4.2 Список рекомендуемой литературы
Основная литература
Блажевич Н.В., Ф.А. Селиванов. Лекции по эристике. Тюмень, 2002.
Ивин А.А. Логика: Учебник. М., 2004.
Ивлев Ю.В. Логика: Учебник. М., 2004.
Дополнительная литература
Блажевич Н.В., Селиванов Ф.А. Эристика: Курс лекций. Тюмень, 1999.
Блажевич Н.В., Селиванов Ф.А. Эристика или искусство спора: Учебное
пособие. Ч.1 и Ч.2. Тюмень, 1993.
Курбатов В. И. Логика. Ростов-на/Д., 1996.
Рузавин Г. И. Логика и аргументация. М., 1997.
Солодухин О.А. Логика. Ростов н/Д., 2000.
4.3 План семинарского занятия
Основные вопросы:
1. Логические законы спора.
2. Этические правила спора.
3. Эстетические правила спора.
4. Психологические законы спора.
5. Семиотические законы спора.
Основные понятия:
Закон тождества. Закон непротиворечия. Закон исключенного третьего. Закон достаточного основания. Этическое правило спора. Эстетическое правило спора. Психологический закон спора. Семиотический закон спора.
Темы для докладов и сообщений:
1. Как действует закон тождества в споре?
2. Категорический императив и поведение участников спора.
3. Красота спора.
4. Слово и жест в споре.
4.4 Практические задания
1. Соответствуют ли логическим нормам следующие суждения?
А) Федор Федорович очень гордился этой операцией.
Б) Генерал своим корпусом преградил ему дорогу.
В) Молодая барышня бальзаковского возраста стояла у ворот.
Г) Утром все получили новые наряды.
Д) Магазин оказался пустым.
2. Составьте предложения, в которых следующие слова приобретают неопределенный смысл?
Аудитория; дисциплина; аппарат; брак; нота; мир; среда; платформа; спутник.
3. Содержат ли противоречия следующие словосочетания?
Тупое острие; нечаянная кража; черная дыра; маленький микрорайон; горные равнины; неумышленный грабёж; глупая мудрость; материальная истина; острая полемика.
4. Исключите лишнее слово:
А) Медь, серебро, железо, золото.
Б) Врач, юрист, следователь, учитель.
В) Прямая, кривая, ломаная, парабола.
Г) Судья, юрист, следователь, прокурор.
Д) Гараж, гамак, табак, тесак.
5. Имеются ли достаточные основания для выводов?
А) Он болен, так как бледен.
Б) Он покраснел, значит, виноват.
В) Этот роман плохой: он мне не понравился.
Г) Этот предмет тонет в воде, значит, он металлический.
Д) Студент прекрасно раскрыл содержание экзаменационного билета, значит, хорошо знает предмет.
6. Найдите достаточные основания для утверждения:
А) Этот человек - юрист. Б) Это библиотека.
В) Это университет. Г) Это эристика.
Д) Эта картина прекрасна.
7. Найдите основания для логической связи следующих предложений:
А) “Учитель взял мел … . Ученик закрыл дневник”.
Б) “Прозвучал выстрел … . Щелкнули наручники”.
В) “Тучи быстро сгущались … . Старик снял плащ”.
Г) “Книга упала на тротуар … . Ему крепко пожали руку”.
Д) “В доме перегорели пробки … . Красную розу прибило к берегу”.
8. Какие логические законы выражают афоризмы:
А) “Всякая сосна в своём бору шумит”.
Б) “Два медведя в одной берлоге не живут”.
В) “Из пушки по воробьям не стреляют”.
Г) “За двумя зайцами погонишься - и одного не поймаешь”.
Д) “Не всякое лыко в строку”.
9. Многие исследователи констатируют наличие особой «реакции заражения», возникающей особенно в больших открытых аудиториях, когда эмоциональное состояние усиливается путем многократного «отражения» по моделям обычной цепной реакции» (Г.М. Андреева). Происходит ли нечто подобное на спорах? Можете подтвердить фактами из жизни или художественной литературы?
10. А.Ф. Кони в «Советах лекторам» писал: «Слишком частые, однообразные, суетливые, резкие движения рук неприятны, приедаются, надоедают и раздражают». Почему?
11. Установлено, что успешность деятельности различных дискуссионных групп зависит - при прочих равных условиях - от размещения членов дискуссионных групп с точки зрения удобства дискуссии. Представьте, как бы Вы разместили дискуссионные группы в своей аудитории.
12. Известно, что конфликты порождают полемику. А можно ли сказать наоборот?
