Учебное пособие Чебоксары 2003 м инистерство образования Российской Федерации Чувашский государственный педагогический университет имени И. Я. Яковлева Л. Б. Пастухов а
Скачать 1.61 Mb.
|
ЗАДАНИЕ 13. Из «Словаря сочетаемости слов русского языка» под редакцией П.Н.Денисова, В.В.Морковкина выпишите имена прилагательные, сочетающиеся с существительным волна. Сравните их с теми, которые представлены в приведенном ниже тексте наряду с другими определениями-причастиями. Ответьте на вопрос: какие прилагательные данного текста могли бы расширить представленный в словаре круг прилагательных? Назовите слова, являющиеся «текстовыми» определениями к существительному волна. Волна Нежно – бесстрастная, Нежно-холодная, Вечно подвластная, Вечно свободная. К берегу льнущая, Томно-ревнивая, В море бегущая, Вольнолюбивая. В бездне рожденная, Смертью грозящая, В небо влюбленная, Тайной манящая. Лживая, ясная, Звучно-печальная, Чуждо-прекрасная, Близкая, дальняя ... (Н. Минский.) ЗАДАНИЕ 14. Прочитайте. Определите, насколько мотивировано расширение в условиях текста сочетаемостных свойств выделенных слов. 1. В то время над Москвой стояла ясная луна. В ее свете по сырым бульварам бродили парами солдаты с дамами, грызли подсолнухи, целовались. Из темных подвалов выходили швейцары томиться на свет. Подвальные жители высовывались в окошки над тротуарами, глядели вверх неподвижно. По всему городу цвели липы. Сергей Сергеевич сидел на окошке. Он был в кителе и качал ногой, затем поднял и опустил плечи. – Какая глупая ночь, Катюша, – сказал он. – Оказывается, и во время революции светит луна, пахнут липы. (А. Толстой. Простая душа.) 2. Самолет был небольшой, изящный, и взлетел он с таким же бешеным ревом, как и все самолеты, но грациозно и весело. Он как будто вспорхнул на воздух и даже заплясал на воздушных волнах. Он оказался очень быстрым, этот легкомысленный самолет. Стюардесса с лицом восходящей кинозвезды едва успевала сообщать пассажирам о красотах земли, проносившихся внизу за слоем облаков: «Остров Корсика», «Лазурный берег», «Прованс», «Страсбург». Так, играя, мы домчались до Бельгии. < ... > (К. Паустовский. Итальянские записи.) 3. ... Трофимчик, глянь-ка: который час? – Девятый, – отозвался Трофимчик. – Только врут они. Выменял вот на ручные, думал, швейцарские, анкерный ход, восемнадцать камней, а они врут. – Теперь все врут, – посочувствовал Лабуха. – Время такое швейцарское, на анкерном ходу. (П. Лисицын. Самоволка.) 4. В эти дни снова начали таять снега. Однажды изгнанная зимой, весна взялась теперь за дело осмотрительно и не спеша. Она не веяла теплыми ветрами, пахнущими проснувшейся землей, не пускала звенящих ручьев, не светила горячим солнышком. Она только расквасила, а кое-где и согнала снега да пустила капель со старых сосулек. То была мрачная, черная весна. Под тусклым, серым небом лежал черный, неумытый мир. Черны, как уголь, стояли телеграфные столбы, черны ветви, нависшие над дорогой, черна насыпь, вдоль которой мчалась машина, черны разбитые вагоны и навек замолкшие, искалеченные паровозы и скрученные штопором рельсы запасных путей. Отдельные белые пятна чистого снега – у подножий деревьев, на дне кюветов – только подчеркивали сырую, мрачную черноту всего остального простора. (Ю Нагибин. Павлик.) 5. Странно, что начало нашей светской жизни положил тульский мужской клуб. Многие члены клуба заезжали за мужем, приглашая его ехать играть в карты, но, конечно, не в азартные игры, а просто в модный тогда преферанс. Оставаясь иногда одна и еще не бывши знакомой с тульским обществом, я говорила себе: – Быть клубной женой я не согласна.Мы должны выезжать вместе. А вечно сидеть дома – вредно. (Т. Кузминская. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне.) 6. ...Внезапно пришла зима. И жизнь в Аверкии вспыхнула еще раз. Ах, в зиме было давно знакомое, всегда радовавшее зимнее чувство! Первый снег, первая метель! Забелели поля, потонули в ней – забивайся на полгода в избу! В белых снежных полях, в метели – глушь, дичь, а в избе – уют, покой. Чисто выметут ухабистые земляные полы, выскребут, вымоют стол, тепло вытопят печь свежей соломой – хорошо! ( И. Бунин. Худая трава.) 7. У солнца есть на каждый раз разное выражение. Пусть небо и безоблачное, а солнце смущенное, или, бывает, холодное, не красное, а желтое и разное, и свет разный. Сегодня солнце чем-то смущено, и до того, что даже петух об этом кричит. (М. Пришвин. «Глаза земли». Дневник писателя.) ЗАДАНИЕ 15. Найдите в данных текстах слова, значения которых осложнены дополнительными семантическими компонентами. Произведите их компонентный анализ. 