Учебно-методический комплекс для студентов, обучающихся по специальности Философия (030100. 62) и по направлению Культурология (031400. 62), также и подготовки бакалавра
Скачать 0.89 Mb.
|
Тема 11.Христианство Достоевского и Толстого: контроверза«Наши новые христиане» (К. Леонтьев о Достоевском и Толстом). Проблема творчества Достоевского. «Письмо Гоголю» Белинского и судьба Достоевского. Достоевский создал русскую глубину. И именно потому, что опустился к истоку появления духовной личности, увидел, где и как в христианстве дух начинал дышать, понял важность исповедального обращения к Богу для проникновения в суть человеческой души. Достоевского не раз сравнивали с Данте. Достаточно привести слова Томаса Манна: «Наружу вырывается адская боль, которая и вправду есть боль этой земли: встает глубокий, святой и преступный лик Достоевского. Если Толстой – Микеланджело Востока, Достоевского можно назвать Данте этой сферы. Он был в аду – кто в этом усомнится, прочитав раздирающий сердце сон, который видит Родион Раскольников перед тем, как убивает старуху-процентщицу?». Но если творчество Данте выразило переход от Средневековья к Возрождению и Новому времени, то творчество Достоевского, напитанное культурой Нового времени (Бальзак, Гюго, Диккенс, Жорж Санд, Шиллер и т.д.), захватившее своим влиянием и начало русского Ренессанса (Серебряного века), выразило переход к Средневековью ХХ века, о котором писали Шпенглер, Бердяев, Бицилли, Ортега-и-Гассет. Популярность его была абсолютно Дантовская – не просто писателя, поэта (хотя в его художественном величии никто не сомневался), а мыслителя, человека, побывавшего в аду, который надвигался на человечество. Проблема веры у Достоевского. Достоевский как центр русской философской мысли. Он видел в России отсутствие опоры для мысли и духа. Эту опору он и искал с сумасшедшей энергией. Россия не знала Тертуллиана и Августина. Их роль сыграл в России Достоевский – более, чем другие религиозные мыслители. Разумеется, он учитывал всю европейскую культуру, наследником которой себя считал, наследником «страны святых чудес». Пожалуй, именно он первым в России обратился к поднятой Августином проблеме теодицеи в ее христианском прочтении, взятой в контексте небывалой до него и им созданной формы Исповеди. Он усвоил эти проблемы русской культуре. В результате он по-новому прочитал и судьбу России. Что такое «карамазовщина»? Бесовщина и старчество. Константинополь или Петербург? Возможно ли в Европе создание единой семьи народов? Православный мужик как опора империи. Великий инквизитор, народ, христианство, власть. Насколько продуктивна идея «народной империи»? «Всечеловечность» как русская идея. Достоевский как ветхозаветный пророк. Лев Толстой: писатель, философ, религиозный пророк. «Война и мир» Л. Толстого как искушение неисторией. Лев Толстой и Руссо, проблемы воспитания, роман «Эмиль» и борьба с завоеваниями цивилизации. Интеллектуальное соперничество с Гете. «Философия история» Гегеля у Толстого как дьявольский паровоз. Черт или немец ведут паровоз истории? Кант как тайная «слабость» Толстого. Антикантианские тезисы его творчества. Критика Шекспира. Что такое искусство? Необходимость идеи, критика декадентства. Любовь как преступление («Анна Каренина», «Крейцерова соната»). Андрей Болконский и чтение Гердера. Пьер Безухов как русский Фауст. «Великий отказ» Толстого. Русский Лютер. «Не могу молчать». Простой народ как высший авторитет. Соблазн толстовского варианта христианства. Отлучение от церкви. Лев Толстой как предшественник большевизма. Ленин о Толстом. «Социалистические Толстые». Тема 12. В.С. Соловьев как центральная фигура русской философской мысли Жизнь и творчество. Шеллинг, славянофилы и Соловьев о кризисе западной философии. Славянофильские идеи и освободительная эпоха. Соловьев и Чаадаев, Соловьев и Достоевский. Феноменология Гегеля и критика отвлеченных начал. Учение о всеединстве. Идея богочеловечества. Богочеловечество и антропоцентризм. Вечное человечество и София – Премудрость Божия. Учение о «Софии». Бог и мир. Христианское и шеллингианское в космогонии Соловьева. Разрыв Соловьева со старым славянофильством. Русский раскол и византизм. Соединение церквей. Церковный вопрос, христианская политика и национальная задача России. Мессианство и светское могущество России. Еврейское и русское имя. Теократическая утопия. Попытка Вл. Соловьева представляется уникальной в истории XIX в., а может, и в мировой истории. Выступить с концепцией не вражды между классами (как Маркс и его последователи), не с отрицанием существующей церкви (как Толстой), не с идеей ниспровержения существующего строя (как русские демократы), не с отрицанием культуры и цивилизации (как Нечаев и Ткачев), не с отрицанием Европы (как Данилевский и поздние славянофилы, включая императора Александра