4.5 Схемы и таблицы по теме
Тема 2. Основные законы логики
 З
 А Закон тождества: Любая мысль, сколько бы раз она не
К повторялась, должна оставаться тождественной самой себе.
О
Н Закон непротиворечия: Никакая мысль не может быть
 Ы тождественна мысли, отрицающей её.
 Л Закон исключенного третьего: Из двух противоречащих
 О мыслей одна истинна, а другая ложна, третьего не дано.
Г
И Закон достаточного основания: Любая истинная мысль
К имеет достаточное основание.
И
Схема 1. Основные законы логики
Отсутствие условия тождества
сводится к двум крайностям:
  
Не отождествляется то, Отождествляется то,
что должно быть что нетождественно
тождественно
  
Амфиболия - двусмысленность, 1. Отождествление близких по
т.е. употребление одного и того же звучанию слов;
слова в разных смыслах; 2. Отождествление буквального
2. Подмена одного понятия другим; и фигурального;
3. Ответ не на вопрос; 3. Смешение понятий; путаница
Подмена тезиса в понятиях
и др. и др.
Схема 2. Типичные отступления от требований
закона тождества
  Явное противоречие - несогласованность в тексте, которая
осознается как очевидная для всех воспринимающих его.
  П
Р Неявное противоречие - скрытое, неосознаваемое
О противоречие в тексте.
 Т
И Текстуальное противоречие - противоречие в самом тексте.
В
  О Контекстуальное противоречие - противоречие данного
Р текста с другими.
Е
 Ч Контактное противоречие - противоречие между
И следующими друг за другом мыслями.
Е
Дистантное противоречие - противоречие между
мыслями, которые разделены другими мыслями.
Схема 3. Виды противоречий в мышлении
Типичные отступления от закона
достаточного основания
 
  Неполнота оснований “Чрезмерные доказательства”
   
Ненеобходимые 1. Лишние доводы
основания 2. “Самоубийственные
Необходимые, но доводы”
недостаточные
основания
Закон логики - общая, необходимая, существенная и
повторяющаяся связь между мыслями
Схема 4. Типичные отступления от закона достаточного
основания
Тема 5. СТРАТЕГИЯ И ТАКТИКА СПОРА
5.1 Конспект лекции
1. Понятие о стратегии и тактике эриста. Результат спора во многом определяется избранной эристом стратегией и тактикой. Мастер спора искусно определяет общую линию поведения в споре - стратегию, тщательно продумывает приёмы достижения цели - тактику. Мастера спора можно сравнить с полководцем. В военной науке стратегия (с греч. stratos - войско и ago - веду) - это искусство ведения крупных военных операций или войны в целом, а тактика (с греч. tasso - выстраиваю войска) - это приёмы, способы достижения какой-либо цели, линия поведения.
К стратегии эриста следует отнести: осознание цели и мотива спора; выбор этических правил; выбор эстетических правил; выбор такта и манеры поведения (психологии); соблюдение логических законов спора. В тактике эриста различают общие и частные приемы. Частные приемы называют иногда уловками. Приёмы и уловки в соответствии с общечеловеческими нормами общения делят на позволительные и непозволительные.
Стратегия и тактика опытным эристом умело согласуется с текстом и контекстом спора. В узком смысле, текст спора - разногласие, а контекст спора - ситуация, в которой возникло разногласие. Цель и мотивы эриста, такт и манера спорить, выбор приёмов и уловок обусловливаются не только соображениями, связанными с разрешением спорного вопроса, устранением разногласия (текстом спора), но и тем контекстом, в котором он возник. Можно достичь победы в споре, настоять на правоте или целесообразности своего подхода и одновременно проиграть в чем-то ином, но не менее важном: не удалось изменить позицию оппонента, добиться его понимания, его помощи в решении спорного вопроса. Побочные результаты спора могут существенно ослабить эффект победы.
2. Типичные цели и мотивы эриста. В любом случае, когда необходимо плодотворно провести спор или избежать его, важно знать: почему и для чего люди спорят. Цели и мотивы участвующих в споре могут быть различны. Выделим типичные.
«Спор ради истины». Спор часто используется для разъяснения истины, для проверки какой-либо мысли, для испытания обоснованности, а также для открытия истины. «Спор ради истины» - важнейшая форма спора, и при этом самая благородная, самая прекрасная. Такой спор позволяет выбрать разумные проекты, а также отказаться от вредных, взвесив все «за» и «против».
«Спор ради убеждения». Спор может иметь задачей не установление истины, а убеждение в ней противной стороны или проверку собственного убеждения. Неверно, что бесполезны попытки переубедить человека. Многое зависит от манеры спора, приводимых аргументов.