1. – Что это Гедеоновский нейдет? – проговорила Марфа Тимофеевна, проворно шевеля спицами (она вязала большой шерстяной шарф). – Он бы повздыхал вместе с тобою, не то соврал бы что-нибудь. – Как вы всегда строго о нем отзываетесь! Сергей Петрович – почтенный человек. – Почтенный! – повторила с укоризной старушка. (И. Тургенев. Дворянское гнездо.) 2. Спал я на террасе. Набитое звездами, громадное – всюду – небо вытянуло меня наружу и поместило в пространстве. Оно было таким же, как в детстве, когда я спал в сухотинском яблоневом саду или под стогом в ночном, во всю сферу, не пригашенное никаким светом с земли, оно переливалось, мерцало, ворошилось, мигало, пульсировало, жило (выделено в тексте. – Л.П.), и лишь Млечный Путь оставался недвижим. (Ю. Нагибин. Река Гераклита.) 3. – Хороший вы человек, – ответил Башилов. – Вы могли бы быть художником, дорогой майор. – Я топограф, – ответил Кузьмин, – а топографы по натуре – те же художники. – Почему? – Бродяги, – неопределенно ответил Кузьмин. – «Изгнанники, бродяги и поэты, – насмешливо продекламировал Башилов, – кто жаждал быть, но стать ничем не смог». – Это из кого? – Из Волошина. (К. Паустовский. Дождливый рассвет.) 4. Но ежели дни проходили в бессознательной дремоте, то ночи были положительно мучительны. Ночью Арина Петровна боялась (выделено в тексте. – Л.П.); боялась воров, привидений, чертей, словом, всего, что составляло продукт ее воспитания и жизни. А защита против всего этого была плохая, потому что, кроме ветхой прислуги, о которой было сказано выше, ночной погорелковский штат весь воплощался в лице хроменького мужичка Федосеюшки, который, за два рубля в месяц, приходил с села сторожить по ночам господскую усадьбу и обыкновенно дремал в сенцах, выходя в урочные часы, чтоб сделать несколько ударов в чугунную доску. Хотя же на скотном дворе и жило несколько работников и работниц, но скотная изба отстояла от дома саженях в двадцати, и вызвать оттуда кого-нибудь было делом далеко не легким. (М. Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы.) 5. Ужин кончился. Глебов неторопливо вылизал миску, тщательно сгреб со стола хлебные крошки в левую ладонь и, поднеся ее ко рту, бережно слизал крошки с ладони. Не глотая, он ощущал, как слюна во рту густо и жадно обволакивает крошечный комочек хлеба. Глебов не мог бы сказать, было ли это вкусно. Вкус – это что-то другое, слишком бедное по сравнению с этим страстным, самозабвенным ощущением, которое давала пища. Глебов не торопился глотать: хлеб сам таял во рту, и таял быстро. (В. Шаламов. Колымские рассказы: Ночью.) 6. Мышь завозилась опять. Есть такие маленькие звуки, что страшнее канонады. Чорб оставил сундук, прошелся раза два по комнате. Ночной мотылек звонко ударился о лампочку. Он рванул дверь и вышел. (В. Набоков. Возвращение Чорба.) 7. Если мне скажут, что нельзя любить сестру так пылко, вот мой ответ: любовь – везде любовь, то есть самозабвение, сумасшествие, назовите как вам угодно; и человек, который ненавидит все и любит единое существо в мире, кто бы оно ни было, мать, сестра или дочь, его любовь сильней всех ваших произвольных страстей. (М. Лермонтов. <Вадим>.) 8. – А – есть ли у вашего пана жена или дочери? – спросил я. – Есть, пане капитане. – А как их зовут, графиню, жену вашего Острожского? – Графиня Рожа. «Должно быть, красавица», – подумал я, наморщась. – Ну, а дочки ее такие же рожи, как их маменька? – Нет, пане капитане, старшая называется Амалия и меньшая Эвелина. – «Это еще ничего не доказывает», – подумал я. Графиня Рожа меня мучила, я продолжал расспросы: – А что, сама графиня Рожа старуха? – Ни, пане, ей всего тридцать три года. – Какое несчастье! (М. Лермонтов. Княгиня Лиговская.) 9. Из дальнейшего выяснилось, что человек этот проломил жене голову утюгом. Странный способ выражения супружеской нежности! Но это несомненно была нежность, потому что ряд сбивчивых фраз этого господина с фотографической точностью нарисовал мне его портрет. Он был морж (из зоологии известно, что в припадке нежности морж бьет самку клыками по голове) и «по-моржовски» обходился с супругой. (А. Грин. Наследство Пик-Мика.) 10. – Полюбив, мы умираем? – добавила Зина. Потом пристально и задумчиво посмотрела на меня. – Вы не декадент? – спросила она. – Почему? – ответил я, невольно смущаясь от ее взгляда. – Да так ... про вас ходят слухи, что вы нелюдим, гордец ... потом у вас такое лицо ... – Какое? – спросил