Учебно-методический комплекс
Скачать 1.83 Mb.
|
Старение — многопричинный процесс. Такие факторы, как стресс, болезни, активизация свободно-радикального окисления и накопления перекисных продуктов метаболизма, воздействие ксенобиотиков (чужеродных веществ), изменение концентрации водородных ионов, температурные повреждения, недостаточное выведение продуктов распада белка, гипоксия, воздействие ионизирующего излучения и т. д., ускоряют процесс старения и уменьшают продолжительность жизни. Старение является многоочаговым процессом, возникающим в разных структурах клетки (ядре, митохондриях, мембранах и т. д.); в разных типах клеток (нервных, секреторных, иммунных, печеночных, соединительнотканных и др.) Происхождение и эволюция понятия «старость» Временная траектория становления человека от момента рождения до смерти включает ряд возрастных этапов развития. Возрасты жизни фиксируют возрастное различие в ритмах биологического и социального времени. Структурная организация возрастных этапов представлена не системой иерархии, или цикличностью, а «цепочкой» возрастов жизни, между которыми нет черты, разделяющей их непроходимой стеной. Возрастные этапы, не тождественные друг другу, но вполне равноценные, складываются в целостность истории человеческой личности. Существует определенная преемственность между возрастными этапами в процессе индивидуального развития, понимаемая как сохранение объективных необходимых связей между ними. Каждый более поздний этап развития имеет своей предпосылкой непрерывное течение предшествующих этапов развития. Сама последовательность по направлению к данному этапу не осуществляется с необходимостью. Человек может умереть раньше, чем он достигнет более поздней ступени. Качественно своеобразные этапы жизни человека рассмотрены в трудах К. Юнга, Э. Эриксона, Д. Левинсона, Б. Ананьева, Г. Андреевой, Л. Выготского, А. Петровского, А. Леонтьева, В. Давыдова, В. Слободчикова. Наиболее изучен период от рождения до окончания школы, что связано в первую очередь с наличием обязательного института социализации — школой. Следующие за ним возрастные периоды во многом остаются «белым пятном» в гуманитарной науке, что в полной мере отражается на исследовании заключительного этапа жизненного пути человека. В теоретических учениях о жизни человека старость рассматривается как финальный этап, фокусирующий ценностный опыт человека. Если возраст определить как меру погружения в жизнь, тогда старость — глубинное погружение, пространство обитания многообразных смыслов, случайных или намеренных, фиксирующихся в человеческой памяти, которые можно обнаружить в языке, жестах, этикете, бытовой ориентации, возрастных «фильтрах» и «усилителях». Молодость дает смысловую подготовку жизни, старость — смысловое завершение жизни, ее смысловой эпилог. Старение, по определению Витторио Хесле, есть «превращение времени во внутренний фактор жизни организма», когда выстрадан и оплачен каждый эпизод жизненного опыта. Иначе говоря, человек на этом этапе жизни осознает свою принадлежность времени, осознанно движется по временному графику, замечает «плотность» жизни. При анализе старости как этапа жизненного пути человека важно отметить следующее: 1) старость есть финальный этап в инвариантной последовательности возрастных стадий; 2) старость равноценна в соотношении с другими возрастными периодами; 3) старость фиксирует смысловые компоненты жизненного опыта; 4) старость испытывает давление предшествующих возрастных стадий развития. Время не преображает человека, оно раскрывает, высвечивает его сущность. Иначе говоря, роль старости в значительной степени обусловлена тем багажом знаний, умений, навыков, личностных характерологических свойств, которые складываются у человека в предшествующие периоды. Этимологический анализ термина «старость» позволяет представить схему развития данного понятия, его конкретные значения, необходимые для адекватной интерпретации и применения. Слово «старость» с этимологической точки зрения первоначально означало жизненную силу, энергию (от инд. ster, st(h)a — проявлять силу, энергию). Лишь впоследствии развилось его временное значение. Совпадение в одной лексеме двух