Учебное пособие Чебоксары 2003 м инистерство образования Российской Федерации Чувашский государственный педагогический университет имени И. Я. Яковлева Л. Б. Пастухов а
Скачать 1.61 Mb.
|
ЗАДАНИЕ 1. Определите способ текстовой семантизации выделенных слов. Установите, какие семантические признаки «задаются» текстом и участвуют в формировании их значений. 1. Однажды заходит ко мне Алексей Степаныч Молчалин и говорит: – Нужно, голубчик, погодить! Разумеется, я удивился. С тех самых пор, как я себя помню, я только и делаю, что гожу. Вся моя молодость, вся жизнь исчерпывается этим словом, и вот выискивается же человек, который приходит к заключению, что мне и за всем тем необходимо умерить свой пыл! – Помилуйте, Алексей Степаныч! – изумился я. – Ведь это, право, уж начинает походить на мистификацию! – Там мистификация или не мистификация, как хотите рассуждайте, а мой совет – погодить! – Да что же, наконец, вы хотите этим сказать? – Русские вы, а по-русски не понимаете! чудные вы, господа! Погодить – ну, приноровиться, что ли, уметь вовремя помолчать, позабыть кой об чем, думать не об том, об чем обыкновенно думается, заниматься не тем, чем обыкновенно занимаетесь ... Например: гуляйте больше, в еду ударьтесь, папироски набивайте, письма к родным пишите, а вечером – в табельку или в сибирку засядьте. Вот это и будет значить «погодить». ( М. Салтыков – Щедрин. Современная идиллия.) 2. Но вернемся к Белому. Всюду, где он появлялся в те поры, он именно появлялся (выделено в тексте. – Л.П.) в том точном смысле этого слова, который неприменим к большинству людей. Он не просто входил в помещение, а, как-то по-особому ныряя головой и плечами, не то влетал, не то врывался, не то втанцовывал в него. Во всей его фигуре всегда было нечто всегда готовое к прыжку, к нырку, а может быть, и к взлету; в поставе и движениях рук нечто крылатое, рассекающее стихию: водную или воздушную. Вот-вот нырнет в пучину, вот взовьется над нею. Одно никогда не чувствовалось в Белом – корней. Он был существом, обменявшим корни на крылья. (Ф. Степун. Памяти Андрея Белого.) 3. ... Иван крепко вцепился в передок саней и смотрел на волков. Впереди отмахивал крупный, грудастый, с паленой мордой ... Уже только метров пятнадцать-двадцать отделяло его от саней. Ивана поразило несходство волка с овчаркой. Раньше он волков так близко не видел и считал, что это что-то вроде овчарки, только крупнее. Сейчас понял, что волк – это волк, зверь. Самую лютую собаку еще может в последний миг что-то остановить: страх, ласка, неожиданный властный окрик человека. Этого, с паленой мордой, могла остановить только смерть. Он не рычал, не пугал ... Он догонял жертву. И взгляд его круглых желтых глаз был прям и прост. (В. Шукшин. Волки.) 4. – Почивать вам пора, сударь, – сказала она (Машенька. – Л.П.), садясь на ларь и сдерживая зевоту, прикрывая рот своей сухой ручкой. – Ночь-то уж грозная стала. – Почему грозная? – А потому, что потаенная, когда лишь алектор, петух, по-вашему, да еще ночной вран, сова, может не спать. Тут сам господь землю слушает, самые главные звезды начинают играть, проруби мерзнут по морям и рекам. (И. Бунин. Баллада.) 5. А сейчас все это, мелькавшее перед глазами, радовало и приносило счастье. Счастьем было все: машина, на которой они неслись, метавшиеся по ветру знакомые льняные вихры Хорышева, высунувшегося из кабины переднего грузовика, синие елки, желтые березы, перелески и поля, дымки из труб, люди, зенитки, свои самолеты в небе, обрывки песни, долетавшие с передней машины. Синцов купался во всем этом счастье, жадно глядел на все слезящимися от ветра счастливыми глазами и беспричинно улыбался, чувствуя, как осенний холодок забирается за ворот шинели. (К. Симонов. Живые и мертвые.) 