Мое видение президентства (предисловие Т. Н. Самсоновой) Размышления над книгой
Скачать 2.77 Mb.
|
Внешние и внутренние угрозы безопасности в бесполярном мире: проблемы измерения 1. С начала существования Вестфальской системы МО и у политиков, и у ученых обнаруживается не только стремление, но и потребность в ранжировании государств по самым различным признакам. Данные глобальных рейтингов являются своеобразным научным или общественным сертификатом надежности государства с точки зрения эффективности развития с ним взаимовыгодных контактов, инвестиций, выбора его территории как места отдыха, а учебных заведений – места учебы и т.д. В случае низкого рейтинга международное сообщество, его члены получают информацию, предупреждающую о тех рисках, которые таят в себе связи с этой страной. 2. Интерес к подобным измерениям миропорядка проявляется и в России. МГИМО (У) совместно с Институтом общественного проектирования и при поддержке журнала “Эксперт” организовал инновационный научно-исследовательский проект “Политический атлас современности: Опыт многомерного социологического исследования” (2007). В рамках проекта проводилось глобальное сравнительное исследование 192 суверенных государств, были разработаны типологии, позволяющие классифицировать государства на основании сравнения индексов государственности, внешних и внутренних угроз, потенциала международного влияния, качества жизни и институциональных основ демократии. 3. В условиях кризиса системы международной безопасности наибольшее внимание привлекает методика выявления и ранжирования внешних и внутренних угроз. Авторы проекта разделили все компоненты таких угроз на четыре группы компонентов риска: угрозы территориальной целостности и политическому порядку государства; экономические угрозы; угрозы безопасности человека (социально-экономические, социально-демографические угрозы); экологические угрозы и угрозы природных катастроф. Разнородность индикаторов делает сложным их сравнение. Одна и та же страна может находиться в зоне риска по какому-либо параметру, например, по наличию терроризма, но быть абсолютно неуязвимой по многим другим. Государства, соприкасающиеся территориально со странами группы риска или имеющие с ними различные формы международных контактов, должны учитывать вероятное обострение ситуации в случае повышения уровня любой из имеющихся угроз. Это могут быть сепаратистские выступления, акции террористов, природные катастрофы и др. Безусловно, реагирование на возникшую угрозу может быть различным: от закрытия границы до оказания гуманитарной помощи. В то же время важнейшей задачей остается защита и обеспечение безопасности собственных граждан, оказавшихся в стране с повышенным уровнем рисков. Можно вспомнить то, как четко был организован вывоз российских граждан из Ливана в период обострения израильско-ливанского конфликта летом 2007 г. 4. Кавказский кризис стал свидетельством того, что мир входит в эпоху неопределенности. Вернее, неопределенность, существующая в системе международных отношений с момента окончания холодной войны, не стала меньше и не обнаружила даже признаков уменьшения. В отличие от своих предшественниц, имевших помимо хронологических или идеологических четкие характеристики (либо по месту объявления, либо по вдохновителю), система, в которую мир вошел в 1990-е гг., так и осталась системой “после холодной войны” (post cold war system). Факты упрямо доказывают, что однополярный мир не сложился. Были иллюзии возвращения к биполярности, но в другой, непохожей на времена холодной войны, форме. Выстраивались и более сложные, многоярусные модели системы или выражались надежды на формирование многополярного мира. 6. После августовских событий 2008 г. стало очевидным, что все эти модели оказались нереализуемы в международной жизни. Нельзя не согласиться с выводом, который делает директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности (США, Вашингтон) Николай Злобин. Он пишет: “Мир вступил в эпоху международной дезинтеграции и быстро движется от так и не сложившейся однополярной структуры к структуре бесполярной, в которой будут отсутствовать доминирующие центры силы, а значение больших держав будет гораздо меньшим, чем все привыкли. Дезинтеграция мира становится основным содержанием эпохи и важнейшей качественной характеристикой нового миропорядка” (Злобин Н. Возможности дезинтеграции // Ведомости. 2008. 