я живо. – Больное, – ответила Зина, подумав. – Вы больны? (И. Бунин. Без роду-племени.) СПОСОБЫ ТЕКСТОВОЙ СЕМАНТИЗАЦИИ СЛОВ Способы текстовой семантизации слов неоднородны. Они основаны на использовании лексических, стилистических, а также паралингвистических средств. Можно выделить и условно обозначить следующие способы текстовой семантизации слов: – описание значения слова по типу словарного; – создание «текстовой этимологии» слова; – создание текстовой коннотации; – постановка слова в позицию семантической доминанты. Рассмотрим каждый из этих способов. Описание значения слова по типу словарного имеет место тогда, когда необходимо высветить в слове все самые важные компоненты смысла и, самое главное, привнести новые, которые обогатили бы его семантический потенциал, способствовали передаче нужной информации. «Поэт, художник-писатель показывают возможности языка – и не только изобразительные, эстетические, но и собственно грамматические, смысловые, стилистические и т.п.»1. Текстовое осмысление значения слова основывается на способности словарного слова к семантическому изменению, предрасположенности к нему. Именно текст позволяет наиболее полно раскрыть эти свойства слова. Ср.: Солнце, редкие сухие снежинки. Падает такая на рукав и не тает, а сдувается несмятым кристалликом. И как мне легко. Меня держит воздух, меня несет счастье. Я всегда знала и много раз говорила, что счастье-это не удача, не достижение, счастье – это просто чувство, ни на чем не основанное, ничем не объяснимое (разрядка моя. – Л.П.). Вот, помню, было раннее утро. Всю ночь я простояла на коленях, растирая ногу тяжелобольного. Я вся застыла и дрожала от жалости и утомления, когда шла домой. И вот, проходя мост, остановилась. Город только что начал просыпаться. На набережной пусто. Только крючница, какую, кроме как в Париже, уж, наверное, нигде не увидишь, – молодая, ловкая, перетянутая красным кушачком, в розовых чулках, выуживала длинным прутом рваные тряпки из мусорных ящиков. Небо, еще без солнца, чуть-чуть розовело на востоке, и легкая свинцовая дымка, точно растушеванный карандашный мазок на алой пропускной бумаге, обозначала место, откуда прорвутся лучи. Вода внизу не текла, как обычно ей полагается, а как-то крутилась плоскими воронками, словно все на одном месте. Вальсировала. И какой-то тихий звон радостно дрожал в воздухе, – может быть, звон моей усталости. Не знаю. Но вдруг чувство неизъяснимого счастья пронзило меня – чудесно, до боли в груди, до слез. И шатаясь от усталости, смеясь и плача, я запела: Где б ни скиталась я душистою весною... (Н. Тэффи. И времени не стало.) Текстовая ситуация обусловливает более конкретное восприятие значения слова счастье. Его достаточно абстрактное определение в первом абзаце текстового фрагмента («счастье – это просто чувство, ни на чем не основанное, ничем не объяснимое») уточняется описанием состояния, которое и именуется счастьем. Так текст, представляя детальное описание анализируемого понятия, раскрывает смысл слова в том объеме, в каком он необходим для понимания и адекватного восприятия. Функционирующее в данном фрагменте текста слово информативнее словарного (ср. в МАС: счастье – «1. Состояние высшей удовлетворенности жизнью, чувство глубокого довольства и радости, испытываемое кем-л.»), так как оно спроецировано на конкретную текстовую ситуацию, вбирает в себя признаки, направленные на выявление его значения. В тексте эти признаки могут быть намеренно выделены, отмечены, как, например, в следующем фрагменте текста: – Приходите к нам, Галя, – сказал Никитин, внезапно раздражаясь на Княжко, и проводил ее до двери. Она приостановилась, завязывая тесемки плащ-палатки, темный треугольник волос, свисавший из-под пилотки, резко оттенял ее белую щеку, губы дернулись виновато и скорбно, и голос ее был негромок, пересиленно ровен, низок: – Только вы единственный меня здесь любите (курсив мой. – Л.П.), лейтенант. И он понял, что она вкладывала в слова не прямое значение, а нечто иное – грустное, дружеское, благодарное, и, поняв, нахмуренный, неловко открыл дверь в коридор. (Ю. Бондарев. Берег.) Семантические признаки «грустное», «дружеское», «благодарное», внося оценочность в значение слова любить, изменяя это значение (ср. в МАС: любить – «2. Чувствовать сердечную склонность к лицу другого пола»), выявляют его индивидуальный текстовый смысл. Необходимо отметить, что этому способствуют не только названные эксплицированные признаки, но и весь фрагмент текста. Как справедливо замечает Э.