Лекция первая 30 сентября 1916 года (После постановки сцены в кабинете Фауста, из первой части). Проблема Фауста
Скачать 2.66 Mb.
|
Лекция пятая Дорнах, 1917 год Фауст и проблема зла Когда мы характеризуем последовательные эпохи развития человечества на Земле прежде всего в послеатлантический период, то для характеристики отдельных эпох мы можем привести то или другое из области духовного исследования; таким образом, мы постепенно создаём себе конкретные представления об этих отдельных эпохах. Сегодня мы дополним некоторыми подробностями то, что нам уже известно о четвёртой греко-латинской эпохе и о пятой, нашей собственной, которая началась приблизительно с 1413 года. Можно сказать, что каждая такая эпоха имеет свою особенную задачу, причём я прошу вас не думать о чисто теоретической научной задаче, о чём-то, имеющем отношение только к знаниям, но каждая эпоха имеет задачу в том смысле, что эта задача должна быть решена вполне жизненно, что в самой жизни должны выступить импульсы, с которыми необходимо считаться отдельным людям, живущим в этих эпохах – импульсы, которые вызывают их на борьбу, из которых возникают не только их представления, но их душевные движения, – проявляется то, что они любят, что ненавидят, а также и то, что они воспринимают в себя, как волевые импульсы. Таким образом, в этом широком смысле мы можем сказать, что каждая эпоха должна решить известную задачу. Если мы посмотрим на греко-латинскую эпоху, то найдём, что она должна решить задачу, которая относится главным образом к тому, что можно объединить в словах "Рождение и смерть во Вселенной". Эти вещи стали теперь уже несколько расплывчатыми, ибо перед человеком пятого послеатлантического периода великие проблемы рождения и смерти стоят уже не в своём истинном глубочайшем значении, а более теоретически. Этот человек пятого послеатлантического периода не имеет уже ясного ощущения того, как глубоко входили в душу человека четвёртого послеатлантического периода явления рождения и смерти. Мы, люди пятого послеатлантического периода – и в сущности, мы находимся почти в его начале; этот период начался в 1413-ом году; 2160 лет продолжается каждая такая эпоха – мы должны со всей жизненной силой в самом широком объеме разрешить то, что можно назвать проблемой зла. Это я прошу вас особенно заметить и понять до конца. Зло, которое во всевозможных многообразных формах подойдёт к человеку пятого послеатлантического периода, подойдёт так, что он должен будет научно раскрыть природу. Что он должен будет в своей любви и ненависти встретиться с тем, что исходит от зла, что он должен будет бороться и вести бой с противодействиями зла против своих волевых импульсов – всё это принадлежит к задаче пятого послеатлантического периода. Ещё более интенсивно, чем рождение и смерть принадлежали к жизненной задаче человека четвёртого послеатлантического периода, будет принадлежать к жизни человека пятого послеатлантического периода – проблема зла. Почему? Видите ли, так интенсивно, жизненно, как должен будет решить проблему зла пятый послеатлантический период, должна была решить вопрос о рождении и смерти атлантическая эпоха. В самой атлантической эпохе явления рождения и смерти представали перед людьми гораздо более наглядно, более непосредственно, более стихийно, чем теперь, когда то, что скрывается за рождением и смертью, более закрыто для человеческого созерцания и ощущения. И греко-латинский период был, в сущности, только ослабленным повторением того, что атланты должны были переживать в связи с рождением и смертью. Поэтому то, что переживалось в эту греко-латинскую эпоху, не было столь интенсивным, как интенсивна будет борьба пятого послеатлантического периода со всем тем, что проистекает от зла и от чего человек должен, собственно, освободиться с помощью противоположных сил, к развитию которых поэтому особенно предназначен этот пятый послеатлантический период. Нужно только достаточно интенсивно принять во внимание то, что я сейчас сказал, и тогда уяснится многое, о чём мы говорили в течение этих недель. Многое явится как следствие того основного положения, что пятый послеатлантический