6. Я хочу повидать Таню. А, вот она. Куда собралась она в ветер, сдувающий с гор камни? Она стоит на пороге – уже в пути. – Здравствуйте. А я за горы, вино менять ... < ... > Я понимаю, что значит это – «за горы». За полсотни верст, через перевал, где уже снег выпал, она понесет трудовое свое вино, – потащит через леса, через мосты над оврагами, где боятся ездить автомобили. Там останавливают проезжих. Там – зеленые, красные, кто еще?.. Там висят под железным мостом, на сучьях, – семеро. Кто они – неизвестно. Кто их повесил – никто не знает. Там прочитывают бумаги, выпрастывают карманы ... Коммунист? – в лес уводят. Зеленый? – укладывают на месте. Гражданин? – пошлину заплати, ступай. Там волчья грызня и свалка. Незатихающий бой людей железного века – в камнях. (И. Шмелев. Солнце мертвых.) 7. Я долго пытался найти слово, а оно было связано с чем-то грустным, прощальным, с каким-то роковым значением, завершающим некий смысл, некое состояние, движение, радость, любовь, целую жизнь. Неужели это слово – «последнее»? Последний час? Последний вечер? Последний житель земли? Последняя любовь? Последняя страница? В этом слове ощущается сухой ветреный осенний день, желтое поле по косогору, шум осин в насквозь продутом перелеске, шорох шевелящейся огненной листвы в обочине, дальняя на бугре полуразрушенная церквушка, пронзающая душу одинокостью среди пустых полей и холодных лучей солнца, предзимний крик галок над заросшими бурьяном куполами, холодная синяя темнота пруда возле плотины ... В этом слове прощание, утрата надежды, затихающие шаги, крик боли в ночи, обрыв следа в бездну неизвестного и такое безысходное одиночество человека, вдруг узнавшего последний срок, неизбежный день, такая открытая пустота наедине с самим собою, с своей судьбой, что это одно только чувство последнего ощущения несравнимо со всеми муками неразделенной любви, желаниями неудовлетворенной славы, страданиями ревности и всеми другими страстями краткой человеческой жизни. Но вместе с тем «последнее» – это предел, за которым неизбежность неведомого нам начала – новой земли, новой надежды, новой страницы. (Ю. Бондарев. Предел и надежда.) 8. Свобода – это когда в жаркий летний день много воды. И кругом до самого горизонта была свобода, большая, прохладная, ласковая. Кругом была свобода, и внутри Широколобого была свобода, и от этого ему было хорошо-хорошо. (Ф. Искандер. Широколобый.) 9. Как-то приехал Шариков и говорил сразу Пухову, как будто всю дорогу думал об этом: – Пухов, хочешь коммунистом сделаться? – А что такое коммунист? – Сволочь ты! Коммунист – это умный, научный человек, а буржуй – исторический дурак! – Тогда не хочу. – Почему не хочешь? – Я – природный дурак! – объявил Пухов, потому что он знал особые непорочные способы очаровывать и привлекать к себе людей и всегда производил ответ без всякого размышления. (А. Платонов. Сокровенный человек.) 10. Пришел Захар, с сонными глазами. – Кто это такой лежит? – спросил Штольц. < ... > – Что за диковина? Это барин, Илья Ильич. Он усмехнулся. – Хорошо, ступай. – Барин! – повторил Штольц и закатился хохотом. – Ну, джентльмен, – с досадой поправил Обломов. – Нет, нет, ты барин! – продолжал с хохотом Штольц. – Какая же разница? – сказал Обломов. – Джентльмен – такой же барин. – Джентльмен есть такой барин, – определил Штольц, – который сам надевает чулки и сам же снимает с себя сапоги. (И. Гончаров. Обломов.) 11. Потякин предлагал списать весь шатер, чтобы он нигде не числился, потом плохие выкинуть. Хорошие продать как хорошие, а деньги взять себе. – Ворует, что ли? – догадалась я. – Мошенничает, – поправила Лида. – Мошенник – это промежуточное состояние между честным и вором. Это еще не вор, но уже не честный человек. (В. Токарева. Извинюсь. Не расстреляют.) 12. Лора почувствовала, как будто кто взял ее за плечи руками в мягких варежках и тихо толкнул к этим глазам. На самом деле ее, конечно, никто не брал за плечи, тем более в варежках, – какие варежки в июне месяце. И никто не толкал – кому было это надо? Но есть выражение: «потянуло». Лору потянуло в прямом смысле, и если бы не было посторонних людей и если бы такое поведение не считалось неприличным, не осуждалось бы общественным мнением, – она положила бы голову ему на грудь, прикрыла глаза и сказала: – Я счастлива. Счастье – это когда спокойно и больше ничего не хочешь, кроме того, что имеешь в данный момент. (В. Токарева. Один кубик надежды.) 