2, 3, 4 санкт-петербург 2004
Скачать 7.19 Mb.
|
Практической реализацией этого вывода являются метанаучные исследования, развитие которых, наряду со становлением е д и н с т в а н а у к и, составляет существенную черту современного научного познания (В.П.). В метанаучных исследованиях вычленяются различные срезы. Один – горизонтальный – означает исследование отдельных научных теорий, их оснований и принципов построения. Другой – вертикальный – проходит по «сквозным» параметрам и характеристикам, общим для всех отраслей научного знания. В синтезе их он и дает тот уровень метанаучных исследований, на котором осуществляется изучение науки как целостного организма (В.П.). Свое конкретное выражение он получает в особом направлении современной науки, обычно обозначаемом термином «науковедение» («The science of science». London, 1964). В настоящее время ведется дискуссия о том, что должно представлять собой это направление. Иногда его отождествляют с логикой научного познания или ограничивают рамками социологического исследования. По всей вероятности, однако, оно призвано синтезировать моменты социологического, гносеологического, логического и психологического анализа, не сводясь ни к одному из них. И.А. Майзель [270]. С. 178–183. ОСР-РО: 2.2.-… Наука (греч. episteme, лат. scientia) – сфера человеческой деятельности, функцией которой является выработка и теоретическая схематизация объективных знаний о действительности; отрасль культуры, которая существовала не во все времена и не у всех народов… …Наука в древнегреческой культуре представляла собой целостную науку, и зачатки мышления, идущие в плане частных наук, появившиеся в особенности под влиянием Аристотеля и его школы, таких великих врачей, как Гиппократ, Гален и т.д., а также атомистов, не нарушали целостности науки и картины мира. В эпоху христианского средневековья наука также разрабатывалась (и с успехом) как гармоническое целое. Только в конце средних веков произошла (замеченная только немногими мыслителями) подмена понятия «наука» понятием «естествознание». Эта «новая наука» начала свое триумфальное шествие с эпохи Возрождения, когда была признана возможность математического описания результатов, получаемых экспериментальным путем, и обнаружена и точно исследована закономерность природы… С развитием новой науки возникла необходимость более глубокого разделения ее на специальные. В результате этого часто утрачивалось понимание истинной цели науки как науки о мире в целом, а действительности – как единого целого (В.П.). Рационализм также превратился в единственно господствующую форму образования и воспитания, что привело к переоценке интеллектуального образования. Это в свою очередь отразилось на науке и повлекло за собой все больше и больше превращение ученого в специалиста, а высших учебных заведений – в места по подготовке специалистов. Из-за отсутствия со стороны частных наук достаточного внимания к этой общей для них всех цели наступил «кризис» науки, который был не только кризисом доверия в отношении вещей, но главным образом кризисом самих ученых. «Ныне всюду глядят в корень, ищут теоретические принципы в разнообразных возможностях, противопоставляют их друг другу. Это обстоятельство – повергает дилетанта в сомнение и приводит его к выводу, что больше вообще нет никакой твердой опоры и все познание эфемерно. Но познание выглядит таковым только для того, кто сам не участвует в нем. Творческие шаги к новым принципам хотя и потрясают все здание знаний, но они предпринимаются вновь и вновь, составляя непрерывную цепь исследований, которые в новом смысле сохраняют по отношению к отдельной науке в целом полученные результаты, вызывавшие сомнение. Впрочем, кризис науки является кризисом людей, которые ее постигают, если они неискренни в своем желании знания» (Ясперс). Некоторые мыслители (например, такие как Фр. Бэкон, Лейбниц, Даламбер, Кант, В.Вундт, Б.Эрдман, Освальд и др.) пытались объединить частные науки в систему, основанную на единых принципах. Но только возврат к метафизике и применение целостного способа рассмотрения во всех областях науки преодолевают ее «кризис» и способствуют в наше время с р а с т а н и ю частных наук и философии в ЕДИНУЮ НАУКУ в собственном смысле этого слова (В.