Отчет по работам, выполненным в рамках контракта 02. 741. 12. 2012 «Организационно-техническое обеспечение проведения международной научной школы для молодежи «Platonopolis: философское антиковедение как междисциплинарный синтез философских,
Скачать 3.01 Mb.
|
Эволюция методов перевода в контексте античной философии языка Эпохи подразделяются по основанию обнаруживаемой связи событий, которые приходятся на непрерывный отрезок времени. В рамках единой эпохи обычно усматривается связь между познавательной парадигмой и различными видами практик. Часто эта связь требует реконструкции, но выявление ее между удаленными друг от друга регионами познания и деятельности иногда позволяет прояснить не только подоплеку возникновения тех или иных практических приемов, но также приоткрыть нечто новое в эпохальном познавательном методе. Рассмотрим два ярких эпизода в истории перевода, где различие в методах продемонстрирует прорыв, произошедший в античном понимании природы и сущности языка. Возможно, значение рассматриваемого события также окажется важным в истории философского метода. Первый эпизод – создание Септуагинты, второй – создание Вульгаты, между ними – около 8 веков античной философской и языковедческой мысли. Легендарное создание Септуагинты – перевода первых пяти книг Ветхого Завета на греческий язык – приходится на III в. до н.э., когда Птолемей поручает перевести Моисеево Пятикнижие 72-м специально приглашенным из Иерусалима «толковникам». В различных версиях легенды события несколько разнятся, но поздний ее вариант гласит, что переводчики работали по отдельности, закончили свой труд одновременно и при этом у всех получились идентичные переводы, т.е. единый богодухновенный перевод, позднее именуемый Interpretatio Septuaginta Seniorum или «Сказание семидесяти старцев». Перевод на греческий язык был выполнен достаточно буквально, текст Септуагинты испытывает сильное влияние исходного языка в части лексических заимствований, синтаксических конструкций и фразеологии. Вероятно, подобные переводы первоначально делались для разъяснения исходного текста, сакральный характер которого на перевод не переносился. Однако Септуагинта все же приобрела сакральный статус несмотря на неоднозначное восприятие переводного текста: не все общины согласились приравнять перевод к оригиналу. Возможно, легенда понадобилась для поднятия сакрального авторитета перевода и придания ему некоторого магического оправдания. Мировоззренческая парадигма эллинизма представляла собой пестрое смешение различных позднеантичных и ближневосточных религиозно-философских учений и практик, где речи часто приписывалась магическая функция. Слово как носитель магической силы является не условным обозначением, но частью сакрального предмета. Неконвенциональное понимание слова вызывает настороженное отношение к переводу сакральных текстов: метод перевода предполагает пословное калькирование оригинала, часто с сохранением количества слов, при этом сравнительно мало внимания уделяется переводной прагматике. Картина мира, в которой слово и вещь очень близки, не различает сакральный предмет и говорение о нем, а также предметность и смысл священного текста. Основной целью переводчика при этом является сохранение каждого слова в переводе, основным методом – пословное копирование драгоценного священного текста. В период становления римской империи и первых веков христианской эры мировоззренческая парадигма изменилась. Греческая философия заменила собой мифологическую картину мира, и фокус интереса постепенно смещается к вопросам о сущности вещи. Античная философия утвердила понимание языка как умопостигаемого свойства и явления бытия. Досократическая философия разделилась по вопросу о природном/ конвенциональном характере слов: определяется ли название предмета по природе предмета (теория φύσει) или по установлению соглашением людей (теория θέσει). Сторонники более ранней теории φύσει приводили в обоснование своих взглядов широко понимаемое звукоподражание – универсальный μίμησις природы средствами языка. В дальнейшем «изобразительность звуков речи» понимается как согласие ощущения вещи с ощущением звука. Теория φύσει ближе к древнейшему пониманию слова как слитого с природой конкретной вещи. Сторонники теории θέσει отмечают сложность отношений между вещью и именем, рассматривая явления полисемии и синонимии. Диалог