«Спор ради победы». Бывают различные искатели победы. Одних прельщает слава непобедимого диалектика, слава Сократа. Широко известны словесные баталии, которые организовывались в средние века. Успешно выступал, например, в спорах с афинскими и константинопольскими философами армянский мыслитель Давид Анахт, за что был удостоен почетного прозвища трижды Великий и Непобедимый философ. Другие участвуют в споре, потому что им надо победить, для них провал недопустим. Как говорится, «победителей не судят». Только победа была бы поэффективнее. Победа может быть связано с утверждением авторитета или его разрушением, с утверждением политической, экономической власти или её отрицанием.
«Спор ради спора». Довольно часто затевается «спор ради спора». Своего рода «искусство для искусства». Есть любители поспорить. Таких людей заставляет вступать в спор некое влечение, «зуд к спору». Такой «спортсмен», - замечал С. Поварнин, - не разбирает часто из-за чего можно спорить, из-за чего не стоит. Готов спорить за все и со всяким, и чем парадоксальнее, чем труднее для отстаивания мысль, тем она для него привлекательнее».
«Спор ради упражнения». Целью спора может быть упражнение, игра. С такой целью он, прежде всего, используется в учебном процессе. Спор-игра широко процветал в Древней Греции. Вот как описывает этот вид спора Минто: «Спорят двое ... Один из собеседников только предлагает вопросы, другой только дает ответы. Отвечающий может говорить исключительно «да» или «нет». Цель спрашивающего - вынудить у собеседника согласие с утверждением, противоречащим тезису, который тот взялся защищать, то есть привести его к противоречию с самим собой».
Спор - явление сложное. Участники спора часто неоднократно меняют цели, а могут избирать и несколько целей одновременно. Так, победа может быть связана с утверждением истины, а игра с проверкой убеждения. Задача эриста адекватно квалифицировать цель своего участия в споре, а также противной стороны.
3. Такт и манеры эриста. Такт и манера спорить имеют большое значение в осуществлении стратегической задачи спора. Нет, такт - не жалкий компромисс. Тактичный человек, действительно, умеет не замечать чужие оплошности, оговорки, состояния психики, физические недостатки - то, что можно и нужно не замечать. Тактичность и воспитанность не отделимы друг от друга. Тактичный человек во время спора соблюдает правила приличия, он учтив. Но наиболее существенным для характеристики такта является чувство меры и понимания состояния других. Тактичный человек умеет считаться по мере возможности с переживаниями других. К этому надо добавить, что тактичный человек не вспоминает о прошлых поступках оппонента, если тот раскаялся в них и не повторяет их. Такт - это умение помочь человеку так, что это не обидит его. Тактичный человек не поставит другого человека в неловкое положение. Бестактность - противоположность тактичности, то есть чувству меры в отношениях с окружающими, способности учитывать состояние других. Такт обычно связывается не только с чувством меры, но и с таким прекрасным качеством, как деликатность. Тактичность - условие успеха в споре.
Результат спора зависит и от того, как ведут себя оппоненты, каковы их манеры. Манеры - привычные для данного субъекта способы вести себя в обществе, в отношениях с другими людьми. Вот мы приветствуем при встрече друзей, коллег, знакомых. Одни из нас протягивают руку и жмут руку другого, вторые кивают головой, третьи просто говорят: «Здравствуйте!», четвёртые кланяются, пятые приподнимают шляпу и т. п. Это и есть манеры приветствия - одного, казалось бы, действия. Есть манеры хорошие, есть и дурные среди других. Манеры не слушать оппонента, перебивать собеседника, грызть почти во время разговора, деланно смеяться после каждой своей фразы, излишне жестикулировать - это манеры никак не называть образцовыми. Зато одобрение вызывают манеры благодарить за услугу, говорить «Пожалуйста», «Не стоит благодарности», когда вам выражают признательность, выслушивать собеседника и т. д. Манеры должны соответствовать ценным моральным качествам. Это признак благовоспитанности.
Такт и манера участника спора определяются его текстом и контекстом. Текст и контекст спора заставляют эристика соизмерять свои силы с силами противной стороны. Учитывая такт и манеру спорщиков, С. Поварнин описывает следующие модели спора: «Одни споры ведутся «по-джентельменски», по-рыцарски; другие - по принципу: «на войне как на войне»... Третьи - прямо «по-хамски». Между этими типами манеры спорить расположено множество посредствующих или смешанных «степеней её». Джентльменский спор - самая высокая форма этой лестницы форм спора. В таком споре никаких непозволительных уловок не допускается. Спорщик относится к противнику и его мнению с уважением, никогда не опускаясь до высмеивания, пренебрежительного тона, «личностей», насмешек, грубостей или неуместных острот. Он не только не пытается исказить доводы противника или придать им более слабую форму, но, наоборот, старается оценить их во всей своей силе, отдать должное той доле истины, которая в них может заключаться, «быть справедливым» к ним и беспристрастным. Иногда даже он сам от себя углубляет доводы противника, если противник упустил в них какую-нибудь важную, выгодную для него сторону. В высших формах спора - в споре для исследования истины и некоторых случаях спора для убеждения - эта манера спорить чрезвычайно способствует достижению задачи спора. Для нее требуются ум, такт и душевное равновесие.