13. – А что такое лик. – Лик – это лицо. Икона. – Ты? Икона? – удивилась бы Алка и посмотрела на Наташу новыми, мансуровскими глазами, ища в ней приметы святости. (В. Токарева. Лошади с крыльями.) 14. Кузьма Родионов был еще крепок. В старики дочь зачисляла его рано. Старик – это когда человек перестает понимать, что происходит вокруг. Родионов понимал почти все. И у него еще хватало сил удерживаться не на отшибе житейской кипени, а быть где-то ближе к центру. (В. Шукшин. Любавины.) 15. Шатры черных ив нависают над головой. Глядя на них, начинаешь понимать значение старых слов. Очевидно, такие шатры в прежние времена назывались «сенью». Под сенью ив ... И почему-то в такие ночи созвездие Ориона называешь Стожарами, а слово «полночь», которое в городе звучит, пожалуй, как литературное понятие, приобретает здесь настоящий смысл. Вот эта тьма под ивами, и блеск сентябрьских звезд, и горечь воздуха, и далекий костер в лугах, где мальчишки сторожат коней, согнанных в ночное, – все это полночь. Где-то далеко сторож отбивает на сельской колокольне часы. Он бьет долго, мерно – двенадцать ударов. Потом снова темная тишина. Только изредка на Оке закричит заспанным голосом буксирный пароход. (К. Паустовский. Мещорская сторона.) 16. Первое «лесное» слово, какое меня совершенно заворожило, было – глухомань. Правда, оно относится не только к лесу, но я впервые услышал его (так же как и слово «глушняк») от лесников. С тех пор оно связано в моем представлении с дремучим, замшелым лесом, сырыми чащами, заваленными буреломом, с йодистым запахом прели и гнилых пней, с зеленоватым сумраком и тишиной. «Сторона ли моя, ты сторонушка, вековая моя глухомань!» (К. Паустовский. Золотая роза: Словари.) 17. ... – Финский залив будет дымиться, как парное молоко. Здесь будут снимать по два урожая. Леса магнолий расцветут на Аландских островах. Вы представляете – белые ночи в магнолиевых лесах! От этого можно совсем одуреть! – Что это значит – одуреть? – спросила Мари. – Писать стихи, влюбляться в девушек, одним словом – сходить с ума. (К. Паустовский. Северная повесть.) ЗАДАНИЕ 2. Раскройте сущность способа текстовой этимологизации слова, используя данные тексты. 1. В снегом – почти ярче солнца – освещенной зале, сбежав вниз по крутой лесенке мимо янтарных щелок прикрытых печей, – мы впивались во вдруг просверкавшее слово (выделено в тексте. – Л.П.) «Рождество», как девушка в сверкнувшее ожерелье. Как хрустело оно, произносясь в душном коридоре затаенным сиянием разноцветных своих «р», «ж», «д», своим «тв» ветвей, жарко-прохладным гуденьем повторившегося сквозного «о» (точно оно насквозь него прохрустело, как прохладные осколки только что жаром пылавшей бусины, надетой на убегающую нить). И оно пахло – и лепестком мандарина, и воском, горячим, и давно потухшей, навек, дедушкиной сигарой; и оно звучало его звонком в парадную дверь, и маминой (ее детства) полькой, желто-красными кубиками прыгавшей из-под клавиш на квадраты паркета и уносившейся с нами вместе по анфиладе комнат таким разбегом, что лет сорок спустя, в годы заключения в лагере, – в час утешающей через репродуктор дошкольной радиопередачи, услыхав внезапно те самые (выделены в тексте. – Л.П.) желто-красные мамины музыкальные кубики, – я вскочила, ошалев, из-за своего арифмометра и, боюсь, понеслась бы вскачь меж чертежных столов конторы, если бы не запнулась о свой стол ... И, как снежный ком, катясь, растет – так росло, росло Рождество, подвигаясь, как горящий куст, как зимняя радуга, – пока не подходило так близко, что опрокидывалось над залой – сверкающей елкой ... (А. Цветаева. Детское рождество.) 2. И звали Спасителя – Христос. Это слово, буквы (выделено в тексте. – Л.