Платона «Кратил» предлагает компромиссную двухступенчатую трактовку происхождения имени. Различия в мнении заставляет предположить бытие устойчивой сущности вещи. Имена вещей даются по подобию неизменной сущности – в объединении не всех, но наиболее характерных признаков вещи. Аристотель далее различает слово и представление, утверждая условность связи между словом и вещью. Стагирит исследует различные языковые явления и парадоксы, включая вопросы семантики слов и предложений. В трактате «Об истолковании» Аристотель называет слова символами представлений в душе, а письмена – символами слов, что меняет направление обусловленности в вопросе о мотивированности имени. Источник слов – в душе как носительнице умопостигаемого бытия, а не в стихии природы. Представления в душе сходны у разных народов, но слова разнятся, что подтверждает условность значения слов. Происхождение слов из хранилища умопостигаемого делает их ценным источником сведений о бытии. Действительно, метод Аристотеля начинается как наведение порядка в речи и продолжается как упорядочение стоящего за речью – придание устойчивости смыслам и категориям – способам сказываться о бытии. Последующая эпоха эллинизма внесла значительный вклад в языковую теорию, изучая грамматические структуры языка. Школа стоиков эмансипирует грамматику от философии и формирует структуру позитивного языкознания. К середине IV века н.э. стоики различают слово и его значение как обозначающее и обозначаемое. Заслуга античной и эллинистической риторики – в выяснении силы и образа воздействия слова, что также находит отражение в переводческих теориях. Цицерон описывает собственный перевод речей Демосфена как воспроизводство смысла и силы отдельных слов, предполагая, что читатель не будет заниматься подсчетом слов, но оценит форму, содержание и вес текста. Необходимо отметить вклад христианского учения в понимание словесности. Иудаизм как религия закона придавал большое значение послушанию и соблюдению обрядов, где слово было предназначено к исполнению. Христианство проповедовало откровение, т.е. слово Божье, которым верующий наставляется к спасению. Христианские тексты обязаны были быть не просто понятными, но яркими и убедительными, способными донести заложенную в них благую весть. Кроме того, в отличие от античности, христианский абсолют и сущее опосредует слово, а не число. В трактовке логоса происходит сдвиг от численной меры к неисчислимому смыслу триединства и личного воплощения меры божественной, спасительной и абсолютной. В данной философско-лингвистической парадигме цели и методы перевода меняются. Новая переводческая парадигма ярко проявляет себя в истории создания Вульгаты – первого целостного перевода Библии на латинский язык. Иероним Стридонский – христианский сподвижник, государственный деятель и образованный лингвист – в конце IV века н.э. в течение двадцати лет готовит перевод, которому было суждено стать основным европейским документом веры на протяжении целого тысячелетия. В работе «De Optimo Genere Interpretandi» Иероним формулирует основу своего метода: перевод смысла смыслом – «sensum exprimeri de sensu». Иероним отмечает стилистическое несовершенство пословного перевода, называет перевод «по смыслу» методом более подготовленных переводчиков, но призывает в любом случае относиться снисходительно к переводческим ошибкам, которые могут допускать все простые смертные. Мировоззренческая парадигма начала христианской эры позволяет рассматривать слово как умопостигаемое явление бытия, так что языковые процессы поддаются рациональному изучению. Многосторонний опыт анализа синтаксической и семантической структур предложений позволяет обнаружить устройство языковой системы. Методы перевода тяготеют к передаче скорее духа, чем буквы исходного текста, даже несмотря на вмешательство религиозных и социальных факторов. Сакральное отношение к слову сохраняется, но перевод больше не нуждается в магическом оправдании. Перевод рассматривается как непосредственно созданный человеком и может быть несовершенен как любые плоды человеческих усилий. Сакральный смысл текста при этом не утрачивает священства, поскольку не заключен в самом тексте, но располагается в поле благовествования и толкования. Осуществленный античностью и поддержанный христианской мыслью прорыв в понимании природы слова, в частности, мотивированности имен, знаменует важный этап развития мысли с далеко идущими последствиями. Слитое с φύσις слово не могло стать явлением бытия – опосредующим умопостигаемым звеном познания. Конвенциональное понимание слова – различение слова и его значения – ведет в дальнейшем к различению понятия как инструмента мысли и определения как предмета мысли. Христианская школа толкования слова как посредника между духом и сущим оттачивает будущий инструмент и проектирует предмет познания. Выделение слова из природы – начало движения к выделению духа из природы и формированию новоевропейской субъективности. Воронова Е.