Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 2.63 Mb.
|
| часть детей, хоть и не ощущают у себя в той же мере преобладание правосторонней активности, приспосабливаются к «праворукой» среде взрослых. Феномен праворукости ощущается особенно мальчиками еще и потому, что именно они склонны к активной орудийной деятельности и, подобно нашим далеким предкам, — к «рукопашным боям» со своими сверстниками. Их праотцы с дубинкой в правой руке очень хорошо знали, что такая же дубинка противника находится в противоположной, левой от них стороне. «В правой руке наши пред- ки держали топоры и другие орудия труда. "Главной" эта рука считалась у египтян, живших 5 тысячелетий назад. Древние греки и римляне связывали с ней представление о добре, честности, силе, возлагая на левую руку ответственность за все несчастья» [16]. Короче говоря, в дальнейшем все это свелось к формуле: «У всего, что обращено ко мне, активность находится в левой от меня зоне». Если вертикаль — вектор воздействия, сагитталь — действия, то горизонталь — вектор взаимодействия. Как мы уже отмечали, мир правшей заявляет о себе еще в вертикальном периоде, когда наиболее сильные прикосновения правшей-взрослых (пеленание, одевание, кормление и т.п.) приходятся на левую часть младенческого тела. В сагиттали все запретительные и ограничительные действия чаще приходятся на левую сторону. Так — строгое «Дай сюда руку!» имеет в виду обычно левую руку ребенка. Поэтому к ожиданию активности слева от себя взрослый человек уже достаточно хорошо подготовлен. Он заранее знает, где вне его находится зона внешней потенциальной активности. Теперь нам уже понятно, почему зритель в первые мгновения смотрит именно в левую кулису. Итак, первая и важнейшая горизонтальная ассоциация — активность другого находится слева. Вот и решайте, где вам выгоднее сесть, когда вас вызвал ваш руководитель — слева или справа от него. Интересно, что пространственные стереотипы, связанные с понятием «мужское» ассоциируются с левой (с точки зрения наблюдателя) стороной, а с понятием «женское» — с правой (рис. 10). (право объективного пространства) МУЖСКОЕ НАЧАЛО (лево объективного пространства) ЖЕНСКОЕ НАЧАЛО НАБЛЮДАТЕЛЬ (лево субъективного пространства) (право субъективного пространства) РИС 10 «У многих народов левое ассоциировалось с нежным женским началом, правое — с сильным мужским. В античные времена вообще верили, что девочки рождаются от левого яйца, мальчики — от правого. Как бы то ни было, а в католическом храме до сих пор женщины преклоняют левое колено, мужчины — правое» [16]. Сегодня подтверждением той же прочной установке служит, например, рас- положение смешанной пары ведущих в концерте или рядом сидящих дикторов информационных программ на телевидении, взаиморасположение изображений мужчины и женщины практически на всех тоталитарных плакатах, и, наконец, знаменитая пара «Рабочий и колхозница» В.И.Мухиной — везде мужчина находится слева от нас и справа для себя, а женщина — наоборот. Известно, что в неко- торых древних поверьях с женским началом даже ассоциировался восток (право), а с мужским — запад (лево). Не забудем и о том, что информацию о левой (от нас) части пространства сетчатка глаз передает в правое полушарие. Наука еще только приступает к изучению бесконечных возможностей и сюрпризов асимметрии головного мозга. Но достаточно многое нам уже известно. Во всяком случае, мы уверены в правоте своих догадок ну хотя бы потому, что говорим о «правоте», а не о «левоте». Координационные конфликты Для каждого из нас верх и низ общие. Верх – там где небо, крыша, потолок. Общность верха и низа — абсолютная данность. Характерно, что любая религия, подчеркивая тотальную общность значения своего главного божества, стремится именно к вертикальной композиции в своем мифе, то же в архитектуре, скульптуре и живописи. Вспомним хотя бы роспись внутренней части купола в православном храме. Когда два человека расположены лицом друг к другу при общей сагиттали, тыл и фронт у них противоположны. Трудности в координации и здесь не наступает, если цель, лежащая на сагиттали, для них общая, т.е. находится для всех спереди. Таким образом, если верх и низ являются для всех нас общими всегда, то тыл и фронт становятся общими только после «выяснения отношения друг к другу». Выяснение отношений — это, в конечном итоге, и есть поиск общего фронта. Там, где находится общий объект внимания, там и общий психологический фронт. Но без предварительного условия, т.