Но во многих «боевых» спорах, спорах с софистами, которые не стесняются в приёмах и т. д., эта манера спорить не всегда приложима. Как не всегда приложимо «рыцарство» на войне: иной раз приходится жертвовать им для самозащиты, для высших интересов, если противник, пользуясь нашим «рыцарством», сам не стесняется ни в каких приёмах. Тут поневоле приходится применяться к требованиям практики. Позволительна и меткая, убийственная острота, и разные уловки, чтобы избежать уловок противника и т. д. Раз война, так война. Но и тут есть черта, за которую в споре честный человек никогда не перейдёт. - За этой чертой начинаются уже «хамские» приёмы спора».
«Хамский спор», отмечал С. Поварнин, прежде всего, отличается открытым неуважением или пренебрежением к мнениям противника. Если спорщик допускает грубые уловки, вроде «срывания спора» или «палочных» доводов, если он допускает пренебрежительный и презрительный тон, хохот, глумление над доводами противника; если он унижается до грубых «личностей», грубых слов, близких к брани, насмешливо переглядывается со слушателями, подмигивает им и т. д., и т. д. - то все это особенности той манеры спорить, которую нельзя не назвать «хамской». И чем больше проявляется при этом апломба и наглости, тем элемент «хамства» ярче и отвратительней. - Спорить с противником, который придерживается этой манеры спора, без необходимости не следует: запачкаешься.
Из других подобных видов «манеры спорить» С. Поварнин выделял «чичиковскую» манеру, при которой получается только видимость спора; по крайней мере, серьёзный спор - невозможен. Чичиков, как известно, «если и спорил, то как-то чрезвычайно искусно, так что все видели, что он спорил, а между тем приятно спорил». «Чтобы ещё более согласить своих противников, он всякий раз подносил им всем серебряную табакерку, на дне которой лежали две фиалки, положенные туда для запаха». - Эти споры «с фиалками» - на «любителя». Они к месту разве в гостиных, где серьёзный спор внушает ужас.
4. Общие тактические приёмы. Стратегия спора предопределяет и выбор применяемых средств. Мастерство эриста связано с умением найти и применить соответствующее средство. Арсенал таких средств достаточно богат. В нём есть общие и частные приёмы. Общие приемы распространяются на все виды спора. С них и начнём.
Во-первых, в споре рекомендуется не обороняться, а наступать. Да и оборону лучше вести с помощью наступления. Так, вместо того, чтобы отвечать на возражения оппонента, надо обернуть дело так, чтобы он стал отвечать на выдвигаемые против него возражения, чтобы он сам стал защищаться. Надо стараться предвосхитить доводы оппонента; не дожидаясь, пока оппонент предъявит свои доводы, выдвинуть их и подвергнуть критике. Одним словом, активность эриста измеряется его умением задавать вопросы и заставлять на них отвечать противную сторону.
Во-вторых, не следует забывать как тяжело «бремя доказывания», поэтому искусный диспутант стремится возложить это бремя на противника. Например, подчёркивая очевидность своего тезиса, обращает внимание на оригинальность тезиса оппонента и тому приходится доказывать правомерность такого оригинальничания.
В-третьих, рекомендуется не разбрасываться, а сконцентрировать действия на чем-то определенном: на тезисе, аргументах или демонстрации и лучше на наиболее слабом в нем пункте.
В-четвертых, следует пытаться опровергнуть противника его же собственным оружием. Например, показать, что из предложенных противником доводов следует с необходимостью защищаемый нами тезис, а может быть и положение, которое противоречит тезису противника.