М. докторант Филос. ф-та СПбГУ Особенности понимания структуры слова, пифагорова числа и числа у Платона в философии имени П.А.Флоренского. В данной статье речь пойдет о научном наследии П.А. Флоренского, который был ученым-математиком, философом, богословом. Кроме этого, Флоренский много занимался философией языка, имени. В начале ХХ века европейская философия совершает поворот от метафизики сознания к языку. Язык понимается как нечто изначальное, как онтологическая основа деятельности человека. Действительность творится человеком заново при посредстве языка. «Бытие структурировано как язык». Эта знаменитая фраза будет написана французским философом Ж. Лаканом немного позже в седине ХХ века. Лингвистический поворот в философской традиции означает перевод проблем философии в плоскость языка, так как к этому времени и развитие философии и лингвистика находились в значительном тупике. Эпохальное значение в этом направлении имеют философские теории Л. Витгенштейна (Логико-философский трактат. 1921 г.), феноменология Э.Гуссерля, М. Хайдеггера. Учение Флоренского о слове и имени во многом было современно мировым тенденциям философии, но и во многом было оригинальным. «Слово» всегда представляло большой интерес для Флоренского, оно было особенной категорией, так как, по мнению Флоренского, являлось символом сущности, символом бытия. « Именем мир «помечается», именем он воплощается, именем фундаментально характеризуется. Имена и слова проявляют и реализуют энергию бытия.» Человек словом как бы творит мир. Сказанное слово соединяет человека с внешним миром, « оно есть частица нас в мире, и частица мира в нас.»1. Слово является в этой связи и характеристикой душевного строения человека. «Именем выражается тип личности», - пишет Флоренский. «Слово» в теории Флоренского представляет собой символ сущности, реальности, тогда как «имя» – это символ усложненной реальности. Кроме того, слово, творимое человеком, является эстетическим и этическим мерилом. Именно поэтому концепция «слова» предстает у ученого в объединении представлений математика, философа и богослова. Обратимся к статье « Строение слова», которая была написана Флоренским в 1922 году. В ней нас будет интересовать сейчас не широкий антропологический подход к пониманию « слова» ученым, но конкретное описание формы, структуры слова. В этой статье мыслитель показывает некоторые новые измерения слова. Во-первых, Флоренский определяет слово как некий организм. Значение этого слова очень важно. Например, в античной философии « живое или организм, возможно только там, где целость присутствует в частности настолько глубоко и принципиально, что удаление такой части равносильно разрушению всего целого…».2 Строение слова, по Флоренскому, тоже состоит из частей: имеет «внешнюю форму» и « внутреннюю форму». Внешняя форма слова – это фонема и морфема, но они еще являются и частью организма слова, значит, представляют собой костяк и ткани. Внутренняя форма слова, с одной стороны, - этимон ( значение), а, с другой стороны, - душа его. В этой связи внутренняя форма слова обязательно индивидуальна. Человек, выбирая нужное ему именно данное слово, как бы соотносит свое внутреннее состояние с душой слова. Флоренский поясняет это положение примерами, предлагая разделить слово на его составляющие. Причем это деление происходит не всегда так, как мы привыкли это делать, исходя из грамматических правил. Слово «береза», например, имеет фонетический костяк – б-е-р-е-з-а. Этот фонетический набор звуков еще очень далек от смысла слова, каким мы его понимаем, однако данный фонетический набор не является совсем психологически мертвым: с данными звуками и с их определенной очередностью у нас возникает известный психологический образ дерева определенного