далеких друг от друга значений не случайно. Архаичное мышление оба значения считало близкими. Человеческое сознание начиная с периода первобытных религий моделирует категорию жизненной силы как некую нематериальную субстанцию, разлитую в космосе и циркулирующую во всех включенных в космическое единство вещах и существах и этим обусловливающую сам факт их существования. В недалеком прошлом лишь немногие люди доживали до старости — именно те, кто обладал мощной конструктивной силой, организующей жизненный материал в наполненное смысловое целое. Само слово «старость» стало означать некую цезуру (решающий момент), когда человек, приложив усилия, чего-либо добивался, достигал, когда начинал осознавать собственную силу благодаря опыту преодоления преград, когда его окружали почет и уважение сородичей. Не случайно древние мифологии изобра-жаютдемиАфга старцем, представляющим духовное лоно народа. От него, по некоторым представлениям, каждый человек получал свою «душу», и к нему она возвращалась после смерти. В.В. Колесов, рассматривая историю древнерусских слов, отмечает, что слово «старый» означает старшего в роде, того, который в случае необходимости становится первым. Цивилизация момент превратила в продолжительный этап жизни, характеризующийся наличием целого «букета» физиологических расстройств, социальных ловушек. За словом «старость» закрепилось значение финала, конца жизни, сопровождающегося болезнями, немощностью. Любопытно, что каждый возраст, как правило, обозначается определенным фазисным глаголом: детство — «начинать», средний возраст — «продолжать», старость — «кончать». Драматический потенциал глагольной категории «кончать» и связанный с ней ассоциативный ряд «предел, финал, точка» утверждают негативное смысловое поле старости — образ заканчивающейся жизни. Старость во временном потоке начинает фиксировать движение к «человеку у предела». Образ смерти насыщает старость признаками конечности, усиливает ощущение хрупкости человеческой жизни, вносит элемент трагичности. Выделение различных возрастных этапов имеет социокультурную историю. В тех или иных литературных документах, относящихся к различным историческим периодам, будь то устный эпос, фольклор, различные формульные выражения, заклинания или письменные традиции, содержится скрытая кодификация возрастных этапов, то есть ориентация на определенные нормы, правила, установки, модели поведения, характеризующие определенный возраст. Языческое представление о двоичном цикле человеческой жизни (молодость — старость) связано с одновременным существованием на определенном этапе развития общества лишь двух поколений людей. Постепенно происходит многочленное дробление возрастных периодов, фиксирующих смену физических потенций человека, обусловленных его возрастом, социальным рангом. Ф. Ари-ес, отмечая различные представления о числе биологических возрастов и о градации жизненного цикла у разных народов, приходит к выводу о существовании общих основных четырех возрастных степенях: детство — юность — зрелость — старость. При этом каждый период соотносится с определенными жизненными целями, или принципами, для каждого периода предлагаются предпочтительные установки деятельности и, наконец, особый тип поведения. Переход от одного периода жизни к другому отмечался специальными ритуалами перехода. ТА. Бернштам, анализируя периодизацию жизненного цикла в русском крестьянском обществе XIX — первой четверти XX в., подчеркивает наличие вариативности возрастных стадий и их терминологии: «В русском крестьянском обществе этого времени преобладало представление о трех основных фазах жизненного цикла: начале, середине и конце, им соответствовали три возрастные категории — дети, взрослые, старики. Однако в локальных традициях (нередко одних и тех же областей) население называло разное число категорий без деления на основные и переходные: от двух (дети и взрослые) до пяти (дети, подростки, молодежь, взрослые, старики). В отдельных областях (главным образом в северорусских) в бытовой практике выделялось до девяти стадий, учитывающих все значимые социовозрастные изменения». Современный эталон возрастного континуума описывается в русском языке