«Художественно-гуманитарное знание в духовно-нравственном воспитании современной российской молодежи»
Скачать 4.92 Mb.
|
| 31 В свое время С.Л. Франк, оппонируя современному его времени своего рода «эскапизму» (хотя распространение этого термина является более поздним) писал: «Во преки толстовству и всяческому религиозному анархизму или полити ческому индифферентизму, благотворность в этом смысле разумного и справедливого порядка, принудительно охраняющего жизнь от зла и неправды, есть самоочевидная истина, которой нет надобности до казывать».32 Не затрагивая в данном случае аспекты, связанные с религиозными ориентациями цитируемого философа и тем более его специфическое отношение к философии Л.Н. Толстого, автор считает важным в контексте своего исследования обратиться к этой позиции именно в плане ее противостояния установкам на политическую индифферентность искусства и предположении о возможности его отделения не только от самой политической жизни – но от политической мысли и политической философии. Роль и место утопии. В этом отношении для нас особо важно такое качество художественно-политического сознания, как способность к идеальному конструированию и опережающему отражению действительности. Приведенное выше положение Х. Ортеги-и-Гассета о метафоре, как художественном приеме, позволяющем посредством близкого и понятного коснуться отделенного и непознанного, как представляется автору исследования – вполне может и должно быть рассмотрено во взаимосвязи с этим положением. Существует пространство, в котором политическое и научное с одной стороны, и художественное с другой, соединяются, создавая свою особую сферу. В названном выше и используемом в инструментальных целях исследовании О.Б. Манжоры, последняя также говорит о зоне соединения политической мысли и художественного сознания, в первую очередь связывая его с утопическим сознанием. Именно оно «зачастую соединяет политическую мысль и художественное, сознание. У всех видов утопического сознания имеются общие гене тические черты. Они порождены противоречивостью, трагичностью социального бытия, трудностями познания прошлого, настоящего, а тем более грядущего. Эти представления отразили неудовлетворен ность человека существующим миром и проистекавшие отсюда стремления радикально перестроить общество, порвать с ним, перенестись хотя бы мыслью - в иной, совершенный мир».33 Как представляется, эта возможность соединения данных видов сознания в значительной степени обусловлена со стороны политического сознания такой его чертой, как способность к конструированию, а со стороны художественного сознания – его критической способности в отношениях с политическим. Эти сторонами они обращены друг к другу – и открыты друг для друга, создавая определенную зону политической альтернативы, Утопии, в ее сложном понимании. Автор считает нужным подчеркнуть, что использует данный термин не в ее бытовой трактовке «несбыточности» - а в значении, которое, как он полагает, является более широким для понимания данного явления: «У-Топос» - «Место, (в смысле – состояние) которого нет». По его мнению, это вполне согласуется как с тезисом, приводимым Л.С. Санистебаном, о необходимости различения абсолютных (то, чего не может быть в принципе) и относительных Утопий (которые возможны, но для которых просто не пришло время), равно как с приводимой этим же ученым положениями М. Вебера о том, что «Верно, что успешная политика всегда есть искусство возможного, если правильно понимать это выражение. Однако не менее верно, что часто возможное достигается лишь потому, что стремились к стоящему за ним невозможному» и Ламартина: «утопии - это зачастую лишь преждевременные истины».34 Он же ссылается и на одного из наиболее известных исследователей футурологии Ф. Полака, который утверждал, что «Утопия всегда была мощным рычагом социального прогресса и помогала осуществить ва нейшие исторические изменения». Последний вообще особенное значение придает социальному критицизму, как наиболее значимому моменту Утопии – хотя одновременно он и полагал, что как раз идеальное конструирование находится на периферии утопического сознания, и утверждал наличие пропасти между утопией и политикой равно как утопией – и «социальными реформами». 35 Действительно, среди ученых и политических философов, причем разного времени существовала традиция критики Утопии как таковой. Тот же С.Л. Франк видел в ней определенную попытку совершения насилия над естественным ходом вещей и привычками людей: «Именно в этом замысле построить совершенно новый мир, через при нудительное утверждение в нем праведного порядка, и состоит су щество утопизма»36. Значительно более поздний исследователь С.С. Сизов обращал Утопии упрек имманентно присущем ей антиреализме. 37 Э.