16 сентября). Крупные и сильные державы сейчас оказываются заложниками политики малых держав и региональных конфликтов. Даже та повестка дня, которая пока согласуется странами-лидерами, например, G8 все больше отражает интересы наименее развитых стран Африки и других государств, имеющих высокий уровень внешних и внутренних угроз. Существенное внимание уделяется дискуссиям “на полях”, а не в узком, по сути, протокольном формате G8. О тенденции бесполярости, а не многополярности можно было судить и на основании сравнительного анализа мировых центров силы в области финансов, энергетики, производства, инфраструктуры, армии, новой экономики, демографии, который составил на основании открытых источников журнал “РБК” (См.: Попов А., Чернов М. Кто круче? // РБК. 2006. № 10). Этот рейтинг показывал, что США не в состоянии нести бремя глобального лидерства, но и другие страны, как традиционные игроки, так и новые динамично развивающиеся государства, не могут претендовать на лидирующую роль в мире. 7. Означает ли переход к новому качеству международной системы одновременный крах глобального управления? По-видимому, и глобальное управление должно претерпеть качественную трансформацию. Оно ведь возникло как ответ на глобальные вызовы. Таких вызовов или рисков не стало меньше. Что же касается внешних и внутренних угроз безопасности государств, то и здесь не видно положительных тенденций. В условиях бесполярности и усиления связей между крупными странами и более мелкими, находящимися в различной степени зависимости от крупных, такие связи будут обосновываться необходимостью минимизации внешних и внутренних угроз. Тогда и задача сохраняющихся или рождающихся институтов глобального управления будет заключаться в выявлении наиболее эффективных способов борьбы с угрозами, имеющими трансграничный характер, а также координации связей внутри самой системы международных отношений. 8. Перечень внешних и внутренних угроз должен быть конкретизирован. При этом нельзя не согласиться с авторами рассматриваемого проекта, что для глобального сравнительного анализа необходимо отбирать не единичные, по-своему уникальные угрозы, например, пиратство, а такие, которые характеризуют взаимодействие значительного числа международных акторов или внутреннее состояние суверенных участников международных отношений. “Вес” угроз может определяться не только степенью их распространения, но и спецификой пространства, на котором они проявляются, общим числом факторов политической нестабильности или природной уязвимости в регионе. Например, угроза голода в стране с высоким конфликтным сепаратистским потенциалом только добавит “веток в костер” нестабильности. Точно также водный дефицит в совокупности с коррупцией, в том числе в вопросах обеспечения населения водой, способен стать фактором бурно разрастающейся угрозы безопасности государства. Поэтому необходим дополнительный индекс, позволяющий учитывать не только сами факторы угроз, но и их взаимовлияние. Этот индекс может выводиться на основании суммы рисков и вызовов, обнаруживаемых в данной стране. 9. Необходимо учитывать и региональную специфику уязвимости. О ней можно судить не столько по ситуации в сложившихся на основе различных процессов регионов, сколько в зонах их соприкосновения, где длительный период формировались конфликтные кластеры. Такие кластеры могут представлять собой территории, где сосредоточились так называемые “замороженные” конфликты. Попытка “разморозить” такой конфликт с одной из сторон, граничащей с подобной “замороженной” зоной, не только является внешней угрозой этому пространству, часто оформленному как самопровозглашенное государство, но и вызовом стабильности в более широких геополитических пределах. Пример такой политики продемонстрировала Грузия в августе 2008 г. Таким образом, для выявления возможности того, насколько велика вероятность распространения имеющихся внутренних и внешних угроз в сопредельные регионы, можно предложить индекс, отражающий состояние региональной безопасности. 10. Большинство внешних и внутренних угроз имеют объективные причины и их проявления и последствия могли быть прогнозируемыми. Следует заметить, что многие прогнозы мирового развития носят если не апокалипсический, то пессимистический характер. Но некоторые угрозы возникают настолько быстро, а порой и внезапно, что не находят отражения в сценариях. Речь идет не о природных катастрофах или террористических актах, а об угрозах, связанных с изменениями политического курса или экономической ситуации. Риск внезапности рождения новой угрозы напоминает эпидемию болезни, с которой знают, как надо бороться, но не озаботились тем, чтобы запастись необходимым количеством вакцин. С предложенными корреляциями карта внешних и внутренних угроз может быть приближена к реальной картине состояния безопасности в мире, в котором происходит перестройка системы международных отношений, и требуются новые стратегии международного взаимодействия по парированию внешних угроз с тем, чтобы они не оказывали стимулирующего воздействия на угрозы внутренние. П.А. Цыганков После кавказского кризиса: мировой порядок и внешняя политика России Коснусь двух вопросов поставленной проблемы: мировой порядок и внешняя политика России после кавказского кризиса августа 2008 г.