следующим упорядоченным рядом: младенец — мальчик — юноша — мужчина — пожилой человек — старик — старец. Само представление о старости как финальном этапе не остается неизменным. Речь идет о внутриструктурных возрастных изменениях, об их различиях в культурных циклах, об уровнях их анализа (биологическом, психологическом, социальном). Меняются возрастной порог старости, дополнительные оттенки значения старости. В 1962 г. прошедший в Ленинграде симпозиум геронтологов утвердил возрастные градации, принятые затем зарубежными учеными: 40—60 лет — средний возраст; 60—75 лет — пожилой возраст; 75—90 лет — старческий возраст; свыше 90 лет — долгожители. Очевидно, что всякая среднестатистическая градация условна, исторически и индивидуально изменчива. Цивилизация обеспечила среднюю продолжительность жизни, просто немыслимую в доисторическое время. В настоящее время она достигла 70 лет и более, а несколькими столетиями назад составляла всего 35 лет. А.Я. Гуревич в книге «Категории средневековой культуры» называет 35 лет возрастом, которого достигало большинство населения средневековой Европы. Автор указывает на укорененность в общественном сознании Средневековья идеи ста-рения и близящейся завершающей катастрофы как на уровне макрокосма, так и на уровне микрокосма. Популярной в средневековой историографии и философии была концепция всемирно-исторических эпох, понимаемых как возрасты человечества. В трактате «О граде божием» Августин выделил в мировой истории шесть эпох непрерывного регресса человечества: первые пять — в соответствии с Ветхим Заветом, а современную, последнюю, «стареющий век» — от рождения Христа до Страшного Суда. Градуирование мировой истории осуществлялось в соответствии с шестью возрастами человека: младенчество, детство, отрочество, юность, зрелость, старость. Представления о параллельном старении мира и человека связывались средневековым сознанием с утратой, разложением, порчей. «Нравы предков» были для человека средневекового мышления наставлением, идеалом и нормой, а движение времени вперед — соответственно нарушением идеала и нормы. Новое внушало недоверие, новаторство воспринималось как святотатство и безнравственность. В течение долгого времени понятие «старый» соответствовало значениям «сильный», «значительный», «независимый». Понятие «молодой», напротив, отражало такие качества, как «слабый», «беззащитный», «зависимый». Не случайно в Киевской Руси в соответствии с бинарной структурой общества, разделенного на два социальных слоя, общественные верхи назывались людьми или мужами «лучшими», «большими», «передними», или «старейшими». Их окружали почетом и уважением. Общественные низы, или простонародье, — люди «меньшие», «черные», «смерды», или «мо-лодшие». К последним питали презрение. Благоговение перед старостью лежало в основе всего патриархального быта. Характерной чертой традиционалистского менталитета служит ориентация на прошлое, на некие якобы изначально заданные и не подлежащие изменению социокультурные архетипы. Старики выступали непререкаемым авторитетом в различных сферах жизни: в организации хозяйственной структуры общества, политике, морали. В «эпоху ребячества» (Хосе Ортега-и-Гассет) произошла смена возрастных приоритетов, заключающаяся в упразднении образа респектабельной старости, ориентации на взвешенность и меру принимаемых решений и поступков и усилении значимости юношеских ценностей, спортивных игр и развлечений, преклонении перед культом силы, успеха. Ролан Барт указывает и на завышенную оценку детского возраста, которому придается статус невыразимой, неизъяснимой сущности. Детство оказывается привилегированным возрастом гениальности. Смена возрастных ценностных ориентиров обусловливает затягивание молодости, мотивацию на то, чтобы задержаться в ней как можно дольше. Наступление старости воспринимается как отчуждение от всякой кооперации, как период, когда следует полагаться только на свои собственные силы. Старость в большей степени ассоциируется с негативными признаками: «беспомощный», «безынициативный», «бесцветный» — под общей схемой «бесперспективность». В современных условиях старость превращается из априорной данности в нечто активно