Глава 4. Пример исследования.
Статья опубликованная в 5 выпуске «Трудов исторического факультета БГУ» и использующая количественных методах анализа теста и дискурс-анализею
С. Б. Жарко, А. В. Ковалев1
Восприятие Времени в Средневековой Руси (прочтение летописных свидетельств)
Ещё А. Я. Гуревич отмечал, что большинство понятий, которых он касался в своей классической работе "Категории средневековой культуры", осмысливались людьми средневековья отлично от нашего сегодняшнего восприятия, либо же вообще не существовали в сознании средневекового человека [1, с. 5-16]. Таким образом, известный историк прямо признавался, что все эти понятия (как, впрочем, и само слово "категория") поставлены им в работе для того, чтобы с помощью современного терминологического аппарата попытаться проникнуть во внутренний мир человека другой эпохи. Время во всех отношениях соответствует понятию "категории" А. Я. Гуревича. Восприятие же средневековым человеком такого слоя времени как время историческое представляется весьма интересным вопросом.
В отличие от сегодняшнего счета времени, исходящего от конкретной точки в обе стороны, будь то Рождество Христово или Хиджра, время в Древней Руси отсчитывается от одной точки (Сотворения Мира) и лишь вперед. Иными словами, в отличие от безначального и бесконечного современного времени, средневековое имеет начало. Также, впрочем, оно имеет и конечную точку – Апокалипсис, Второе пришествие.
Обе точки достаточно четко локализуются во времени средневековыми книжниками. Так, на Руси используется в летописях стиль "От сотворения мира", который обычно датируется 5508 годом до Новой Эры.
Вместе с тем, давно известно, что в древнерусских источниках присутствуют датировки неконстантинопольской эры: александрийская (точнее, антиохийская) эра, насчитывающая 5500 лет от сотворения мира, болгарская и др. Б. А. Рыбаков полагал, что эра 5500 использовалась для датировки событий в XI столетии, а в более позднее время на смену ей пришел константинопольский стиль. А. Г. Кузьмин показал, что на Руси употреблялось несколько различных стилей летоисчисления. Кроме антиохийской эры, исследователь называет александрийскую (в 5492 или 5493 года от «сотворения мира» до «рождества Христова»), болгарскую (в 5504 или 5505 лет) и ранневизантийскую (в 5509 лет) эры [5, с. 48-53,163-165, 169-188; 7, с. 226-247].
Уже сам перевод дат из различных систем летоисчисления с целью их упорядочения представлял собой архисложную задачу для древнерусского книжника. Но эта задача усложнялась ещё и наличием существенных отличий между греческой и древнерусской календарными системами. Ведь в греческой традиции новолетие отсчитывалось от 1 сентября, а в древнерусской год начинался весной, поэтому система дополнялась такими понятиями, как мартовский, ультрамартовский и сентябрьский год. Точная дата древнерусского новолетия не определена.
Таким образом, систематизация всей этой информации была сопряжена с рядом трудностей, что и привело в итоге к тому огромному количеству разночтений в датировках событий, которое представлено в летописных памятниках.
Так, А. В. Журавель приводит свои подсчеты, из которых следует, "что в датированной части "Повести временных лет", с которой начинаются почти все древнерусские летописи, на протяжении 260 лет (с 6360 по 6620) примерно столетие не заполнено событиями, а на протяжении оставшихся 160 лет лишь 53 события (не года, а события) не имеет разночтений" [4, 209-214].
Но хотя год сотворения мира и определяется в средневековье с очень и очень большим разбросом, зато средневековые историки четко определяют день и месяц сотворения мира, опираясь здесь на свидетельства Библии. Согласно "Книге книг" творение было завершено в пятницу Божественной недели, 1 сентября. Основываясь на этих данных и своих астрономических познаниях, средневековые богословы и рассчитали то огромное количество известных нам дат Сотворения мира [15, с. 39-54].