В. Кузнецова, «средствами манифестации смысла являются конкретная словоформа самого слова и конкретный контекст, который может быть ограничен рамками одной фразы, но может быть и более широким, текстовым»1. Своеобразно интерпретируется значение прилагательного настоящий в следующем фрагменте текста: Вронский слушал с удовольствием этот веселый лепет хорошенькой женщины, поддакивал ей, давал полушутливые советы и вообще тотчас же принял свой привычный тон обращения с этого рода женщинами. В его петербургском мире все люди разделялись на два совершенно противоположные сорта. Один низший сорт: пошлые, глупые и, главное, смешные люди, которые веруют в то, что одному мужу надо жить с одною женой, с которой он обвенчан, что девушке надо быть невинною, женщине стыдливою, мужчине мужественным, воздержным и твердым, что надо воспитывать детей, зарабатывать свой хлеб, платить долги, – и разные тому подобные глупости. Это был сорт людей старомодных и смешных. Но был другой сорт людей, настоящих, к которому они все принадлежали, в котором надо быть, главное, элегантным, красивым, великодушным, смелым, веселым, отдаваться всякой страсти не краснея и над всем остальным смеяться. (Л. Толстой. Анна Каренина.) Оно предстает здесь как совокупность обозначенных в тексте характеристик, семантических признаков: «элегантный», «красивый», «великодушный», «смелый», «веселый», «отдающийся всякой страсти не краснея и над всем остальным смеющийся». Его новое, текстовое осмысление (МАС так истолковывает лексическое значение данного слова: настоящий – «4. Подлинный, истинный. // Соответствующий определенным требованиям, представляющий собой лучший образец, идеал кого-, чего-л.») поддерживается подробным раскрытием понятия «смешные люди», противопоставленного понятию «настоящие люди». Такое противопоставление дает возможность актуализировать обогащенный текстовый смысл слова. Сигналом того, что это слово имеет особенное значение в тексте романа, является его специальное (другим шрифтом) выделение. Названное в другом месте текста, оно уже «не объяснено», поскольку это имело место, но отмечено в целях предупреждения о семантической нагруженности слова, о его неоднозначном, ином, чем обычно, осмыслении. Осмыслении таком, какое было представлено в тексте. Ср.: Вронский вошел в середину партера и, остановившись, стал оглядываться. Нынче менее, чем когда-нибудь, обратил он внимание на знакомую, привычную обстановку, на сцену, на этот шум, на все это знакомое, неинтересное, пестрое стадо зрителей в битком набитом театре. Те же, как всегда, были по ложам какие-то дамы с какими-то офицерами в задах лож; те же, бог знает кто, разноцветные женщины, и мундиры, и сюртуки; та же грязная толпа в райке, и во всей этой толпе, в ложах и в первых рядах были человек сорок настоящих мужчин и женщин. И на эти оазисы Вронский тотчас обратил внимание и с ними тотчас же вошел в сношение. (Л. Толстой. Анна Каренина.) Таким образом, описание значения слова по типу словарного, широко представленное в тексте, обеспечивает высокую коммуникативную ценность слова. Кроме того, детальная характеристика содержательной стороны слова, определение его текстовых смыслов и условий их проявления способствуют более полному описанию лексических значений в толковых словарях. Сущность следующего способа текстовой семантизации слов – создание «текстовой этимологии» слова – заключается в произвольной этимологизации слова, осуществляемой в целях обнаружения в нем дополнительной семантической информации. В этом случае «...авторы вносят в слово субъективно увиденные семантические компоненты, мотивированность диктуется звучанием слова, словам приписывают значения, которых у них нет в современном языке и не было этимологически»1. Ср., например: И вот, после всех – растаявших полос жизни, после разлук, горестей, горечей детства и отрочества – безоблачная, вновь точно в годы младенчества, безоблачная пора счастья! Я не стыжусь штампованных слов, даже подобного соединения их, два штампа! («Безоблачная» плюс тусклость слова «пора» – да еще расштампованное слово «счастье!».) О, я упиваюсь их первоначальным звуком, перводыханьем их смысла – точно одна на необитаемом острове я их – услышала? (Птица спела? – Я впервые произнесла?) Стою на лугу, у изгиба дороги, отходящей, как ответвляется мысль, вбок и вверх, через мостик из трех бревнышек над ручьем вершины, текущим меж низких кустов ежевики; стрекочут – кузнечики? (может, это они прострекотали?) слово «счастье» – крутое, полное шелеста это «а», ширящееся, туго сходящееся к устью своей короткой водопадной реки в это «сть» и тотчас размыкающее стеснение этой слитности (грусть пусть?) коротким, тихим, по лугу разливающимся, размыкающим, длящимся «е»... И нет ему конца, унеслось в бесконечность!.. Если так (выделено в тексте. – Л.