В-пятых, результативен такой приём, как эффект внезапности. Например, полезно придержать неожиданные и важные сведения или «убийственный довод» и предъявить их после произведённой разведки. Также можно не торопиться с категоричным определением своей позиции. Это особенно важно, когда предмет спора ещё не является в достаточной мере прояснённым. Иначе в переменчивых обстоятельствах спора трудно будет уточнить свою позицию и тем более от чего-то отказаться. Есть и убедительные психологические основания для такой тактики. Их достаточно точно выражает Р. Фишер, когда замечает, что «чем определённее занимаемая вами позиция, и чем упорнее вы её защищаете, тем больше сами ей подчиняетесь. Чем больше стараний вы прилагаете, чтобы убедить противную сторону в непоколебимости ваших исходных позиций, тем труднее их впоследствии изменить. Ваше «я» отождествляется с вашей позицией. У вас появляется ещё одна задача «сохранить лицо», т. е. согласовывать будущее действие с заявленной ранее позицией. В результате резко снижается вероятность разумного соглашения, примиряющего исконные интересы сторон».
В-шестых, следует знать, что часто используется такой приём, как «слово в конце спора». В этом случае выступающий знает доводы всех противных сторон, а также способы демонстрации, к которым они прибегали, - тем самым у него больше возможностей для критики, но в то же время, «подведя черту», лишает других гласного ответа на критику. В восприятии слушательской аудитории резюмирующий диспутант всегда оказывается правым, победителем спора. Надо и осознавать, что основательное резюмирование требует надлежащей логической культуры и компетенции в предмете спора. А если резюмирующий таковых не проявит, то его «слово в конце спора» станет, наоборот, поражением.
Легко убедиться, что названные приёмы взаимодополняют друг друга, могут быть использованы в комплексе, либо конкретизированы в процессе применения частными приёмами. Среди частных приёмов выделяются уловки.
«Уловкой в споре, - подчёркивал С. Поварнин, - называется такой приём, с помощью которого хотят облегчить спор для себя или затруднить спор для противника». Таких приёмов существует множество. Удовлетворительной классификации уловок пока не существует. Ещё Артур Шопенгауэр отмечал в «Эристике»: «Мне неизвестна ни одна попытка в этом направлении, хотя я и искал её, где только мог...; это пока - ещё необработанное поле». Шопенгауэр объясняет свой способ выделения уловок: «Чтобы достичь этой цели, нужно было бы почерпнуть из опыта, наблюсти, как при часто случающихся в общежитии спорах применяются тою или другою стороною известная уловка; затем свести повторяющиеся под различными формами уловки к их общему типу и таким образом установить известные общие стратагемы, которые тогда оказались бы полезными как для нашего личного употребления, так и для отражения их при употреблении их другими».
Но все же в познавательных целях это множество уловок можно как-то упорядочить. Так, С. Поварнин делил все уловки на позволительные и непозволительные. В качестве основания он избирал соблюдение этических, эстетических правил, а также и логических правил спора. Непозволительные уловки - это приёмы, которые некорректны в этическом, эстетическом и логическом отношениях. Знать наиболее распространенные из них и уметь принимать меры защиты необходимо при движении к истине.
5. Позволительные уловки в споре. Позволительные уловки не противоречат логическим нормам и даже в какой-то мере оправдываются «логическим тактом». К таким уловкам С. Поварнин относил условное принятие довода противной стороны, объявление довода произвольным, оттягивание возражения, использование смущения, горячности противника, предложение доводов в разброс, подставление противоречивой мысли и т. п.
Здравый смысл требует осторожности в принятии доводов противной стороны. «Если довод кажется нам очень убедительным и мы не можем найти против него возражений, но осторожность всё-таки требует отложить согласие с ним и прежде поразмыслить о нём получше, то, - обобщает С. Поварнин, - мы обычно прибегаем к трём способам, чтобы выйти из затруднения».
Самый прямой и честный прием - условное принятие довода. «Принимаю ваш довод условно. Допустим пока, что он истинен. Как из него следует ваш тезис?». Или «Какие ещё доводы вы хотите привести?» и т. п. При таком условном доводе и тезис может быть доказан только условно: если истинен этот довод, то истинен и тезис.
Самый употребительный прием - другой: объявление довода произвольным. Мы требуем доказательств его от противника, несмотря на то, что довод и кажется нам достоверным.
Наконец, очень часто пускаются в ход разные уловки, начиная с позволительных, вроде обычного «оттягивания ответа» на довод в надежде, что придёт в голову возражение против него или же мы окончательно уверимся в его истинности, кончая разными непозволительными уловками.
С. Поварнин обращал внимание на то, что оттягивание возражения должно по возможности происходить незаметнее для противной стороны. Как это делается? Например, ставятся вопросы в связи с приведенным доводом, как бы для выяснения его или для осведомления вообще, хотя ни в том, ни в другом не нуждаются; иногда начинают ответ издали, с чего-нибудь имеющего отношение к данному вопросу, но прямо с ним не связанного и т. д. А в это самое время мысль работает, и часто является желаемое возражение, к которому тотчас и переходят.