Ещё одним интересным моментом, характеризующем не только восприятие в Древней Руси времени, но и отношение к истории в целом, являются начальные пассажи "Повести временных лет" Как известно, "Повесть" начинается не с описания Сотворения мира, как следовало бы ожидать. Собственно историческая часть "ПВЛ" начинается с описания мира после Ноя: "Се начнемъ повѣсть сию. По потопѣ первиє снве Ноєви раздѣлиша землю" [11, стб. 3]. При этом во вступлении к "Повести" четко оговаривается её основной интерес:
"Се повѣсти времѧньнъıх лѣт. ѿкуду єсть пошла рускаӕ земѧ кто въ києвѣ нача первѣє кнѧжит и ѿкуду рускаӕ землѧ стала єсть" [11, стб. 3].
Иными словами, "ПВЛ" начинает свое повествования со второго расселения людей на Земле. Выражаясь современным языком, летописцев интересует лишь "Русская земля". При этом данные о других народах даются лишь как необходимый фон к основному сюжету. Отсутствие истории о сотворении мира и истории от сотворения до воплощения Бога тоже вполне понятно, ведь, по мнению средневекового человека, нет никакого смысла переписывать Библию. Но при всем при этом ещё раз отметим, что счет лет идет в "Повести" от сотворения Мира, а не от потопа. Таким образом, данная дата, все равно, является первой датой в сознании летописца.
Определенный интерес представляет и фраза "Се повѣсти времѧньнъıх лѣт". Так И. Н. Данилевский обратил внимание на то, что в данном пассаже слово время используется не в значении "минувшие года" или "погодные записи", а характеризуют христианскую концепцию времени в целом [3, с. 353 -354].
В подобном же значении используется слово "время" в пассаже об убийстве в 1217 году князем Глебом Владимировичем своих братьев. Так, описывая причину, по которой на кровавый пир не приехал князь Ингварь летописец констатирует:
"Инъгваръ же не оуспѣ приѣхати к ним̑ не бѣ бо приспѣло єще времѧ ѥго" [11, стб. 439].
При этом наиболее часто слово "время" употребляется в той части Лаврентьевской летописи, которая является Владимирским сводом XII столетия. Пассажи со словом "времѧ" здесь в абсолютном большинстве случаев используется для обозначения протяженных временных отрезков и могут быть заменены выражением "того же лѣта". Немаловажно отметить и тот факт, что в начальной части ПВЛ слово "время" используется значительно реже, при этом наблюдается рост количества упоминаний в XI столетии. В заключительной же части Лаврентьевского свода слово "время" встречается всего трижды и фраза "того же лѣта", практически всюду используется вместо него.
Таким образом, "Се повѣсти времѧньнъıх лѣт" - один из немногих случаев, когда "время" в ПВЛ используется в широком, глобальном значении. Как кажется, употребление такового значения именно во вступлении к "Повести" лишний раз подтверждает идейную направленность летописи и особенности восприятия исторического времени летописцем Средневековой Руси. При всем при этом в завершении своего труда 2-й редактор ПВЛ Сильвестр называет "Повесть " - Летописцем: "Игуменъ Силивестръ стаг̑ Михаила написах̑ книгъı си Лѣтописець" [11, стб. 283]. Можно предполагать, что, по крайней мере, в начале XII столетия, смысл, вкладываемый в понятия "лѣтописец" и "повѣсти времѧньнъıх лѣт", был одинаковым. Это, быть может, и объясняет, почему на Русь в более поздние периоды истории не появляются "повести временных лет", а создаются летописцы.
Завершал историю человечества, ожидавшийся во все времена, апокалипсис - судный день. Важно отметить, что данное события очень часто характеризуется как "скончание времен". Это очень емкое подтверждение идеи конечности времени в христианской исторической концепции.
Священное Писание неоднократно отмечало, что точная датировка данного события может быть определена лишь Богом, но не будет известна человеку до самого Судного дня. И тем не менее, богословы с самых ранних веков христианства, богословы на огромном пространстве от Римской Африки до Руси пытаются определить, когда же произойдет Второе пришествие.
Неслучайно ещё Блаженный Августин епископ Гиппонский (354-430), сопоставив библейский рассказ о семи днях творения и данные Второго послании Петра, 2:8, а также сравнения в других местах Библии: "…у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день" – заключил, что Творец отмерил "человекам" 7 тысяч лет. После чего Августин предложил считать эти 7 тысячелетий от Рождества Христова, а не от Сотворения мира.