период есть период борьбы с жизненной проблемой зла. И теперь спросим себя: как проник в это Гёте, когда драматически охарактеризовал представителя человечества Фауста так, что показал его в борьбе с носителем зла, Мефистофелем? Из этого вы действительно можете видеть, что эта драма вынесена из глубочайших интересов современной эпохи. Особенность человека заключается в том, что он может справиться с вещами, с которыми ему нужно бороться только в том случае – об этом мы также уже не раз говорили в этих исследованиях, – если он распространит на них свое сознание, если они не останутся бессознательными. Такова одна особенность. Всё то, что из подоснов Мирового Порядка может подняться как возможности к злым импульсам, это должно стать открытым сознанию. Но есть ещё другая необходимость. Как правило, недостаточно знать только то, что принадлежит одной эпохе. Правильно судить о вещах можно, в сущности, только через сравненье. Так что, собственно, недостаточно знать, что теперь, в пятом послеатлантическом периоде человек должен бороться со злом в историческом развитии земного бытия, но необходимо, чтобы к этому присоединилось некоторое сознание относительно предыдущей эпохи, в данном случае греко-латинской, чтобы импульсы, которые жили в греко-латинской эпохе, стали некоторым образом импульсами также человека в пятой послеатлантической эпохе. Подумайте, в какой удивительной связи с воззрением, вынесенным из исторического развития человечества, стоит то, что ощущал Гёте. Гёте имел страстное желание узнать античность из непосредственного созерцания – насколько можно было ее узнать в его время – угадать её, так сказать, в том, что предстояло ему в Италии. Оттого тоска по Италии жила в нём, как болезнь. Но это было сказано с тем, что Гёте в высшей степени чувствовал себя сыном пятой послеатлантической эпохи. Гёте стремился в Италию не с таким импульсом, как какой-нибудь профессор истории искусств, который считает себя уже сведущим во всех областях и хочет только расширить своё знание. Гёте стремился не к этому. Гёте стремился именно к изменению своего состояния сознания, к другого рода видению. И можно было бы привести многое, из чего вы могли бы в этом убедиться. Гёте говорил себе: если я останусь только на севере, то моя душа будет иметь недостаточно всеобъемлющую форму созерцания. Я должен жить в атмосфере юга, чтобы получить другие формы видения, другие формы понятий, мыслей, ощущений. Даже то, что имеет в высшей степени северное содержание, как например, кухня ведьмы, было написано в Риме, так как он считал, что может в полной мере вжиться в природу духовного созерцания только благодаря изменению состояния своего сознания, вызванному тамошней атмосферой. Интимно, тонко разбираться в Гёте – вот к чему должно стремиться. Так можно видеть, что Гёте противопоставляет своего Фауста Мефистофелю не из какой-либо пустой абстракции, но потому, что он хотел показать представителя пятой послеатлантической эпохи в развитии человечества. И из другого стремления, – так сказать; для того чтобы внутри самой жизни сравнить два состояния сознания – для него явилась необходимость заставить Фауста пережить не только обстановку и условия пятого послеатлантического периода, но вернуть его в прошлое и заставить его душу погрузиться в четвёртый послеатлантический период, чтобы он также наложил свой отпечаток на его состояние сознания. И это происходит именно благодаря тому, что Фауст встречается с Еленой. Интересно сопоставить многое в отдельных сценах этой огромной поэмы. Так, например, было бы интересно последовательно провести: кухню ведьм, сцену заклятия при императорском дворе и сцену появления самой Елены, так как эти три сцены показывают три последовательные встречи Фауста и Елены. В кухне ведьмы, пока Мефистофель разговаривает с ведьмой и со зверями, Фауст видит в волшебном зеркале образ женщины, которую он называет идеалом красоты, но в словах Мефистофеля указывается уже, что это образ Елены. "Да, этим зельем я тебя поддену: Любую бабу примешь за Елену". Так впервые выплывает то, что затем в сцене при императорском дворе приобретает дальнейший образ, и, наконец, в