A twist Of Lennon я была женой Леннона Глава первая. Дитя войны
Скачать 2.09 Mb.
|
| герой многочисленных рассказов английского писателя Вудхауса), — очень смахивавшего на мафиози. Лично мне он напоминал чикагского бандита времен Аль Капоне, не хватало только портупеи и шляпы, надвинутой на глаза. Пока мы загорали под солнцем и купались в бассейне, мистер Все-Устрою хлопотал вокруг горы сочных шашлыков с сигаретой в зубах и свирепым выражением на лице. Наверно, хозяева не обучили его искусству, как сделать так, чтобы гости чувствовали себя как дома. Тем не менее, мы чудесно провели время: плавали, катались на водных лыжах — в общем, ни в чём себе не отказывали. Во время пребывания в Майами нам устроили встречу с единственным и неповторимым Мохамедом Али. В Майами он готовился к очередному важному бою. И снова там собралась вся журналистская братия Америки. Али был в прекрасной форме, и ребята были рады встретиться с ним. Для фоторепортёров была устроена шуточная спарринг-сессия между ним и Битлами. Али в окружении представителей масс-медиа был, как всегда, великолепен. Сидя у самого ринга, я наслаждалась изумительным спектаклем клоунады, шуток, скорости тела и ума. Фантастическое сочетание разных талантов в одном человеке. Я чувствовала себя очень счастливой. Я знала, что мне здорово повезло, и я никогда не забуду этой поездки в Америку. Когда мы вернулись в oтeль, меня вдруг охватило легкомысленное желание посорить деньгами. В фойе отеля был развёрнут небольшой магазин, и я не удержалась. Я знала, конечно, что вход в отель по-прежнему «обложен», но в лицо меня мало кто знал, и я не очень-то боялась. И вот, распрощавшись со всеми, я ринулась в задуманную авантюру. Бродя среди развешенных на плечиках платьев и костюмов, я невольно подслушивала разговоры других гостей, пришедших, как оказалось, с той же целью, что и я. Эти женщины поразили меня: толстые, жирные, в вызывающих бермудских шортах, туго стянутых в талии, с противными жирными ляжками и такими же задницами. Их морщинистые лица были аляповато покрыты толстыми слоями макияжа и губной помады. А какие у них были волосы! Масса разноцветных бигуди, прикрытых яркими цветными платочками. Ансамбль довершали солнцезащитные очки в бриллиантовой оправе, которые элегантно сидели на их обожжённых солнцем носах. Рядом с ними я чувствовала себя совершенно раздетой. Жаль, что у меня не было с собой блокнота для рисования. Впрочем, я не удержалась и захихикала, когда услышала обрывки такого разговора: «А вы знаете, моя милая, что в нашем отеле остановилась эта ужасная группа Битлз?» «О да, моя дорогая. Они просто отвратительны. Одни эти лохмы чего стоят!» «Похоже, они их не моют. У них такой страшный вид. Не понимаю, что в них нашли наши дети!?» «А этот коротышка, Ринго, он просто урод какой-то! Вы видели этот нос? Если эти четыре волосатика выбились в знаменитости, тогда, моя милая, и нам не грех попробовать». «Да, дорогая, они похожи на мартышек из зоопарка, особенно этот Ринго. Господи, имя-то какое дурацкое!» Тут они все зашлись от смеха. Я тоже прыснула — после моих описаний этих дам, вы поймёте, почему. Они поняли мои смех как проявление солидарности и хотели было завязать со мной разговор, но тут я опомнилась и поспешила унести ноги... и оказалась в толпе девочек-фанов перед непреклонным охранником. Я робко подошла к нему, зная, что у меня нет никакого удостоверения личности. Девочки, слёзно умолявшие охранника пропустить их, только осложняли моё положение. Когда я подошла к нему, на лице у него было написано: всё, девчонки, хватит, вы мне до смерти надоели. Мобилизуя своё лучшее английское произношение, я сказала: «Э-э, извините меня, мне надо пройти. Я миссис Синтия Леннон, из компании «Битлз». Я живу в этом отеле». Меня тут же окружило не менее пятидесяти девочек. Я почувствовала, что краснею от смущения, а ладони начинают обильно потеть. Девочки, распихивая друг друга, протискивались поближе, чтобы лучше рассмотреть меня. «Слушай, девочка, — заорал охранник, — я уже миллион раз слышал сегодня то, что ты мне тут гонишь. Меня не проведёшь. Я ваши уловки наизусть знаю». Я почувствовала себя кисло-кисло. Мои робкие попытки пробить эту мощную оборонительную стену ни к чему не привели. И тут одна девочка — наверно, у неё была моя фотография — пришла мне на выручку. «Эй, парень, ты дурак или что? Эта леди действительно Синтия Леннон. Неужели не слышишь английский акцент, ты, дурень?!» Девочки оказались замечательные. Окружив меня, они разом загалдели, защищая меня. Достав из сумочек мои фотографии, они совали их охраннику под нос, доказывая, что я — это действительно я. Я была так тронута их преданностью, что вознаградила их всех своим автографом, прежде чем поднялась к себе. Я помахала им рукой на прощание и пообещала достать автографы всех Битлов за их труды. Как говорится, почеши мне спину, и я почешу тебе. После так необходимого нам отдыха в Майми, ребятам предстояло выступить на вашингтонском боксинг-стадионе. Хотя мы ездили очень много, Соединённых Штатов мы почти не видели. Номера отелей, толпы народа, быстро мелькающие виды из окон мчащихся автомобилей — вот, собственно, и всё, что мы видели. «Битлз» были великолепными послами Великобритании. Их искренность и задор, проявляемые на концертах и пресс-конференциях, восхищали