е. стоя лицом друг к другу, определить где общие право и лево нельзя. Каждый раз, говоря «справа» или «слева», мы вынуждены оговаривать относительно кого происходит ориентация. Для определения общего фронта или тыла слова нужны как желательное дополнение к координации, которая проходит достаточно наглядно. Здесь все зависит от степени явности лидера, чей фронт (цель) становится главной и общей для остальных. Чем ниже значение лидера, тем больше слов надо для определения общей цели. Но очень трудно обойтись без слов, определяя где правая, а где левая сторона, для тех, кто обращен лицом друг к другу, кто находится в общении и уже во взаимодействии, если цель лежит на общей для них сагиттали (перед каждым из них), т.е. когда общий фронт между ними. Где общие право и лево для соперников в спортивной игре, когда мяч находится в центре игровой площадки? Где право и лево на шахматной доске? Где право и лево у загонщиков зверя? Где общие право и лево у сидящих вокруг обеденного стола?.. Необходимость слова в координации именно по горизонтали указывает на то, что именно она является как бы мостом между жестом и словом. В данных ситуациях критерий координации необходимо согласовывать друг с другом. Хотя это очень часто не имеет принципиального значения. Рассказывая о чьем-либо движении, мы можем говорить о том, что «кто-то присел или что-то упало (низ)», «что-то взлетело или поднялось (верх)», «кто-то подошел или отошел», «нечто подъехало или отъехало» (все это сагитталь). Но описание горизонтальных положений гораздо менее конкретно и активно, так как мы можем лишь уточнять, что некто оказался сбоку, но с какого именно боку чаще всего неважно. Это действительно самая несуще- ственная деталь в пересказе ситуации, но важнейшая при непосредственном общении или изображении ситуации. Даже мысленным взором охватывая сравниваемые объекты, мы размещаем их по горизонтали. При этом более значимый объект представляем в левой от нас части зрительного поля, т.е. происходит уже известный нам «феномен Мейерхольда». «Где правая и где левая сторона» — очень важный и постоянный предмет внеречевой дискуссии, заключительная фаза, где между собеседниками определяется, кто же из них лидер. Вот как это происходит. Сначала на микроуровне взглядов проходит «борьба за верх» (за «взгляд свысока»). Затем необходимо навязать свою цель (объект) и отвергнуть аналогичную цель (объект) другого. Т.е. в самом примитивном случае взять себе (захватить, урвать) интересующий предмет, расположенный между людьми по сагиттали. В более сложной ситуации можно как бы захватить своего собеседника и повести, увлекая за собой. Наблюдается та же сагиттальная ситуация. И наконец, конечном результатом становится приобретенное лидером «право па право». Иными словами, алгоритм предварительного этапа любого непосредственного общения состоит из трех фаз: — вертикальной (установка иерархии); — сагиттальной (определение направления цели); — горизонтальной (определение «права на право»). Знакомая всем фраза «быть правым» или «обладать правотой» (есть и такое выражение) буквально означает совершить полный оборот через левое плечо, обратив к партнеру правое плечо, а с ним и наиболее сильную, активную правую руку, и повести его за собой к намеченной цели, интерес к которой возник у главного (головного, т.е. вершителя поступка), у того, кто выше (ростом или чином). Горизонтальные движения, в свою очередь, также содержат свои последовательные фазы. Рассматривая их, необходимо учесть, что они указаны с нашей точки зрения на другого человека, т.е. это не наши, а его движения. Правый поворот: первая фаза — первая половина поворота; обращение к нам правым плечом, в максимуме, протягивание правой руки. В самом простом случае (чаще всего в раннем детстве) это передача предмета, выражается в движении «На, получай!». Однако это же движение может быть связано и с не случайным ударом по телу противника, и именно поэтому часто удар сопровождается тем же восклицанием: «На, получай!». Эта фаза — движение получения предмета или его захвата, принадлежащего обоим. В этом случае, не дожидаясь того самого «На!», партнер идет на «опережение», т.