П.) чувствуешь, так говоришь слово, то и пишешь его безбоязненно! (А. Цветаева. Воспоминания.) Данный пример показателен тем, что достаточно открыто воспринимаемые дополнительные смыслы слова счастье создаются в результате семантизации звуков, оформляющих его. Они обусловлены также текстовой ситуацией, субъективными ассоциациями автора, соотносящими образ реки и «внутреннюю форму» слова счастье. Заданный текстом эмоционально-оценочный компонент в слове актуализируется благодаря неоднократному повторению восклицательного знака. Необходимо отметить, что положительная эмоциональная оценка «сопровождает» значение этого слова и вне текста, в языковой системе, но данная текстовая ситуация, раскрывая сущность его значения, определяет данный компонент как очень существенный, яркий. Использованные для оформления текста графические средства – разрядка, кавычки – свидетельствуют о текстовой семантической нагруженности слов, их своеобразии. Выразительные компоненты смысла выявляются в процессе текстовой этимологизации географических названий. Ср.: Париж. Париж (разрядка моя. – Л.П.). Есть в этом слове что-то шелковое, нарядное, что-то праздное, для танца созданное, что-то блестящее, шумящее, похожее на шампанское; все там красиво, весело и немножко пьяно, какое-то кружево намотано; какая-то юбка шуршит при каждом шаге; что-то звенит в ушах и мелькает в глазах при этом имени. (Н. Берберова. Плач.) Все ассоциации, связанные со словом Париж, как бы «провоцируются» самим звуковым составом слова, конечным [ш], который необходимо сначала вычленить и воспроизвести. Он предопределяет в тексте ряд слов, содержащих этот или похожий звук (ср.: «шелковое», «блестящее», «шумящее» и др.). Данные слова по-своему раскрывают «внутреннюю форму» слова, создают его «текстовую этимологию». Для представления в данном тексте «внутренней формы» слова важными являются и необходимые фоновые знания, рождающие подобные ассоциации. Обращение в некоторых случаях к структуре слова также позволяет детализировать его содержание. Например: Тому, кто не имеет ее, самостоятельность кажется настолько привлекательной и увлекательной штукой, что он отдаст за нее что угодно. Саню буквально поразило это слово, когда он всмотрелся в него. Не вчитался, не вдумался, там и вдумываться особенно не во что, а именно всмотрелся и увидел: «самостоятельность», – самому стоять на ногах в жизни, без подпорок и подсказок – вот что это значит. (В. Распутин. Век живи – век люби.) Таким образом, истолкование слова через создание «текстовой этимологии» раскрывает семантическую многоликость слова, демонстрирует широкие возможности для «приращения смысла». Следующий способ текстовой семантизации слова – это создание его текстовой коннотации. Коннотации, как известно, это дополнительные компоненты в содержании слова, характеризующие его с эмоциональной, экспрессивной и некоторых других сторон. Н.Г. Комлев, раскрывая суть этого явления, пишет: «Среди этих сопутствующих компонентов мы различаем шесть видов со-значений: изобразительное (представление), эмоционально-чувственное, культурно-цивилизационное, тематическое (семантическое поле), информативное (уровень знания) и мировоззренческое»1. Определяя, таким образом, коннотации как «со-значения», он в то же время подчеркивает, что «в большинстве случаев коннотация как бы принадлежит всему слову в целом»2. В условиях текста создаются неповторимые коннотации слова. В большинстве случаев они определяют эмоциональное отношение к обозначаемому, выявляют ценностные качества слова. Субъективная эмоциональная оценка слова в тексте может сопровождаться раскрытием его семантических качеств. Семантические границы слова при этом часто изменяются, словарное значение затушевывается, и на первый план выдвигается его текстовая оценочная характеристика: – А все-таки звезды говорят о вечности, – сказал охотник. – Вечность! Вечность! Какой это ужас! (Разрядка моя. – Л.