меня. Никаких закулисных ссор просто не было. Они были единодушны во всём, в резонансе друг с другом и с публикой. Они держали себя в руках даже в экстремальных ситуациях, как, например, во время обеда, устроенного в их честь британским послом в Вашингтоне, когда их терпение чуть было не лопнуло. Брайану пришлось мобилизовать всё своё умение убеждать и уговаривать, чтобы заставить их принять это приглашение, потому что подобные официальные вечера были совершенно не в их духе. А когда они всё-таки дали себя уговорить, британские аристократы голубых кровей, представители британского высшего общества за границей, отнеслись к ним как к диковинным уродцам — так, как это могут делать только английские аристократы. Хозяева бегали там за ними с ножницами. «Эй, который из них ты? Надеюсь, ты не будешь возражать, дорогой, если я отрежу у тебя клок волос и пошлю домом дочке, она у меня в пансионе». Черта с два, миссис! Это было уж слишком. Они ушли. С протоколом или без, с этим они не могли примириться. Концерт на боксинг-стадионе прошёл с бурным успехом, хотя из-за криков и шума ребят было почти не слышно. Из Вашингтона мы ехали на поезде, битком набитом журналистами, кинооператорами и прочим подобным людом. Весь путь ребята провели в клоунских выходках, паясничая для рекламы и собственного удовольствия. Я была в чёрном парике, тщетно стараясь выглядеть незаметной. Мы возвращались в Нью-Йорк, где «Битлз» должны были завершить своё американское турне концертом в знаменитом зале «Карнеги-холл». Ощущение, что всё это происходит в фантастическом сне, всё ещё не покидало нас, и даже в то время меня не оставляло предчувствие неминуемой катастрофы. Наше возвращение домой сопровождалось той же массовом истерией, какая сопутствовала нам при отъезде. Аэропорт ничуть не изменился. Изменилось только одно: теперь мы сами принимали как должное невероятную истерию и поклонение фанов, на этот раз уже в международном масштабе. Не то чтобы наступило пресыщение, нет, но в такой обстановке мы жили уже две недели кряду, и как-то уже свыклись с ней. Англия выглядела чудесной, маленькой страной с неторопливым ритмом, знакомой по сравнению с Америкой с её бешеным ритмом жизни и эксгибиционизмом. Англия была родиной, здесь жил наш сын. Теперь, когда мы снова были с Джулианом, Джон и я пришли к заключению, что нам нужно переехать за город. Я обнаружила, что вместо привычных Битл-фанов вокруг нашей квартиры вертятся какие-то странные типы. Я ужасно боялась за себя и за Джулиана. Когда Джон уезжал, никто не мог нас защитить от «чудаков». Оскорбления и непристойности по телефону участились, соответственно участились и мои нервные срывы. Это заставило нас ускорить переезд. На поиски нового жилья мы отправились в пригородное графство Сюррей. Мы выбрали Сюррей, потому что главный бухгалтер «Битлз» жил тогда в Вейбридже и пригласил нас к себе на чай как раз в то время, когда мы рыскали вокруг в поисках домика нашей мечты. Вейбридж нам очень понравился: он находился достаточно далеко от Лондона, там уже пахло деревней, и, в то же время, добираться до работы было не так далеко и долго. Дом, на котором мы в конце концов остановили свой выбор, стоял на вершине холма вдали от других строений, в Фешенебельном районе Сент Джорджз Хилл (Холм Святого Георгия). Этот район утопал в роскошной зелени лесов и обеспечивал жителям желанное уединение и отдохновение. Атмосфера богатства и роскоши била, так сказать, в глаза и ноздри. В общем, место казалось нам идеальным, а сам дом бал роскошным особняком, какие я раньше видела только в кино. Дом, построенный в псевдотюдоровском стиле, был со всех сторон окружён деревьями самих разных пород, кустарниками и цветниками. Конечно, само здание кое-где обветшало и требовало ремонта, но это уже не было проблемой: успех «Битлз» отодвинул все денежные проблемы далеко в сторону, и мы готовы были потратить сколько угодно ради обретения покоя и уединения. Как только контракт на покупку поместья был подписан, мы упаковали свои пожитки и покинули город ради освежающей зелени и просторов деревни. Нас охватило радостное возбуждение. Мы начинали жить на широкую ногу. Казалось, теперь для нас нет ничего невозможного. Ежедневная борьба за существование расплывалась в туманной дымке, оставаясь где-то далеко позади. Мы резко обособлялись от того, что для большинства людей является нормой жизни, начиная почти карикатурный образ жизни богатых поп-звёзд. Ситуация, описываемая поговоркой «из грязи да в князи», с трудом укладывалась у меня в голове. Ещё труднее было с ней бороться. Ощущение было такое, что волна событий подхватила нас и несёт куда-то, не давая времени поразмыслить над тем, что, собственно происходит с нами и вокруг нас. Я вынуждена повторить то, что уже говорила столько раз: ощущение нереальности происходящего не покидало нас. С самого начала нам посоветовали обратиться к услугам известного дизайнера, специалиста по интерьерам, что мы и сделали без колебаний. Он был безумно рад, когда мы дали ему карт-бланш. Джон по натуре человек нетерпеливый, а теперь слава взвалила на его молодые плечи тяжёлое бремя непосильных психологических нагрузок, и ему было не до уютных бесед о том, какого цвета шторы он предпочитает или какой тип центрального отопления подойдёт лучше. Джон мог думать