е. делает вид, будто это «На!» было нами произнесено, и он не захватил предмет, но с чистой совестью получил его в дар. Какой смысл вкладывается в «Получай!» или в «На!» зависит от контекста ситуации, но значение движения во всех случаях сохраняется. Вторая фаза — вторая половина поворота. Так взрослый или просто лидер совершает движение «Иди за мной!» после первой фазы «На, мою руку!», взяв своей правой рукой руку ребенка или любого подвластного себе, и, поворачиваясь на 180°, увлекает за собой, заставляя идти по сагиттали следом. Эту фазу условно можно назвать «уводом», а при захвате предмета — «уносом». Впрочем, «унос» мало чем отличается от «увода». Вспомните, что про украденный предмет часто говорят «увели». Обратное направление движения через правое плечо, при котором обращают к нам свою слабую левую сторону, свое сердце, свою беззащитность, имеет иное значение и тоже состоит из двух значимых фаз. Левый поворот: первая фаза — первая половина поворота; обращение к нам левым плечом, очень редко, в максимуме, протягивание левой руки. Здесь, следуя значению «лево», явный, демонстративный отказ от «На, получай!», что равно по смыслу: «Я не дам» или «Я ударять, обижать тебя не буду!». Иными словами, здесь явная демонстрация или отказ от одарения или от агрессии, т.е. в обоих случаях демон- стративный отказ от активности, отдачи «права на право». Смену «правой» первой фазы на такую же «левую» при захвате предмета уместно определить как демонстративный и, чаще всего, динамичный пронос мимо. И действительно, если при «захвате» предмет сразу же удаляется в сторону максимальной недосягаемости, то в данном случае он проносится мимо партнера, как бы дразня его. вторая фаза — отворачивание от себя кого-то другого его левой стороной; означает в максимуме, что некто, взяв кого-то из нас правой рукой за левое плечо, дал понять: «Уходи, я тебя прогоняю!». Обычно же это вынужденный, пассивный (обиженный) уход, означающий «Меня прогнали!». Сразу же необходимо оговорить, что подобные ситуации соответствуют достаточно примитивной, но и, безусловно, весьма выразительной форме пространственного общения. В ситуациях непосредственного общения между двумя людьми, как и в речи, мы можем выделить две основные формы: диалог и монолог. В диалоге право на право попеременно переходит от одного собеседника к другому. В монологе же право на право принадлежит полностью говорящему. В определенный период, благодаря освоению ребенком горизонтали, среда обитания людей наконец воспринимается трехмерной. Обратимся к некоторым особенностям в восприятии перемещений объекта относительно человека и переноса объекта из одного места в другое, которые совершает сам человек. Все передвижения относительно кого-либо мы можем условно разделить на три группы: 1) на меня (В1) и под меня (В2) [В-вертикаль]; 2) ко мне (С1) и от меня (С2) [С-сагитталь]; 3) мимо справа налево (Г1) и мимо слева направо (Г2) [Г-горизонталь]. Точно так же можно подразделить на три группы и перемещения объекта человеком. Отличие заключается в том, кому принадлежит активность: объекту [О] или человеку [Ч]. В случае, когда и объект, и человек активны, например некрасовская женщина, которая, как известно, «коня на скаку остановит», мы имеем дело с конфликтной ситуацией, которую в данном случае условно можно обозначить как «С1 — Г2», т.е. «Конь Мимо Женщины (допустим, слева направо) — К Женщине». Легко подсчитать, что подобного рода конфликтов всего 36, и каждый может получить свой условный номер (см. таблицу 1). Координационные конфликты Таблица 1 Субъект/ объект Верх Низ Фронт Тыл Право Лево Верх 1 2 3 4 5 6 Низ 7 8 9 10 11 12 Фронт 13 14 15 16 17 18 Тыл 19 20 21 22 23 24 Право 25 26 27 28 29 30 Лево 31 32 33 34 35 36 Характерно, что число 36 — это также и подсчитанное количество сюжетов, которые охватывают всю историю литературы от античности до наших дней. Не является ли частичным тому объяснением то же самое количество внеречевых визуальных конфликтов? Автору видится в этом определенная взаимосвязь. Постоянная составляющая горизонтали Ранее мы отметили, что в вертикальный и сагиттальный периоды исходная точка отсчета находится у кончика носа. Скорее всего, это обусловлено «четвероногим» происхождением человека, где самой выдвинутой частью тела является нос. (Вспомним о важнейшей роли обоняния в жизни животных). В горизонтали, анализ которой складывается в период уже хорошо освоенного прямохождения, Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 такой жесткой «носовой» зависимости нет. Однако мы можем предположить, что «ассоциативная геометрия» требует соединить центр горизонтали с точкой пересечения других координат, и ее постоянная составляющая, судя по всему, находится также у кончика носа. Возможно, тому причиной и симметричное расположение относительно носа глаз и ушей. Если вертикаль статично-коммуникационна, сагитталь динамично-коммуникационна, то горизонталь ориентировочно-коммуникационна. Иными словами, главнейшее в горизонтали — не только где (справа или слева) расположен относительно нас объект зрения, слуха, источник запаха, но и анализ того, чем один объект внимания, с одной стороны, отличается от аналогичного — с другой. Только горизонтальное расположение объектов при их сравнении между собой дает возможность отвлечься от вероятной иерархичности, от степени их удаленности (или, если хотите, актуальности) и сосредоточиться на принципиальном отличии, по возможности бесстрастном. «Животные без сознавания бродят здесь и там, и это не является существенным, — пишет М.