Даже история в сознании средневековых книжников представляла собой божественный шестоднев, о чем упоминает и известнейший древнерусский астроном Кирик Новгородец: "О веках мира. От Адама до настоящего года минуло 6 веков, а седьмого века минуло 644 года. Тысяча лет составляет один век" [6, л. 344].
Несомненно, наиболее распространенной датой конца света на Руси считался 7000 год от Сотворения мира. Но эта дата не была единственной, так мотив ожидания конца света и второго пришествия присутствует и в "Слове о Законе и Благодати" митрополита Иллариона. Считается, что "Слово" было прочитано перед пасхальной утреней вечером в Великую субботу, совпавшей с праздником Благовещения в новоосвященной церкви Благовещения на Золотых воротах 25 марта 1038 года (т.н. кириопасха). По апокрифическому преданию, именно в такой год ожидалось Второе пришествие Спасителя [3, c. 355-368]. Точно также обыгрываются эсхатологические мотивы и в составе летописного рассказа о битве на Калке, где автор связывает монгол с языческим народом Гог и Магог, который был заперт Мефодием Патарским и будет освобожден лишь перед концом света: "…инїи же гл҃ть ӕко се сүть ѡ нихже Мофедии єпс̑пъ Патаромьскыи свидѣтельствүєтъ ӕко сии сүть вышли ис пүстынѧ Єтривьскїѧ сүщи м^еи въстокомъ и сѣверомъ ко скончанїю времѧни ӕвитисѧ имъ ӕже загна Гедеѡнъ и попленѧть всю землю ѿ вьстока и до Єфраита и ѿ Тигръ до Понтиискаго морѧ . кромѣ Єфиѡпиѧ" [11, стб. 503].
Таким образом, можно резюмировать, что в своей сути работа летописца сводилась к систематизации событий и летописных статей предыдущих времен, приведению их к одному летописному стилю и одновременно с этим заполнению того все более и более суживающегося промежутка между часами собственно летописца и приближающимся концом времени.
Отдельно стоит отметить упоминание в летописях дней недели и календарных дат. Дело в том, что эти календарные даты не представлены равномерно, как следовало бы ожидать. Так, во Владимирском своде XII – XIII вв. (Лаврентьевский список) понедельник упоминается 6 раз, вторник - 9, среда и четверг - по 6, пятница - 7, суббота - 17, а воскресенье - 9. Разумеется, неравномерность эта связана и с тем, что определенные события согласно церковным правилам могли происходить лишь в определенные дни недели. При этом необходимо обозначить, что рост количества упоминаний дней недели приходиться на конечную часть летописи, то есть XIII столетие. Кроме того, нередко дни недели упоминаются под одним летописным годом, а иногда и описывают одно и то же событие. Интерес представляет и значительное количество упоминаний субботы в летописи. 5 раз слово встречается в "Повести об убиении Андрея Боголюбского", что составляет около трети всех упоминаний за все XII столетие. Думается, что это неслучайное совпадение и статья Ю. В. Кривошеева о возможном ритуальном убийстве князя представляет собой интересный взгляд на проблему [7, c. 71-85]. Естественно, частота упоминаний в летописи того или иного дня недели связана с тем, что события средневековой жизни часто были расписаны внутри недельного календаря.
Одни из интереснейших примеров древнерусского восприятия времени читаются в летописании времени Андрея Боголюбского. Как известно, владимирское летописание XII столетия состоит из нескольких слоев. С одной стороны это достаточно четко датированные записи, созданные при Успенском соборе Владимира. При этом записи лишены подробностей о князе и жизни княжеского двора и освещают в основном церковные события, при этом зачастую с враждебной Андрею позиции. С другой стороны, в Ипатьевской летописи читается источник, определяемый Ю. А. Лимоновым как "Летописец Андрея Боголюбского". Этот источник особенно интересен нам, так как его возможным автором мог быть сам Андрей Боголюбский [9, с. 61-69; 10, 241-247]. Интересно что "Летописец" при картине богатой подробностями и интересными деталями не дает точных юлианских датировок, т.е. по сути, пользуется народной картиной времени, состоящей из времен года, счета по положению солнца на уровне: ночь-день, рассвет-закат и т.д.