только о своей музыке и о готовом доме, в котором можно жить — и чем скорее, тем лучше. Дизайнер, как ребёнок, радовался предоставленной ему свободе и неограниченным средствам. Первые девять месяцев в нашем новом жилище мы провели наверху, в помещении для прислуги. Прибывшая армия рабочих начала рушить всё вокруг. Роскошный особняк нельзя было узнать — они перевернули всё вверх дном. Ни в одну комнату нельзя было войти, не наткнувшись на кучу вырванных с корнем половых досок и бидонов с краской и прочими ремонтными атрибутами. И кружки, сотни жестяных кружек и термосов. Бродя по дому, я удивлялась: когда же эти люди работают? Когда бы я не пришла, они неизменно сидели, точили лясы и распивали чай, кружку за кружкой. Я чувствовала себя чужой в собственном доме. Мне приходилось всё время напоминать себе самой, что за всё это мы платим. К неудобствам жизни на верху строительной площадки скоро прибавились и другие более серьёзные неприятности, которые разбили в пух и прах наши мечты о тихой уединённой жизни. Жить наверху было не так уж и плохо, только больно напоминало жизнь в небоскрёбе: отрезанные от всего, мы не знали, что происходит внизу. По вечерам, когда рабочие уходили по домам, я укладывала Джулиана спать, и мы проводили очень простой вечер перед телевизором. Всё было хорошо до того момента, когда в пустой раковине нашего дома не воцарилась абсолютная тишина. Тогда при малейшем шуме или звуке, доносившемся снизу, у нас начинало разыгрываться воображение. Мы начинали спорить, кому идти вниз (я уже говорила, что Джон не отличался особенной храбростью), и всё это обычно кончалось тем, что мы шли вдвоём — но не дальше верхней лестничной площадки, а оттуда в панике бежали назад в спальню и с головой накрывались одеялом, чтобы ничего не слышать. Однажды утром, после одной из таких ужасных ночей, мы ясно услышали снизу какой-то подозрительный шум. Я бросилась вниз посмотреть, что там происходит, и наткнулась на толпу девочек, человек в 20 или 30, которые поднимались по лестнице, подбираясь к нашей комнате. Парадная дверь была распахнута настежь. Увидев меня, они пронзительно вскрикнули в унисон и бросились бежать, словно спасаясь от самого дьявола. Итак, наше убежище было раскрыто! Даже здесь, вдали, казалось бы, от всего мы не были в безопасности. И так, наверное, будет везде, куда бы мы ни скрылись. Оставалось примириться. И мы решили положиться на судьбу. Постепенно жизнь входила в нормальную колею. У меня был славный сын, нуждавшийся в постоянном внимании, у Джона была работа. У Джорджа с Патти к тому времени тоже всё наладилось, и он прочно занял место бывшего её приятеля. Скрывать это от журналистов становилось всё труднее, и чтобы на время обеспечить себе (и нам) хоть какой-то интим, Джордж предложил уехать на тайный уик-энд в Ирландию. Для этого был разработан хитроумный план: Джон и Джордж маскируются, приклеив себе фальшивые усы и надев широкополые шляпы и шарфы. Был заказан частный 6-местный самолёт и забронированы номера в отеле «Дромоленд Касл». Весёлая шарада началась по прибытии в винчестерский аэропорт. Трудно было удержаться от смеха перед лицом любопытной публики: люди, не веря глазам своим и застыв от удивления, смотрели на две странные фигуры, напоминавшие инспектора Клузо13, которые неслись по аэропорту, увлекая за собой двух хихикающих особ женского пола, обвешанных ручной кладью. По-моему, люди прекрасно поняли, кого они видят, только не решались сами себе в этом признаться. Как бы там ни было, но мы без помех добрались до самолёта, который показался мне тем же автомобилем, только с крыльями. Он был такой маленький и хрупкий с виду, что я испугалась, закрыла глаза и не открывала их почти на всём протяжении этого ухабистого полёта. Отель «Дромоленд Касл» показался мне прямо райским уголком: первоклассная гостиница вдали от городского шума. Нам сказали, что недавно в наших комнатах жил президент Кеннеди со своим окружением. С Патти я превосходно поладила. Она была такая весёлая, дружелюбная, заводная, очень ребячливая, но далеко не наивная. Она всегда напоминала мне прекрасную хрупкую бабочку. Всё в ней возбуждало во мне зависть: её фигура, умение со вкусом одеться, открытый характер и неистощимый энтузиазм. Как только менялась очередная мода, Патти была первой во всём новом и, как всегда, ей это великолепно шло. Как повезло Джорджу! Патти обращалась с ним очень деликатно, если принять во внимание разницу в их социальном происхождении. После гладких, благовоспитанных манер, характерных для её прежних ухажёров-южан, ей, наверное, нелегко было привыкнуть к грубоватым манерам Джорджа — северянина. Я очень полюбила Патти и радовалась, что у меня снова появилась замечательная подружка. Первый день свободы от «крысиних гонок» доставил всем нам огромное удовольствие. Возможность спокойно бродить по замку-отелю, осматривая его исторические реликвии, и по прилегающим землям давала ощущение ложной безопасности. «Ну, на этот раз мы их обвели вокруг пальца», — думали мы. Ужин прошёл без приключений, и мы удалились на покой, уверенные, что завтра нас ожидает такой же прекрасный, спокойный день. На рассвете затрещал наш телефон, мы раздвинули шторы и заспанными ещё глазами увидели, что окружены. То, что мы находились в замке, было очень даже кстати, но вместо