III), но и не с отрицанием России (Печерин и крайние западники), а благодаря сформулированной им теории всеединства постараться найти такую результирующую мирового процесса, которая без насилия и крови разрешила бы европейские, а, стало быть, и мировые (что очевидно для европоцентриста Соловьева) проблемы. Стоит подчеркнуть, что он, как и большинство русских мыслителей, не ожидал увидеть в качестве поддержки своих идей реальные социальные силы. Слишком он, почти по-евангельски, верил в силу слова. Вера, в каком-то смысле уже утраченная к тому времени на Западе с его разработанными социальными институтами, еще сохранялась в России Толстого и Достоевского. Более того, Вл. Соловьев не искал последователей, не организовывал какие-то силы, которые могли бы реально способствовать осуществлению его идей. Идея всемирной теократии уже звучала в России, но до Соловьева не была она никем столь тщательно разработана, а главное не была столь страстно-пророчески высказана, с той верой пророка, которая вроде бы и горы может двигать. Недаром он говорил в своей теократии о трех фигурах, которые могут организовать мировую жизнь: римский папа, русский император и вдохновляющий их пророк. Причем как римский папа, так и русский император, фигуры в достаточной степени не реальные, а философски проективные. Противоречия вселенской теократии. Смысл любви. Задача половой любви. Небесный идеал любви и земное его осуществление. Крушение идеи теократии. Разочарование в русской государственности. Оправдание добра, смысл жизни и задача нравственной философии. Философия конца, пророчество Соловьева. Конец мира и антихрист. Быть может, самый большой урок соловьевского творчества - в нашем осознании того факта, что эсхатология много ближе к трезвому пониманию жизни, чем самая распрекрасная и уютная утопия., что благо цивилизации, заложенное в идее империи, сходит на нет, когда христианская империя из части мира, становится владыкой мира. Видимо, следующая за этим с неизбежностью потеря христианского просвещающего начала и терпимости, бесконечные возмущения народов могут привести только к глобальной катастрофе, избежать которую смогут, по-видимому, лишь праведники. Останутся ли они к тому времени конца всех времен - это вопрос. Во всяком случае, перспектива человечества в таком случае имеет все черты апокалипсиса. Можно сказать, что основная идея философии истории Вл. Соловьева заключалась в том, что утопизм непременно перерастает в апокалипсис даже при всех благоприятных обстоятельствах, как то: благоденствие человечества, всеобщий мир, сытость и пр. Тема 13. «Вехи» и Милюков Вышедший после первой русской революции сборник “Вехи” (1909), выдержавший пять изданий до революции, пережил и второе рождение в 90-е годы ХХ века, будучи опубликованным после перестройки, когда был прокламирован возврат к дореволюционным ценностям. Уже первая (1909 г.) публикация «Вех» вызвала невероятное количество откликов (как правило, отрицательных) - радикалов, консерваторов, умеренных, черносотенцев, социалистов, монархистов, бундовцев, старообрядцев... Возмущение понятно: сборник не оставлял свободного поля для самореализации интеллигенции как весьма специфического культурно-исторического образования. Но многое в этой книге было угадано и предсказано, с чем Россия столкнулась на своем дальнейшем пути. Пафос “Вех” был в критике российского неумения работать, критике праздности, желания потреблять не давая, уравниловки вместо творчества. Это было выступление против обожествления “общественного духа”, против “отсутствия идеала личности” (причем под общественным понималось преобладание стихии коллективизма в менталитете русской культуры), утверждение пути религиозного самосотворения личности, создание - на основе православия – этики, наподобие протестантской, - короче, были поставлены проблемы нового выбора исторического пути, подобного тому, который когда-то был совершен Петром Первым. Но путь этот авторами «Вех» строго детерминировался религиозной, точнее сказать, православной парадигмой. Главным врагом прогрессивного развития была объявлена интеллигенция. Стоит остановиться не на возражениях радикала, а на возражениях интеллектуала аналогичного уровня – П.