П.) Какое ужасное слово «всегда». И такое же, с тою же вечностью, «никогда». Но мы почему-то больше боимся слова «никогда», хотя оно ровно то же что и «всегда». Может быть, оттого что в нем есть отрицательная частичка, каждому человеку, как запрещающая, ненавистная. (Н. Тэффи. И времени не стало.) Прошла еще неделя, из театра не было никаких известий. Рана моя стала постепенно затягиваться, и единственно, что было нестерпимо, это посещение «Вестника пароходства» и необходимость сочинять очерки. Но вдруг... О, это проклятое слово! Уходя навсегда, я уношу в себе неодолимый, малодушный страх перед этим словом. Я боюсь его так же, как слова «сюрприз», как слов «вас к телефону», «вам телеграмма» или «вас просят в кабинет». Я слишком хорошо знаю, что следует за этими словами. (М. Булгаков. Театральный роман.) Слова всегда, никогда приобретают в тексте отрицательный оценочный компонент. Кроме того, уточняется объем значения слова никогда. Значение слова вдруг во втором фрагменте текста воспринимается в ореоле семантики слов, имеющих похожую коннотацию: «сюрприз», «вам телеграмма» и др. Она обусловлена данной текстовой ситуацией. Коннотации, таким образом, способствуют раскрытию семантических качеств слов, их текстовой семантизации. В некоторых случаях оценка может быть не такой явной, как в предыдущих примерах; доминирует же в слове дополнительная семантическая информация, детерминированная текстом: На другой день после посещения Масленникова Нехлюдов получил от него на толстой глянцевитой с гербом и печатями бумаге письмо великолепным твердым почерком о том, что он написал о переводе Масловой в больницу врачу и что, по всей вероятности, желание его будет исполнено. Было подписано: «Любящий тебя старый товарищ», и под подписью «Масленников» был сделан удивительно искусный, большой и твердый росчерк. – Дурак! – не мог удержаться не сказать Нехлюдов, особенно за то, что в этом слове «товарищ» он чувствовал, что Масленников снисходил до него, то есть, несмотря на то, что исполнял самую нравственно грязную и постыдную должность, считал себя очень важным человеком и думал если не польстить, то показать, что он все-таки не слишком гордится своим величием, называя себя его товарищем. (Л.Толстой. Воскресение.) Обогащенное таким содержанием существительное товарищ выявляет в тексте и особую коннотацию. Необычные коннотации часто помогают определить семантическую и стилистическую ценность соотнесенных в тексте слов. Являясь в системе языка членами одной лексической парадигмы, эти слова обладают сходными семантическими и функциональными свойствами. Но их коммуникативная ценность оказывается разной. Ср., например: Вообще сердился он (Константин Сергеевич. – Л.П.) очень легко, очень быстро раздражался, вспыхивал и гневался. Именно гневался. Слово «злился» не подходит – оно мелочное и ядовитое. «Сердился» – тоже не то. Что-то в нем есть от добродушной старухи, глуховатой бабушки... Нет, Константин Сергеевич именно легко впадал в гнев и тогда, сверкая молниями глаз, беспощадно разил окружающих, иной раз даже не отделяя правых от виноватых. (В. Шверубович. О старом Художественном театре.) Глаголы сердиться, злиться, гневаться находятся в одном синонимическом ряду с доминантой «сердиться», имеющей значение «испытывать раздражение, гнев на кого-, что-л., быть в раздражении, гневе». Семантические различия данных глаголов заключаются в неодинаковой степени проявления признака «интенсивность действия». Как отмечает «Словарь синонимов русского языка» под ред. А.П. Евгеньевой, злиться – это «сильно сердиться», гневаться и его префиксальные производные «указывают на сильнейшую степень раздражения, гнева». В рассматриваемом фрагменте текста для раскрытия семантических параметров и коммуникативной ценности глаголов-синонимов привлекаются не отличительные признаки, отмеченные словарем, а те коннотации, которые возникают здесь и включаются в качестве доминирующих в смысловую структуру глаголов. В процесс выбора слова, актуального для передачи содержания текста, глаголы сердиться и злиться вовлекаются уже как слова семантически достаточно информативные. Неожиданная оценочная характеристика слова, включаемая в его толкование, представлена в следующем фрагменте текста: Обычно привыкший во время сеансов разговаривать с натурой, на этот раз я работал почти молча: так действовала на меня строгая величавость, исходившая от всего облика поэта. (Я упрямо возвращаюсь к слову «поэт» вместо «поэтесса», ибо ни Анна Андреевна, ни Ольга Федоровна, влюбленно почитавшая свою старшую сестру по поэтическому цеху, не любили этого дамски-салонного сюсюкающего слова: «поэтесса».) (В. Астапов. Сеансы в Комарове.) Существительное поэтесса в МАС определяется предельно кратко: «Женск. к поэт (в 1 знач.)». Дополнительная информация о слове – «дамски-салонное», «сюсюкающее», – несмотря на ее субъективный характер, знание этой информации накладывают ограничения на его употребление. Таким образом, текстовые коннотации слова расширяют его семантический потенциал, в результате которого функционирующее слово предстает уже в ином семантическом качестве. Другой способ текстовой семантизации слова – это постановка слова в позицию семантической доминанты. В условиях текста позицию семантической доминанты, т.