Так, в описании событий на реке Муравице, куда в 1149 году пришел авангард войск Юрия: дружины старших сыновей Ростислава и Андрея и половцы, обращает на себя внимание использование для определения времени обыденных представлений: "ночь", "день", "до света" и т.д: "Ростиславу Дюргевичю с брамъ своимъ Андрѣемъ ходѧче напередъ с Половци и ставшимъ имъ оу Муравици и бъı ночь пополохъ золъ ӕко Половцемъ всим̑ бѣжати назадъ съ своею воеводою Жирославомъ сущю Андрѣеви на передѣ а брату его Ростиславу за нимъ стоӕщю и вабѧщю к собѣ Андрѣи же не послуща его но стерпѣ пополохъ тои Андрѣева же дружина приѣздѧче к нему жаловахоуть что твориши кн҃же и поеди кн҃же прочь аже ли добудемъ сорома Андрѣи же не послуша ихъ но възложи надежю на Бъ҃ пережда до свѣта видивъ же Андрѣи и бѣжавши Половци до свѣта вси…" [12, стб. 389].
А под 1150 годом встречаются понятия: "утро", "зима", "осень": "Андрѣи ѡста оу брата Переӕславли празника дѣлѧ чс̑тьнаго ха҃ оуздвижениӕ празноваша оу цр҃кви ст҃го Михаила. чс̑тнъıи празникъ х҃а Гн҃ѧ на оутрии же дн҃ь ѣха Андрѣи къ ѿн҃ю в Киевъ Тоѣ же ѡсени . да Гюргии . Андрѣеви сн҃ви своемү Туровъ . Пинескъ . и Пересопницю . Андрѣи поклонивъсѧ ѿц҃ю своему и шедъ сѣде в Пересонници. Тоѣ же зимъı присъıлатисѧ нача Изѧславъ къ Андрѣеви…"[12, стб. 423].
Также встречаются в "Летописце" и элемент церковно-христианского календаря, но подобные отсылки используется автором памятника не в качестве прямой датировки. В процитированном выше пассаже она лишь поясняет причину задержки князя в Переяславле, несмотря на приглашение отца. В других случаях подобные датировки включаются в памятник с целью обоснования свершившегося чуда, и подчеркивает благочестие самого возможного автора-Андрея, как, например, в сражении под Луцком: "…и бъıс̑ бо памѧт̑ ст҃го Федора въ тъ дн҃ъ". [12, стб. 423].
Иногда "Летописец" сообщает о временной продолжительности того или иного явления, но при этом не дает четкой привязки события к летописной системе временных координат. Здесь заметна средневековая тенденция к восприятию единиц времени как протяженных периодов, а не в качестве точек во времени, то есть не так, как мы это делаем сейчас: "…за г҃. недлѣ всего же стоӕньӕ ихъ . оу Лучьска s҃ нед̑ль…"[12, стб. 391].
Еще один пример восприятия времени "Летописцем" можно найти в пассаже, где Андрей уговаривает отца вернуться на Север до наступления зимы. Снова проявляются черты "нелетописного" восприятия времени Андреем: "Дюрги же ѡстави оу Переӕславли сн҃а своег̑ Глѣба а самъ иде в Городокъ и Андрѣи испросисѧ оу ѿц҃а на передъ Суждалю река се намъ оуже ѿц҃е В зде оу Рускои земли ни рати ни чтож̑ а за тепла оуидемъ и пусти и ѡц҃ь и иде въ свои домъ а Гюрги иде в Городокъ" [12, стб. 443].