классической фантасмагории, в третьем акте второй части выступает в своей третьей форме. Увидеть все эти три сцены последовательно одну за другой было бы интересно именно потому, что тогда люди, быть может, убедились бы, что этот Фауст есть весьма органическое, внутренне связанное живое образование. Не напрасно ведь мы слышим здесь, при императорском дворе из уст самого Фауста: "Здесь чувствуется кухня ведьмы". Когда дело опять касается Елены, то чувствуется кухня ведьмы. Даётся напоминание о Елене. Все эти фразы поставлены весьма продумано. Гёте не был таким поэтом, как другие, но он поэт, который творит из великих, издалека импульсируемых необходимостей. Но спросим себя более точно: зачем же это троекратное знакомство Фауста с Еленой? Для чего оно? Эти три знакомства весьма различны между собой. В первом знакомстве, в волшебном зеркале в кухне ведьмы, Фауст только слегка поднят над своим обычным сознанием. Он видит образ. Кто знаком с более тонкими различиями оккультной науки, тот умеет вполне расценить этот образ, который Фауст видит в волшебном зеркале. Я часто говорил вам о том, как наши мысли, наш представления в обыкновенной жизни являются, собственно, трупами того, что мы переживаем. За всеми мыслями стоят имагинации, но имагинативное мы убиваем. Вы можете найти более подробное философское изложение этого в моей книге "О загадках души", которая скоро появится. То, что Фауст видит в волшебном зеркале в кухне ведьмы, есть поднятое до имагинации то, что живёт в нём. Он имеет сначала абстрактное представление; затем он переживает видоизменённое в имагинацию представление о Елене, которое Гёте выносит из всей области жизни представлений. Итак, мы имеем – я прошу вас запомнить это – во-первых, ставшее имагинативным представление – кухня ведьмы. В сцене заклятия при императорском дворе делается следующий шаг. Здесь у Фауста захвачено больше, чем жизнь одних представлений. Если бы Фауст воспринял только тот образ, который он видит в волшебном зеркале, то он не мог бы передать его вовне, – ни через курение ароматов, ни каким-либо другим способом. Для того, чтобы он мог передать его вовне, необходимо, чтобы это было связано с жизнью его чувств, его эмоций. Можно только сказать, что Гёте с наивозможной интенсивностью указывает на то, что именно он хочет отметить. Что Фауст восхищается красотой уже не только в жизни представлений, как в волшебном зеркале в кухне ведьмы, это открывается нам из того, что Гёте проводит в этой сцене перед нами всю шкалу эмоций, чувств, душевных движений, в которых Фауст чувствует себя связанным с Еленой. Это даёт удивительное нарастание, где ни одно выражение не может быть поставлено на другое место, когда у Фауста вырываются слова, которые характеризуют его душевное отношение к Елене: влечение, любовь, обожание, безумие. С большей душевной конкретностью этого нельзя изобразить. Представьте только себе это нарастание, тогда вы увидите, как Гёте рисует этим столкновением то, что Фауст переживает в своей душевной жизни. Таким образом то, что выступает в сцене заклятия, не есть уже только ставшее имагинативным представление. И тогда вы имеете второе, ставшее имагинативным чувство – сцена заклятия при императорском дворе. И когда мы находим затем переход к классико-романтической фантасмагории, где Елена встаёт перед Фаустом не только как призрак, но как сама подлинная действительность, – у него есть сын Евфорион, то мы находим, что Гёте ясно показывает; эта классико-романтическая фантасмагория есть ставшая имагинативной воля. Итак, третье: ставшая имагинативной воля – третий акт второй части (т.