Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 0.98 Mb.
|
ВТОРОЙ АКТС поднятием занавеса на сцене только Франк. В одной руке у него телефонная трубка, в другой – аппарат, а подмышкой – метелка из перьев. Чувствуется, что он с большим напряжением ждет ответа своего абонента, опасаясь, что кто-то может войти и застать его. После первого акта прошло две недели. Утро. Занавески раздвинуты, и солнце освещает комнату. ФРАНК (говорит тихо и опасливо). Пьеро, привет, это Франк. Да, знаю, но, если ты думаешь, что это легко… Старуха всё время у меня на хвосте… Нет, с другой всё нормально, она по-прежнему держит меня за горничную, но вот уже две недели, как нарочно, она не ходит в свою контору, из дома – ни ногой, что делает поиски затруднительными. Тем более, что совершенно немыслимо догадаться, где они прячут сейф. Полез в стенной шкаф в кабинете – а там - банки с вареньем в три ряда. Боюсь, если бы она сама мне не сказала, мне бы вовек не найти. Нет, не мне впрямую, а подружке своей, когда они пили чай, а я прислуживал. Чего? Ловушка? Сразу видно, что ты ее не знаешь. Она на это не способна… Ах, нет! С приветом, но классная. Во всяком случае, я теперь – на верном пути…это лишь вопрос времени, и, думаю, это время стоит потратить. За кулисами слышно, как Ноэль поет «Тореадор, смелее в бой!» ФРАНК. 22! Она идет! Поспешно вешает трубку, принимаясь вытирать пыль с телефона. НОЭЛЬ (входит, она всё слышала). Добрый день, Франк, не думала, что вы здесь. ФРАНК. Добрый день, Мадам. Хорошо ли Мадам спалось сегодня? НОЭЛЬ (прозаически). Как обычно. ФРАНК. Мадам не выспалась. НОЭЛЬ. Да, нет, прекрасно выспалась, как всегда. Я сплю так крепко, что целый полк сурков в зимней спячке может мне позавидовать. Никогда у меня не бывает ни бессонницы, ни кошмаров, и снотворного я ни разу не пробовала. ФРАНК. Нет никакого сомнения, что именно в этом секрет уравновешенности Мадам. НОЭЛЬ. Да, сама знаю, и всё-таки, Франк, вы свидетель, что при этом я не лишаю себя ни сытного обеда, ни кофе, ни виски, то есть, так называемых возбуждающих средств. ФРАНК. Не то слово. Мадам ничего себя ни лишает, особенно последнее время. НОЭЛЬ. И ничего мне не делается. Стоит мне добраться до подушки, и я сплю 10 часов без просыпу. Естественно, что утром я чувствую себя свежей, отдохнувшей, в прекрасной форме, с ясной головой. ФРАНК. Естественно. НОЭЛЬ. И как же при этом могу я впасть в нервную депрессию? ФРАНК. А Мадам непременно желает в нее впасть? НОЭЛЬ. В депрессию или во что-нибудь другое, я же не сектантка какая-нибудь, я – как все. Лишь бы, черт подери, выбраться хоть разок. ФРАНК. Мадам желает выбраться из чего? НОЭЛЬ. Из моего долга. ФРАНК (с беспокойством) У Мадам имеются долги? НОЭЛЬ. Я в долгах, как в шелках. ФРАНК. Я не знал. НОЭЛЬ. Да нет же, знали. Все, кто сюда приходят, только об этом и говорят. ФРАНК. Я слышал другое: что у Мадам, напротив, необычайное везение. НОЭЛЬ. Ну да, везение. Поэтому и потребуется однажды за него заплатить. Это и есть мой долг. ФРАНК (с облегчением). А! Мадам рассуждала теоретически. НОЭЛЬ. Да, что вовсе не отбирает у этого чертова долга практической возможности отравить мне жизнь. Механизм прост. Я перестала зарабатывать деньги, и, что еще ужасней, я начинаю воспринимать любую хорошую новость как неприятность, полагая, что и она будет включена в счет. ФРАНК. Не может быть! НОЭЛЬ. Клянусь вам! Да вот, не далее, чем вчера, мой званый вечер из-за этого был испорчен. ФРАНК. Что же случилось с Мадам на званом вечере? НОЭЛЬ. Я угадала трех лошадей в трех заездах. ФРАНК. 