е. слова, наиболее обобщенно выражающего его содержание (содержание фрагмента текста), занимают прежде всего лексические единицы, обладающие высокой степенью абстракции значения. Они требуют обязательного обогащения в лексико-семантическом отношении, конкретизации значения для того, чтобы стать семантически достаточными и определенными. В этом случае значение слова, как правило, не претерпевает значительных изменений. На протяжении фрагмента текста оно лишь «развертывается», детализируется, в целом конкретизируется. В качестве иллюстрации к сказанному приведем следующий пример: Кити была в одном из своих счастливых (курсив мой. – Л.П.) дней. Платье не теснило нигде, нигде не спускалась кружевная берта, розетки не смялись и не оторвались; розовые туфли на высоких выгнутых каблуках не жали, а веселили ножку. Густые косы белокурых волос держались как свои на маленькой головке. Пуговицы все три застегнулись, не порвавшись, на высокой перчатке, которая обвила ее руку, не изменив ее формы. Черная бархатка медальона особенно нежно окружила шею. Бархатка эта была прелесть, и дома, глядя в зеркало на свою шею, Кити чувствовала, что эта бархатка говорила. Во всем другом могло еще быть сомненье, но бархатка была прелесть. Кити улыбнулась и здесь на бале, взглянув на нее в зеркало. В обнаженных плечах и руках Кити чувствовала холодную мраморность, чувство, которое она особенно любила. Глаза блестели, и румяные губы не могли не улыбаться от сознания своей привлекательности. (Л. Толстой. Анна Каренина.) Прилагательное счастливый, являясь семантической доминантой фрагмента текста, проецирует свое значение на весь текстовый фрагмент (ср. толкование в МАС: «2. Приносящий счастье, радость, благополучие, полный счастья, радости») и конкретизирует его. Текстообразующие возможности прилагательного раскрываются в данном случае в полном объеме1. Семантический потенциал функционирующего в тексте слова нередко расширяется за счет детализирующих значение семантических компонентов. Ср.: У сенатора Роберта Кеннеди были странные (курсив мой. – Л.П.) глаза. Они всегда были напряжены. Голубыми лезвиями они пронизывали собеседника насквозь, как будто за его спиной мог скрываться кто-то опасный. Даже когда сенатор смеялся и червонный чуб прыгал на загорелом, шелушащемся лбу горнолыжника, а ослепительные зубы скакали во рту, как дети на лужайке, его глаза жили отдельной настороженной жизнью. Сегодня, в день своего рождения, сенатор был в ярко-зеленом пиджаке, малиновом галстуке-бабочке, веселеньких клетчатых брюках и легких замшевых башмаках. Но вся эта пестрая одежда, казалось, была рассчитана на то, чтобы отвлечь гостей от главного – от глаз хозяина. Энергичные руки сенатора помогали гостям снимать шубы, трепали по стриженым головам многочисленных кеннеденков, составивших домашний джаз и упоенно колотивших по металлическим тарелкам. Тонкие губы сенатора улыбались, хорошо зная, как обаятельно они умеют это делать, и вовремя успевали сказать каждому гостю что-нибудь особенно ему приятное. Но глаза сенатора – два синих сгустка воли и тревоги – никого не гладили по головам, никому не улыбались. Они обитали на лице как два непричастных к общему веселью существа. Внутри глаз шла изнурительная скрытая работа. (Е. Евтушенко. Под кожей статуи Свободы.) В этом случае весь текст направлен на то, чтобы поддержать и усилить семантический компонент «необычный», наличествующий в структуре значения прилагательного странный (ср. в МАС: странный – «Вызывающий недоумение, удивление своей необычностью»; в «Словаре русского языка» С.