Важно при оттягивании возражения не проявить смущения. Но если противник сам допускает такую слабость, то следует не выпускать его из рук. С. Поварнин считал, что вполне позволителен приём, «когда мы, видя, что противник смутился при каком-нибудь доводе или стал особенно горячиться, или старается «ускользнуть» от ответа, - обращаем особое внимание на этот довод и начинаем «напирать» на него. Какой бы ни был спор, всегда следует зорко следить за слабыми пунктами в аргументации противника и, найдя такой пункт, «разработать» его до конца, не «выпуская» противника из рук, пока не выяснилась и не подчеркнулась вся слабость этого пункта. «Выпустить» противника в таких случаях можно лишь тогда, когда у противника очевидно шок или т. п., или же из великодушия, из известного «рыцарства в споре».
Случается часто в споре так, что противник «злоупотребляет» отрицанием: какой бы вы довод в пользу своего тезиса не приводили, он объявляет довод недоказанным. «При таком «злостном отрицании» доводов остается, - советует С. Поварнин, - или бросить спор, или, если это неудобно, прибегнуть к уловке. Наиболее характерны две защитные уловки: а) надо «провести» доводы в пользу доказываемой мысли так, чтобы противник не заметил, что они предназначаются для этой цели. Тогда он не станет «злостно упорствовать» и может их принять. Когда мы проведём все их вразброс, потом остаётся только соединить их вместе - мысль доказана. Противник попался в ловушку. Для того, чтобы с успехом выполнить эту уловку, часто нужно очень большое искусство, уменье «владеть спором», уменье вести его по известному плану ... Проще другая уловка: б) заметив, что противник злостно отрицает каждый наш довод в пользу доказываемой мысли, а какой-нибудь довод нам необходимо провести, мы ставим ловушку. О нашем доводе умалчиваем, а вместо него берём противоречащую ему мысль и делаем вид, что её-то и хотим употребить как довод. Если противник «заладил» отрицать все наши доводы, то он может не вдумавшись хорошенько наброситься и на неё и отвергнуть её. Тут-то ловушка над ним и захлопнется. Отвергнув мысль, противоречащую нашему доводу, он тем самым принял наш довод, который мы хотели провести».
6. Непозволительные уловки в споре. Существует множество непозволительных уловок, которые используются в процессе спора. С помощью таких приёмов «уходят» от доказательства или опровержения; логические действия, признанные убедить соучастника спора в истинности или ложности рассматриваемого положения, подменяются психически эффективными способами поражения противника. Эти приёмы ориентированы, прежде всего, на достижение победы над противником, утверждение собственного мнения путём отрицания мнения противника. Такие приёмы не способствуют поиску истины, не способствуют проверке убеждений.
Непозволительные уловки могут быть грубыми, а могут быть и «очень тонкими», принимающими в расчёт психику противника и слушателей. С. Поварнин называл самые грубые уловки «механическими». Самая «механическая» из них - это, по Поварнину, не давать противнику говорить. Спорщик постоянно перебивает противника, старается перекричать или просто демонстративно показывает, что не желает его слушать: зажимает себе уши, напевает, свистит и т. д., и т. д. В споре при слушателях иногда играют такую роль слушатели, видящие, что их единомышленнику приходится плохо: тут бывает и хор одобрения или неодобрения, и рёв, и гоготание, и топанье ногами..., и демонстративный выход из помещения - все по мере культурности нравов слушателей. Спорить при таких условиях, конечно, невозможно. Это называется (в случае успеха) «сорвать спор».
Если спорщик достаточно нахален, он может, предупреждает Поварнин, «поспорив» так с вами и не дав вам сказать ни слова, заявить: «с вами нельзя спорить, потому что вы не даёте толкового ответа на вопросы» или даже: «потому что вы положительно не даёте возможности говорить». Иногда всё это делается «тоньше». Вы привели сильный, но сложный довод, против которого противник не может ничего возразить: он тогда говорит с иронией: «Простите, но я не могу спорить с вами больше. Такие доводы - выше моего понимания. Они слишком учёны для меня».
Другой типичной уловкой, также механически позволяющей «улизнуть из спора», «притушить спор», «прикончить спор», который не по силам или невыгоден, является «призыв» или «довод к городовому». С. Поварнин так представляет применение этого приёма: «Сначала человек спорит честь-честью, спорит из-за того, истинен ли тезис или ложен. Но спор разыгрывается не в его пользу - и он обращается к властям предержащим, указывая на опасность тезиса для государства или общества и т. д. Все равно, какие власти: старого режима или нового, «городовые» или «господа» - название такого приёма одно и то же: «призыв к городовому». И суть одна и та же: приходит какая-нибудь «власть» и зажимает нашему противнику рот. Что и требовалось доказать. Спор прекратился и «победа» за нами».