Я. Батолов упрекает утопию в первую очередь в произвольности: «Утопию можно определить как произвольно сконструированный образ идеального социума..."38, вместе с этим вспоминая критику А. Богданова Э.В. Ильенковым, писавшим об установке на «произвольное конструирование идеала». Он же в достаточно критическом ключе выводит определения негативных черт, по ее мнению присущих утопическому сознанию: «Во-первых, направленность на описание отдаленного идеала и особый способ его продуцирования… Во-вторых - "факторный подход" к действительности, с точки зрения которого последняя предстает не как целостная система эле ментов, а совокупность автономных "факторов", между которыми от сутствует органическая связь. Социальная реальность предстает как набор "позитивных" и "негативных" элементов, отбрасывая по следние, утопист строит совершенную, согласно субъективным пред ставлениям, картину общества».39 Создавший свою печальную антиутопию Дж. Оруэлл обвинял Г. Уэлса чуть ли не в том, что мировоззрение последнего было поставлено на службу нацистской Германии.40 В задачи данной работы не входит рассмотрение положительных или отрицательных черт тех или иных утопий – равно как самой утопической формы сознания. Единственно, что на взгляд автора нужно было бы уточнить – это то, что с одной стороны любая утопия несет на себе не только черты отрицания рождающего ее мира – но и его противоречивость. Поэтому любая критика той или иной конкретной утопии – это как ни парадоксально – одновременно и критика того мира, который ее рождает. Важнее, как представляется, все же иное – главное в Утопии это в первую очередь не произвольность, а поиск – попытка найти новые решения тех проблем современности, которые не удается решать известными способами. Хотя, строго говоря, автор полагает в значительной степени справедливым утверждение о том, что утопизм вообще является неким универсальным – и потому необходимым свойством созна ния.41 Но еще раз нужно уточнить – для данного исследования скорее важно другое. Положение о том, что утопическое сознание – это как раз сфера соединения художественного и политического. И те критические точки зрения, примеры которых были приведены выше (и которые конечно ими не исчерпываются) – в основном как раз и связаны с определенным как художественным элементом утопии, как таковой – так и ее политической альтернативностью. То есть – в конечном счете, как раз и подтверждают приведенный выше тезис О.Б. Манжоры, в значительной степени поддерживаемый автором, об утопическом сознании как пространстве соединения художественного и политического сознания. Последняя, в частности, отмечает: «Ак тивное привлечение искусства к утопическим проектам переустрой ства мира зиждется на определенной близости художественного и утопического сознания».42 Более того, в ее анализе присутствует и еще один интересный момент. Анализируя упомянутые подходы В.Г. Графского, она обращает внимание на особенность одного из его заключений, а именно то, что он, выделяя в качестве третьей формы обсуждения проблем властных отношений художественно-образную, и ее относит к формам именно концептуально-упорядоченного обсуждения.43 По нашему мнению здесь речь идет не о некой неточности – а именно о глубоко продуманной диалектической позиции: сознательный вывод ученого о возможности концептуально-упорядоченного обсуждения в художественно-образной форме. Сама О.Б. Манжора также приходит к аналогичному заключению: «…Политическое сознание при создании идеа ла строит целую цепочку идеалов - от ближайших до более или ме нее отдаленных. При построении идеала будущего, когда политиче ская мысль не имеет сколь-нибудь точного прогноза развития толь ко еще намечающихся тенденций, а вернее, смутно осознаваемых по требностей, политическое сознание на его теоретическом уровне вступает в область вымысла, фантазии, воображения».44 В свое время считалось, что создание образов идеального общества в виде утопий – в основном связано с периодом XVI-XIX веков – периодом когда не существовало оформившихся наук об обществе. Собственно, как вполне обоснованно отмечает в своем исследовании О.Б. Манжора: «…расцвет утопий (ХУП-ХУШ вв.) связан с тем перио дом в развитии политической науки, когда она находилась в Европе в стадии становления».45 О значении именно этого периода для развитии утопии пишет в своей диссертации и С.В.