творимое, доступное конструктивному вмешательству (увеличивается продолжительность жизни, трансплантируются искусственные органы, осуществляются пластические операции). Меняются и геронтологические социальные стереотипы, которые находят свое выражение в том, как в данном социокультурном контексте создается образ старости, который необходимо рассматривать как нечто изменяемое и подвижное. Его конструирование связано с разнообразными стратифицирующими общество измерениями, такими, как социальное положение, образование, этничность. На восприятие и отношение к старости в значительной степени влияют различные тексты народного творчества (сказки, предания, мифы, легенды, пословицы, загадки, поговорки), в которых зафиксированы представления о праведном и неправедном, о возможных и недопустимых вариантах поведения, о положительных и отрицательных характеристиках старости. С одной стороны, понятие «старость» описывается как немощная, тяжелая, дряхлая, мумифицированная, как состояние изношенности: «Старость — увечье; старость — неволя», «От старости могила лечит». Русский фольклорный образ «старость — не радость» фиксирует состояние негативное — отсутствие признаков радости. Старость ассоциируется с замкнутым, неподвижным, косным миром прошлого, в противовес динамичному, романтическому по своей природе миром будущего, с консервацией образа жизни, с его тенденцией к безудержному эгоизму: «Старость учить, что мертвого лечить». Старость, как правило, связывается с ретроспективным смысловым пространством жизни, ибо она впитала в себя все то, что уже было видено, сделано, пережито. Старость предстает как след этого «уже», знак сжатия жизни до образа воспоминания. С другой стороны, старость обозначается как опытная, рассудительная, степенная, многомудрая: стреляный (старый) воробей, травленый (старый) волк — для характеристики человека, умудренного опытом, бывалого, внушающего уважение и достойного послушания. В качестве критерия оценки старости в данном случае выдвигается жизненный, практический опыт, который придает знанию, полученному путем простого обучения, этический смысл, возвышает ее до степени действенной и благотворящей мудрости. Старость фактически предстает как депонированный на определенный момент времени запас знания, отличается богатством внутренней вариации. Старость нередко уподобляется урожаю, представляется как этап жизни, сопровождающийся сбором плодов (в качестве таковых выступают знания, умения, навыки, отношения). Специфика данного возраста проявляется в поведении через систему личных знаков (жесты, мимика, позы, походка, манера одеваться). Своеобразную стилистическую окраску приобретает речь. Наличие как отдельных преимуществ, так и недостатков на определенном возрастном этапе — неоспоримо эмпирический факт, возрастных этапов с абсолютными преимуществами или недостатками не существует. Артур Шопенгауэр в «Афоризмах житейской мудрости» в главе о различии возрастов формулирует одну из ключевых идей своей эвдемонологии. Суть ее заключается в отрицании существования возрастной периферии, ибо каждый возраст входит в ядро жизни, имеет свои прагматические ценности, своеобразное сочетание положительных и отрицательных моментов. На фоне перечисления негативных свойств старости (убывание жизненных сил, ослабление жизнерадостности, ускорение течения жизни, снижение восприимчивости к внешнему миру) автор фокусирует внимание именно на позитивных моментах: в старости люди более умело оберегают себя от несчастий, способны наслаждаться настоящим, находя радость даже в мелочах; благодаря жизненному опыту человек научается смотреть просто на вещи и принимать их за то, что они есть на самом деле, освобождается из-под власти стереотипов и ложных представлений, экономно обращается со временем; познания становятся основательно продуманными и находятся в строгой взаимосвязи; старый человек уравновешен, рассудителен, проницателен, освобожден от треволнений юности). В этом возрасте обретается духовная ясность, отсекаются иллюзорные образования, формируется объемная точка зрения, созревает готовность к компромиссам, маневрированию, увеличивается масштабность мышления. Для пожилых людей характерен рост рефлексии. Это означает возрастание необходимости и в то же время возможности делать самого себя темой размышлений. Для этого возраста характерна такая особенность мироощущения, как особое благоговение перед бытием, отличное как от обычного так называемого жизнелюбия, так и от чисто позитивистского непреложного принятия «данного» как такового. Парадоксальным образом принятие бытия как некоего незаслуженного дара открывается человеку, пережившему страдания и боль, хорошо знакомому с тем, что такое настоящее отчаяние. Г.