луков и стрел наши враги были вооружены фотокамерами. Куда ни глянь — отовсюду на нас, ощерившись, глядели оптические дула. «Черт возьми, за что, мэн?!» Обратите внимание на американизм «мэн». Один раз съездили в Америку и на тебе, поднабрались всяких словечек! «Иисус, что нам делать?!» Никто из нас не знал, как уберечь себя от обстрела фото- и кинокамерами. Посовещавшись, мы решили обратиться за помощью к администрации отеля. Только ирландцы могли придумать такую хитрость, благодаря которой нам удалось одурачить наших противников. Она была проста, как всякая блестящая идея. Чтобы Джорджа и Патти не сфотографировали вместе, мы должны были разделиться: Джону с Джорджем предстояло добраться до аэропорта обычным способом, а меня и Патти должны были вывезти из отеля «по-ирландски». Все мы прониклись авантюрным духом операции. Патти и я переоделись горничными. Надев чёрные платья, белые чепчики с оборками и передники, мы стояли, любуясь друг дружкой, и хихикали. Согласно плану, мы должны были вынести огромные плетёные корзины с грязным бельём к служебному входу. Ведя наблюдение за противником, служащие затем выгружали бельё, и мы забирались в корзину. Можете себе представить, что мы чувствовали, когда сверху опустилась крышка и плотно захлопнулась над нами. Водитель бельевого фургона должен был вдвоём со служащим отеля, перенести корзину с нами в кузов, а потом, отъехав на безопасное расстояние, выпустить нас. Сначала всё шло по плану, но вот мы почувствовали, как нас небрежно кидают в дальний угол кузова, под суматошные крики и возню снаружи. Мы ещё не успели оправиться от удара, как двери фургона с шумом захлопнулись, мотор взревел, и мы понеслись. То, что я испытала в мясном фургоне, это ничто по сравнению с этой поездкой. «Син, что происходит? Куда нас везут? Мы задохнёмся в этой корзине. Кричи, Син, кричи же!» Но тщетно мы орали на пару нашими паническими голосами: «Помогите! Выпустите нас! Водитель, ты забыл нас выпустить!» Когда бешено мчавшуюся машину заносило на поворотах, корзина, в которой мы были как в ловушке, скользила от борта к борту, катаясь вместе с нами по трясучему фургону. Мы вопили благим матом, но водитель, увлечённый этой эскападой, не слышал нас. Измученные безумной тряской и охрипшие, мы перестали сопротивляться и положились на волю судьбы. В конце этого путешествия мы были взмылены, как акробаты из цирка Билли Смарта. И всё-таки игра стоила свеч. Наша военная хитрость удалась на славу. Не знаю, как долго пришлось несчастным репортёрам и операторам мокнуть под дождём, пока они поняли, что птички упорхнули. Слава богу, мы не могли слышать страшных проклятий, которыми они разразились, когда обнаружили, что их оставили в дураках. Ремонт дома успешно продолжался, и мы с Джоном начали уже наслаждаться хоть каким-то подобием семейной жизни. Хотя стойкие фаны упрямо продолжали совершать паломничества к нашему дому, теперь у нас было больше времени, да и терпения, чтобы справляться с этой проблемой. Тяжёлое бремя, которое легло на мои плечи — заботиться об огромном особняке, муже – поп-звезде и о маленьком ребёнке — значительно облегчалось для меня присутствием милой дамы по имени Дот. Она была в услужении у прежних хозяев, приходя два раза в неделю и выполняя разные мелкие работы по хозяйству. Бедная женщина не подозревала, как нарушится её спокойное, обыкновенное существование, когда соглашалась на моё предложение стать у нас экономкой. Дот оказалась чудесной, незаменимой помощницей. Она умела делать буквально всё, и делала это блестяще. Безумие битловского стиля жизни ничуть её не пугало. Мы жили вдали от центра, поэтому нам нужен был хороший шофер. Мы взяли Джока, и это был наш первый серьёзный промах. Не знаю, у кого он служил раньше, потому что Джон взял его в своей обычной манере — сразу, не раздумывая и не заботясь о таком пустяке, как рекомендация. К тому времени мы, конечно, были гордыми владельцами «роллс-ройса». Ни у меня, ни у Джона водительских прав не было, так что Джок стал нашим личным шофёром. У этого человека не было даже приличного костюма. Он выглядел, как старый бродяга: мятая одежда, нечёсаные волосы, двухнедельная щетина. Но Джону было наплевать. Он отдал ему автомобиль в полное распоряжение, разрешив пользоваться им в неслужебное время. Потом мы случайно узнали, отчего Джок весь такой потрёпанный и почему наш «роллс-ройс» весь пропах алкоголем и сигаретами. Нашу машину часто видели ночью у обочины дороги, с включенными огнями, а на заднем сиденье, свернувшись калачиком, мертвецки пьяный, спал наш Джок. Он использовал наш «роллс» для пьяных ночных гулянок со своими дружками, в нём же и спал. Короче говоря, наш «роллс» был его домом. Ну и тип! Мы с Джоном были для таких лёгкой мишенью. У него не было времени, ну а я была безнадёжна, когда надо было постоять за себя. Мы решили взять другого шофёра, женатого, и это было нашей второй ошибкой. Как это удобно, думали мы, — приличный шофёр и его жена – повариха! Я и сама неплохо готовлю, но, как говорится, когда деньги входят в дверь, здравый смысл выпрыгивает в окно. Мы поступили так, как нам казалось разумным при тех обстоятельствах. Но не прошло и двух дней, как Дот и эта дама вцепились друг другу в горло, шофёр стал флиртовать со всеми «юбками», какие только попадались, замужняя