8-5-4? НОЭЛЬ. Именно в этом порядке. ФРАНК. Никто такого не ожидал. Выигрыш был невероятный. НОЭЛЬ. Знаю, самый большой за последние три года. ФРАНК. Я не знал, что Мадам интересуется лошадями. НОЭЛЬ. Да не интересуюсь я ими. Правда, лет десять назад у меня была шубка из жеребенка, и это единственный мой контакт с лошадиным родом. Нет, я сыграла наобум, с единственной целью – проверить, не отвернулась ли от меня удача. ФРАНК. И что показала проверка? НОЭЛЬ. Один шанс из 17000! На меня свалилось пять миллионов. Я чуть не заплакала. ФРАНК. У Мадам нет никакой необходимости плакать. НОЭЛЬ. Ох, как начнет удача к тебе цепляться, так не отвертишься. ФРАНК. У Мадам есть возможность посоветоваться со мной: я всегда проигрываю. НОЭЛЬ. Вам бы раньше об этом сказать! ФРАНК. В следующий раз с большим удовольствием готов служить Мадам советом. НОЭЛЬ. Ну, уж нет! Для меня всё кончено, я больше не рискую. ФРАНК. В таком случае, может быть, Мадам мною поруководит. НОЭЛЬ. О, я пользуюсь всегда только одним приемом: французские короли. К примеру, с этими заездами мне помог Людовик ХУ1. Он родился в августе 1754. Вот и получается 8-5-4. Еще лучше с шифром моего сейфа: это дата рождения Людовика ХУ: февраль 1710. Получается 2-1-0. Забавно, правда? ФРАНК. Во всяком случае, любопытно, потому что, как правило, люди используют дату собственного рождения. НОЭЛЬ. А у меня – короли. Величественный взгляд. ФРАНК. И, осмелюсь сказать, и выгодный для Мадам: пять миллионов, подумать только! НОЭЛЬ. Ах, не сыпьте соль на рану! Мне и без того не сладко! ФРАНК. Если Мадам будет страдать из-за того, что у нее нет никакого повода пострадать, так и в депрессию, пожалуй, удастся впасть! НОЭЛЬ. Но как скоро? ФРАНК. Мадам еще и спешит! НОЭЛЬ. Нельзя сказать, что у меня пассивный характер. Я должна заплатить? Ладно, согласна! Но тогда позвольте это сделать немедленно, чтобы больше уже об этом не думать. Чем раньше я от этого освобожусь, тем скорей смогу снова двигаться в обычном своем направлении. А постоянное напряжение в ожидании грядущей катастрофы просто невыносимо: оно меня гнетет, я задыхаюсь, мне… ФРАНК. Иными словами, какая-нибудь крупная неприятность скорее принесла бы Мадам удовлетворение? НОЭЛЬ. Она бы меня утешила, освободила. ФРАНК. Так можно это устроить! НОЭЛЬ. Я уже начинаю сомневаться. Появился было лучик надежды, когда три недели назад Мадам Денуазё разбила мое зеркало, но потом ничего не произошло, ничего! ФРАНК. Но мадам Денуазё все же унесла Вермеера, принадлежащего Мадам. НОЭЛЬ. Это я так решила, думала, что этим разбужу лихо, поощрю его. ФРАНК. И ничто не дрогнуло в душе Мадам при виде покидающего ее состояния? НОЭЛЬ. Ничто! Ни малейшего сожаления, ни досады, вроде как «гляди-ка» или «ну, это уж…». Ничего! На меня это не произвело ни малейшего впечатления. ФРАНК. Мадам – удивительный человек. НОЭЛЬ. Да, нет, это нормально. У меня не было времени привязаться к этой картине, я купила ее у старьевщика, даже не разглядев, как следует, вместе со всяким хламом для моего загородного дома. Понимаете, это совсем не так , как если бы у меня … похитили, например, мои драгоценности. ФРАНК. Потому что Мадам привязана к своим драгоценностям? НОЭЛЬ (почти как рекламу товара). О, да! Во-первых, они стоят уйму денег, и это удачное помещение капитала. Преимущественно это большие камни, имеющие цену сами по себе, а не вследствие ювелирной обработки. В таком виде их гораздо легче перепродать при необходимости. И потом я и душою к ним привязана, к своим драгоценностям. Каждая из них – веха на моем пути к успеху. ФРАНК. И много ли таких вех поставила Мадам? НОЭЛЬ. О, да! Вначале каждый новый этап я отмечала белым камнем. ФРАНК, Лунный камень? НОЭЛЬ. Нет, нет, брильянт. В конце концов, самый прочный камень. Само собой, начиналось всё с маленького ручейка, а потом постепенно превращалось в речку, которая течет себе, течет и становится всё полноводней и полноводней… ФРАНК. Должно быть, Мадам сильно привязана к этой речке? НОЭЛЬ. Так ведь и она тоже привязана ко мне. Если бы вы видели, как она приникает к моей шее всеми своими брильянтами, так славно