е. встреча Фауста с Еленой – мысль, чувство, воля – в имагинации). Представление, чувство, воля, претворённые в имагинативное – вот, что вы имеете в трёх нарастаниях явления Елены. Всё это дано в совершенной художественной форме. Также и тот, кто не расчленяет Фауста, как это делаем мы теперь, а просто наслаждается им, – он также имеет все эти вещи в самом содержании. По, поистине, с тем, что Гёте избирает для Фауста явление Елены, связаны некоторым образом жизненные задачи четвёртого и пятого послеатлантических периодов. Несомненно, что при этом затрагивается проблема, которой даже Библия касается только слегка и очень тонко; несколько менее тонко касается этого Ricarda Huch в своей новой книге "Luters Glaube"; эта связь проблемы познания женщины и познания зла. В Библии имеется эта таинственная связь, которая намечена тем, что люциферическое искушение в раю происходит косвенным путём через женщину. Влечение к чёрту же так красиво обрисовано в книге Ricarda Huch. Это очень характерно. Но в эти вещи нельзя входить дальше, ибо теперь мы вступили бы на весьма скользкую почву, если бы стали намечать, не говоря уже о том, чтобы дальше обсуждать эти вещи. Но Греция – и Гёте в связи с Грецией – имеет образ явления Елены из этого импульса. Только при этом вы должны помнить: явление Елены, проблема Елены составляла действительное содержание греческих Мистерий. И к известным процессам посвящения принадлежало: познать существо Елены. И в этом существе Елены в греческих Мистериях познавали нечто относительно жизненной задачи четвёртого послеатлантического периода в связи с духовным миром. Поэтому в Греции имелось экзотерическое сказание об Елене и эзотерическое сказание о Елене. Экзотерическое сказание о Елене общеизвестно. Другое тоже стало известным, ибо всё эзотерическое мало-помалу становится экзотерическим. Экзотерическое таково: после известного случая с тремя богинями Парис затевает похитить Елену у Менелая, является в Грецию, с согласия Елены уводит её и доставляет в Трою; из-за этого разгорается троянская война; после осады и покорения Трои Менелай возвращает себе Елену. Таково экзотерическое сказание. Вы знаете, что у Гомера просвечивает только это экзотерическое сказание о Елене, ибо хотя Гомер знал, был посвящен в эзотерическое сказание о Елене, но он не хотел из него ничего выдать. Только греческие трагики Эсхил, Софокл, Эврипид в более позднюю пору решились открыть нечто из эзотерического сказания о Елене, которое говорило о том, что Елена была не согласна на свое похищение, что Парис не увёл её, а похитил против её воли; когда они плыли по морю, Гера угнала корабли, потому что Парис и Елена должны были высадиться в Египте, где царём тогда был Протей. Рабы, бежавшие с кораблей Париса, рассказали обо всем Протею, и тот взял в плен Париса, его свиту и Елену. Париса он отпустил, но взял у него Елену, по этому сказанию она никогда не была женой Париса; у Париса были отняты его сокровища, и он без Елены был отправлен в Трою – но в это путешествие в Трою ему было разрешено взять вместо настоящей Елены, которая осталась в Египте у Протея, идол, изображение Елены. Так что Парис явился в Трою только с изображением Елены, и из-за идола воевали с троянцами греки, потому что они не поверили, что настоящей Елены нет в Трое. Потом, по окончании троянской войны, Менелай сам совершил путешествие в Египет и привёз с собой свою, оставшуюся ему верной, Елену. Вы, может быть, знаете, что в классико-романтической фантасмагории в третьем акте второй части "Фауста" Гёте указывает на эту эзотерическую сторону сказания о Елене, где Мефистофель-Форкиада продолжает речь Елены, которая сама уже не знает правды о себе. Гёте показывает здесь Елену, охваченную всяческими сомнениями. Ведь она была похищена и теперь слышит, что о ней рассказывают. Всё перепутано. До её ушей доходят вещи, которые относятся к идолу, а не к действительности. В конце концов она сама не знает, кто же она? Под влиянием всех этих сомнений мы слышим, как она говорит: "Не говори о радостях: терзало мне И грудь и сердце горе несказанное," На это Мефистофель-Форкиада возражает: "Но слух идёт, что есть на свете Твой двойник, тебя и в Трое и в Египте видели". Так Гёте указывает на сложность этого образа Елены и вводит эту сложность в свою поэму; проблема Елены действительно говорит о многом; очень важно, что Мефистофель с помощью ключа направляет Фауста в области, которые для Мефистофеля ничто и в которых Фауст надеется найти всё. Здесь опять значительно каждое слово. Фауст имеет в себе возможность изменить своё состояние сознания, перенести его в то сознание, которое переживали в греко-латинской древности