типа. Этимон же слова бере или бре имеет значение светиться, гореть, белеть ( ср. со словом брезжить). Береза как бы белеет, мерцает среди других деревьев. « Это впечатление брезжения протолковано как вещь или существо…Корень слову дает содержание, а грамматическая форма – логическую форму вещности, или категорию субстанциональности. Таким образом, это данное впечатление белезны, закрепленное нашим отзвуком на него артикуляционно-звуковой реакцией на него, или фонемой.»3 Для нас является существенным тот принцип строения слова, которой предлагает ученый. Слово членится на составляющие части, являясь трехатомарным строением. Слово имеет ядро, которое последовательно обхватывается последующими оболочками: семема-морфема-фонема. Такова схема организма-слова, по Флоренскому. Как мы видим, слово имеет некоторый набор составляющих элементов, образовывающих единое целое или организм. Слово для человеческого понимания есть уже конечный результат, итог, объединение, состоящее из чувственного восприятия предмета, принимаемого нами как образ, звуковой оболочки и значения, в которых отразились исторические корни народа. Флоренский, как предполагает автор данной статьи, увидел в объединяющей функции формы слова новые истоки. Талант этого замечательного ученого был многогранным. Как известно, Флоренский закончил математический факультет Московского университета, был учеником Н. Бугаева, занимавшегося в то время (начало ХХ в.) ритмологией, то есть в широком смысле идеей прерывности. Это направление в своей научной деятельности он развивал под влиянием математических исследований Г. Кантора, который разработал основы теории множеств. Надо полагать, что Флоренский вслед за своим учителем Н. Бугаевым, оценил глубокое философское значение работ Г.Кантора, и полностью разделял концепцию аритмологии, разработанную Н.Бугаевым на основе исследований Г.Кантора. Анализируя идеи, связанные с прерывностью, Флоренский отмечает, что там, где есть прерывность, там существует и форма, индивидуальность, своеобразное отъединение от окружающей среды … это есть некоторая монада, т.е. в себе замкнутая ( конечно относительно) единица. Мы определили ранее, что слово есть организм, состоящий из некоторых частей. Если теперь рассматривать пример структуры « слова» как смену непрерывности и прерывности, то слово условно тоже можно представить некоторой единицей или монадой, или множеством. «Каждое множество вполне отличных друг от друга вещей можно рассматривать как некоторую единую вещь для себя, в которой рассматриваемые вещи представляют составные части или конструктивные элементы». 4 Структура слова, как мы видели раньше, так же состоит из составных частей или конструктивных элементов. В таком понимании слово становится похожим на замкнутую монаду, отделенную от других подобным образом сформированных монад. Слово представляется состоящим из множеств, которое отлично от другой группы множеств, или, по Кантору, отлично от универсалии. Эти группы множеств или универсалии можно понимать как вещь в себе. Слово в своей внешней структуре, в грамматической структуре, в своей этимологической сущности не однородно. Оно членится, прерывается, одна часть образует единое целое внутри слова и тем самым дает возможность формироваться другой части, создавая отдельные множества внутри отдельного слова - универсалии или монады. Вторая составляющая принципа функциональной структуры слова в концепции Флоренского – это принципы понимания числа в античной философии. Флоренский прозорливо увидел связь между теорией прерывности и представлениями пифагорейцев о числах. Пифагорейцы понимали число как синтез беспредельного и предела. Античные философы не рассматривали беспредельность как нечто стабильное. Это была всегда становящаяся субстанция, постоянно увеличивающаяся или уменьшающаяся, или любое число, которое предстает в своем непрерывном становлении как живой организм. В этой стихии формирования, становления числа мы можем видеть и формирование, становление слова. Аритмологическая теория Г. Кантора позволила Флоренскому глубже посмотреть на представление пифагорейцев о числе, потому что канторовская теория давала новые понимание сущности миропорядка. Единица или числовая монада представляют собой символ формы бытия. Пифагор говорил, что « все происходит не из числа, но сообразно с числом, ибо в числе – первичная