Н. Милюкова. Его основной тезис таков: специфика интеллигенции объясняется спецификой национальной культуры, поэтому обвинения, адресованные интеллигенции, достаточно безосновательны. Более того, “русский европеец” Милюков преодоления общинно-коммунистического пафоса русского крестьянства и православного изоляционизма мог ждать только от интеллигенции. Негодуя на нее, считал он, нельзя забывать, что другой не найти. Он утверждал несомненную связь между ритуализмом массы и практическим атеизмом ее привилегированного сословия, замечая, что слабость правовой идеи в русском обществе, несомненно, отражает фактическое бесправие и анархизм русского населения. Для Милюкова беда русской интеллигенции заключалась не в увлечении политикой, не в политизации, а в недостаточной политизации, в ее чудовищно извращенных формах, в поглощении политики стихийной силой, в преобладании над политикой стихийных инстинктов. Это, на его взгляд, проявилось и в интеллигентской духовной нетерпимости самих авторов “Вех”, поддержавших одну традицию (если обобщать - православную) духовного развития России и на корню отвергших все иные. Кстати, Ленин в статье о “Вехах” принял веховский принцип разделения русской культуры, объявив прогрессивной материалистическую и заклеймив религиозную тенденцию. Толерантный Милюков не мог принять подобного отношения к инакомыслию. Он иронизировал, говоря, что, смотря по вкусу, по настроению, по характеру специального интереса, можно протягивать в прошлое сколько угодно нитей. Стихийный, разрушительный инстинкт толпы можно преодолеть не отказами и запретами на неугодные духовные искания, утверждал лидер кадетской партии, а вовлечением ее в политику, в политические организации, прохождением европейского “политического самообучения”. В противном случае, замечал он, требование предварительного воспитания массы звучит насмешкой, очень дешевой и напоминающей требования крепостников, чтобы “души рабов” были непременно раньше освобождены, чем их “тела”. В Октябре проиграли все, кроме большевиков. Но для философской рефлексии этот эпизод из истории идейно-философской полемики представляет бесспорный интерес. Тема 14. Ф.А. Степун: анализ Серебряного века. Русский Ренессанс или предвестие тоталитаризма? Пожалуй, не было в ХХ веке периода, который вызывал бы столько разноречивых оценок и суждений, как начало нашего столетия. Даже те российские художники и мыслители, которые в результате произошедшей катастрофы лишились Родины и обеспеченного существования, испытывали в свою эмигрантскую пору ностальгию, вспоминая дореволюционные годы как период невероятного духовного взлета, расцвета искусства и науки, едва ли не нового Ренессанса. Сошлюсь хотя бы на Бердяева: словно забыв о своих апокалиптических предчувствиях в начале века, он так сказал о своей молодости: “У нас был культурный ренессанс”. Но не Бердяеву выпало подвести итоги. Скорее всего, последним из оказавшихся в эмиграции крупнейших мыслителей и мемуаристов эпохи был Федор Августович Степун (1884-1965). У Степуна показана питательная среда, из которой формировались русские революционеры. Возможно, эти артистические натуры так бы и составляли некую взвесь в русском обществе, являясь своеобразным дополнением и как бы бытовым снижением артистизма столичной элиты эпохи. Но прогремели одна за другой три русские революции. А по наблюдению Бунина, “одна из самых отличительных черт революций - бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна”. И тут “жертвы артистизма” удивительно совпали с настроениями поднявшегося, вышедшего к самодеятельности народа. И артистические натуры весьма способствовали организации той жизненной мистерии, где кровь и жертвы были настоящими; они были не только режиссерами и творцами этих зрелищных действ, но не брезговали и исполнением вспомогательных ролей. В чем же была точка их соприкосновения с народом? Почему и элита “серебряного века” создавала столь личинно-маскарадный мир художественных и религиозных идей? Случайно ли прозвучало это предвестие? Или тут простое совпадение? Если Степун прав, то можно предположить, что ненависть к высшим слоям на самом деле означала тайное желание занять их место. В своем социально-историческом опыте народ опирается на сложившиеся ценности общества. Религиозный пафос был достаточно маргинален (старообрядцы), действующее духовенство - презираемо всеми слоями народа, так что пойти путем религиозного преобразования общества (реформаторских, тем более пуританских социальных движений) получавший независимость мужик не мог. Бюргерский путь, путь кропотливого труда, экономии, медленного строительства собственного уголка, в России не прижился, ибо не сложилось настоящего, буржуазного, третьего сословия. Заместившее его дворянство получило свои преимущества одним махом - указом за верную службу, это был путь немедленного возвышения, который отложился в народной памяти, укоренившись в национальной ментальности. Лишившись традиционных скреп общинно-государственного принуждения, когда не успели сложиться связи социально-экономического правопорядка, народ оказался в ситуации перекати-поля, беспочвенного героя Достоевского, который, как показал М.