Фельденкрайз. — Когда на эволюционной лестнице появляется сознавание в человеке, просто движение в одном направлении оказывается поворотом направо, а в другом — налево. Нам трудно оценить важность этого факта. Он кажется столь же простым, как способность видеть глазами. Но если подумать, то способность различать правое и левое не менее сложна, чем видение. Различая правое и левое, человек разделяет пространство по отношению к себе, принимая себя за центр, от которого расходится пространство. Это далее развивается в понятие "правого" и "левого", которые уже могут быть выражены в словах» [34]. Горизонталь в речи Теперь обратим свое внимание на то, какие общие для всех нас горизонтальные ассоциации зафиксировала наша речь. ПРАВО: самоуправно, самоуправление, правда, правдашний, правдиво, праведник, правило, правильно, правитель, правительство, править, право, правомерный, праведно. ЛЕВО: левачить (халтурить), левый (незаконный, неправомерный, противоправный. Последнее значение лево как противо-право очень важно). Из количественного соотношения примеров очевидно, насколько важнее для нас активность и лидирующее положение «право», чем находящегося в его тени «лево». Но на самом деле, словосочетаний, связанных с семантикой «лево» не меньше, чем с «право». Дело в том, что в нашем языке вместо лево повсеместно употребляются его синонимы: противо-правно, не- право и т.д. Т.е. антонимом для слова «право» в нашей речи чаще всего становится не слово «лево» (слов с этим корнем практически нет), а обозначение области симметричной правой стороне. Напра- шивается предположение, что древние, обнаружив разницу этих двух понятий, назвали сначала только одно из них, а второе им было существенно лишь как «не оно». Лево выполняет роль отрицания того, что справа. Теперь, пожалуй, мы лучше поймем смысл поговорок «не с того бока подойти», «встать не с той ноги» и т.д. (все про лево). Слово «другой» отражает в языке и процесс перехода от сагиттали в горизонталь. Судите сами: первое значение слова «другой» — не тот, иной; второе значение — противоположный. Это значение совершенно сагиттально. Но вот однокоренное слово «друг» имеет синоним — слово «сторонник», т.е. тот, кто на одной со мной стороне или последователь (идущий за мной). Так из цепочки: другой (противоположный) — друг (сторонник, идущий за мной) складывается уже известная ситуация завоеванного «права на право» как переход от сагиттального противостояния в совместное перемещение с другим (другом), идущим сзади. Пространственно-координационные конфликтные значения этих слов очевидны. Все это было бы абстрактно, если не было бы так конкретно. Тысячи раз мы слышим выражение «быть неправым» и подсознательно на своем опыте понимаем все аспекты его значения. Встретив дру- жескую пару, также подсознательно примем за лидера этой микрогруппы того, кто находится слева от нас. Быть может потому так важно было в старинных ритуальных церемониях, кто и по какую руку сидит или стоит рядом с государем. По определению С.М.Волконского, даже «...вся область нравственная перерезана тою чертой, которая отделяет "тех, кто направо", от "тех, кто налево"...» [6]. Итак ясно, что «лево» по комплексу ассоциаций — некоторая противоположность «право». Однако неверно искать горизонтальную противоположность, например, властелину в слове подвластный, а законности в слове подзаконный. Ведь мы уже знаем, что приставка «под» указывает на вертикально- иерархическую связь, а не на горизонтально-аналитическую. В нашей речи противоположность всему правому существует часто на грани философского отрицания «право»: безвластье, незаконность. Или по парам: право—лево, самовольно — безвольно, справедливость — несправедливость, откровенно — скрытно (неоткровенно), обоснованный — необоснованный и т.п. По отношению к сочетанию не-право (т.