упорядоченность…» 5 Слово такой же древний символ, постоянно сопровождающий человеческую деятельность, как и число. И вот, если в античной философии число было онтологическим первоэлементом, то в ХХ веке таким первоэлементом становится слово или язык. Мы смотрим на мир сквозь язык, и именно язык определяет, как мы видим реальность. Многие философы в связи с этим видели в языке своеобразную модель для систематизации мира и его развития. Родственная связь числа и слова видна в форме образования обоих символов и в их назначени. В своих исследованиях Флоренский рассматривает разные определения числа. Например, Бреаль считал, что число « аритмос» это тоже, что и « атмос» – сочлененность, член, сустав. Это говорит об объединении некоего разчлененного единства. Особенность понимание числа как сочленения своих компонентов была свойственна пифагорейской философской школе. Фалос, например, понимает число как « систему единиц», а Евдос как « заключенное в границы, оформленное множество». Платоновское понимание числа так же нашло свое отражение в концепции слова Флоренского. В последней части платоновского «Теэтета» есть беседа о знании. Нас интересует понимание Платоном слова «логос». В беседе приводится несколько определений этого понятия, нас будет интересовать то, которое определяет слово как состоящее из чего-то, например, из букв, слогов, но в результате дающее нечто целое, единое. « Следовательно, если слог состоит из многих букв и есть нечто целое, буквы же – его части, то равно познаваемы и равно изречимы будут и слоги и буквы, поскольку все вместе части оказались тем же, что и целое».6 Принцип сочленения, характерный для числа, присутствует и в слове. Платоновское понимание числа во многом продолжает линию пифагорейской школы в этой части его учения, потому что оно еще и развивает пифагорейское учение о сущем как о единстве предела и беспредельного. Платон рассматривает единое и вообще мир идей как пифагорейцы рассматривали числа. Идеальное число возникает из « согласия» противоположных начал – предела и беспредельного. Число рождается в результате «согласия». Число как символ единого, потому что оно « есть единственное средство, с помощью которого можно остановить «качание» беспредельного и определить предмет». Функции числа могут быть соотнесены с функциями слова. В платоновском «Тимее», где речь идет о природе души, сказано: « Она ( душа) являет собой трехчастное смешение природ тождественного и иного с сущностью, которое пропорционально разделено и слито снова и неизменно вращается вокруг себя самого, а потому при всяком соприкосновении с вещью, чья сущность разделена или, напротив, неделима, она всем своим существом приходит в движение и выражает в слове, чему данная вещь тождественна и для чего она иное…» 7 Идеальное число и слово являются некоей мерой, принципиальными единицами гармонии, которые позволяют отобразить мир, являясь тем самым своеобразными скрепами сущего. Мы считаем, что такое понимании числа у пифагорейцев и у Платона послужила примером создания концепции слова Флоренским. Если рассмотреть трехчастную природу души в соответствии с трехатомарным строением структуры слова у Флоренского, о котором шла речь в начале нашего рассуждения, то мы увидим значительное влияние платоновской концепции на эту структуру. Душа является смешением природы тождественного, иного и сущего. Слово является смешением природы звуковой, психо-физической( фонема), «слово…есть и представление-понятие. Оно ставится перед нами предметно, метается перед нами как нечто вне нас…»( морфема), смысл слова, «душа слова», знаменование ( семема). Слова как и душа являются мерой слияния фонемы-тождественного человеку, семемы-иного для человека, данного в предметах, окружающих его, и сущего-семемы, которая связана с глубинным значением слова. Исходя из такого представления, можно понять, почему душа выражает себя в человеческом варианте словами. Слово выступает результатом работы человеческой души. Душа, приходя в движение, выражается у человека словом. Одновременно с этим схема слова представляет собой сочленение данных составляющих единиц: внутренней и внешней оболочек, которые в свою очередь состоят из фонемы, морфемы и семемы; образующие, в конечном счете, единство - единый организм слова. Исходя из вышеизложенного, числа для Флоренского - это « первичная категория мышления и