Бахтин, способен примерить на себя любую социальную роль, но охотнее ту, где сразу “из грязи - в князи”. Артистическая эпоха есть по сути дела проявление этого “беспочвенного” социального положения людей, причем ощутимого большинства - не только в России, но и в Европе, и в Америке: выхода на историческую арену человека массы, который ощутил себя главным действующим лицом и главным распорядителем всех предшествовавших культурных и цивилизационных ценностей. Но пользоваться ими еще не умел. Разумеется, в каждой культуре это был человек своего, не похожего на соседский исторического и социального опыта: этот диапазон очерчивается двумя литературными персонажами - от Мартина Идена до Павки Корчагина. И еще одно определение. Артистическая эпоха - это реакция на введение в историческое поле свободы огромных свежих масс людей. Старые системы очеловечения, гуманизации, цивилизации (вроде мистически-религиозного и мещански-бюргерского) дают сбои. Тогда включается в действие артистическая система, возвращающая людей в доцивилизованный этап с реальными мистериями и жертвами, таким путем пытаясь помочь сознанию масс справиться с обрушившейся на них свободой. Человечество как бы сызнова проигрывает свое духовное развитие, сызнова дорабатываясь до предохранительных механизмов цивилизации, но уже способных совладать с человеком массы. После катаклизмов ХХ века Европа, включая и Россию, похоже, возвращается к подлинно ренессансной - с опорой на личность - парадигме истории. Революционные фанатики и ригористы вымирали в тоталитарно-игровой ситуации (в тотальной игре!) довольно быстро. Оставались и выживали - актеры, которые и воплотили в себе тип человека тоталитарной эпохи, эпохи восстания масс. Вот бытовой, но многозначащий пример. И Сталин, и его сподвижники являлись народу аскетами, суровыми бойцами и радетелями за счастье людей, хотя на самом деле жили они на спецдачах со спецпайками, участвуя в сталинских воистину лукулловых пирах. Но поразительно то, что двоедушия у этих людей не было, они разрешили это противоречие вживанием в каждую очередную роль. Похоже, Степун прав, что все ими делалось “в одинаковой степени лживо, но искренно. Степун как зоркий наблюдатель указал нам тип сознания, тип человека, который подготавливался этой эпохой для “темных веков”. Сейчас, по их завершении, мы можем судить, насколько верна была его догадка, его анализ одного из ведущих принципов жизнеповедения нашего недавнего прошлого. Тема 15. С.Л. Франк: христианский реализм против утопического своеволия С.Л. Франк – наиболее значительный мыслитель русского ренессанса. По словам Зеньковского, крупнейший русский философ ХХ в. Последователь Н. Кузанского. Актуальность его позиции. Бердяев как-то обронил фразу, что нынешнее время страшно своей возможностью исполнить любую утопию. Франк занимает позицию, близкую Достоевскому. Исполнение утопии, на его взгляд, невозможно в принципе, ибо реализация человеческого своеволия перестроить весь мир до основанья ведет только к крови и страданиям, а светлая мечта о спасении и осчастливливании всех людей, считает философ, в этом случае превращается в мрачное прославление ненависти, жестокости, бесчеловечности как нормальных двигателей жизни. Дело в том, что попытка построить новый, идеальный мир наталкивается на реальное препятствие - существующий нынешний, по мнению утопистов, несовершенный мир. Утопия, переведенная из мечты в практику, наталкивается на необходимость “расчистить место”, чтобы построить “новый мир”, а для этого необходимо уничтожить полностью мир прежний, который несовершенен вроде бы в своей бытийственной основе. Значит, необходимо нечто, напоминающее всемирный потоп, когда-то сотворенный Богом.. В результате потоп приходит, но нет ковчега спасения. Как не раз подчеркивал Франк, трагизм, крушение упований, власть зла на земле, бессмысленность жизни не есть “своеобразие данной исторической эпохи”, а “есть имманентное, вечное свойство всякой вообще человеческой жизни в ее эмпирическом течении и облике”. Зло настолько органически пронизывает состав этого мира, его бытие, что попытка уничтожить зло может привести лишь к уничтожению мира. Более того, желание разрушить основу этого несовершенного мира означает в свою очередь “разнуздание в нем сил зла”. Конечно, многие считают, замечал Франк, что дело Христа постигла неудача, но «дело Христово абсолютно удалось, ибо его удача совсем не измеряется “удачей в мире” - Христос внес в мир вечный свет любви, который светит во тьме, и тьма не объяла его - Христос с самого начала знал, что этот свет не будет “иметь удачи” в мире, будет гоним, и хотел, чтобы он был гоним, потому что этот свет и светит только через страдание. И мы должны быть с Ним именно как с вечно гонимым и в гонении торжествовать величайшую и абсолютную победу над всем миром». Полемика с Ницше. В полемике с его установкой, принимая идею о Богосыновстве каждого человека, Франк утверждает не принижение людей, а их высшее, аристократическое достоинство: Вопреки всем распространенным и в христианских, и в антихристианских кругах представлениям, полагал он, благая весть возвещала не ничтожество и слабость человека, а его вечное аристократическое достоинство. Это достоинство человека - и при том всякого человека в первооснове его существа (вследствие чего этот аристократизм и становится основанием - и при том единственным правомерным основанием - “демократии”, т.