дочь этой пары ушла от мужа и переехала к родителям... то есть к нам. Вот вам и счастливая семейная жизнь! Начались обвинения в обмане, угрозы насилия, акты мщения исподтишка. А я, хозяйка дома, совершенно растерялась, не зная, как общаться с этими безумцами. Мешало то, что Джон был Богом, вот в чём ирония. Ведь это он подписывал им чеки на очень щедрые суммы. А я была просто тихой маленькой женщиной, которая и мухи не обидит. Когда Джон был дома, кухня превращалась в пчелиный улей деловой активности, и обеденный стол ломился от роскошных блюд, шедевров кулинарного искусства. А стоило ему уехать в турне, пища богов куда-то исчезала, и мы с Джулианом вынуждены были довольствоваться мороженой картошкой, рублеными шницелями и зелёным горошком. Контраст был разительный. А их стол, я подозреваю, был побогаче. В общем, как вы понимаете, вскоре нам пришлось расстаться с этой группой оппортунистов. Превратив наш особняк в комфортабельное современное жилище, интерьерщик покинул нас, положив на свой банковский счёт кучу денег. Тем временем Пол, Джордж и Ринго жили в Лондоне на своей холостяцкой квартире, ни в чём себе не отказывая. Брайан, окружив себя ливерпульскими приятелями, великосветскими шалопаями и паразитами, прожигал жизнь в крепких напитках, слабых наркотиках и причудливых связях. Добрый, мягкий и щедрый человек, он не умел бороться с соблазнами. К счастью для Ринго, у него в Ливерпуле была подруга из семьи коренных «скаузеров». Хотя в Лондоне он обхаживал одну из самых знаменитых тогда манекенщиц, Вики Ходж, когда Морин приехала в Лондон, дымовая завеса рассеялась, и они вели себя, как голубь и голубка. Случайные красивые пташки исчезли из поля зрения, и Ринго взялся серьёзно ухаживать за своей настоящей возлюбленной. Я любила Морин, она была такая простая, искренняя и душевная. Если бы она узнала о том, что Ринго ей изменял, пока она была в Ливерпуле, ох как не поздоровилось бы её соперницам! Она была безумно влюблена в Ринго и, конечно, никому не позволила бы отнять его у себя. Ринго, ясное дело, хорошо это знал и, наверное, не раз впадал в панику, боясь, что неосторожно оброненное слово или кто-нибудь из отвергнутых подруг могут выдать его. Но всё обошлось. В феврале 1965 года состоялось тихое бракосочетание Ричарда Старки с ливерпульской парикмахершей Морин Кокс. Морин была в том же положении, что и я в день моей свадьбы, но обстоятельства были для них более благоприятны. Их будущее казалось обеспеченным, и все были счастливы. Родилась новая семья. Из четверых Битлов «пали» двое, а остальные двое продолжали держаться. Опечаленные тем, что потеряли половину Великолепной Четвёрки, девочки-фаны, тем не менее, держались молодцами. От них пришли тысячи писем. Большинство, проявив понимание, поддержали «семейную группу», а остальные делали вид, что жён и детей вообще нет. «Милый Джон! Я думаю о тебе каждую минуту, днём и ночью. Я лежу сейчас, голая, в своей кровати и жду, когда ты овладеешь моим прекрасным телом. О, как я жажду прильнуть губами к твоим губам! Мои размеры: 38-22-36, я блондинка, у меня волосы до талии. Друзья говорят, что я очень красивая. Если ты захочешь встретиться со мной, в любое время, вот мой адрес…» Был организован фан-клуб Синтии Леннон, и, к моему удивлению и радости, к нам стали приходить письма с ежемесячными новостями о работе клуба. Пол в это время, казалось, выбивался из общей линии на эмоциональном фронте, но вскоре и у него появилась подруга. После одного из концертов в Лондоне он познакомился с Джейн Эшер и по уши влюбился в неё. Меня представили ей у неё дома, когда она сидела на коленях у Пола. Меня сразу поразили в ней красивые, тонкие черты лица. Густые, окрашенные в тициановские тона волосы обрамляли её лицо и каскадом падали на плечи. Бледный цвет лица сильно контрастировал с тёмной одеждой и ярким цветом волос. Пол сидел напыщенный, как павлин. Он явно гордился своей новой леди. Для Пола Джейн Эшер была ценной находкой. Его честолюбию очень льстило то, что она была известной актрисой театра и кино, умной и красивой. Он как бы бросал всем нам вызов, говоря: я умею делать всё, что умеете вы, только ещё лучше. У Джейн были интеллигентные, талантливые родители, и Пола охватывало радостное возбуждение, что теперь и он как-то причастен к этой семье. Мать Джейн, очаровательная женщина и сильная личность, получила классическое музыкальное образование. Она ввела Пола в свой дом и сделала членом семьи. Фактически она заменила ему мать, чего ему так не хватало. Теперь все мы были — кто уже окольцован, кто на пути к этому, и наши отношения становились на более прочную почву. Как я уже говорила, с Дот нам очень повезло: она была не только великолепной хозяйкой, но и замечательным другой семьи. Фактически, дом держался на ней. Лес Энтони, высокий, красивый валлиец, бывший охранник, запросился к нам на вакантное место шофёра. Джон окинул его оценивающим взглядом и остался доволен: ему особенно понравились его габариты. Он понял, что Энтони сможет защитить его в случае атаки, и сразу взял его на работу. Джулиан стал ходить в местный детский сад и с удовольствием общался там со своими сверстниками, впервые в своей жизни. Джон смягчился, жизнь стала окрашиваться в розовые тона, впереди было множество интересных проектов. Нетерпеливые фаны ждали