Если отвечать на этот вопрос совсем кратко, то ответ состоит в том, что становится более зримой тенденция к многополярности мира, а вернее – к многостороннему мировому порядку. Во-первых, стала ясно, что “плюралистическая однополярность” не состоялась в обоих смысла. Как однополярность, поскольку США не удалось выполнить ни одной из задач своего лидерства: остановить распространение ОМУ, установить порядок в Ираке, заставить выполнять свои ультиматумы Иран, принудить отказаться от создания ядерного оружия Северную Корею, добиться победы над талибами в Афганистане, ликвидировать Аль Каиду и ее главаря. И как плюрализм, поскольку обнажился тот факт, что после войны в Заливе мир скорее напоминал биполярную структуру в том смысле, какой ей придавал С. Хантингтон: the West and the Rest (Запад и все остальные). Действительно, так называемый групповой центр глобальных решений отстаивал западные ценности и интересы по всему миру, и теперь уже ясно, что в этом качестве он дискредитировал себя. Тем, что способствовал формированию агрессора, можно сказать, “выращивал” его (непосредственно, как это делали США, или более опосредованно, как это делали ЕС) поблизости от границ с РФ, снабжая оружием, финансовой и моральной поддержкой. Тем, что в первые дни грузинской агрессии хранил молчание, явно надеясь на ее “удачное” завершение. Тем, что отказывается признавать факты геноцида в Южной Осетии. Тем, что пытался защищать “грузинскую демократию” в глазах общественного мнения. Тем, что способствует восстановлению наступательного потенциала его вооруженных сил. Наконец, тем, что пытается организовать осуждение РФ, остановившей уничтожение югоосетинского народа за признание независимости Абхазии и ЮО. Во-вторых, возросла роль Евросоюза в мировой политике. Несмотря на декларируемую солидарность Европы с политикой США, ЕС еще больше отдалился от Америки. Дав понять устами министра иностранных дел Франции Б.Кушнера, что США, наряду с Грузией, являются стороной конфликта, ЕС закрепил свою посредническую миссию в его урегулировании. Вопреки давлению США, страны “старой Европы” решили, по словам итальянского министра иностранных дел Ф. Фраттини, искусственно ни ускорять, ни замедлять процесс приема в Альянс Грузии и Украины. Конечно, как справедливо отмечает А. Богатуров, Европа не является консолидированным полюсом мировой политики. В самом деле, при всех демонстрациях единства стран ЕС, его общая внешняя и оборонная политика остается все еще недостижимой мечтой, тем более, что поспешное расширение на восток, имеющее явный геополитический характер, породило в его рядах новые противоречия и обострило проблему единства. Претензии ЕС на роль мирового культурного центра, продуцирующего универсальные ценностные стандарты международного взаимодействия, вызывают энтузиазм далеко не у всех. Кроме того, они подрываются нередкими фактами лицемерия и политики двойных стандартов – касается ли это расширения ЕС, отношений с НАТО и США, взаимодействий с РФ или агрессии Грузии против ЮО и ее последствий. Важно, однако, что крупнейшие континентальные страны Евросоюза достаточно определенно высказываются за мультиполярный миропорядок и стремятся внести свой вклад в его построение. Выступая за многосторонность в международных делах, лидеры западноевропейских стран подчеркивают нежелательность ссоры с Россией, признавая ее возросшую роль в европейской и мировой политике. В-третьих, и это главное, в мирополитику как полноправная великая держава вернулась Российская Федерация. Защита южноосетинского народа от уничтожения, решительный отпор агрессору, признание независимости Абхазии и Южной Осетии, помощь в восстановлении Цхинвала показали, что современная Россия способна на активную роль в отстаивании основ международного порядка в своем ближайшем окружении и на активизацию деятельности по защите своих интересов на мировой политической арене. Тем самым Россия впервые за много лет заставила Запад, в том числе и США, считаться с собой. Это вызвало раздражение и угрозы ее изоляции. Но чем больше во времени