П.). [271]. С. 287–289. Таким образом, как это хорошо видно даже из этих двух приведенных выше условно названных нами «опор», словосочетание «единая наука» в науковедческой литературе используется в смысле и роли определенного конструкта, выражающего-отражающего собой науку в собственном смысле слова, науку, как таковую, науку о мире в целом. При этом данный конструкт эксплицируется с помощью «единство науки», «унифицированная наука», «целостная наука», «срастание частных наук и философии». В этом и состоит, собственно говоря, искомый ответ на первый подвопрос – «Психология – единая наука…?» – обсуждаемой заглавной темы пленарной дискуссии по самому суперпроблемному вопросу всей Научной программы данного Съезда психологов – вопросу «Пути интеграции психологического знания…?». Этот ответ в своем роде отрицательный. В том значении, что неправомерно смысл имени общей («всеединой») науки как таковой вкладывать в имя частной науки, в данном случае – психологии. Очевидно, подобной подмены смысла имени не произошло, если бы в данном контексте предварительно было выполнено соответствующее фундаментальное «метанаучное» – в отношении психологии как науки, – т.е. суть методологическое исследование. Но такого исследования, как видно, не проводилось. Однако для глубинно-сущностного обсуждения и поиска путей и методов решения суперпроблемных вопросов заглавной темы в целом, проблемных вопросов других тем пленарной дискуссии, симпозиумов и круглого стола первого направления «Методологические проблемы психологии» первого форума Съезда, упомянутого фундаментального исследования в рамках указанного контекста явно не достаточно. Как было выявлено и в первом приближении показано выше, в поиске оснований принципиально новой науки образования – эдукологии, фундаментальное методологическое, точнее сказать, философско-логико-методологическое исследование, адекватное глубинной действительной проблеме, должно быть триединоцелостным, т.е. иметь в своем объекте три имманентных компонента-уровня: предметную область, системный и метасистемный уровень последней. И это положение наглядно подтверждают приведенные выше, специально подобранные (для примера) две «опоры». Первая из них, как видим, [270] – это в явном виде представленная диалектико-материалистическая позиция, вторая [271] – в явном виде выраженная метафизическая позиция. А где же «истина»? Это обстоятельство и обусловливает настоятельную необходимость в рамках конкретно-научных исследований обстоятельно рассматривать, обсуждать и принимать решения на их метасистемном уровне. А для этого необходим поиск иных опор, аргументов. И такие аргументы-опоры имеют место, причем в отечественной философско-логико-методологической литературе, у отечественных в этом контексте первооткрывателей. Приведу, в качестве наглядного примера, две из них (причем повторно, что не только допускает, но и требует методология гипертекста: новые сочетания и новые перестановки). Первая из этих «опор». Как отмечалось выше, в поисках путей создания целостного знания, В.В. Розанов сформулировал соответствующую концепцию и опубликовал ее в своей работе: «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания» (1886). В этой работе говорится, в частности, следующее: ОСР-Б: 2.2.-… О понимании Едва ли может подлежать сомнению, что если наши успехи в науке незначительны, то наше понимание ее природы, границ и целей ничтожно. Трудясь в отдельных областях знания, мы никогда не имели ни случая, ни необходимости задуматься над ним, как целым. Не мы устанавливали вопросы, на которые отвечали приобретаемые нами знания, и не мы находили им место в ряду других, ранее установленных знаний. В построении великого здания человеческой мысли мы были деятелями, но мы не были зодчими… … Однако есть еще одно, что может стать предметом нашей деятельности. Это – обозрение в целом того, над отдельными отраслями чего мы трудились до сих пор. Именно для нас, никогда не задававшихся подобной целью, выполнение ее не может не быть плодотворно. По-видимому, совершить это обозрение вне пределов науки и философии невозможно. И в самом деле, как ни противоположны они, ими исчерпывается совокупность всего до настоящего времени созданного разумом человека. И, следовательно, каково бы ни было достоинство построенного, ключ к его разумению может лежать в плане, хотя бы и двойном, того, что строило. Это положение обозревающего могло бы быть безвыходным, если бы вне науки и вне философии не лежало третьего, что может быть поставлено наряду с ними, его не может коснуться сомнение, и что способно послужить к раскрытию природы, границ и строения обозреваемого. Это – Понимание. И в самом деле, в стороне от спора, разделяющего науку и философию, и вне каждой из спорящих сторон лежит ИСТИНА (В.П.), что к а к о в а б ы н и б ы л а д е я т е л ь н о с т ь р а з у м а, о н а в с е г д а б у д е т п о с у щ е с т в у с в о е м у п о н и м а- н и е м и, к р о м е э т о г о ж е п о н и м а н и я, н и ч е г о д р у- г о г о н е м о ж е т и м е т ь с в о е ю ц е л ь ю… В.