от «Битлз» второго фильма, новых синглов и новых альбомов, так что работы у Джона было навалом. Ринго с Морин тоже решили переселиться за город и купили симпатичный особнячок в Сент-Джонс-Эстэйте, в десяти минутах езды от нас. Почти все вечера ребята проводили в студии звукозаписи в Сент-Джонз-Вудс, вместе с Джорджем Мартином, Мэлом и Нилом, засиживаясь там до глубокой ночи. Когда очередная запись была готова, начиналось голосование: куда пойти, чтобы отдохнуть и развлечься. Хозяева модных клубов «из штанов выпрыгивали», принимая у себя Битлов и их окружение. Тэрри Доран, старый приятель Брайана по Ливерпулю, стал и нашим близким другом. Тэрри был готов делать что угодно, идти куда угодно. Он боготворил «Битлз» и пользовался нашей ответной любовью. Он обладал поразительной способностью расшевелить любого меланхолика. Когда Тзрри был с нами, можно было смело говорить: прощай, грусть! Из-за того, что Джон был завален работой, а ещё из-за его природной апатии к светским развлечениям, я частенько неделями никуда не выходила, привязанная к дому заботами о сыне и обязанностями хозяйки. Иногда Джон был настолько измотан или просто не в духе, что предлагал Тэрри сходить со мной куда-нибудь, чтобы он мог побыть один. Именно в это время между мной и Джоном начали возникать разногласия по поводу стиля жизни. Я отчаянно боролась за то, чтобы сохранить в доме нормальную семейную атмосферу. Чудесные фантазии и безумные эскапады — это, конечно, хорошо время от времени, но если жить в такой атмосфере изо дня в день, можно лишиться рассудка. Поставленная перед выбором — мифы или реальность, я всегда выбирала реальность. Я старалась не пускать на порог нашего дома волков и шакалов. Только так, считала я, Джулиан будет чувствовать себя надёжно и безопасно, независимо от того, что происходит за пределами семейного круга. В то же время я чувствовала потребность «бывать в свете» и знать, что там происходит, хотя прекрасно сознавала суетность и фальшь этого мира. Джон, как правило, спал до двух часов дня, наскоро съедал свой «бранч» (совмещённый завтрак и обед) и надолго исчезал, чтобы включиться в бешеную гонку принятия решений, творческих музыкально-поэтических поисков и встреч с воротилами шоу-бизнеса. Неудивительно поэтому, что его коробило от мысли о необходимости бывать в обществе, выходить в свет, общаться с кем-то, особенно если была возможность отказаться. Пожалуй, только в праздники мы действительно были вместе и могли спокойно, без помех удовлетворять взаимные нужды. Помню один такой день, зимой, который мы провели, катаясь на лыжах в Сент-Морице. Это была идея Джорджа Мартина и Джуди. Джордж был истинным джентльменом, а Джуди — идеальной леди. Своими спокойными манерами, деликатным юмором, высоким ростом и элегантностью Джордж напоминал мне принца Филипа. А если вам посчастливилось сидеть с Джуди рядом в ресторане, она покорила бы вас своим голосом, более королевским, чем у самой королевы. Это была замечательная пара, они идеально подходили друг другу. Из всех нас только Джуди умела кататься на лыжах, так что остальным пришлось начинать с нуля. Нам дали инструктора — симпатичного швейцарца, который, по всему было видно, очень любил женщин. Он провёл с нами уморительно смешной урок, после чего мы вернулись в отель выпить что-нибудь перед обедом. Переодеваясь к обеду, мы с Джоном услышали из соседней комнаты весёлый, сдавленный смех. «Джон! Син! Идите-ка сюда скорее! — Ещё один взрыв смеха. — Джордж, ты похож на идиота!» Когда мы прибежали, нас встретил Джордж, в одном нижнем белье, с распростёртыми вперёд руками, в манерной позе танцора, собирающегося исполнить па-де-де из классического балета. Поставив свои длинные ноги на носочки, он потерял равновесие и грохнулся на пол прямо перед нами. Бедный Джордж взвыл и схватился за повреждённую ногу. Теперь, когда я вспоминаю тот день, передо мной встаёт Джордж, сидящий, с хмурым выражением на лице, в кресле: его нога в гипсе покоится на маленькой табуретке. «Как настроеньинце, Джордж? Хороший был денёк, не правда ли?» — спрашиваем мы, с трудом сдерживая подступающий смех. «Нет, не правда. Не нахожу в нём ничего хорошего. Если меня спросят, где я сломал ногу, на какой горе, я заору. В жизни не чувствовал себя таким идиотом». Ещё одним праздником, оставшимся в памяти, была поездка на Таити, вместе с Патти и Джорджем. Мы хотели поехать туда, где нас не достала бы ни пресса, ни поклонники. Кто-то предложил гениальную мысль: поехать на яхте. Всё было устроено, как мы хотели. Роман Джорджа с Патти ещё только завязывался, и соблюдение тайны было ещё очень важным делом. Этот праздник на яхте вспоминается мне как серия изумительных вечеров, которое мы провели в дикой роскоши, попивая шампанское на залитой солнцем палубе первоклассной онассисовской яхты. Такое бывает раз в жизни. По пути на Таити надо было остановиться на Гавайских островах. Злые демоны молвы всё-таки достали нас. Радиостанции передавали подробный репортаж о нашем прибытии, где мы будем жить, куда направляемся. Казалось, они знают больше, чем мы сами. Мир опять стал сужаться, и мы снова попали в ловушку, забаррикадировавшись в номере отеля. Нас спас любезный американец-адвокат, который сжалился над нами и пригласил к себе. Мы провели несколько приятных часов у него в гостях, но