в четвертом послеатлантическом периоде. Всё нужно понимать не абстрактно, но конкретно в духовной действительности. В эту духовную действительность не может войти Мефистофель. Он принадлежит к другой сфере. Его назначение, собственно, в том, чтобы в качестве духа действовать в бездуховном мире материального свершения, который, преимущественно, должен сообщить свои импульсы человеку пятого послеатлантического периода. В этом пятом послеатлантическом периоде как раз некоторые люди имеют задачу стать на точку зрения, которая лежит в духовном мире, чтобы таким образом могло быть осознано то, что должно быть достигнуто в отношении импульса зла. Как глаз не может видеть себя, а только всё другое, так и Мефистофель – он импульс зла, он не видит этого самого зла. Это (зло) принадлежит к тому, что должен увидеть Фауст, должен познать Фауст, Мефистофель, собственно, не может увидеть Елену, по крайней мере не может увидеть со всей полнотой. Он ведь не без родства с Еленой. Указание в направлении к Мефистофелю было возможно только из импульсов, которые христианство принесло для пятого послеатлантического периода. Не без того, чтобы и прежде не имелось известное указание на Елену, но оно остаётся чуждым тому, что Греция хотела выразить – в особенности для своих посвященных – в проблеме Елены; то есть для Греции Елена была невинной, она стала греховной только в пятом послеатлантическом периоде. Христиане прошлых веков также знают Елену, но в форме Хелена – Холле (ад). Слово "Hölle" не совсем лишено этимологического родства с "Helena" – эти вещи имеют некоторое отношение друг к другу, хотя это родство и является отдалённым. Проблема Хелены сложна, как это видно вам уже из эзотерической формы греческого сказания. То, что ясно выражено в разных местах в моих драмах-мистериях, что Ариман-Мефистофель должен быть узнан и увиден – это же говорит в известном смысле и драма Фауста. И Гёте запечатлел очень важные для пятого послеатлантического периода слова об Аримане-Мефистофеле. Человек этого периода должен достигнуть того, чтобы Ариман-Мефистофель почувствовал себя некоторым образом узнанным им. Вспомните конец моей последней драмы-мистерии, это важный момент, когда Ариман-Мефистофель чувствует себя узнанным, когда знают импульс зла; те, что должны пережить зло, находят такую точку зрения, чтобы стоять не во зле, а вне зла. Это очень важно. Имеет глубокое значение, что Мефистофель обращает к Фаусту слова: "Пред разлукой должен я сказать, Что чёрта ты таки успел узнать" (при передаче ключа). Это очень важно. Этого Мефистофель не сказал бы Вудро Вильсону. Для этого не было повода. Это отношение между Фаустом и Мефистофелем содержит в себе много из всей проблемы пятого послеатлантического периода, – периода борьбы со злом в его разнообразнейших формах. И эта борьба будет гораздо интенсивнее того, что было основным переживанием четвёртого послеатлантического периода, которое являлось в известном смысле повторением атлантической эпохи. Не правда ли, четвёртый, послеатлантический период имел задачу пережить проблему рождения и смерти, но как повторение атлантической эпохи. Теперь выступило основное переживание пятого послеатлантического периода. Оно состоит в том, что человек снова черпает из майи, из иллюзии. Человек должен ознакомиться с иллюзией, с майей, с великим обманом. Я неоднократно указывал на это совсем с других точек зрения – например, в моей книге "О загадке человека", где я связал проблему свободы с тем фактом, что в сознании создаются прежде всего отражения, майя; затем и в недавно появившейся книге о Химической Свадьбе Христиана Розенкройца, 1459 год, где я указал на значение обмана для сознания. Эти вещи, собственно, только впервые могут быть высказаны теперь в прямой форме. Но они относятся не к абстрактной теории, не к абстрактной фантастике, а к непосредственной действительности. И поистине удивительно, как Гёте был посвящен в эти вещи. Этот пятый послеатлантический период должен создавать много иллюзорного. Гёте изображает в "Фаусте" человека этого периода. Когда Фауст вступает в большой свет, то вводит бумажные деньги, которые характерны для