К. Честертон рассказывает замечательную французскую сказку про одного отчаявшегося поэта, который решил утопиться. Пока он спускался к реке, чтобы покончить с собой, он отдал свои глаза слепому, уши — глухому, ноги — хромому и так далее. Кажется, что наступит его неминуемый конец, однако вместо того, чтобы броситься в воду, глухой, слепой и безногий поэт, оказавшись на берегу и поняв, что жив, радуется жизни. Только глубоко вникнув в смысл сущего, может быть, лишь в старости человек начинает понимать, сколь правдива эта история. Э. Дюркгейм аргументирует эту мысль следующим образом: «Действительно, хотя ребенок по природе своей эгоистичен и мысли его совершенно не заняты заботами о будущей жизни и хотя дряхлый старик в этом, а также и во многих других отношениях очень часто ничем не отличается от ребенка, тем не менее оба они больше, чем взрослый человек, дорожат своим «существованием». ...Случаи самоубийства чрезвычайно редки в течение первых 15 лет жизни и уменьшение числа самоубийств наблюдается также в глубокой старости». Еще один смысловой оттенок старости — отказ от какой-либо метафизической остановки развития, от какой-либо завершенности личностного роста; более того, старость рассматривается как возвышение, «сублимация» в духовность. В понятии «старость» зафиксировано смысловое движение, традиционно направленное от «здоровья — активности — мобильности» к «недомоганию — пассивности — консервации», от «незрелости, неопытности» к «зрелости, опыту», к духовной отчетливости и точности («Молодой на битву, а старый на думу»). Представляется возможным говорить о переходе понятия старости в новое измерение. Историко-понятийная динамика выявляет в истории слова «старость» в негативном аспекте — фиксацию приближающегося конца, в позитивном — продуктивное освоение расширяющегося пространства жизни. Старость в современной смысловой направленности обозначает определенный этап индивидуальной жизни, равноценный в соотношении с другими этапами, значительной длительности (старость составляет '/4 часть жизни). Этот этап характеризуется эстетико-нравственной плоскостью рассмотрения бытия: усиливаются чувство ценности жизни и ее нравственное осмысление, формируется сокровищница психологических наблюдений. Расширяется сфера эстетического, к которой относятся все компоненты системы неутилитарных взаимоотношений человека с миром (природным, предметным, социальным, духовным), обеспечивающие духовный комфорт. Суть этих взаимоотношений сводится или к выражению некоторого смысла в чувственно воспринимаемых формах, или к самодовлеющему созерцанию некоего объекта (материального или духовного). Эстетическое в данном контексте выступает некой универсальной характеристикой всего комплекса неутилитарных взаимоотношений человека с миром, основанных на осознании им своей изначальной причастности к бытию и к вечности, многоплановости существования. Именно в этот период жизни, когда вся душа человека исписана опытом, «он не будет презирать и ненавидеть бытие, но не будет и любить его, а будет возвышаться над ним, созерцая его то с радостью, то с печалью и, подобно самой природе, переживая то летнее, то осеннее настроение». Слово «старость» обретает частотность при макроуровневом описании: «стареющее общество». Устанавливается терминологическая твердость, исключающая аналогию с определенными концепциями историографии, членящими историю в соответствии с возрастами человеческой жизни, фиксирующая содержательное наполнение «стареющего общества» как общества с постоянно возрастающей долей населения, относящегося к категории «престарелых» (то есть лиц старше 65 лет). Л.