и тут молва нас настигла: дом окружили фаны, и хозяин вызвал полицию. Она опять прибыла вовремя. На Таити было бы, наверное, замечательно, не помешай нам два обстоятельства. Нас там встретили, во-первых, муссонные дожди, а во-вторых, человек, плохо представлявший, чью яхту мы наняли и вообще, что происходит. Он сопроводил нас в бар на набережной, кишмя кишевший тараканами, и попросил подождать, пока он будет наводить справки. Дело было в полночь, тропический ливень хлестал нещадно, и всем нам захотелось домой. «Чёрт подери, почему всё идёт не по плану? «Кто, чёрт возьми, организовал эту чертову поездку?» Уставшие и продрогшие, мы уже думали, что нас бросили, но тут появился «наш человек в Таити», в сопровождении молодого парня, говорившего с сильным австралийским акцентом. Он объявил, что хозяин яхты только что взял его на работу, и он будет нашим коком. «Сегодня вы будете спать на яхте. Отплываем завтра. Тогда и увидите остальной экипаж», — объяснил он. Мы так устали к тому времени, что нам было уже всё равно где спать, лишь бы не на улице и не с тараканами. Пока наш кок вёл нас вдоль набережной, наши глаза скользили по оснастке «лодки нашей мечты». Ничего утешительного мы не увидели. Нас привели на палубу, заваленную всяким хламом, а затем вниз, к каютам этого старенького рыбацкого судёнышка. Мы пали духом, лица вытянулись в кислые гримасы, но, слишком измотанные, чтобы протестовать, мы пробормотали «спасибо», повалились в свои далеко не роскошные койки и тут же заснули мертвецким сном, несмотря на бушевавший над нашими головами ливень и неутешительные прогнозы на завтра. На рассвете муссон вылился в ревущий ураган. Пришёл кок с таитянской командой. Они не знали ни слова по-английски, но через кока информировали нас о том, что мы отплываем через час. Никто из нас до этого не плавал под парусами, и мы не представляли себе, что это такое и вообще что значит море. Но мы догадывались: переход к следующему острову будет не лёгкий. Одному богу известно, почему мы не перевернулись, когда поднимали паруса. Наши «моряки» оказались обыкновенными лесорубами, переодетыми в зюйдвестки и болотные сапоги. От страха их лица позеленели, став одного цвета с бушующими волнами. Вопя на каком-то странном наречии, они мёртвой хваткой вцеплялись в любой предмет, который был под рукой, боясь свалиться за борт. Включили вонючие двигатели и, трясясь и качаясь, мы вышли в открытое море, покинув безопасную гавань. Тогда я была уверена, что нас ждёт бесславный конец. «Джон, мне страшно! Мы все пойдём ко дну! Я больше не увижу Джулиана! Нас смоет за борт! Джон, я больше не могу! Давай вернёмся. Скажи им, что мы хотим назад!» Мне было дурно от гадкого запаха горящего топлива и страшной качки. Устрашающего размера волны одна за одной накатывались на палубу. Я бросилась искать спасения в каюту, а Джон остался на палубе, изображая из себя бывалого морского волка. Шторм ему даже нравился, я это видела по его лицу. А я, не добежав до каюты, опорожнила весь свой завтрак в ближайший контейнер, а именно в совершенно новую пеструю шляпу от солнца. Что было дальше, я помню очень смутно. Когда я очнулась, на меня, наверно, было страшно смотреть. Моя бедная шляпа, выброшенная за борт, плыла в сторону заката, унося с собой все мои тревоги и заботы. Море немного успокоилось, и солнце, наконец-то, решило показаться. Когда я совсем пришла в себя, путешествие стало казаться совсем даже неплохим. Здесь мы были вольные, как ветер, никто нас не беспокоил, никто даже не интересовался, кто мы такие. Пища была явно не для гурманов: картошка, картошка и опять картошка, только приготовленная каждый раз по-новому. Наверно, это было любимое блюдо нашего кока. От него пострадали только мы с Джоном, прибавив в весе не менее одного стоуна (прим. 6,35 кг). Из этого путешествия мы вернулись толстые, бронзовые и счастливые. Патти и Джордж, тоже счастливые, купались в лучах своей любви. Джордж отводил Джона в сторону и начинал расхваливать Патти на все лады. «Эй, Джон! Смотри, какая она красивая. Это прямо фантастика. Нет, ты только погляди — чем не Брижит (Бардо)?» Джона это сначала забавляло. Никто не станет смеяться над юными грёзами любви, но всему есть предел, и когда Джордж в тысячный раз сравнил свою Патти с Брижит, Джону, этому старому женатику, пришлось немножко охладить энтузиазм юного романтика. А вообще мы жили очень дружно. Островитяне, члены экипажа, были люди простые, веселые, всегда готовые помочь, замечательный народ. Путешествие, грозившее кончиться катастрофой, получилось замечательным и осталось в памяти на всю жизнь. Путешествие на Таити, я думаю, стоило баснословных денег, но в то время деньги никогда не были предметом наших разговоров. Брайан и Битлы были богаты, это бесспорно. Все расчёты велись через банк, а не наличными, и денег у Джона я никогда не видела. По-моему, у него не было даже чековой книжки, и всё автоматически включалось в счёт. Рождество — всегда очень радостный праздник, приносящий с собой особое возбуждение. И до чего же приятно, когда можешь купить всё, что только душа пожелает! Два самых знаменитых магазина в Лондоне выделили для Битлов и их семей специальное время, чтобы они могли в спокойной обстановке сделать рождественские покупки. У меня было такое ощущение, что меня впустили