П.) его, звук их был золотой, и казалось, что не только первая его буква – крестик, но что все буквы – из золотых косых перекладин, как салфеточное кольцо, и еще – как подставка на столе в столовой, которая раздвигалась, как ножницы, вся из косых крестиков и светящаяся насквозь. Имя Спасителя было тоже от всех отличное, светлое, весеннее, потому и говорили на Пасху «Христос воскрес» – и начальный высокий крестик и все «р» этих слов имели в себе какой-то золотой хруст, как когда бьешь кончик крашеного яйца, и по зале – лучи солнца ... (А. Цветаева. Детское рождество.) 3. – Не находите ли вы, – начал Аркадий, – что ясень (выделено в тексте. – Л.П.) по-русски очень хорошо назван: ни одно дерево так легко и ясно (выделено в тексте. – Л.П.) не сквозит в воздухе, как он. Катя подняла глаза кверху и промолвила: «Да», а Аркадий подумал: «Вот эта не упрекает меня за то, что я красиво выражаюсь». (И. Тургенев. Отцы и дети.) 4. В тот день Вадим Панкратов отправился на работу в патентное бюро, но ни на чем не мог сосредоточиться. Он полулежал на стуле в своем кабинете, вытянув ноги, и думал о том, что «депрессия» происходит от слова «пресс». Тяжелый пресс давит на нервы, и они отказываются реагировать на любые раздражители ... (В. Токарева. Старая собака.) 5. Революция – какое могучее слово! Конечно он (Барон. – Л.П.) взялся за нее не потому, что верил в спасительность республиканского строя. Нет! Люди везде скоты. Но ведь в ней так много жизни, движения, подъема. О смерти, разумеется, не было и мысли; напротив, мысли все были веселые, полные жизни, сладкие, поэтические мысли. Как все это запутано, сложно! Если бы он не хотел жить, не томился по яркой, интересной, сложной жизни, разве сделался бы он революционером? (А. Грин. Третий этаж.) 6. – Реализуем, папаша, чудные дамские часики системы «Омега», – предложил завмагу Жан. – Это как понять «реализуем»? – Заграничное слово. У них, понимаешь, есть деньги – «реалы» называются. Получил плату за товар, – значит, «реализовал». Реализуй мне две косых и забирай эти чудные часики на шестнадцати камнях ... (Ю. Нагибин. Бабье царство.) 7. Фамилия директора была Мешковер, и почему-то казалось, что странная фамилия происходит от мешков у него под глазами. Длинное белое лицо, белые опухшие полукружья под глазами. (Ю. Трифонов. Дом на набережной.) ЗАДАНИЕ 3. Определите, какие новые семантические признаки приобретают в тексте выделенные слова. О каком способе текстовой семантизации слов можно говорить в данном случае? 1. Сколько раз в жизни мне приходилось слышать слово «интеллигент» по своему адресу. Не спорю, я, может быть, и заслужил это печальное название. (М. Булгаков. Театральный роман.) 2. Вдова (выделено в тексте. – Л.П.) – новое слово, какое-то тяжелое, чужое. Так теперь называют матушку. (И. Шмелев. Лето Господне.) 3. ... Большой стол, «для гостей», сдвинули углом, под образ «Всех праздников»: положат на него усопшего. Теперь говорят – усопший (выделено в тексте. – Л.П.), а не папашенька, не Сергей Иваныч. В этом слове, чужом, – мне чудится непонятное и страшное: тот свет, куда отошел (выделены в тексте. – Л.П.) отец. (И. Шмелев. Лето Господне.) 4. Ныне Сергеева все чаще достигали шумы и веяния незнакомого мира, проросшего сквозь его казавшийся вечным и неизменным порядок. Непонятный птичий язык тревожил ухо, рассеянно-проницательные, будто издалека, даже если в упор, взгляды ожигали лицо безжалостной отчужденностью, он испытывал странное смущение перед этой жизнью, боялся ее, не признаваясь в том и самому себе, спешил укрыться в свое привычье, в котором можно спокойно дожить. В том-то и дело, что дожить (выделено в тексте. – Л.П.). Какое отвратительное слово! (Ю. Нагибин. Посланец таинственной страны.) 5. Ньюстед крикнул: – Стреляйте вверх, а не в скалы, черт вас возьми! Может быть рикошет. <...> – Рикошет, – повторил Мэро с удивлением. Он знал значение этого слова, но произнес его в первый раз в жизни и удивился. – Какое неприятное слово – рикошет. (К. Паустовский. Созвездие Гончих Псов.) 6. Он (Чехов. – Л.