е. всеобщности высшего достоинства человека, прирожденных прав всех людей) - определено его родством с Богом. Вся мораль христианства вытекает из этого нового аристократического самосознания человека; она несть, как думал Ницше, «мораль рабов», «восстание рабов в морали»; она вся целиком опирается, напротив, с одной стороны на аристократический принцип noblesse oblige, и, с другой стороны, на напряженное чувство святыни человека, как существа, имеющего богочеловеческую основу. Такая позиция давала основу для демократии, для тех завоеваний человеческой цивилизации, которые Франк считал результатом христианизации мира. Здесь важно его понимание «христианского реализма». Для Маркса христианство - “опиум народа”, Ницше называет христианство самой острой формой вражды к реальности, какая только до сих пор существовала. Напротив, Франк говорит о христианском реализме, который в отличие от чисто земного, равнодушного к злу, царящему в мире, сознавая опасность утопизма, ясно различает зло мира, но тем не менее стремится к свободному совершенствованию жизни и отношений между людьми. Он полагает, что гуманистическая вера в человека, которая привела через «профанный гуманизм» к отмене рабства, политической свободе и гарантии неприкосновенности личности, социальным и гуманитарным реформам, - христианского происхождения. ПЛАНЫ СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ Тема: Предыстория русской философской мысли (XI-XVII вв.) |
Похожие:
 | Учебно-методический комплекс для студентов, обучающихся по специальности... Учебно-методический комплекс предназначен для студентов, обучающихся по специальности Философия (030100. 62) и по направлению Культурология... | | Тема урока: «Шекспир на все времена» (2 академических часа) Учебно-методический комплекс предназначен для студентов, обучающихся по специальности Философия (030100. 62) и по направлению Культурология... |
 | Формы и виды организации учебной деятельности на уроках «Основы религиозных... Учебно-методический комплекс предназначен для студентов, обучающихся по специальности Философия (030100. 62) и по направлению Культурология... | | Учебно-методический комплекс Классический прагматизм как практическая... Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления 030100. 62 «Философия»... |
| Программа дисциплины [Введите название дисциплины] для направления/... Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки бакалавра... | | Учебно-методический комплекс рабочая программа для студентов направления 030100. 62 "Философия " Гусакова Т. Ф. Философия. Учебно-методический комплекс. Рабочая программа для студентов направления 030100. 62 "Философия " профиль... |
| Учебно-методический комплекс по дисциплине «Культурология. Философия и теория культуры» Культурология: Учебно-методический комплекс для студентов очного отделения факультета русской филологии/ Автор- составитель Статкевич... | | Программа дисциплины «Историческая антропология» для направления 031400. 62 «Культурология» Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления 031400. 62 "Культурология"... |
| Программа дисциплины «Русская философия XIX-XX веков» для направления 030100. 62 «Философия» Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления 030100. 62 «Философия»... | | Учебно-методический комплекс дисциплины Учебно-методический комплекс дисциплины Культура повседневности зарубежных стран Направление/ специальность — 031400. 62, культурология... |
| Программа дисциплины «Неокантианство» для направления 031400. 62 «Культурология» Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления 030100. 68. "Философия"... | | Учебно-методический комплекс дисциплины Учебно-методический комплекс дисциплины Источниковедение истории культуры Направление/ специальность — 031400. 62,культурология Форма... |
| Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину,... Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки магистра... | | Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину,... Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки бакалавра... |
| Программа дисциплины «Современная массовая культура» для направления 031400. 62 «Культурология» Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления 031400. 62 "Культурология"... | | Учебно-методический комплекс направление подготовки 030900 «Юриспруденция» Учебно-методический комплекс предназначен для студентов юридического факультета, обучающихся по направлению подготовки: 030900 «Юриспруденция»... |