в пещеру Алладина. В канун Рождества к нам в Вейбридж приходили Джордж, Патти, Ринго и Морин, нагруженные свёртками в красивых упаковках. Мы пили, болтали и слушали пластинки, а когда наступала полночь, мы сходили с ума и бросалась распаковывать, каждый свой подарок, радостно вопя и галдя, как маленькие дети, целовались и обнимались под крики «С рождеством!» и «За тебя, дорогой (дорогая)!» В такие дни Джулиану разрешалось долго не ложиться спать. Он ползал на коленках по огромном гостиной среди груд обёрточной бумаги и замечательных игрушек всех мыслимых форм и размеров, то и дело издавая возгласы восторга и радости. Для нашей «толпы» ужасно трудно было покупать подарки, и трудно было поверить в искренность радостных возгласов вроде: «Син, это просто фантастика! Я как раз об этом мечтал!» — особенно когда дарящий знал, что одаривавшийся и так купается во всех вообразимых благах этого мира. Вот почему наибольший шанс на успех имели необычные, шуточные и причудливые подарки. Однажды, под Рождество, я уже отчаялась придумать что-нибудь оригинальное, как вдруг моё внимание привлекли изумительные резные фигуры двух ангелов высотой в четыре фута. Когда-то они стояли в церкви. Джордж и Пол были в восторге от моего подарка. А Джону на то Рождество я подарила заводную птичку в позолоченной клетке. Перед тем, как вручить подарок Джону, я тщательно всё упаковала, оставив снаружи только дырочку для завода, и в последнюю минуту завела механизм. Когда Джон распаковал этот странного вида подарок, птичка вдруг громко и чисто защебетала со своего насеста. Джон аж застыл на месте. Впрочем, птички не относились к его любимым домашним животным. Джордж с Пэтти решили обосноваться неподалёку от Ринго с Морин и нас. Они купили в Ишере славный домик, окружённый очень высокой стеной. Для всех нас это были времена семенного счастья. По малейшей прихоти покупались и продавались дорогие лимузины, строились плавательные бассейны, перестраивалось и перекраивалось всё, что, как казалось, нуждалось в обновлении. Это были времена роскоши ради роскоши как самой по себе, экстравагантности ради самой экстравагантности. То были времена кульминации денег, таланта и эмоций. Но судьба уже готовила мне драматические перемены. |
Похожие:
 | Реферат Битва под Москвой: крах германского плана молниеносной войны... Разгром фашистских войск под Москвой явился началом коренного поворота в ходе войны. Окончательно был похоронен гитлеровский план... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... При работе над пособием использованы тексты и научно-методические материалы: Братченко С. Л. (глава 3), Галактионовой Т. Г. (глава... |
| «Какой была самая первая мягкая игрушка?» Мы занимаемся в Доме детского творчества в объединении «Мягкая игрушка», поэтому нам важно знать, как выглядела первая мягкая игрушка,... | | С. А. Нефедов Февраль 1917 года Россия должна была стать участником большой войны. Д. Джолл, посвятивший специальное исследование вопросу о возникновении Первой... |
 | Почему происходили международные кон фликты? Тридцатилетняя война — первая общеевропейская война и последняя из рели гиозных войн. Ход войны. Состояние воору жения. Военная система.... | | Впервые был сорван гитлеровский план «молниеносной войны» Начался... А какое событие произошло во время Великой Отечественной войны в ходе операции «Уран»? |
| Реферат Тема предстоящей дипломной работы сформулирована как «Совершенствование... Ав, заключения, списка литературы и приложений. Первая глава работы – теоретическая. В ней рассмотрены вырезанооспособность его заемщиков.... | | Рассказ второго экскурсовода [2], [3], [5], [6], [9], [10] История развития радио До конца XIX Первая такая линия прошла от Парижа до Ллиля. Самая длинная линия была построена в России от Москвы до Санкт-Петербурга и была длиной... |
| Войны в лирике К. Симонова Тема войны всегда была значимой для писателей и поэтов ХХ века. Особенно она волновала современником, живших и творивших в нелегкие... | | Решение на строительство этой лаборатории он смог получить только... М. В. Ломоносов в 1752—1753 годах впервые за всю историю науки читал курс физической химии студентам академического университета.... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Уроки 18-21. Глава Первая медицинская помощь при поражении сильнодействующими ядовитыми веществами | | Реферат на тему: В. В. Терешкова первая женщина-космонавт Наша страна всегда была первой в освоении космоса: первый запущенный искусственный спутник Земли, Ю. А. Гагарин – первый человек... |
| Иммунологии амн ссср, профессоре 1981 г Защитил одну из первых канд... Вишневского; иммунологии амн ссср, профессоре 1981 г Защитил одну из первых канд дис. "Артериальная система надпочечников" (удостоена... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Сегодня на уроке мы рассмотрим самую актуальную тему на земле – это тема «Мать и дитя». И назовём тему урока «Вечная тема – мать... |
| Положение о региональной научно-практической конференции России. Выдержала ли она это испытание, готова ли была к этой войне? Какие уроки необходимо извлечь из итогов Первой мировой войны... | | Содержание В рамках работ была создана первая очередь обработки и хранения метаданных (справочника) по направлению нанобиомедицина (онкология),... |