Подведем некоторые итоги. Самым важным отличием от современного восприятия времени было то, что средневековые люди не воспринимали время как нечто безначальное и бесконечное. Наоборот, время осознавалось как отрезок между двумя точками Творением и "скончанием времен". При этом история человечества организовывалась в своеобразный шестоднев на основе библейских цитат о божественных и мирских днях. Впрочем, и все более мелкие единицы счета воспринимались в качестве отрезков, а не точек во времени. Особенно ярко видится картина нелетописного (т.е. без отсчета времени от сотворения мира) восприятия времени в личном летописце Андрея Юрьевича Боголюбского, где очень часто появляются моменты, где время понимается не в его летописной концепции. Немаловажно отметить, подобные особенности в восприятии времени встречаются в данном месте летописи только в пассажах, касающихся двоюродных братьев Изяслава Мстиславича и Андрея Боголюбского. При этом часть пассажей можно приписать как "Летописцу Изяслава", так и "Летописцу Андрея". Затем подобные характеристики до 1180-х годов пропадают из Ипатьевской летописи. Впрочем, это далеко не единственный пример подобной организации исторических сюжетов. Позднее, в XIII столетии, записи о Галицко-Волынской земле тоже будут изначально организованы без привлечения датированных событий и будут представлять собой сюжетный рассказ.
ЛИТЕРАТУРА
Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры / А. Я. Гуревич. М. : Искусство, 1984. 350 с.
Данилевский И. Н Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.) / И. Н. Данилевский. М. : Аспект-Пресс, 1998. 399 с.
Данилевский И. Н. Cимволика дат и название Повести временных лет. / И. Н. Данилевский // Источник. Метод. Компьютер, Барнаул, 1996. С. 11-22.
Журавель А. В. Лунно-солнечный календарь на Руси. Новый подход к изучению. / А. В. Журавель. // Астрономия древних обществ, М. : Наука, 2002.
Зыков Э. Г. Известия о Болгарии в Повести временных лет и их источник. / Э. Г. Зыков // ТОДРЛ, т. XXIV. Л. 1969. С.48-53.
Кирик Новгородец. Наставление, как человеку познать счисление лет. / Кирик Новгородец // Историко-математические исследования, 1953. № 6. 1953. С. 175–195
Кривошеев Ю. В. Андрей Боголюбский и его окружение (три этюда) / Ю. В. Кривошеев // Исследования по русской истории. Сборник статей к 65-летию профессора И.Я. Фроянова. СПб.-Ижевск : Издательство Удмуртского университета, 2001. С. 71-85.
Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. / А. Г. Кузьмин. М. : Изд-во МГУ, 1977. 394 с.
Лимонов Ю.А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. / Ю.А. Лимонов. Л. : Наука, 1967. 196 с.
Лихачев Д.С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. / Д. С. Лихачев. М. ; Л. : Наука, 1949. 449 с.
Полное собрание русских летописей в 30 тт. Т. 1. Лаврентьевская летопись // Предисл. Б.М. Клосса. — Репринтное изд. с 1908 г. М. : Языки русской культуры. 1998. 379 с.
Полное собрание русских летописей в 30 тт. Т. 2. Ипатьевская летопись // Предисл. Б.М. Клосса. — Репринтное изд. с 1908 г. М. : Языки русской культуры. 1998. 391 с.
Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. / Б. А. Рыбаков М. : Изд-во АН СССР, 1963.
Тихомиров М. Н. Начало русской земли. / М. Н. Тихомиров // Вопросы истории, 1962, т. 9. С.40-42.
Черепнин Л.В. Русская хронология. / Л. В. Черепнин / под. ред. Проф. А. И. Андреева-М. : Главное архивное управление НКВД СССР, 1944. 94 с.
SUMMARY
Authors of the article consider some moments of time perception in Medieval pre-Mongolian Russia (XI-XIII century). Article is based on information from Personal Annals of prince Andrey Bogolybsky, the part of Ipatievskaja Letopis..Probably Andrey himself was the creator of the Personal Annals. So the source represents original prince’s points of view on different sides of medieval life in the middle of XII century and looks like diary. There is not strict chronology system, and for dating used folk’s terms: summer, winter, sunset, sunrise and others. Personal annals is an interesting source about mentality and time perception in medieval ages.
S. B. Jarko, A. V. Kovalev. Time perception in Medieval Russia (Some interesting moments from Andrey’s Bogolybsky Personal Annals).
|