мы отдаляемся от кавказского конфликта, тем очевиднее становится несостоятельность этих угроз. Россия, конечно, слабее США и по военным расходам, и по доле в мировой экономике, и по многим другим показателям. Но как нам известно из теории (об этом писали не только такие реалисты, как Р. Арон и Г. Моргентау, но и либералы), во-первых, ни одно государство никогда не обладало абсолютной силой, а во-вторых, его силу невозможно точно измерить, в противном случае всякая война была бы излишней. Можно измерить материальные ресурсы: население, количество вооружений, численность и состав армии, ВВП, уровень потребления, степень технологического превосходства и т.п. И все это, безусловно, очень важно. Но не менее важны и т.н. неосязаемые ресурсы, которые выходят за рамки материальных и лишь отчасти совпадают с тем, что Дж. Най называет мягкой силой. История знает примеры, когда государство, слабое с точки зрения материальных ресурсов, успешно противостояло более сильному в этом отношении (Алжир, Вьетнам, Афганистан). Не случайно Моргентау в споре с модернистами утверждал, что власть, как основа и содержание политики, не поддается измерению, поэтому при анализе политических процессов математические расчеты должны дополняться и корректироваться интуицией, историческими аналогиями, психологическими категориями… Россия обладает не только энергоресурсами, но и потенциалом влияния в тех регионах, где у США слабые позиции (Афганистан, Ближний восток, Иран, Северная Корея, большинство стран СНГ). Но самое важное, с точки зрения “неосязаемых ресурсов” – это то, что акция России по принуждению Грузии к миру стала показателем политической воли, необходимой для того, чтобы остановить сползание к глобальному беспорядку, вызванное односторонней политикой Америки. Тем самым – что бы об этом ни говорила Кондолиза Райс, и как бы это ни маскировали многие европейские политики – эта акция резко повысила авторитет и вес нашей страны в мире, который нуждается в организации и управлении на новых, многосторонних началах. Мир (как действительно глобальное сообщество, в совокупности которого Западные страны составляют меньшинство) признал легитимность действий России (вопреки вербальной демагогии о несоразмерности применения силы), ибо он получил надежду на возможность подобного переустройства. Об этом говорит и то, что Западу впервые за последние годы не удалось добиться безоговорочной победы в медийной войне против России. II. Что касается вопроса внешней политики России после кавказского кризиса, то прежде всего, следует подчеркнуть несостоятельность иллюзий, согласно которым Россия сможет модернизироваться и беспрепятственно развивать свою экономику, если будет “вести себя тихо и не высовываться”, не проявляя никаких великодержавных амбиций. Уже 1990-е гг. показали, что такая политика не только не приносит плодов, но и чревата риском распада страны. Ослабленная в международном плане Россия быстро теряет импульсы экономического роста, ухудшаются условия для обеспечения благосостояния населения, становятся недостижимыми построение демократии и гражданского общества; государство утрачивает геополитические преимущества, подвергаются риску его внутренняя и внешняя безопасность. Россия “по определению” не может не быть великой державой: это вопрос самого ее существования как суверенного государства. Россия все еще занимает огромное географическое пространство, которое включает в себя значительные части двух континентов. Поэтому под угрозой превратиться не более, чем в пресловутый “мост” между Европой и Азией она не может не играть активную роль во взаимодействии соответствующих стран. Не позволяют “расслабляться” и огромные запасы природных ресурсов при возрастании их дефицита в мире: как известно, претензии на то, чтобы заставить Россию “поделиться” ими, высказывались нашими партнерами уже не раз. Наконец, нельзя просто игнорировать, а тем более принимать как должное, политику Запада, постоянно испытывающего Россию на прочность. Достаточно указать на то упорство, с которым уже не первый век