П.) только лукаво покосится поверх пенсне: – Покорно вас благодарю! Напишут о ком-нибудь тысячу строк, а внизу прибавят: «А вот еще есть писатель Чехов: нытик...» А какой я нытик? Какой я «хмурый человек», какая я «холодная кровь», как называют меня критики? Какой я «пессимист»? Ведь из моих вещей самый любимый мой рассказ – «Студент». И слово-то противное: «пессимист»... (И. Бунин. Из воспоминаний «Чехов», 1904-1914.) 7. – А коли про потерю спросят? – Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал, – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал. ( Л. Толстой. Война и мир.) 8. Артамонова кончила музыкальное училище. Поступила в институт имени Гнесиных на дирижерско-хоровое отделение. После института стала вести хор во Дворце пионеров. В трудовой книжке значилось: хормейстер. Красивое слово. Дословно: мастер хора. (В. Токарева. Сказать – не сказать...) 9. Рождество Младенца... Бог... И – надо всем, и прежде всего наставшее в таком младенчестве, что и довспомнить нельзя, слово Спаситель (выделено в тексте. – Л.П.). Слово – такое странное и родное, как бывает собственное (выделено в тексте. – Л.П.) имя – как Маруся, Андрюша, Ася – полным кругом вокруг детства. Слитое с ликом на образе – поднятая благословляющая рука, волосы по плечам, глядящие в тебя глаза; сине-голубая одежда и пурпур длинного «плата», какого не видишь в жизни. (А. Цветаева. Детское рождество.) 10. – А когда же она (Маруся. – Л.П.) прибудет? – снова спрашивает дед. Наташу страшно волнует слово «прибудет». Это долгое, гулкое «у» – «прибу-у-у-удет» – заключает в себе что-то особо страшное. Или это вой сирены вошел в ее сон?.. (Н. Тэффи. Авантюрный роман.) 11. И было еще одно существо, жившее в той комнате с Мариной, кроме самого любимого, последнего из плеяды, кота. У этого существа был нежнейший голос благодаря не жестяной трубе, а деревянной; из раструбов этой трубы, темно-коричневой, лились звуки Глинки, и серенады Шуберта, и какие-то мелодии, от которых веяло мамой и детством и дедушкиным фонографом; это было его детище, шагнувшее через немного уже противное слово граммофон (выделено в тексте. – Л.П.), который кричал истошными громкими голосами о «Марусе, которая отравилась» и опошлял когда-то героическую «Дубинушку» из всех окон. Маринин певческий зверь звался странным новым словом патефон (выделено в тексте. – Л.П.), и он имел только отдаленное сходство со своим потомком того же имени, хлестким, ходким, с ручкой, чемоданчиком фокстротов, чарльстонов и твистов. Зверь пел Эоловым голосом, прося, чтобы кто-то не искушал его, и уговаривал волнения страсти, чтобы они унялись, и делал он это тихо, как будто всегда вел свой волшебный смычок по струнам виолончели, а когда Маринина дверь была закрыта – голос шел из-за нее, как издали, и звук был такой, как у певцов, поющих с закрытым ртом. И от этого мелодия и слова шли словно из глубины веков, из навек канувшего прошлого, и не живая любовь металась в звуках, а – воспоминание (выделено в тексте. – Л.П.) о любви. (А. Цветаева. Воспоминания.) 12. В последний раз перед началом конца, прощаясь и вынимая из бумажника деньги, Эн сказал: – На днях приеду. – Твои приезды очень меня утешают, – сказал старик. Старик с Эном был всегда сдержан в словах, застенчив. И это жалостное слово утешают (выделено в тексте. – Л.П.) прозвучало вдруг слишком ясно. Это было так же неприятно и нетерпимо, так же хотелось немедленно это пресечь, как когда старик громко стонал от ломоты в ноге. И, торопливо задвигая боль, которую несло это слово утешают, Эн с неожиданной для себя самого жестокостью сказал: – Только меня-то не очень устраивает часто ездить. Я страшно занят сейчас. От собственных слов у него отяжелело сердце. Он выложил на стол больше денег, чем собирался сначала. Почти все... – Я пошел. Ну, поправляйся, пожалуйста. (Л. Гинзбург. Человек за письменным столом.) 13. Оба они – Василий Иванович и Моиси – были предельно заинтересованы друг другом; они стремились понять друг друга до самых глубин, до самых сокровенных извилин творческого метода. Ох, нет, не метода – это слишком холодное, поверхностное в данном случае слово, – до взлетов и провалов, до бездн и озарений самого творчества. Стремились постигнуть в сравнении с собой, со своими путями и мерами и, соизмеряя, вскрывая все, обнажали себя до последних тайных покровов... (В. Шверубович. О старом Художественном театре.) 