Но «срыв спора» и «призыв городового» не позволяют «убедить» противника, не заставляют его дать согласие, то есть признать победу. Поэтому механические уловки не всегда удовлетворяют спорящих, стремящихся к победе. В таком случае обращаются к психическим уловкам, или к «палочным доводам». Насилие во всех видах очень часто «убеждает» многих и разрешает споры, по крайней мере, на время, доказывал С. Поварнин. Но такие палочные доводы в область рассмотрения логики, хотя бы и прикладной, не входят. Здесь палочным доводом называется довольно некрасивая уловка, состоящая в том, что приводят такой довод, который противник, по соображению софиста, должен принять из боязни чего-нибудь неприятного, часто опасного, или на который он не может правильно ответить по той же причине и должен или молчать, или придумывать какие-нибудь обходные пути. - Это, в сущности, разбой в споре. Даже, пожалуй, в одном отношении, ещё хуже. Разбойник открыто предлагает дилемму «кошелёк или жизнь». Софист преподносит скрытым образом и с невинным видом дилемму: «принять довод или потерпеть неприятность»; «не возражать или пострадать».
Как известно, например, во время инквизиции были возможны такие споры: вольнодумец заявляет, что «Земля вертится около Солнца»; противник возражает: «а вот в псалмах написано: ты поставил землю на твердых основах, не поколеблется она в веки и веки. - Как вы думаете, - спрашивает он многозначительно, - может Святое Писание ошибаться или нет?». Вольнодумец вспоминает инквизицию и перестаёт возражать. Он даже, для большей безопасности, обыкновенно «убеждается», иногда даже трогательно благодарит за поучение. Ибо «сильный», «палочный довод», вроде стоящей за спиной инквизицией, для большинства слабых смертных естественно неотразим и «убедителен». «Слава богу, что в наши времена, - писал С. Поварнин, - инквизиции нет, но существует много других форм палочного довода». К таким доводам примыкают следующие: и «аргумент к публике», и «аргумент к невежеству», и «аргумент к человеку», и «аргумент к тщеславию», и «аргумент к авторитету», и «аргумент к несмелости», и «аргумент к здравому смыслу», и «аргумент к вере», и «аргумент к выгоде», и «чтение в сердцах» и т.д.
Когда диспутант вместо обоснования истинности или ложности тезиса обращается не к противнику, а к слушателям и стремится привлечь их на свою сторону, обращаясь по преимуществу к их чувствам, тогда он явно проводит непозволительный приём - «аргумент к публике».
Когда диспутант ссылается на неосведомленность, а то и невежество противника в вопросах, относящихся к предмету спора или упоминает такие факты или положения, которые никто из спорящих не знает и не в состоянии проверить, тогда он пользуется уловкой «аргумент к невежеству». Например, один диспутант ссылается на известное изречение, произносит его на латыни, использует для доказательства, а другой диспутант не знает перевода этой фразы и не хочет этого показывать, скрывает свою неосведомлённость.
Когда диспутант в поддержку своей позиции приводит доводы, выдвигаемые противной стороной в споре или принимаемые ею положения, но при этом не убежден в их истинности, а только делает вид, что их разделяет, тогда он применяет «аргумент к человеку».
Как только диспутант начинает расточать неумеренные похвалы противнику, надеясь, что он станет покладистей, то налицо использование уловки «аргумент к тщеславию».
Если диспутант в поддержку своих взглядов ссылается на идеи тех личностей, с которыми противник не посмеет спорить, то он проводит непозволительный приём «аргумент к авторитету». С. Поварнин замечал, что ссылки на авторитеты «действуют на иных, как таран, пробивающий стену недоверия». Часто предпосланные факту или аргументации «несколько слов» авторитета, надлежащим образом освещающие их, таят внушение.
Иногда диспутант вместо реального обоснования своей точки зрения использует «аргумент к здравому смыслу». Но нередко за здравым смыслом, за общепринятым скрываются заблуждения.
Если диспутант вместо реальной оценки конкретного поступка возбуждает у противника или слушателей жалость, сочувствие, сострадание, то он применяет «аргумент к состраданию».
Часто диспутанты обращаются к «аргументу к выгоде», заменяя логическое обоснование своего мнения призывом его принять, так как это выгодно в моральном, политическом или экономическом отношении.