Евдокимов: «Политическая утопия является формой исторического сознания эпохи Модерна. Перспективу достижения собственных целей она рассматривает только в рамках истории, а размещение утопического идеала в будущем порождает историческую динамику, которая выступает внутренним рычагом развития современного общества».46 Вместе с тем нужно отметить, что, скажем, такой известный исследователь политического сознания, как Е. Шацкий полагал, что: «утопия прочно держится в седле, хотя и подвергается в современном мире существенному преображению"47, - выделяя при этом два направления современного ему утопизма. Первое – увлеченное возрастанием возможностей науки и глобального социального переустройства. Второе – связанное с исследованием внутреннего мира человеческой личности. Если все же исходить из вышеприведенного положения об утопическом сознании как неком универсальном свойстве сознания и общественного познания, наверное, можно делать вывод, что создание утопий – это не временный преходящий период человеческой истории – а нечто воспроизводящееся на разных ее этапах – причем в разных формах и с определенным разным наполнением. То есть это – некая поисковая форма, в которой человек исследует те явления жизни, с которыми сталкивается как с новыми и для строго научного изучения которых сольно вырабатывает методику и инструментарий. И в этом отношении та критика, которой многие исследователи и философы подвергают утопическое сознание – во многом может признаваться и справедливой – но сама эта критика становится возможной тогда, когда социальная апробация утопий накапливает для нее эмпирический материал. Автор считает правомерным утверждать, что то научное знание, которое позволяет критиковать Утопии – всегда само своим существованием оказывается обязано как раз существованию Утопий – и без последний – скорее всего, не смогло бы возникнуть. Хотя нельзя исключать и иное положение вещей – когда та или иная Утопия сама критикуется не с точки зрения превзошедшего ее научного знания – а всего лишь с точки зрения другой – и возможно, менее обоснованной Утопии. Утопии в разных ситуациях действительно могут быть очень разными – и касаться очень разного. Как писал тот же Е. Шацкий о «новых утопиях» второй половины двадцатого века: «Прежняя утопия была применением Истины, сущест вующей вне индивида и открытой для него Учителем; новая утопия понимается как извлечение на свет внутренней истины каждого из ее приверженцев».48 Как пишет О.Б. Манжора: «…конкретные типы симбиоза художественного и политического сознания (в утопиях, например), претерпевают изме нения в конкретно-историческом процессе жизни общества, изменяет ся и воздействие политического сознания на художественное по ме ре изменения роли политики и политического сознания».49 И в развитии этих положений – обоснованным представляется предположение о том, что возникая на разных этапах развития общества, истории и познания – та или иная новая Утопия может нести в себе все большую долю строго научного содержания – на основании которого она делает свои, еще по форме не строго научные, а только художественно-оформленные построения. Условия востребованности Утопии. Утопии – как свойство переходов эпох. В свое время В.Г.Белинский писал: «…Если есть идеи времени, то есть и формы времени».50 В известном отношении, как кажется автору представляемой работы, можно, развивая это положение, сказать, что Утопия – это одна из форм времени, возникающая тогда, когда она оказывается временем востребована. Безусловно, создать некую произвольную фантазию можно в разные моменты истории. Она, возможно, будет более или менее талантлива – и может пользоваться той или иной мерой литературного успеха. Но как представляется – это не сделает ее собственно Утопией – то есть неким приковывающим внимание и завораживающим образом Нового Мира. Нельзя игнорировать тот факт, что первые знаменитые Утопии: собственно «Утопию» Т.Мора и «Город Солнца» Т.Кампанеллы создали не просто писатели – а крупные политические деятели своего времени. То есть люди - уже чествовавшие и выразившие некие вопросы и ожидания эпохи. И данные произведения оказались исторически значимы и привлекают к себе внимание на протяжении нескольких столетий – именно потому, что оказались эмпатичными определенным запросам общества, затронули волнующие его проблемы – и волнующие до сих пор. Нам представляется, что те авторы, которые упрекают утопистов в произвольности построений – как минимум не учитывают важный нюанс – если бы критикуемые ими построения были действительно произвольны – их, скорее всего, не пришлось бы критиковать просто в силу того, что они не имели требующего критики общественного значения. И в первую очередь именно это оказалось свойственно для классической Утопии. В исследовании О.