ариманической природы сношений в пятом послеатлантическом периоде – бумажные деньги, которые представляют собой только реальное, народно-хозяйственное подтверждение того, что воображаемое, нереальное, иллюзорное господствует в сношениях, играет свою роль. В периоды человеческого развития, когда главным были не деньги, а товарообмен, меновая торговля, хотя деньги уже существовали, но народное хозяйство базировалось не на деньгах – нельзя было сказать, что народно-хозяйственная жизнь пронизана сетью иллюзий, как это произошло в пятом послеатлантическом периоде. Но Гёте ставит самого Фауста в связь с этой народно-хозяйственной иллюзией. Что, собственно, хочет он сказать тем, что второе появление Елены переносит на императорский двор? С чем, собственно, мы имеем здесь дело? С подсказом, с внушением. Я уже указал вчера: с обманом, с иллюзией. Она живёт – это хотел сказать Гёте – во внешней исторической действительности; она живёт в ней духовно. – Понятия, представления, которые ведут, как мы часто об этом говорили в настоящих исследованиях, – к столь сильным заблуждениям, к заблуждениям, которые я вам обрисовал, что все они (понятия, представления) проистекают из иллюзий. Припомните, что как одно из характерных заблуждений – но их можно было бы привести сотни в том же роде, – я указывал на эти утверждения экономистов, считавших себя особенно проницательными, которые говорили в 1914 году на основании своих экономических законов, что "эта война не может продолжаться более 4-б месяцев". Но вот она продолжается уже столько лет! Отчего это так? Почему люди живут в таких представлениях, которые действительность приводит к абсурдам? Потому что в эти представления вплетается то призрачно-иллюзорное, вмешательство чего Гёте показывает в сцене при императорском дворе в своём "Фаусте". А также и потому, что люди не видят того, что как иллюзорная призрачность живет в их представлениях. С самого уже начала пятого послеатлантического периода имагинация тех, что могли чувствовать эти вещи, была направлена именно на восприятие действительности, в отличие от этих призрачных созданий. Ибо как раз это явление при императорском дворе – образцом для него послужило Гёте прекрасное описание, как некромант вызывает появление Елены при дворе императора Максимилиана, и не Фауст, а сам император хочет схватить это явление, подпадает ему и оказывается парализованным. Это вплетение иллюзорной призрачности в реальность исторического становления – я хотел бы спросить: где ещё это показано с таким величием, с таким знанием дела, с такой полнотой духовной действительности, как в этом "Фаусте"? А я сказал, что сознание пятого послеатлантического периода и четвёртого послеатлантического периода должны встретиться. Фауст вырастает из-под власти Мефистофеля. У Мефистофеля остаётся от всего этого только вывод: "Эх, правда, предосадно! Связаться с дураком и сатане накладно!" Фауст поражён ударом, парализован. Его душевное отделилось от его телесного. Но затем следует сцена, которую мы ставили здесь в прошлом году – сон Фауста, открытый созерцанию гомункула. Откуда же происходит – хотя она всего только призрак – Елена этого второго появления? На это указано очень ясно. Её выводит астролог (пусть путём внушения) из действия звёзд. Свяжите то, что нам здесь открывается из действия звёзд, с тем, что я сказал вам о макрокосмическом, которое действует в женщине до оплодотворения. Она – эта Елена – происходит из звёзд; она ведёт импульс в душе Фауста к другой Елене. Гомункул видит то, как в видении Фауста всплывает рождение Елены: Зевс, Леда с лебедем – вся сцена. Здесь Фауст перенесён туда, вы имеете здесь перенесённость к проблеме четвёртого послеатлантического периода, к разгадке проблемы рождения. Это всплывает в тот момент, когда Фауст, вырастая, действительно освобождён от власти Мефистофеля, когда Мефистофелю остаётся от Фауста только внешнее физическое тело. Тогда в душе Фауста всплывает импульс к переходу в четвертый послеатлантический период. Как удивительно сплетаются здесь мотивы! Вы видите, с какой полнотой проводит здесь Гёте взаимодействие того, что живет в нас от четвёртого