е. лево), наша речь зафиксировала еще следующие ассоциации: непоправимо (необратимо), неправдашний (искусственный, ненастоящий), неправдоподо- бие (невероятность), неправедно (нечестно), неправильно (ложно). «Слова "правый" и "левый" в английском языке восходят к англосаксонскому корню, обозначающему "прямой", "правильный", "честный", а "левый" — к слову "слабый". Во всех языках мира, как установили лингвисты, слова "левый", "леворукий" имеют, по крайней мере, одно отрицательное значение, относящееся к поведению, характеру, психическому складу личности леворуких. Разброс значений широк. С одной стороны — "неуклюжесть", "неловкость", и с другой — "злой", "зловещий"... Французское cnoBogauch — левый, означает еще "неуклюжий", "неловкий", "нечестный". Итальянское слово тапса — "левый" — означает "утомленный", "испорченный", "дефектный", "лживый". Испанское слово zuгd — "левая рука", zuгda — "ложный путь"; по zeгzuгdo — "быть очень умным", а буквально — "не быть леворуким". Слово sinisteг, происходящее от латинского, обозначает еще "нечто злое и разрушительное". Немецкое link — "левый", a linkish — "неловкий"...» [14]. Из приведенных примеров становится ясно, что сопоставление «право» и «лево» (как с не-право) есть, по существу, сопоставление тезы и антитезы. И действительно, разве между этими отвлеченными понятиями существует иерархическая зависимость, или они по-разному удалены от нас во времени и пространстве? Нет, они представлены перед нами в полном равноправии. Разве что, теза — наше право, а право другого — слева от нас, а антитеза — наше лево и чужое право от нас. Именно эта, так сказать, пространственно-философская композиция и лежит в основе всех визуальных искусств, где действие разворачивается в основном по горизонтали. Слева от зрителя — теза. Справа от зрителя — антитеза. В словах и выражениях, приведенных здесь, все правши черпают для себя подтверждение, а неправши — дополнительные знания о характере топоном, которые размещены справа и слева по горизонтали внутреннего пространства. Эти зафиксированные в речи «лево-правые» ассоциации находят свое буквальное выражение в изобразительном искусстве и на сцене. Следуя им, образы, обладающие независимостью, справед- ливостью, откровенностью, а также лидирующие объекты чаще всего, что естественно, располагаются слева от зрителя как имеющие «право на право». Ситуация «право-лево» сама по себе наталкивает художника на сопоставления. Это видно на примере приведенных далее отрывков из поэмы А.Т.Твардовского «Василий Теркин». Сопоставление левого и правого берегов как обобщенная категория топономики (лево — право) в главе «Переправа» (буквально «через право») невольно определили целый ряд сопоставлений по- этического мироощущения поэта. (Горизонтальные сопоставления отмечены: объект буквой «А», а сопоставленное ему буквой «В»). «Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, (А1 — В1) Снег шершавый, кромка льда... Кому память, кому слава, (А2) Кому темная вода, — (В2) Ни приметы, ни следа... ...И совсем свои ребята (А3) Сразу — будто не они, (В3) Сразу будто не похожи (В3) На своих, на тех ребят... (A3) ...И покамест неизвестно, Кто там робкий, кто герой, (А4 — В4) Кто там парень расчудесный, (В4) А наверно был такой. Переправа, переправа... Темень, холод. Ночь как год. Но вцепился в берег правый, Там остался первый взвод. (А5) И о нем молчат ребята В боевом родном кругу, Словно чем-то виноваты, Кто на левом берегу.-- (В5) Может — так, а может — чудо?.. (А6 — В6) То ли снится, то ли мнится, (А7 — В7) Показалось что невесть, То ли иней на ресницах, (А8) То ли вправду что-то есть?... (В8) То ли чурка, то ли бочка проплывает по реке?.. (А9) — А не фриц? Не к нам ли в тыл? (А9) — Нет. А может, это Теркин?... (В9) ...Смертный бой не ради славы, (А0) Ради жизни на земле».... (В0) Так и видится сквозь эти строки поэтическая асимметрия-сопоставление: «Берег левый, берег правый...». Так и слышится в каждой, по-гамлетовски трагическое: «То ли, то ли...». Весы судьбы. Некоторые итоги Во внутреннем пространстве каждого из нас существует некоторый набор топоном — стереотипных ассоциаций, связанных с понятиями «право» и «лево», которые в свою очередь объединены тем, что можно назвать «горизонталью нашего подсознания». Образование топоном тесно связано с природной асимметрией мозга. Горизонтальные топономы формируются в последнюю очередь, после вертикальных и сагиттальных как по мере эволюции каждого ребенка с началом его пространственно-аналитической деятельности, так и всего человечества. На историческую и конкретно биографическую молодость горизонтальных топоном указывает, в частности, и то, что многие люди до сих пор плохо ориентируются по горизонтали, часто путая право и лево. Так же, как вертикальные и сагиттальные, индивидуальные горизонтальные ассоциации обнаруживают свою стереотипность при вхождении в мир взрослых, в общечеловеческую сферу культуры. Горизонталь, вмещая в себя ассоциации, связанные с деятельностью аналитического сравнения, есть координата рациональных связей. При этом уместно напомнить, что вертикаль — социальна, а сагитталь — иррациональна. |