Б. Манжоры это явление выделяется особо, как, по мнению последней, единственного в своем роде случая «…более тесного, чем диалог, контакта политики и искусства, своеоб разного симбиоза политических представлений и средств художест венного освоения мира - это социально-политическая утопия XVI - XVIII веков, где симбиоз продиктован потребностью тогдашнего соци ально-политического проектирования в воображении и образности, пониманием политического идеала в век Разума как высшей разумной, совершенной, а потому прекрасной, формы организации общества».51 Что здесь, как представляется, особо важно – цитируемый исследователь и в целом весьма обоснованно выдвигает тезис об утопии, как симбиозе художественного и политического сознания, - но в данном случае она подчеркивает и особое значение именно данного явления, Утопий названной эпохи, которые особо выделяются по ее мнению в общем ряду Утопий. И выделяются в силу в первую очередь не художественных особенностей и причин – а историко-политических, которые она видит в исторически обусловленном запросе, особых условиях возникновения – как в вызревшей потребности социального проектирования, так и в определенных требованиях, находящихся в плоскости соединения художественного и политического: признание Разумности, как «высшей… совершенной, а потому прекрасной, формы организации общества». То есть, что особо для нас интересно и важно – сам запрос на свойственное художественному сознанию эстетическое здесь рассматривается как требование политического сознания. На наш взгляд, еще боле четко О.Б. Манжора формулирует условия запроса на Утопию, когда концентрировано излагает итоги своего исследования в автореферате докторской диссертации: «Объяснение причины известного истории длительного периода (с XVI по XIX век) сближения социально-политической утопии с искусством, повлекшего за собой превращение социальной утопии в некую разновидность художественного творчества, автор не сводит к простому тяготению утопии к литературной форме, но усматривает в близости политического прогнозирования того времени, когда в политической мысли смутно осознаваемые потребности и далекие идеалы не могли быть выражены без воображения. Фантазии и вымысла, с поэтическим воображением. Важно, что «идеальное государственное устройство» само в то время выступало как значимый эстетический предмет».52 Следовательно, на наш взгляд, можно говорить, что особый запрос на Утопию возникает в ситуации, когда мы имеем в наличии совокупное действие трех факторов. Первый: существует потребность общества в социальном прогнозировании своего будущего состояния – в первую очередь, как альтернативного имеющемуся. Второй – существующая в данный момент научная база еще не позволяет осуществить данное прогнозирование на строго доказательной основе, требует фантазии и воображения. Это заставляет вновь обратиться в выше приводившейся мысли Х. Ортега-И-Гассета о научно-познавательной роли метафоры.53 Третий – уже обозначенный момент политического запроса на художественное выражение, рассмотрение политического идеала в качестве эстетической категории. При этом О.Б. Манжора полагает, что это – именно единственная подобная ситуация. Однако можно обратить внимание, что хотя все три названные фактора действительно были присущи данной конкретной, во многом уникальной эпохе – сами они, как представляется, не могут рассматриваться как однозначно уникальные. По мнению С.В.Евдокимова в отношении роли и значении Утопии: «она окажется свойством не только общества эпохи расцвета модерна, но и любого общества, находящегося в ситуации исторического перелома и выбора, дальнейшего исторического пути. Другими словами, активность утопии и утопического воображения всегда обусловлена кризисом исторических перспектив, и современное состояние общества и нравов делает ее как никогда актуальной».54 Точно также, мы не может говорить ни о том, что само их сочетание абсолютно неповторимо в принципе, ни о том, что такое сочетания заведомо не возникало в иные исторические моменты. Однако если попытаться в неких общих контурах определить, в чем заключалась историческая и общественная сущность названной эпохи – то мы могли бы говорить, что при возникновении ситуации, обладающей определенным подобием названной эпохи – подобный же запрос вновь оказался бы по-своему воспроизведен. Если использовать для определения эпохи XVI-XIX веков известную классическую терминологию – она определялась бы как «переход от феодализма к капитализму». Тогда можно было бы говорить, что речь идет о ситуации межформационного перехода – и, следовательно, отчасти речь о повторении подобного же запроса в ситуации «перехода от капитализма к социализму», а возможно – «от социализма – к коммунизму». Однако автор отдает себе отчет, что использование данного категориального аппарата могло бы вызывать известные герменевтические сложности. Поэтому представляется целесообразным использование терминологии, не связанной с идеологическими нюансами. В таком случае речь вполне может идти об определении данного исторического периода как «перехода от аграрного общества к индустриальному» - то есть в терминах, относящимся не к формациям, а к технологическим эпохам. Вполне понятно, что эпоха индустриального производства не могла быть описана в понятиях и представлениях терминах эпохи аграрного общества – что создало первую эпоху запроса на Утопию, который был снят развитием политической науки и научных представлений индустриального общества. Вряд ли можно