Н. Гумилев, рассматривая этническое развитие как дискретное, имеющее начало и конец, употребляет понятие «старый этнос», соотнося его с мемориальной фазой этногенеза, которая в противовес динамическим фазам означает консервацию образа жизни, исчезновение агрессивности этнической системы, снижение сопротивляемости. Труды Л.Н. Гумилева, к примеру «География этноса в исторический период» и «Этногенез и биосфера Земли», служат методологической основой для утверждения и развития этнологического подхода в геронтологии. Многообразие субъективного освоения старости стимулирует поиск открывающихся перед человеком возможностей на данном этапе жизни. Бытийное давление «старости» в индивидуальной истории человека нарастает и требует своего осмысления в меняющихся контекстах социума. В современном мире старость не может восприниматься как необратимое вытеснение человека на периферию социальной жизни и постепенный выход из употребления; напротив, можно констатировать усиление ее значимости и с точки зрения социальных функций, и в плане пребывания в пространстве предельных смыслов. Матрица жизни все время разрастается, происходит тотальный процесс свершения таинства продолжения жизни «Я», то есть инобытийный прирост этого «Я». Говорить о старости следует не на пределах человеческого, а в средоточии его, не в слабостях, а в силе. Представление о старости как об этапе, когда предстоит не столько строить свою жизнь, сколько переносить ее, не шагать вперед, а терпеливо выжидать, должно стать анахронизмом. В социокультурном осмыслении старости акцент должен сместиться с простой констатации неизбежных потерь на данном этапе жизненного пути на признание необходимости бережного сохранения того, что человек приобрел: жизненного опыта, мудрости, способности понимать и прощать, отдавать, а не брать. |
Похожие:
 | Учебно-методический комплекс анатомия цнс учебно-методический комплекс... Анатомия центральной нервной системы: Учебно-методический комплекс / Автор-составитель: Романчук А. Ю., Калининград, 2010 |  | Учебно-методический комплекс обсужден на заседании кафедры графического... Учебно-методический комплекс составлен в соответствии с требованиями Государственного образовательного стандарта высшего профессионального... |
| Учебно-методический комплекс по дисциплине Иностранные языки ... | | Учебно-методический комплекс по дисциплине Компьютерная графика ... |
| Учебно-методический комплекс по дисциплине Иностранные языки ... | | Учебно-методический комплекс по дисциплине Инженерная геология ... |
| Учебно-методический комплекс по дисциплине Электроника ... | | Учебно-методический комплекс по дисциплине Материаловедение ... |
| Учебно-методический комплекс по дисциплине «Деньги, кредит, банки» Учебно-методический комплекс рекомендован к изданию кафедрой «Банковское дело» и утвержден Учебно-методическим советом (протокол... | | Учебно-методический комплекс по дисциплине Технология управления работой станций и узлов ... |
| Учебно-методический комплекс содержит программу курса, темы семинарских... Хажеева И. В. Учебно-методический комплекс. Рабочая программа для студентов специальности «Документоведение и документационное обеспечение... | | Учебно-методический комплекс ростов-на-Дону 2009 Учебно-методический... Учебно-методический комплекс по дисциплине «Адвокатская деятельность и адвокатура» разработан в соответствии с образовательным стандартом... |
| Учебно-методический комплекс дисциплины красноярск 2012 пояснительная... Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд) «Психодиагностика» для студентов заочной формы обучения (3,5 года обучения) по специальности... | | Учебно-методический комплекс 080102 Мировая экономика Москва 2009... Учебно-методический комплекс «Внешнеторговые переговоры» составлен в соответствии с требованиями примерной программы по дисциплине... |
| Учебно-методический комплекс Москва 2013 Учебно-научная серия «Библиотека... Политическая глобалистика: Учебно-методический комплекс. — М.: Макс пресс, 2013. — 95 c | | Учебно-методический комплекс дисциплины специальность 100110. 65... Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд) «Информационная культура» состоит из следующих элементов |