и пятого послеатлантического периода. Но Гёте знал ещё больше, потому что он указывает на эзотерическое сказание о Елене: как в Трое был только идол (греческое эидолон – идея, образ, прообраз), то именно, что обосновано в звездах, что имеет космическое происхождение. Другое индивидуальное существо Елены отошло к Протею. В гибнущей Трое от Елены осталось то, что принадлежит к третьему послеатлантическому периоду, что вытолкнул этот третий послеатлантический период, что отпустил от себя Египет. Но то, что Египет сохранил для четвертого послеатлантического периода, Менелай взял это с собой из Египта и привёз обратно в Грецию. Так в эзотерическом сказании об Елене, которым Гёте без сомнения воспользовался, третий и четвёртый послеатлантический период вплетается в пятый. Так удивительно воспринял Гёте эту проблему Елены. Завтра мы будем опять говорить о проблеме Елены, но уже не только в связи с "Фаустом", а дадим ещё несколько указаний, которые помогут нам объяснить многое в нас самих, что может встать, как вопрос, из тех рассмотрений, которые в это время должны пройти через нашу душу. |
Похожие:
 | Требования к знаниям и умениям Для обсуждения: «Фауст» («Пролог на небесах», сцены из 1 части по выбору). Смысл жизни, назначение человека — центральная проблема... | | Грандиозная финальная мистерия «Фауста» заслонила для читателей и... Почему Елена оказывается в центре замысла «Фауста»? Как ни странно, этот вопрос остается нетривиальным и сейчас, когда мы можем составить... |
| Тесты по истории Казахстана, 9 класс, Восстание 1916 года Основная... Основной повод, толкнувший массы к восстанию 1916 года Набор джигитов на тыловые работы | | Проблема: Почему в кабинете так много комнатных растений? Сейчас мы внимательно послушаем отчёт первой группы о проделанной работе. А все остальные ребята должны будут выполнить самост работу... |
| Первая лекция Лейпциг, 2 сентября 1908 года Учебно-методический комплекс по учебной дисциплине «История отечественного государства и права» для специальности 030503 (51) – 0201... | | Инструкция по выполнению работы Работа состоит из двух частей. В... При выполнении заданий первой части нужно указывать только ответы. Для получения положительной оценки требуется выполнить правильно... |
| Первая лекция дорнах, 5 сентября 1924 г Полное наименование Общества в соответствии с Уставом: Закрытое акционерное общество «Морстрой» | | «урок фауста» «Человек-слон» (англ. The Elephant Man) — фильм, основанный на биографии знаменитого британца XIX века Джозефа Меррика. В основе... |
| Лекция I и проблема языка и сознания лекция II 31 слово и его семантическое... Монография представляет собой изложение курса лекций, про* читанных автором на факультете психологии Московского государственного... | | Порядок подготовки и проведения пробных экзаменов по русскому языку и математике. Апрель 2010 г При выполнении заданий первой части нужно указывать только ответы. Для получения положительной оценки требуется выполнить правильно... |
| Методическое письмо по совершенствованию преподавания алгебры с учётом... При выполнении заданий первой части нужно указывать только ответы. Для получения положительной оценки требуется выполнить правильно... |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Я, Смирнова Анна Александровна, была назначена на должность директора школы №5 города Костромы 1 сентября 2010 года. По факту к работе... |
| Рождественский курс Лекция первая Приказ Министра транспорта и коммуникаций Республики Казахстан от 19 мая 2011 года №291 | | Приказ №1/1 от 1 сентября 2013г «О режиме работы мбоу города Костромы... После предварительного звонка учителя и ученики готовятся к уроку в учебном кабинете |
| Рассказ об этом спасении включен в занимающее три страницы изложение... Проблема авторства романа «Тихий Дон» – проблема непростая. И первый вопрос, на который необходимо ответить, – обоснованно ли утверждение,... | | Лекция профессора Анны Фукс «Диагностика и лечение пульпита временных зубов» Научные, научно-практические и учебно-методические мероприятия, проведенные мгмсу в период с сентября 2010 года по май 2011 года |