отрицать, что данные научные представления были несопоставимы с политическими представлениями аграрного общества – и не только в части отличия трактовок, но и в отношении накопленного научного багажа общественных наук. Однако точно также понятно, что многие представления последних, вполне адекватно описывая проблематику своей эпохи - оказались не готовы к прогнозированию и научному описанию уже такого явления, которое последние десятилетия принято условно определять как «постиндустриальное общество». И не случайно одна из основных классических футурологических работ, посвященных этой проблеме, была названа автором: «Шок будущего».55 В таком случае следует признать, что в данный период нового «межэпохального перехода» - тоже должен был воспроизвести новый запрос на всплеск утопического сознания – то есть, на новый художественно-прогностический поиск и создание новых Утопий – которые также могли бы отличаться от Утопий прошлого, как новая эпоха перехода отличалась от прежней. Иначе говоря – привести к рождению эпохи «Второго утопического запроса». «Политическая утопия предстает не просто как несбыточная фантазия о лучшем из миров, а как особая ментальность, умонастроение эпохи модерна, как совокупность факторов, влияющих на самоидентификацию общества в историческом процессе и определяющих содержание проблемного поля политики».56 Время ощущения и осознания приближения новой эпохи, когда шаг за шагом общество осознает исчерпание – это изначально период конца 1950-х-60-х гг., обозначенное развитием новой электроники, освоением атомной энергии и выхода человечества в Космос. В СССР это время было отмечено расцветом масштабной научно-фантастической литературы – причем, что особо важно – ее переходом от «технической фантастики» и «фантастики ближнего прицела» - к «социальной фантастике» и созданию развернутых картин о будущем – в первую очередь, как тогда представлялось - коммунистическом. Но мы видели, что подобная эпоха – и должна была породить подобный запрос. Более того, говоря о специфике данного времени в связи с проблемой синтеза художественного и политического сознания, О.Б. Манжора высказывает крайне интересно положение, о выражении этого запроса в главном политическом документе того времени – программе КПСС 1961 года. Она пишет, и данную цитату, на наш взгляд, имеет смысл привести полностью: «…Может создаться и такое положение, когда политический до кумент как текст в целом или в его частях, политический лозунг становятся поэтическим произведением. Таким поэтическим произве дением стал лозунг третьей Программы партии о том, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Программа партии 1961 года в целом может характеризоваться подобным образом по следующим причинам: она имела самое тесное отношение к фанта зии, являющейся полем искусства, не была адекватна подлинной дей ствительности, как и любое произведение художественного творчест ва, отличалась многозначностью, допускала самую разнообразную смысловую трактовку в соответствии с разнонаправленными интереса ми людей, вызывала определенную эмоциональную реакцию и давала творческий импульс, направленный на преобразование мира».57 Оставляя в стороне вопрос об адекватности или неадекватности данного документа подлинной действительности и «разнообразности» ее смысловой трактовки, автор считает важным в приведенной выдержке такие моменты, как определение «поэтического характера» политического документа, способность последнего к эмоциональному воздействию и создание им «творческого импульса, направленного на преобразование мира». Признание этих моментов, как и появление данного документа, и его общее политическое воздействие, как представляется, подтверждает высказанное предположение о воспроизведении в указанный период – и о принципиальной возможности воспроизведения в период межэпохального перехода - запроса на создание масштабных художественно-политических Утопий прогностического характера. В связи с этим автор считает возможным высказать и еще одно предположение, касающееся данного предмета. В эпоху первого утопического запроса, при переходе от аграрного общества к индустриальному – этот переход обращался к сознанию людей в первую очередь своей ближайшей, непосредственной стороной – утверждением частной собственности и разрушением прежних форм имущественных отношений. Реагируя не негативные моменты этого процесса, создававшиеся тогда Утопии предлагали не отказ от перехода к новой эпохе, а пытались осуществить своеобразное его альтернативное прогнозирование: описать состояние новой эпохи без приносимых ею негативных последствий – то есть описать альтернативу ей – но именно альтернативу будущего: так собственно создавался образ индустриального общества, но не с частной, а с общественной собственностью.58 В этом смысле мы можем предполагать, что Утопии свойственно с своей прогнозе перешагнуть через ближайший утверждающийся этап – вычленить некую возможную очищенную сущность новой эпохи и описать в художественном виде ее развитое состояние. Если экстраполировать это предположение на ситуацию эпохи Второго утопического запроса, т.