В. Розанов [55]. С. 5–6. В другой книги ее составитель говорит об авторе следующее: ОСР-Б: 2.2.-… Сегодня мы не замечаем, как часто в обыденной жизни употребляем слово «понимание». Но слово это впервые приобрело еще и научный статус в русской философии благодаря В.Розанову. В Москве он издает свою первую книгу « О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания» (1886), книгу не понятую и не принятую учеными Московского университета, с которым решил полемизировать тридцатилетний автор. Можно только посочувствовать молодому учителю гимназии, рискнувшему бросить преподавательскую деятельность, – в литературе все у него началось с неудачи. Ему вернули из магазина куль нераспроданных книжек… «Опыт исследования природы, границ и внутреннего строя науки как цельного знания» в 600 экземплярах не нашел тогда своего читателя. Позже, уже в 1922 г., даже Э.Голлербах – первый биограф Розанова – с оправдывающей небрежностью напишет: «В целом вся работа является результатом хорошо усвоенного гегельянства. В отдельных местах прорывается своеобразие автора, но все же трудно узнать в этой книге Розанова: вся она тяжелая, тусклая, насыщенная чем-то схоластическим. В ней нет ни тени того блестящего, острого стиля, которым отмечены позднейшие труды Розанова». «Мало своеобразия», «тусклая схоластика», «результат… усвоенного гегельянства». Грустно и теперь читать такое. А если это не так? Как самим убедиться? Но – не дают, не положено, не дозволено, изъято из библиотек – в спецхран. А если вдруг и биографом почему-либо не было замечено нечто значительное? Если идеи Розанова плодотворны? Ведь о том же самом одновременно с Розановым писал и другой философ, Вильгельм Дильтей (1833–1911). Но сегодня, к сожалению, не В.Розанов, а именно Дильтея называют основоположником «понимающей психологии», представителем «философии жизни», школы «истории духа» (истории идей) в немецкой культуре XX в., оказавшим влияние на эксистенциализм Н.Ясперса, М. Хайдеггера, Х.Ортега-и-Гассет, на формирование «понимающей социологии» Макса Вебера и герменевтики Х.Г. Гадемера и П. Рикёра и даже на педологию юношества Э.Шпрангера. Сработал первичный стереотип мышления: русские философы вообще не своеобразны, всегда и во всем – вторичны, чаще всего – идеалистичны, и потому не следует этими, так сказать, «реакционерами» заниматься всерьез. Национальное своеобразие необходимо упрятать в интеллектуальный морг и верить как аксиоме, что «Восток минус Запад равен нулю», как утверждал в своем бестселлере 70-х гг. (книге с тем же названием) пресловутый советолог Вернер Келлер. И к сожалению, это априорное уравнение еще продолжает до сих пор откладываться в умах наших современников. А тем временем никто из ученых и не попытался сравнить книгу В.Розанова «О понимании» (и не только ее одну) хотя бы с «Описательной психологией» В. Дильтея, изданной в Москве в 1924 г., и его статьей «Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах», опубликованной еще в 1912 г. в сборнике «Новые идеи в философии» (№ 1), чтобы убедиться, что Розанов, так же как и немецкий философ, стремился познать жизнь, исходя из нее самой. При этом оба они пользовались таким методом «понимания», который позволяет постигать некую духовную целостность благодаря всеохватному переживанию, интуитивному проникновению в жизнь. Таким образом, «понимание» у обоих философов приобретало значение подсознательного проникновения, во-первых, в себя – самонаблюдение, а во-вторых, в чужой мир – «вживание», «сопереживание», «вчувствование». Мы до сих пор продолжаем наивно полагать, что коль скоро философия – наука, то и оперирует она лишь научными понятиями и терминами, а не художественными образами, где «понимание» разумеется в обычном словоупотреблении. Но! Если это не просто понимание того, что вижу, о чем думаю, с кем разговариваю, а еще и процесс внутренней жизни человека, расширения его потенциальных усилий познавать не только рациональным путем, но и путем интуитивным, то не покажется ли тогда, что и философское мышление в чем-то сродни художественному? Возможность мысли и соответствующего ей совместного, слиянного чувства проникать в свой и чужой мир – свойство особой, творческой натуры человеческой личности. Такова натура была и у Розанова… В.Н. Щербаков [213]. С. 602–603. Следующая опора – работа А.Ф. Лосева «Философия имени», написанная им в 1923 г., а опубликованная, из-за препон цензуры, лишь в 1927 г.: ОСР-Б: 2.2.