Наконец, диспутанты пользуются уловкой, которая получила название «чтение в сердцах». Эта уловка, по Поварнину, состоит в том, что софист не столько разбирает ваши слова, сколько те тайные мотивы, которые заставили вас их высказать. Например, собеседник высказывает вам в споре: «вы это говорите не потому, что сами убеждены в этом, а из упорства»; «вы сами думаете то же, только не хотите признавать своей ошибки»; «вы говорите из зависти к нему»; «сколько вам дали за то, чтобы поддерживать это мнение?»; «вас заставляют так говорить интересы партийной организации» и т. п. Что можно ответить на такое «чтение в сердцах»?! Оно многим «зажимает рот», потому что, как правило, опровергнуть подобное обвинение невозможно, так же как и доказать его.
Применение непозволительных уловок, как правило, сопровождается различными психическими воздействиями на противника, чтобы вывести его из равновесия, ослабить и расстроить работу мысли. «Для этого существует, - замечал С. Поварнин, - много разных приёмов. Самая грубая и обычная уловка - вывести противника из себя. Для этого пускают в ход грубые выходки, «личности», оскорбления, глумление, издевательство, явно несправедливые, возмущающие обвинения и т. д. Если противник «вскипел» - дело выиграно. Он потерял много шансов в споре. Некоторые искусно стараются «взвинтить» противника до желательной степени. Несправедливостью и насмешками софист вывел из равновесия своего противника-юнца. Тот стал горячиться. Тогда софист принял вид несказанного добродушия и покровительственный тон: «Ну, Юпитер! Ты сердишься, значит, ты не прав!», «Ну что вы, батюшка! Стоит так горячиться! Успокойтесь, успокойтесь! Какая вы горячка» и т. д. Так ведь довёл юнца до белого каления! У того и руки дрожат от волнения и негодования. Бросается сослепу в споре, куда ни попало. Перестал совсем соображать и, конечно, «провалился». Но применяют и разные другие способы, чтобы «вывести из равновесия»... Если спор очень важный, при слушателях, ответственный, то иные даже прибегают к «уловке артистов». Некоторые артисты, чтобы «подрезать» своего соперника, перед выступлением его сообщают ему какое-нибудь крайне неприятное известие, чем-нибудь расстраивают его или выводят из себя оскорблением и т. п. в расчете, что он после этого не будет владеть собой».
Психические уловки часто используют, когда хотят отвлечь внимание противника от мысли, которую хотят провести без критики. Мысль, которую хотят таким образом провести, писал С. Поварнин, не высказывается вовсе, а только необходимо подразумевается, или же высказывается, но возможно короче, в самой серой, обыденной форме. Перед нею же высказывают такую мысль, которая поневоле должна своим содержанием или формой привлечь особое внимание противника, уловка пройдет с успехом. Он «проглядит» и пропустит без критики незаметную мысль.
Иногда для этой цели прибегают к уловке, которая получила название «наведение на ложный след». По Поварнину, эта уловка может быть проведена так: перед мыслью, которую хотят провести без критики, ставят какую-нибудь такую мысль, которая, по всем соображениям, должна показаться противнику явно сомнительной или явно ошибочной. При этом предполагается, что всякий противник ищет в нашей аргументации слабые места, и большинство набрасывается на первое попавшееся слабое место, без особого внимания пропуская ближайшие к нему последующие мысли, если они не бросаются в глаза ошибочностью. Скажем, Иксу надо провести без критики важную для его цели мысль, к которой противник может отнестись очень придирчиво, если заметит её важность и неполную очевидность, - мысль, что дом, о котором идет речь, стар. Икс решает навести противника на ложный след. Зная, что противник, защищающий, например, какого-либо Б, непременно набросится с негодованием на всякое обвинение Б в нечестности. Икс говорит: «Тут дело, несомненно, не обошлось без подвоха со стороны Б. Он приобрел этот старый дом не без помощи обмана». Если противник «набросится» на обвинение, то может пропустить «старый дом» без критики. Тогда остаётся в пылу схватки несколько раз незаметно повторить эти слова, пряча их в тень, пока «слух к ним не привыкнет», - и мысль проведена.
Необходимость знания такого рода уловок не вызывает сомнения. Эристика имеет «главною своею задачею, - отмечал Артур Шопенгауэр в «Эристике», - собрать эти нечестные уловки, применяемые в спорах, и проанализировать их для того, чтобы при серьёзном споре тотчас же можно было заметить и уничтожить их». Каждый, кто борется за свои убеждения, ищет правильные решения, утверждает истину, должен не только сам быть вооружён, но и хорошо знать методы своего оппонента. Умение распознавать ту или иную уловку, показать, с какой целью она использовалась - необходимое качество искусного диспутанта.
|