14. Дурак! дурак и дурак! – вот единственные выражения, которые раздаются в моих ушах. Мне становится наконец страшно. Куда деваться от этого паскудного, поганого слова? Десять дней сряду, прямо или косвенно, оно преследует меня; десять дней сряду я слышу наглый панегирик мошенничеству, присваивающему себе наименование ума. Даже тут, в виду этой примиряющей ночи, только одно это слово и имеет какой-нибудь определенный смысл. Прислушайтесь к остальному говору – и вы наверное ничего из него не вынесете. Это сброд каких-то обрывков, ряд бродячих, ничем не связанных восклицаний, не имеющих даже характера проявления мысли. Детский, неосмысленный лепет, полусонное бормотание, в котором не за что ухватиться и нечего понимать, – вот что прежде всего поражает ваш слух. И вдруг прорывается слово «дурак» – и речь оживляется, начинает течь плавно и получает смысл. Все, что до сих пор бормоталось, все бессмысленные обрывки, которыми бесплодно сотрясался воздух, – все это бормоталось, копилось, нанизывалось и собиралось в виду одного всеразрешающего слова: «дурак!» (М.Салтыков-Щедрин. Благонамеренные речи.) |
Похожие:
 | История мировой литературы и искусства Печатается по решению ученого совета гоу впо «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева» | | Учебное пособие министерство образования российской федерации гоу... Учебное пособие предназначено для курса «История музыкального образования», который входит в федеральный компонент учебного плана... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Гоу впо «чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева» | | Учебно-методический комплекс дисциплины/ Специальность 033100 (050720)- «Физическая культура» Печатается по решению учёного совета гоу впо «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева» |
| Воспитание нравственно-этической культуры у подростков на основе... Работа выполнена на кафедре педагогики и яковлевоведения фгбоу впо «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я.... | | Основная образовательная программа магистратуры, реализуемая фгбоу... Фгбоу впо «Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова» по направлению подготовки 210700 Инфокоммуникационные технологии... |
 | Учебное пособие Ставрополь, 2014 Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Ставропольский государственный медицинский... | | «липецкий государственный технический университет» Е. И. Козлова... В целях обеспечения конституционных прав граждан Российской Федерации на бесплатное оказание медицинской помощи Правительство Российской... |
| Министерство образования и науки российской федерации федеральное... Факультет фиоп | | Основная образовательная программа магистратуры, реализуемая фгоу... Основная образовательная программа магистратуры, реализуемая фгоу впо «Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова»... |
| Методические указания Самара Самарский государственный технический... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Псковский... Рабочая программа составлена на основании Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности... |
| Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Псковский... Рабочая программа составлена на основании Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности... | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию псковский... Рабочая программа составлена на основании Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности... |
| Попова А. Н. Волгоград, 2005. 110 с. Практическая терапевтическая... Гбоу впо «волгоградский государственный медицинский университет» министерства здравоохранения российской федерации | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Псковский... Методические рекомендации по отечественной истории для студентов I курсов неспециальных факультетов |