-… Философия имени Уже давно было замечено и неоднократно было выставляемо, что мышления не существует без слов. Слово, и в частности имя, есть необходимый результат мысли, и только в нем мысль достигает своего высшего напряжения и значения. Можно сказать, что без слова и имени нет вообще разумного бытия, разумного проявления бытия, разумной встречи с бытием… …В слове, и в особенности в имени, – все наше культурное богатство, накапливаемое в течение веков; и не может быть никакой п с и х о л о г и и м ы с л и, равно как и л о г и к и, феноменологии и онтологии, вне анализа слова и имени (В.П.). В слове и в имени – встреча всех возможных и мыслимых пластов бытия; и еще не было дано достойного анализа имени, хотя уже во многом установлены и соответствующие методы и найдены некоторые формулировки. В имени – средоточие всяких физиологических, психологических, феноменологических, логических, диалектических, онтологических сфер. Здесь сгущена и нагнетена квинтэссенция как человеческо-разумного, так и всякого иного человеческого и нечеловеческого, разумного и неразумного бытия и жизни. Если п с и- х о л о г и я м ы ш л е н и я хочет стать действительно критической наукой о фактах, а не догматическим мечтательством об абстракциях; если она действительно хочет отказаться от пошлости обывательского мировоззрения ходячего «научного» и ненаучного с о з н а н и я, – ей необходимо предварительно использовать возможно более обстоятельный анализ имени и слова. То же нужно сказать и о всякой иной н а у к е о м ы ш л е- н и и, логике, феноменологии, диалектике (В.П.). Больше того. Это нужно сказать о всякой вообще науке, ибо всякая наука есть наука о смысле, или об осмысленных фактах, что и значит, что каждая наука – в словах и о словах… …Плохо то, что в п с и х о л о г и и до сих пор царит старая сентиментальная привычка «наблюдения» над «жизнью» вне предварительного философского анализа психологических понятий, а в логике – допотопные аристотелизмы, чуждые той широте, которая была у самого Аристотеля (В.П.). Людей привлекает мнимая «жизненность» психологии, и науку психологии обыватель хочет свести на практику жизненных наблюдений и жизненного утилитаризма. Нам необходимо всячески бороться против столь грубого и упрощенного метода построения науки и постоянно помнить, что во всяком знании есть сторона теоретическая и сторона прикладная; и если точные науки строго придерживаются такого разделения, то и эмпирическая наука, вроде психологии или языкознания, не должна его избегать; и как нелепо говорить о прикладной механике, астрономии и математике, не строя и не используя эти науки предварительно в их теоретической части, так же точно нелепо и вздорно сведение психологии и языкознания на одно прикладное знание и отказ от теоретического ее обоснования как от ненужного балласта и «философского тумана». Такой антикультурный взгляд может быть достоянием отдельных лиц, ослепленных различными предрассудками, но его не может исповедовать наука в целом; и поэтому те понятия, которыми оперируют прикладная и практическая психология и языкознание, должны быть определены, критически взвешены и построены теоретической их частью (В.П.)… А.Ф. Лосев [272]. С. 627–629. Итак, подведем итоги краткого рассмотрения и обсуждения заглавной темы пленарной дискуссии: «Психология – единая наука или конгломерат разных противоречащих друг другу наук?». Причем специально отметим и подчеркнем, что эта тема является заглавной не только для пленарной дискуссии, под именем-названием, «Пути интеграции психологического знания: синтез или эклектика?», но и заглавной в первом – заглавном направлении «Методологические проблемы психологии», и более того – в первом – заглавном во всей Научной программе форума «Фундаментальные проблемы психологии». И итог этот сформулируем метапроблемным вопросом на проблемный вопрос названной темы. А именно: «Можно ли – в свете определения понятия «фундаментальное научное исследование» и последних четырех «опор» [270, 271, 55, 272], как вершин соответствующего когнитивного тетраэдра, – отнести заглавную тему пленарной дискуссии к классу фундаментальных? Перейдем далее к еще более краткому рассмотрению и обсуждению остальных тем пленарной дискуссии и тем некоторых круглых столов и симпозиумов, намеченных в Научной программе III Съезда Российского Психологического общества. Вторая тема пленарной дискуссии: «Существуют ли в психологии законы? Наш ответ: если речь идет о психологии как науке, то, по определению последней, она должна иметь свои законы; если таких законов не выявлено и не сформулировано, то психология еще не наука. Следующая тема: «Психология XXI века: объяснение, понимание, вера? Наш ответ: и то, и другое, и третье – если говорить о психологии в широком смысле слова; если речь идет о психологии как науке, то таковая «обязана» выполнять известные научные функции (о чем уже говорилось выше), в том числе объяснения и понимания, а ученые – должны иметь определенную веру, иначе – они не ученые. Следующая тема: «Является ли практика критерием оценки истинности психологических теорий или, наоборот, теории выступают в качестве критерия оценки эффективности практической деятельности психолога?». Наш ответ: во-первых, такая дихотомия – то или другое – в принципе некорректна, так как «работает» и то, и другое, но в определенной степени; во-вторых, что здесь понимается под «истинностью» и под «практикой», от этого зависит «адекватность» ответа. А это уже существенно иной, суть фундаментальный уровень рассмотрения и обсуждения. Таким образом, в отношении всех тем пленарной дискуссии правомерен сформулированный выше метапроблемный вопрос: можно ли их отнести к классу «фундаментальных»? Симпозиум: «Принципы построения теоретической психологии». В отношении такой формулировки возникает множество вопросов: во-первых, что означает «теоретическая психология»?, это что, синоним «психология как наука»?, или есть другие варианты?; во-вторых, если речь идет о «построении» последней, то почему такое «построение» связано лишь с «принципами», а где «концепции», «модели», «методы» и т.д. и т.п. И все должно рассматриваться, как уже отмечалось выше, в системной целостности, одной из разновидностью которой, в частности, служит «концептуальная модель» конкретной науки. Симпозиум: «Сознание в естественнонаучной и герменевтической парадигмах». Здесь также встают по меньшей мере два фундаментальных, суперпроблемных вопроса. Первый: почему в данной теме специально выделено лишь только «сознание»? При таком подходе печальный опыт III Съезда методологов (1991), о чем говорилось выше, не наводит ли нас на определенные размышления. Тогда, как помним, из темы Съезда «Мышление и сознание» некоторые исключили последнее, назвав его «помойкой (или унитазом)». Не получается ли в данном случае что-то подобное, только в прямо противоположном направлении. Второй вопрос: почему в теме данного симпозиума для обсуждения сознания выделено только две «парадигмы»: естественнонаучная и герменевтическая, тогда как таковое изучают много наук, и не в последнюю очередь – философия? И что имеется в виду, собственно говоря, под «парадигмой» как таковой, под естественнонаучной и герменевтической «парадигмами» в частности? Ведь по этим моментам у научного сообщества на сегодня нет единого понимания-толкования! В этой связи в отношении темы данного симпозиума возникает такой же метаметодологический вопрос: правомерно ли такую тему относить к классу фундаментальных, как это имеет место в соответствующей рубрике Научной программы Съезда? Форум: «Психология в образовании». Данный форум в Научной программе и информативно, и содержательно представлен, на наш взгляд, мягко говоря, неадекватно. Судите сам. Не сформулированы темы докладов на пленарном заседании, а приводится список «вероятновозможных» докладчиков. Можно ли из этого составить себе представление о «жестком ядре» проблематики, предлагаемой форуму? И вообще, почему данный форум назван «Психология в образовании», а не «Психология образования»? Подобно «Философии образования» и «Социологии образования». Ведь проблема такого названия на сегодня не только созрела, но и «перезрела». Так как еще в 1992 г. указанное название достаточно аргументированно ввел в научный обиход А.А. Вербицкий [273]; под таким названием выходят сборники научных трудов и т.д. Далее. В этом форуме выделено, как это приведено выше, направление «Психологическая индустрия в системе образования». Но что собой являет словосочетание «психологическая индустрия»? Словосочетание это, безусловно, новое. Его определение-толко-вание трудно найти в психологических словарях. А вот из Научной программы, из названий пяти симпозиумов и одного круглого стола данного направления складывается такая «картина мира»: «Деятельностный подход к изучению учения и развития»; «Психологическая безопасность в образовательной среде»; «Психология личностного и профессионального развития педагогов»; «Психология и педагогика раннего развития»; «Психология самостоятельности»; «Профессиональный и личностный потенциал современного педагога». В этом и только в этом и заключается-состоит «Психологическая индустрия в системе образования»? Чтобы попытаться получить более или менее аргументированный ответ на этот вопрос, вспомним, что есть «индустрия» как таковая. В «Словаре иностранных слов для школьников» (М., 2000) находим определение: «Индустрия (от лат. industria деятельность, трудолюбие) – промышленность, в особенности крупная». А чем характеризуется последняя? Безусловно, множеством параметров, но в первую очередь такими, как кооперация, интеграция и т.