е. «перехода от индустриального общества к постиндустриальному», можно предположить и здесь определенное «опережающее описание». Собственно, как отмечает С.В.Евдокимов: «Способность предложить обществу убедительную картину будущего является признаком большой политики и в этом смысле актуальность проблемы утопии подтверждается самой логикой развития социума, ведь, уверенность в будущем это именно то, в чем современное общество нуждается более всего».59 По мнению автора, в трактовках «постиндустриального общества» возможно как минимум два предельно различных его видения. Первое, это «общество потребления и услуг», где на базе развития науки и техники обеспечено условное «всеобщее благоденствие», и большая часть людей, будучи выведена из процесса непосредственного материального производства задействована в первую очередь в сфере досуга и услуг. Второе – «общество познания» - где главной ценностью людей становится не наращивание потребления – а поиск и производство нового знания – и благодаря развитию той же науки и техники. Большая часть людей будучи выведена из того же процесса материального производства – получает возможность посвятить себя творчеству, познанию, научной деятельности. В таком случае Утопия данного периода межэпохального перехода должна была оказаться – конструированием и противопоставлением развитого состояния «постиндустриального общества» - «общества познания» - его ближайшему. Неразвитому и вызывающему интеллектуальный протест состоянию – «обществу потребления». Это предположение автора - но известное, хотя и косвенное подтверждение последнему он видит, в частности, в приводимой О.Б. Манжорой мысли П.Вайля и А.Гейниса: «Выступая против по хожести, за нефигуративное искусство деятели авангарда 60-х та ким образом выступали против стереотипов художественного созна ния, лживого искусства, официальной культуры вообще, У них не бы ло собственно политических разногласий с властью, а был вызов массовой культуре общества».60 Причем нужно отметить, что данное предположение об утопическом опережении не только сегодняшнего дня, но и ближайшего будущего, обращение к поиску будущих форм самого наступающего будущего – также вписывается в положение исследования Н.П.Поливаевой,61 подчеркивающей наличие у политического сознания способности к опережающему отражению, и вместе с тем, тезиса Я.А.Пляйса о неизбежных и требуемых особенностях изучения сферы политики и связанных с ней отношений в условиях переходных периодов.62 2.3. Обзор учебных пособий по проблемам духовно-нравственного воспитания молодежи средствами гуманитарно-художественного знания В последнее время проблемами духовно-нравственного воспитания молодежи занимались преимущественно представители религиозных конфессий, этим и обусловлено наличие именно такого рода учебных пособий. Так, издательства и библиотеки предлагают следующие пособия:
Пособие посвящено вопросам церковно-государственного сотрудничества в сфере воспитания подрастающего поколения и рассчитано на творческое использование. В книге представлены методические разработки занятий с детьми, дидактические материалы, сценарии праздников. Предназначено учителям муниципальных и воскресных школ, воспитателям дошкольных учреждений, родителям и работникам культуры и социальной сферы.
Серия книг для учащихся и преподавателей 1–11 классов. Предназначена для углублённого изучения духовно-культурного наследия России в общеобразовательных школах, лицеях, гимназиях.
Книга состоит из двух частей. Первая часть – «Красота спасет мир». Пособие по духовно-нравственному и музыкальному воспитанию школьников средствами вокально-хоровой деятельности, устного народного творчества, светской и православной педагогики. Предназначено для педагогов православно-ориентированных школ, дополнительного образования (1 – 3 кл.) и общеобразовательных школ (факультативно) (1 – 8 кл.) Вторая часть – «В семье и на миру». Учебно-методическое пособие по духовно-нравственному воспитанию школьников средствами народной и православной культуры. Предназначено для педагогов дополнительного и общего образования (факультативно), православных гимназий и воскресных школ.
Основная цель пособия – создание системы духовно-нравственного воспитания детей и молодежи, необходимого для духовного возрождения России, возвращения поколению XXI века православной веры, свободы, семьи, родины, которые в бесплодном сомнении и заблуждении пытается отвергнуть современный мир. Системный подход предлагается как организационная форма программного управления духовно-нравственным воспитанием детей и молодежи на уровне региона.
