Тема урока: Развитие быстроты на материале легкой атлетики,развитие координационных способностей и прыгучести на материале национальных... |
| «Выполнение проекта в материале» Цели и задачи курса Цель преподавания дисциплины – выполнение проекта работ по художественной разработке образа идеи и воплощения ее в материале. Освоение... | | Программа научно-исследовательского семинара Целью семинара является (а) ознакомление студентов с ключевыми аспектами современной западной лингвистики, а именно, с основными... |
| Компании импортере продуктов. “Апокрифы Чеченской войны” и “Одна... Ингушской асср. Окончил юридический факультет Санкт-Петербургского государственного университета. Работает в крупной компании — импортере... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Познавательные логические ууд: формировать умение выделять существенные признаки конкретно-чувственных объектов, умение устанавливать... |
| Способы лиризации в малых жанрах русской классической прозы Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования | | Лексика современного публицистического стиля, представленного на страницах молодежных изданий ПС) на материале молодежной прессы. Этой проблемой занимаются такие ученые, как Кравецкая М., (2003), Кучерова К., (2003), Нокель... |