проводится в жизнь стратегия окружения России – независимо от господствующего в стране политического режима и уровня демократии – военными инфраструктурами. Все это, наряду с внутренними экономическими, социокультурными и политическими обстоятельствами, формирует объективные основы неизбежности и вынужденности великодержавной роли России в мировой политике. Как любил повторять Путин в годы своего президентства: “Мы же знаем, в каком мире мы живем”. Наступательность внешней политики России, заявленная в Мюнхенской речи Путина (февраль 2007 г.), переходит в новую фазу. Ее не следует путать с агрессивностью, приписываемой ей некоторыми западными политиками и известными российскими радикальными либералами. Не случайно российский президент постоянно подчеркивает, что Россия заинтересована в многостороннем мировом порядке, основанном не на конфронтации, а на взаимовыгодном сотрудничестве в сферах безопасности, экономики, финансов и гуманитарных вопросов. Нет и удаления России от “центра”, ибо, во-первых, как уже было показано выше, “центр” (т.е. Запад во главе с США и поддерживаемые ими институты) дискредитировал себя в роли мирового управляющего. Во-вторых, реальный центр международных отношений, определяющий будущее развитие мира, явно перемещается в Азию. А, в-третьих, то, что ни удаления, ни изоляции России не происходит, становится очевидным в свете интенсивности ее внешнеполитических контактов после признания суверенитета Абхазии и Южной Осетии. В последнее время в связи с мировым финансовым кризисом эта интенсивность еще более возросла. Россия и сегодня, и завтра – это полноправный и незаменимый член международного сообщества. Что касается уступок и компромиссов, то, разумеется, без них невозможна никакая эффективная внешняя политика. В то же время, во-первых, уступки и компромиссы имеют свои пределы, и грузинская агрессия против ЮО, сопровождавшаяся нападением на российских миротворцев стала именно таким пределом. Во-вторых, уступки и компромиссы должны быть взаимными, а как показывает опыт российских уступок Североатлантическому альянсу, они не помешали дальнейшей экспансии НАТО на восток. Разумеется, вышесказанное не означает, что для российской внешней политики наступило безоблачное время. Более того, возникло множество новых проблем. Назову только часть из них. Первая группа таких проблем связана с вопросами безопасности. Принуждение Грузии к миру далось России дорогой ценой: ценой жизней российских миротворцев, ее сограждан и военнослужащих, материальных и финансовых потерь. Вместе с тем оно было неизбежным и потому оправданным и в моральном плане, и в плане безопасности. В обстановке, развивавшейся по сценарию, в котором Россия уже не имела бы никакого отношения к тому, что происходит на ее южных границах, РФ закрепила свое военное присутствие на Кавказе, важное с точки зрения как национальной, так и региональной безопасности. Однако сразу же после завершения военной фазы конфликта и особенно после выведения из Грузии российских войск, учащаются случаи грузинских вооруженных провокаций против Абхазии и ЮО. Возникает устойчивое впечатление о том, что Саакашвили готовит свой реванш в этом регионе. К сожалению, Запад (прежде всего, в лице США) усиленно способствует этому как своей финансовой помощью (по некоторым оценкам она достигает около 5 млрд долл.), так и поставками вооружений. В свою очередь, наблюдатели от Евросоюза, по всем признакам, становятся “стороной конфликта”, поскольку закрывают глаза на грузинские провокации. Еще дна группа проблем связана с необходимостью продвижения не только интересов, но и ценностей. Как показывают опросы Левада-центра, большинство россиян поддержало действия России на Кавказе, интерпретировав их не только и даже не столько как защиту национальных интересов, а как защиту соотечественников, помощь в сохранении идентичности югоосетинских граждан, подвергшихся геноциду и угрозе полного уничтожения. При этом с новой очевидностью встает вопрос о таких ценностях, как сохранение русского языка и прав российских сограждан