б) Хамматова С.А. Воспитание духовно-нравственной культуры учащихся в многонациональном обществе. Монография. - М.: РИЦ «Альфа» МГОПУ им М.А. Шолохова, 2002. - 7,3 п.л. - 116 с. в) Хамматова С.А. Идеалы современного учебно-воспитательного процесса и развитие духовной культуры общества. Монография. - М: Высшая школа, 2004.-8,8 пл.- 140 с. г) Хамматова С.А. Процесс формирования духовно-нравственных ценностей учащейся молодежи: Учебное пособие. - М.: Издательство МГОПУ, 2004. -4 пл. - 64 с. д) Формирование духовно-нравственной культуры учащейся молодежи: Программа и методические рекомендации к спецкурсу / Составитель С.А. Хамматова. - Уфа: РИО БашГУ, 2005. - 2,6 пл. - 41 с. Работы С.А. Хамматовой написаны с опорой на национальную доктрину образования, где одной из ключевых задач провозглашается воспитание молодого поколения в духе высокой нравственности, и с учетом того, что программа развития образования России определила духовно-нравственное становление детей и молодежи как важнейшую составляющую общественного развития и приоритетное направление деятельности в системе образования России. При этом, ключевым положением новой философии образования и педагогического мышления является идея гуманизации, предполагающая поворот школы к ребенку, априорное уважение его личности, доверие к нему, безусловное принятие его целей, запросов и интересов. Он связан с поворотом в сознании общественности к гуманистическим проблемам философии, к духовному миру человека. Поэтому предметом исследования в данных работах стал процесс формирования духовно-нравственных ценностей личности учащихся многонационального общества. Автор полагает, что процесс формирования духовно-нравственных ценностей будет эффективным, если: - определены пути наиболее рационального соотношения гуманитарного, естественнонаучного компонентов образования в практике реализации новой концепции воспитания; - обоснованы современные концептуальные положения теоретической модели формирования духовно-нравственных ценностей учащихся и осуществлен анализ условий и взаимосвязей их эффективности; - разработана концепция воспитания духовно-нравственной культуры учащейся молодежи в поликультурном обществе в настоящий период; - выявлены предпосылки духовно-нравственного воспитания учащейся молодежи как закономерного условия формирования ее личностных качеств; - разработана система ценностных ориентации учащихся, определены условия их эффективного формирования в учебной и внеучебной деятельности; - раскрыт педагогический механизм развития духовно-нравственных ценностей учащейся молодежи и определены критерии их формирования. Исходя из этого, автором решены следующие задачи: 1 .Разработана концепция воспитания духовно-нравственной культуры учащейся молодежи в поликультурном обществе в современный период. 2. Определены пути наиболее эффективного соотношения гуманитарного, естественнонаучного компонентов образования в практике реализации новой концепции воспитания. 3. Обоснованы концептуальные положения теоретической модели формирования духовно-нравственных ценностей учащейся молодежи. 4. Осуществлен анализ условий, взаимосвязей, динамики повышения эффективности формирования духовно-нравственных ценностей учащихся. 5. Выявлены предпосылки духовно-нравственного воспитания учащейся молодежи как закономерного условия формирования личностных качеств подрастающего поколения. 6. Разработана система ценностных ориентаций учащейся молодежи и определены условия их эффективного использования в процессе учебной и внеучебной деятельности. 7. Раскрыт педагогический механизм развития духовно-нравственных ценностей учащейся молодежи и определены критерии их формирования. Ведущей идеей теоретической концепции работ является гармонизация методологических, теоретических и педагогических основ формирования духовно-нравственных ценностей учащейся молодежи в целостном педагогическом процессе. 14. Чернилевский Д.В. Духовно-нравственные ценности образовательной системы России XXI века. – М.:РИОМГТА, 2013. Автор пособия объясняет причины стремительной деградации духовной сферы подростков, особенно в последние десятилетия, разбирается, почему души современных подростков разорены, опустошены и извращены. Кроме того, сделана попытка выстроить парадигму духовно-нравственных ценностей образовательной системы в переходный период, когда одна система ценностей либо сама исчерпала себя, либо насильственно уничтожалась, а другая еще не сформировалась. Основная цель – восполнить потери в области общественной нравственности». К изучению проблем проектирующей советской литературы исследователи обращались неоднократно, однако изучение их как политических мыслителей и создателей своего рода политической утопии, до сих пор привлекающей к себе внимание, в научном плане практически не проводилось. Говоря о степени научной разработанности проблемы, мы должны учитывать исследования по такой классической теме политической теории, как политическое сознание, изученность проблемы политической утопии как формы такого сознания, основные касающиеся проблем политики работы по футурологии (прогностике), собственно по проблематике научной фантастики и непосредственно по творчеству А.Н. и Б.Н. Стругацких. Изучение проблем политического сознания имеет длительную историю. Она разрабатывалась и в диссертационных исследованиях 2000-х гг63, положения ряда которых (особенно О.Б.Манжоры - 1994 г. и Н.П.