отшлифованными. Уверена, что у вас… она вызвала бы умиление. ФРАНК. Вне всякого сомнения. Я очень чувствителен к красивым вещам. НОЭЛЬ. А моя подвеска с большим изумрудом, как же я ее люблю! И как она меня заставила волноваться! Я чуть было не потеряла ее однажды: из-за неудачно пришитой пуговицы. Представляете, пуговица на пиджаке одного господина, с которым я танцевала, зацепилась за мою подвеску, и подвеска оборвалась и упала: вы не поверите, куда. За отворот его брюк (тогда носили с отворотами). И ни царапинки! Но все же, пока ее искали, я очень испугалась. ФРАНК. Можно понять. Терять драгоценности всегда досадно, даже когда есть другие. Думаю, что у Мадам имеются другие? НОЭЛЬ. Конечно, целое семейство жемчужин, например. ФРАНК. И велико ли семейство? НОЭЛЬ. О, ля, ля! ФРАНК. О, ля, ля! НОЭЛЬ. Послушайте, у меня их столько, и они такие огромные, что люди думают, будто они фальшивые. Но они – настоящие, и так сияют, так сияют! Я поступила просто: оправила тридцать две жемчужины в виде броши, и, когда надеваю, никто не осмелится улыбнуться. ФРАНК. До такой степени! НОЭЛЬ. Клянусь вам. Она так и притягивает завистливые взгляды и, можно сказать, поглощает, гасит их. ФРАНК. Действительно. НОЭЛЬ. А моя диадема! ФРАНК. Из жемчуга? НОЭЛЬ. Да. Подарок одной американской миллиардерши. Однажды я ей сделала лифтинг в институте, в результате чего она стала моложе на двадцать лет. И она мне говорит: «Вы – фея» и надевает на голову диадему. Через три месяца она разводится и выходит замуж за друга своего сына, а две недели спустя… ФРАНК. Она потребовала назад свою диадему? НОЭЛЬ. Нет. Ее бывший муж прислал мне солитер в благодарность за то, что я избавила его от жены. Боже, как дороги мне все эти побрякушки. Плоды моих трудов. Я ношу их с гордо поднятой головой, особенно диадему, она не очень крепко держится. Не то, что пояс… ФРАНК. Пояс? НОЭЛЬ. Мой платиновый пояс! ФРАНК. Из платины? НОЭЛЬ. Настоящее чудо. Подарок моего первого воздыхателя. Безумец. Сорок пять лет… на сорок пять лет был старше меня. Где-то прочел, что один поклонник подарил Полер золотой пояс. Вы знаете Полер? ФРАНК. Да, звезда варьете. НОЭЛЬ. Танцовщица. – Он и вправду совсем молодой! – И ему захотелось сделать то же самое для меня. Но, конечно, мой пояс был побольше и покрепче. Потому что у Полер в талии сорок восемь сантиметров, а у меня… нет. ФРАНК. Должно быть, огромных денег стоило? НОЭЛЬ. Огромных – не огромных, но в кругленькую сумму это обошлось. ФРАНК. Теперь я понимаю, какое потрясение испытала бы Мадам, если бы пришлось расстаться с такими сокровищами. НОЭЛЬ. О, да, страшное потрясение. То есть, было бы страшное потрясение. Однако, материальное положение мое должно уж слишком сильно пошатнуться, чтобы я решилась их продать. Пока до этого не дошло. Или же… или же… их у меня должны украсть. ФРАНК. Само собой. НОЭЛЬ. Но к тому нет никаких предпосылок (Смеется, как над удачной остротой). Разве что вы, с вашими пальцами фокусника… ФРАНК. О! Как Мадам могла такое подумать! НОЭЛЬ. Перестаньте, Франк: если я шучу по этому поводу, так только потому, что испытываю к вам безграничное доверие. И, поверьте, если какому-нибудь невероятному случаю будет угодно, чтобы здесь было совершено ограбление, я не позволю полиции ни малейшего подозрения на ваш счет. Можете быть уверены. ФРАНК. Мадам чересчур добра. НОЭЛЬ. Дело не в этом: просто я знаю, с кем имею дело. Вы – очень симпатичный молодой человек и обладатель бесспорных достоинств. ФРАНК. Не все такого же мнения. НОЭЛЬ. Знаю, Мадам Алиса не испытывает энтузиазма по вашему поводу, но не придавайте этому значения: она страшно подозрительна. Особенно в отношении мужчин. ФРАНК. Я заметил. НОЭЛЬ. Но она ведь ничего плохого вам не сделала? ФРАНК. Нет, но я чувствую, что она за мной постоянно следит, за малейшим моим движением, уже давно. Это