бытия», или «некоторый прототип, идеальная схема, некоторый умный первоорганизм».8 Форма и функция числа определяются как онтологический первоэлемент для древних греков, и ту же функцию выполняет слово, но уже в ХХ веке. Кроме того, нужно отметить что, Пифагор видел математику как некую синкретическую науку, в которой могли объединиться и религия, и философия, и математические исследования. Число для античных философов было эстетическим первопринципом. Число представляло идею порядка и поэтому является целостью. Получается, что слово и число - это виды сочлененной целости, основные первоэлементы, характеризующие человеческую деятельность, которые еще и являются удобными для человеческого сознания символами оформления или восприятия любой вещи. Для теории Флоренского еще один момент является очень важным. Ученый занимался исследованием идеи формирования гармонии, целого, формы. Исходя из того, что мы сейчас рассмотрели, слово и число вполне могут выступать примерами разработок научных подходов данных философских и эстетических категорий. Поздняков Сергей Николаевич, aспирант Русской Христианской Гуманитарной Академии |
Похожие:
 | Отчет о выполненной работе по Государственному контракту №02. 741.... Федеральное государственное учреждение высшего профессионального образования «Башкирский государственный аграрный университет» | | Отчет о выполненной работе по Государственному контракту №14. 741.... Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования "Российский экономический университет им. Г. В.... |
| Отчет научные и научно-педагогические кадры инновационной России... Елями выполнения работы явилось эффективное освоение молодыми исследователями и преподавателями лучших научных и методических отечественных... | | Отчет о выполненной работе по Государственному контракту №12. 741.... Целью проведения работы является эффективное освоение молодыми исследователями и преподавателями лучших научных и методических отечественных... |
| Отчет о выполненной работе по Государственному контракту от 31 августа... Федеральное государственное бюджетное учреждение высшего профессионального образования | | Образовательная программа муниципального бюджетного общеобразовательного... Организационно-правовое обеспечение деятельности школы 2 Структура школы и система её управления Кадровое и материально-техническое... |
| Отчет по Государственному контракту на выполнение работ для государственных нужд Организационно-техническое обеспечение работы российской экспозиции на осенней технической ярмарке |  | Литература по дисциплине 7 Материально-техническое обеспечение 7... Рецензент программы: д э н., проф. Орешкин В. А., профессор кафедры Международной торговли и внешней торговли РФ |
| Программа Второй международной научной школы для молодёжи «Прикладные... Вторая международная научная школы для молодёжи «Прикладные математика и физика: от фундаментальных исследований к инновациям» (Школа... | | Программа Второй международной научной школы для молодёжи «Прикладные... Вторая международная научная школы для молодёжи «Прикладные математика и физика: от фундаментальных исследований к инновациям» (Школа... |
| Преподаватели/эксперты международной научной школы для молодежи по инновационному менеджменту Мва по специальности финансовый менеджмент, Высшая коммерческая школа Министерства экономического развития и торговли РФ | | Положение о конкурсе «Моя Россия», проводимого в рамках «молодежного... Настоящее Положение определяет порядок организации и проведения Конкурса среди школьников и учащейся молодежи, его организационно-методическое... |
| История науки и техники. №11. 2012 Наука о земле Концепции современного естествознания являются основополагающей естественно-научной дисциплиной при подготовке экономистов, юристов,... | | Положение о конкурсе «Моя Россия», проводимого в рамках «Молодежного... Настоящее Положение определяет порядок организации и проведения Конкурса среди школьников и учащейся молодежи, его организационно-методическое... |
| Материально-техническое обеспечение Для занятий физкультурой и спортом в школе хорошая материально-техническая база для выполнения в полном объеме учебных программ,... | | Материально-техническое обеспечение Для занятий физкультурой и спортом в школе хорошая материально-техническая база для выполнения в полном объеме учебных программ,... |