Поливаевой - 2009 г.) особо важны для понимания роли социальной фантастики как формы политической мысли. Проблематика политической утопии существует достаточно долго64, но как явление политического сознания исследована меньше. Первые труды, посвященные ее теоретическому осмыслению, наверное, можно связывать с именами А.Кирхенгейма, А.Свентоховского, А.Фойгта65. Одним из первых, кто рассмотрел утопию как равноправную форму политического сознания, называют К. Манхейма66, затем - работы П.Рикёра, Ф.Аинса, Дж.Шклара, М.Ласки, Дж.Кейтеба, Ф.Полака и других67. Среди отечественных авторов можно назвать Э.А. Араб-Оглы, Э.Я. Баталова, В.П. Волгина, А.И. Володина и многих других68. Особо нужно упомянуть книгу Р. Гальцевой69, представившей критический анализ трех версий «мистического утопизма», предполагавшего победу над законами природы и выход к сверхъестественному: теургический титанизм Н. А. Бердяева, мыслительный волюнтаризм Л. Шестова и «космический символизм» П. А. Флоренского, а также известную статью Г.Маркузе70. Тема утопии разрабатывается в диссертационных исследованиях71, но среди них лишь одна, работа С.В. Евдокимова,72 (23.00.01, МГУ им. М.В.Ломоносова): «Политическая утопия в эпоху модерна и постмодерна», затрагивает собственно проблемы политической утопии. В 2000-е годы были защищены диссертации по философии, посвященные и осмыслению социальной роли научной фантастики73, последняя из которых по времени защиты работа Цветкова Е. В. (2009) посвящена теме социально-конструирующей роли научной фантастики. При разработке темы автор учитывал и развивавшуюся к 1960-м гг. классическую мировую футурологию. Творчеству самих А.Н. и Б.Н. Стругацких посвящены многие исследования. Однако политический аспект их произведений был только отчасти затронут в книгах В. Кайтоха «Братья Стругацкие»74 и Б.Л. Вишневского «Двойная звезда»75. Различные аспекты работ А. и Б. Стругацких подробно проанализированы в диссертациях А. В. Кузнецовой76 и Э. В. Бардасовой, характеризующей типологии описываемых в их творчестве социумов, ряде других исследований77. Посвящены их творчеству были и многие работы зарубежных авторов78. Монография И. Хауэлл «Апокалипсический реализм: научная фантастика братьев Стругацких»79 затрагивает вопросы взаимодействия описания реальности и «фантастических допущений», анализа эсхатологических образов. Однако, несмотря на достаточное количество литературы, всестороннего политологического исследования, направленного на изучение политикомироззренческих идей прогнозирующей советской художественной литературы до сих пор осуществлено не было. Аналитическая часть. |
Похожие:
 | «Роль православной культуры в духовно- нравственном воспитании школьников» Важнейшей современной проблемой является духовно – нравственное воспитание детей. Особую тревогу сегодня вызывает психологическое... |  | Выступления Сегодня мы ведём разговор на очень важную тему – мы говорим о духовно – нравственном воспитании |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Братства Православных Следопытов, преподаватель кафедры теологии ргсу и кафедры психологии рпи св. Иоанна Богослова, директор московского... | | Использование этнокультурных традиций народов своего региона в духовно-нравственном... ... |
| Гуманитарное знание: проблемность и междисциплинарность Г 94 Гуманитарное знание: проблемность и междисциплинарность [Текст]: материалы 12-й международной научно-практической конференции... | | А. М. Малунцева, город Омск II всероссийская конференция «Культура,... Министерства образования России №1089 от 05. 03. 04. Основой послужили Программы общеобразовательных учреждений «Технология. Трудовое... |
| Роль краеведения в духовно-нравственном воспитании личности школьника Зато каждый классный руководитель может использовать в своей воспитательной деятельности готовые ресурсы или создавать свои на основе... | | «Нравственные проблемы современной семьи и православие» Создать условия для осознания старшеклассниками необходимости изучения традиций и уклада жизни православной семьи как хранительницы... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Интеграция в духовно-нравственном воспитании. Опыт работы учителя истории, обществознания, духовного краеведения Подмосковья мбоу... | | Рабочая программа по музыке 5-8 классы Основная цель предмета «Искусство (музыка)» в основной школе заключается в духовно-нравственном воспитании школьников через приобщение... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Всероссийского общественно-педагогического форума «Социально-педагогическое партнерство в духовно-нравственном воспитании личности... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Тема, над которой работает базовая площадка : Становление, развитие воспитательного пространства сельского социума и его роль в духовно... |
| Доклад «Использование проектного метода как педагогической технологии... Данный доклад представляет одну из попыток практически решить проблему духовно-нравственного воспитания в конфессиональной школе,... | | Роль предмета Музыка в духовно-нравственном воспитании школьников Это обусловлено сочетанием многих факторов: потребностями, влечением к совершенству, чувствами. Одним из таких чувств, является «Чувство... |
| Положение о городском этапе областного фотоконкурса "Дети. Творчество. Родина" Фотоконкурс "Дети. Творчество. Родина" (далее Конкурс) направлен на повышение роли фотоискусства в патриотическом, нравственном и... | | Г. о духовно-нравственном воспитании младших школьников : урок Об итогах научно-исследовательской работы за 2011-2012 учебный год и задачах ппс смольного института рао на 2012-2013 учебный год.... |