за рубежом. В таком контексте возрождается комплекс вопросов, связанных с Черноморском флотом, статусом Севастополя и Крыма в целом. Во всяком случае, эти сложнейшие вопросы надо обсуждать уже сейчас. Между тем они осложняются еще больше фактическим отсутствием государства на Украине, где ситуация очень напоминает грузинскую, при несоизмеримости масштабов и потенциала двух стран и русофобской политике украинского руководства. Еще одна группа проблем вытекает из тех параллелей, которые существуют между Южной Осетией и Косово. Как сочетать признание независимости Абхазии и Южной Осетии и косовскую проблему? В контексте рассматриваемого конфликта внешняя политика России нередко воспринимается как дипломатия двойных стандартов, что лишает ее прежних преимуществ юридического плана, которые она имела в споре с Западом по вопросу о Косово. Не исключено, что России придется признавать суверенитет Косова в обмен на признание Западом независимости Южной Осетии и Абхазии. Наконец, разумеется, не снимается с повестки дня и проблема материальных ресурсов российской внешней политики. Это стало особенно очевидным в свете как уже упомянутого “вливания” Западом в саакашвилевскую Грузию колоссальных финансовых средств, так и глобализации экономического и финансового кризиса. Подтвердив относительно большую устойчивость российской экономики, он в то же время заставил принять ряд мер, которые не могут не отразиться на будущем внутреннего развития страны, а значит и на ее внешней политике. Здесь приходят на память основные императивы в реализации внешнеполитической стратегии: умеренность и осторожность. ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2009. № 1 |
Похожие:
 | Реферат Размышления о насущном Размышления о насущном всегда актуальны. Размышления о насущном ─ «лекарство против морщин» | | Класс «Не стоит село без праведника» (Мои размышления над рассказом А. И. Солженицына «Матренин двор») |
| «Моё тело, моё здоровье» Кузовлев В. П. и др. Английский язык: Учебник, рабочая тетрадь и cd для 6- го класса. Москва: Просвещение, 2007 |  | Мое настоящие фио: Лысков Сергей Геннадьевич, я бы хотел, в случае... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Мое здоровье мое будущее». Формирование ценности здоровья и здорового образа жизни | | Урок внеклассного чтения в 3 классе Тема урока: Знакомство с книгой Ю. В. Линника «Лесной театр» Цель урока: Познакомить учащихся с творчеством карельского поэта и писателя и его книгой для детей |
| Предисловие Предисловие переводчика Утверждение тем рефератов по истории отрасли науки для сдачи кандидатского экзамена по дисциплине «История и философия науки» | | Государственное автономное образовательное учреждение среднего профессионального... В становлении и формировании личности философия всегда играла ведущую роль, обусловленную ее многовековым опытом критического размышления... |
| Нашего урока размышления: «Что такое патриотизм?». Кого можно считать... Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение «Основная общеобразовательная школа №9» | | Процесс, пытающ установить контроль над тем какое воздействие оказывает... ... |
| Методы самостоятельной работы с книгой Цельзанятия: обучение методам самостоятельной работы с книгой. Ознакомление с основными методами работы с текстом | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Успех без офисного рабства. Настольная книга фрилансера / Э. Зелински / Перевод с английского Т. Самсоновой М: Гаятри, 2007 |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... ... | | Предисловие введение чем не является эта книга Кроме того, в инженерном режиме появляются также возможности определения порядка вычислений при помощи скобок, осуществления побитовых... |
| Мое имя в истории страны Я хочу узнать: узнать, что означает мое имя, и кто из известных людей носит такое же имя | | В период подготовки экзаменационного реферата по мировой культуре Но решить ее надо таким образом, чтобы уче-нику казалось, что он сам, самостоятельно вышел на нее. Размышления над проблемностью... |