И. Ожегова: «Необычный, непонятный, вызывающий недоумение»). Кроме того, он дополняет значение новыми квалифицирующими компонентами – «напряженность», «настороженность» и др., семантически обогащающими слово и делающими его предельно информативным. Слова, выполняющие роль семантической доминанты, могут занимать разную текстовую позицию: быть в начале, в конце или середине фрагмента текста. На протяжении текстового фрагмента они могут повторяться, и это создает особую экспрессию и выразительность текста. Например: Постояв рядом, мужик спросил – в голосе его прозвучало участие: – Хорошая была мельница? – Хорошая, – без испуга ответила Дарья. – Понимаю, – кивнул он. – Послужила, выходит, службу. – И протянул: – По-е-ехала! Слово это – «поехала» – не выходило потом у Дарьи из головы и стало главным, все объясняющим, ко всему, что происходило вокруг, приложимым. Визжал поросенок в мешке, которого тащили за спиной на катер, и Дарья смотрела вслед: поехал. Гнали к Ангаре совхозный скот, чтоб переправлять на тот, на дальний, где поселок, берег, но не в поселок, а на выпасы у реки, – и Дарья шла провожать, глядела, как затягивают на большой, огороженный жердями плот не плот, паром не паром упирающихся коров и телят, как подвязывают их к скобам и трогают от земли. Поехали. Несло горький черный дым с Подмоги, который набирался в жилье и доводил до кашля, и она думала: поехала Подмога, поехала. Сдала Клавка Стригунова в совхоз бычка городским на мясо – поехал, христовенький ... Тянули к берегу зароды – пое – еха – ли! Все меньше и меньше оставалось своего, привычного, все торопилось съехать, убраться с опасного острова подальше. (В. Распутин. Прощание с Матерой.) Таким образом, постановка слова в позицию семантической доминанты позволяет достаточно полно определить семантическую сущность текстового слова. В процесс текстовой семантизации слов включаются и паралингвистические, в первую очередь графические средства – подчеркивание, курсив, разрядка и др. Они указывают на то, что выделенные слова в большинстве случаев наделены дополнительными смыслами, осложнены эмоционально-оценочными и стилистическими компонентами значения. Названные приемы выделения слов могут сопровождать каждый из описанных выше способов текстовой семантизации слов. |
Похожие:
 | История мировой литературы и искусства Печатается по решению ученого совета гоу впо «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева» | | Учебное пособие министерство образования российской федерации гоу... Учебное пособие предназначено для курса «История музыкального образования», который входит в федеральный компонент учебного плана... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Гоу впо «чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева» | | Учебно-методический комплекс дисциплины/ Специальность 033100 (050720)- «Физическая культура» Печатается по решению учёного совета гоу впо «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева» |
| Воспитание нравственно-этической культуры у подростков на основе... Работа выполнена на кафедре педагогики и яковлевоведения фгбоу впо «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я.... | | Основная образовательная программа магистратуры, реализуемая фгбоу... Фгбоу впо «Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова» по направлению подготовки 210700 Инфокоммуникационные технологии... |
 | Учебное пособие Ставрополь, 2014 Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Ставропольский государственный медицинский... | | «липецкий государственный технический университет» Е. И. Козлова... В целях обеспечения конституционных прав граждан Российской Федерации на бесплатное оказание медицинской помощи Правительство Российской... |
| Министерство образования и науки российской федерации федеральное... Факультет фиоп | | Основная образовательная программа магистратуры, реализуемая фгоу... Основная образовательная программа магистратуры, реализуемая фгоу впо «Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова»... |
| Методические указания Самара Самарский государственный технический... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Псковский... Рабочая программа составлена на основании Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности... |
| Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Псковский... Рабочая программа составлена на основании Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности... | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию псковский... Рабочая программа составлена на основании Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности... |
| Попова А. Н. Волгоград, 2005. 110 с. Практическая терапевтическая... Гбоу впо «волгоградский государственный медицинский университет» министерства здравоохранения российской федерации | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Псковский... Методические рекомендации по отечественной истории для студентов I курсов неспециальных факультетов |