очень неприятно. НОЭЛЬ. Разумеется, это должно вас стеснять… в вашей работе. Правильно сделали, что мне сказали. Я попрошу ее впредь предоставить вам больше свободы, больше инициативы. Постойте, я сейчас же ей и скажу. ФРАНК. Но мадам Алисы нет дома. НОЭЛЬ. Нет дома? Как такое могло случиться? Она ведь никогда никуда не выходит. ФРАНК. Поручила вам сказать, что у нее срочное дело. Звонит телефон. Франк снимает трубку. Слышно, как Нинуш громко говорит в трубку: «Алло, Ноэль!». Франк молча передает трубку Ноэль. ФРАНК. Мадам Денуазё. НОЭЛЬ. Вы отлично усвоили правила этого дома! ГОЛОС НИНУШ (она в крайнем возбуждении). Ноэль, Ноэль, ты меня слышишь? НОЭЛЬ (в трубку) Подожди минутку (Франку) Это надолго, приготовьте мне, пожалуйста, чай. ФРАНК. Масло, круассан? НОЭЛЬ. Да, но прибавьте еще апельсиновый конфитюр. Он в стенном шкафу в кабинете. Последний ряд. ФРАНК. Слушаюсь, Мадам (уходит). НОЭЛЬ (прикрывает трубку рукой). Больше ни слова. А то он заподозрит неладное. Лишь бы только он вспомнил дату рождения Людовика ХУ! (в трубку). Ну, что случилось? Нинуш! Будь добра, не говори так громко, а то я ничего не могу разобрать (Мягко). Да, так лучше, так и продолжай (Завопила). Что-что? Не может быть! Этот Вермеер? Украден из музея? (Нервный смех). Ну, да, я ставлю себя на твое место. Поэтому и нахожусь в подобном состоянии. Они, по крайней мере, не обращались с тобой грубо? Ах, какая неприятность! А если бы… Но в тюрьму-то они тебя не засадят? И на том спасибо. Опомниться не могу. Послушай, а ты не хочешь подключить меня к этому делу, что-нибудь мне поручить? Нет. Отлично! Мне нечего бояться. Абсолютно. Да, да, спасибо, спасибо, ты очень любезна. Я позвоню. Или ты позвонишь. Созвонимся. До свидания, Нинуш. Да, да. Очень тебе сочувствую (Кладет трубку). Опять я в счастливчиках! ФРАНК (входит подносом). Вот ваш чай, Мадам. НОЭЛЬ. Поставьте, я не голодна. ФРАНК. У Мадам снова хорошие новости? НОЭЛЬ. И весьма серьезные! Вермеер, которого я отдала Мадам Денуазё, … оказался краденым. ФРАНК. Краденым? Значит, ее обвиняют в хранении краденого! НОЭЛЬ. Вот именно! ФРАНК. Немедленное изъятие предмета, штраф, а, возможно, и тюремное заключение, в случае, если она не сможет назвать продавца или предоставить товарный чек. НОЭЛЬ. Что в вас хорошо, так это понимание с полуслова. ФРАНК. Но для нее это катастрофа! НОЭЛЬ. Да, для нее из-за моего Вермеера. Ибо не следует забывать, что Вермеер-то мой. Я его выбрала, я за него заплатила, я отдала в реставрацию, а неприятности – у нее. Несправедливо! Я бы даже сказала – нарушение моих прав. Меня, а не ее, должны были сегодня утром вытащить из постели ради встречи с угрюмым полицейским комиссаром, который меня, а не ее должен был замучить своими коварными вопросами и подозрительными взглядами, предназначенными злоумышленнику. То унижение, которое она сегодня пережила, следовало испытать мне. Равно как и показания, которые ей предстоит дать, шушуканье консьержки с соседями по ее поводу, позорное ожидания в коридорах полицейского участка. И стыд, который ей предстоит ощутить от всего этого. Это мой стыд! А, учитывая, что она, так же, как сделала бы и я на ее месте, уже расхвасталась перед всеми друзьями своей чудесной находкой, своим потрясающим приобретением, кто же должен иметь в результате дурацкий вид, рассказывая продолжение чудесной истории? Снова она, вместо меня! Она, а не я, станет посмешищем. Наконец, поскольку у нее было время привязаться к моему Вермееру, она не сможет удержаться от слез, видя пустое место на стене, где он только что висел. И мало того, что всё это будет происходить у меня под носом, я должна буду еще ее и утешать, а она еще будет завидовать моему везению. О, нет! ФРАНК. Мадам не стоит так убиваться! НОЭЛЬ. Знаю, всё проходит. ФРАНК. И хорошую погоду сменяет дождь. НОЭЛЬ. Постучим по дереву |