п. Отвечают ли этим характеристикам темы указанных выше симпозиумов названного направления? Легко видеть, что отвечают далеко не в полной мере. Вместе с тем в списке этих тем отсутствуют такие, которые связаны с общеизвестными суть интегративными конструктами, разделами и/или «гибридами» психологии в образовании: системомыследеятельность (системомыследеятельная педагогика) [274]; интерсубъектная деятельность («понимающая психология» и «понимающая социология»); онтопсихологическая педагогика [275]; психопедагогика [276]; эргономическая педагогика (см. [240, 277] и др.); психофизика; психолингвистика; когнитивная психология и т.п. Более того. В данном направлении названного форума и в Научной программе этого Съезда в целом отсутствует такое существенно важное направление вообще и для системы образования в частности, как инженерная психология и/или эргономика. А ведь в последнее время в сфере образования сформулирована концепция и разрабатывается теория «проективного образования» [278]. И эта теория ее создателями в явном виде опирается на методологию инженерно-психологического (эргономического) проектирования. Однако ссылки при этом делаются на инженерно-психологические работы… 70-х годов, в частности, на [279]. Но не говорит ли этот факт о том, что в этом направлении психологической науки с того времени фундаментальных научных исследований не проводилось? И если это не так, тогда на каком уровне «наукоемкости» находится действительная «психологическая индустрия в системе образования»? В этой связи здесь и сейчас встает все тот же метаметодологический вопрос: правомерно ли изложенную в Научной программе Съезда тематику симпозиумов названного направления относить к классу «фундаментальных»? |
Похожие:
 | Новые поступления 2 Сельское хозяйство 2 Общие вопросы сельского хозяйства 2 Агрофизический научно-исследовательский институт (Санкт-Петербург). Материалы координационного совещания Агрофизического института,... | | Специальная /коррекционная/ общеобразовательная школа (VII вида)... Субъект Российской Федерации Санкт-Петербург, в лице Комитета по Образованию Санкт-Петербурга. Место нахождения Учредитель -1: 190000,... |
| Экскурсионные туры в карелию Санкт- петербург приозерск – ладожское озеро валаам – сортавала – парк «рускеала» олонец александро-свирский монастырь старая ладога... | | Dhl открывает новое сервисное отделение в Санкт-Петербурге Санкт-Петербург, 20 марта 2008 г Санкт-Петербург, 20 марта 2008 г. Компания dhl, мировой лидер в области экспресс-доставки и логистики, расширяет свое присутствие... |
| Методическое пособие для врачей Санкт-Петербург 2007 В. Г. Беспалов, д м н., старший научный сотрудник, руководитель группы химиопрофилактики рака фгу "нии онкологии им. Н. Н. Петрова... | | Методические указания Направление «Экономика» Санкт-Петербург 2004... Ш14 Подготовка и защита магистерской диссертации /Методические указания. – Спб.: Издательство, 2004. – 41 С |
| Государственное и муниципальное управление Москва · Санкт-Петербург · Нижний Новгород ■ Воронеж Ростов-на-Дону · Екатеринбург · Самара · Новосибирск Киев · Харьков · Минск... | | Санкт-Петербург, 2004 Выходные данные: Дипломный проект. Требования... Учебное пособие для студентов, обучающихся по специальности 073500 Управление инновациями |
| Реферата «г. Санкт-Петербург, как символ новой культуры, великое... Актуальность темы. Санкт-Петербург один из основных смысловых образов русской культуры. Это город-программа, город-концепция, имеющий... | | Чуянова е. В. Уровень свободнорадикального окисления в ферментативной... |
| Патентам и товарным знакам (19) Санкт-Петербург, ул. Политехническая, 29, Санкт-Петербургский гту (цпи), С. В. Козыреву | | Реальное и виртуальноЕ в медиапространстве современности Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов, г. Санкт-Петербург, Россия |
| За 2011 год Санкт-Петербург 2011г Показатели административных правонарушений по районам Санкт-Петербурга в 2010 году 47 | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Адрес: 191187, Санкт-Петербург, ул. Гагаринская, 3, Европейский Университет в Санкт-Петербурге |
| Роберт Дилтс Коучинг с помощью нлп санкт-Петербург «прайм-еврознак»... Этнопсихология: Учебник для вузов / Т. Г. Стефаненко. — 4-е изд., испр и доп. — М.: Аспект Пресс, 2009.— 368 с | | Гбоу школа №619 Калининский район Санкт-Петербург Министерства образования и науки Российской Федерации, Комитета по образованию Санкт-Петербурга и школьным Положением «Об информационном... |
