Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 0.63 Mb.
|
Практическая значимость исследования состоит в расширении круга источников текста «Доктора Живаго», возможности применения выявленного и проанализированного в работе материала для дальнейшего изучения как данного произведения, так и всего творчества Пастернака, а также для использования результатов работы при научном издании и комментировании романа Пастернака. Положения и выводы исследования могут быть использованы в построении курсов по истории русской литературы ХХ века, теории литературы, культурологии, литературы и искусства, нарратологии, мифопоэтике, методологии литературоведческого исследования, спецкурсов и спецсеминаров, посвященных изучению жизни и творчества Пастернака, при составлении учебных пособий, а также при написании курсовых и дипломных работ. Материалы диссертации могут быть востребованы при написании исследований, посвященных интерпретации текста, взаимодействию литературы и других видов искусства. Исследователям творчества писателей Серебряного века, и в частности Пастернака, результаты работы позволят углубить методику исследования художественного дискурса модернизма, использовать их при исследовании взаимоотношений произведений литературы, а также взаимоотношений литературного текста и биографии писателя. Методологические принципы, предложенные в диссертации, могут быть использованы для анализа типологически близких произведений литературы, а также для исследования интертекстуальных связей художественного текста. Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на заседании кафедры истории новейшей русской литературы Ставропольского государственного университета. Результаты работы были изложены на международных, всероссийских, межвузовских научных и научно-практических конференциях: в Москве (1990), Воронеже (1991), Донецке (1992), Киеве (1995); Пятигорске (2006), Армавире (2007, 2008, 2010). Структура работы обусловлена поставленными целью и задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав (включающих 18 параграфов), заключения и библиографического списка, включающего 420 наименований. Общий объем исследования – 650 с. Общая логика исследования заключается в последовательном рассмотрении произведения сначала в фокусе типологической близости с романами Серебряного века, затем – в контексте отношений к футуризму, символизму и реализму, и наконец (по ходу исследования) – в выявлении следов конкретных источников и определении особенностей оперирования писателя с ними. Притяжения и отталкивания с упомянутыми литературными течениями конкретизируются на примерах отраженной в романе реакции Пастернака на факты биографий отдельных авторов и их произведения. Такая логика обращения к роману и исследования претекстов продиктована разновекторностью интенций произведения и внутренней динамикой взаимодействующих друг с другом кодов, организующих текст. Роль 1-й главы заключается в исследовании работы некоторых из этих кодов в романе, а также в рассмотрении особенностей «Доктора Живаго», определяющих его принадлежность к литературе Серебряного века. В романе выделяются три основных локуса: московский (Центр), мелюзеевский (Запад) и уральский (Восток). Соответственно, во 2-й главе предметом исследования становится московское повествование, разделяющее и обрамляющее мелюзеевский и уральский локусы. В 3-й главе преимущественное внимание уделяется мелюзеевскому участку текста, в 4-й – уральскому Поскольку Пастернак стремился написать реалистический роман и проецировал по ходу текста изображаемую действительность на все более отдаленное прошлое, Первая книга «Доктора Живаго» полемизирует преимущественно с футуризмом, а Вторая – с символизмом. Выявление следов произведений писателей, принадлежащих к этим течениям, а также следов их биографических «текстов» сосредоточено в основном в 3-й и 4-й главах, тогда как во 2-й исследуются интертекстуальные переклички с писателями и мыслителями, находившимися вне течений. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во введении определено направление исследования, обоснованы актуальность и научная новизна работы, указаны объект и предмет, поставлены цель и задачи, определены теоретическая и методологическая основы, изложены основные положения, выносимые на защиту, описаны теоретическая и практическая значимость, даны сведения об апробации, описана структура. В первой главе «Б.Л. Пастернак и его роман в контексте традиции: литература и история как механизмы организации повествования» рассмотрены жанровые и сюжетные особенности «Доктора Живаго» в контексте эволюции модернистской литературы. Роман исследуется как одно из «итоговых» произведений Серебряного века, отвечающее идеям «конца литературы», ее бесписьменного бытования и впитывающее в трансформируемом виде культурную толщу предшествующего времени и современности. Прежде всего, речь идет об органической связи и притяжении-отталкивании с реализмом, символизмом, футуризмом. Множественность кодирования текста литературными, сказочными, мифологическими претекстами обусловливает эволюцию протагониста как ориентированного на все более архаические культурные слои. В параграфе 1.1. «Корреляция художественной системы Б.Л. Пастернака с идейно-эстетическими установками литературы Серебряного века: “Доктор Живаго” как явление “конца литературы”» определяется место писателя и его произведения в духовной культуре его времени, особенности его «внелитературности» как исключения себя из сферы официальной культуры и как стремления автора выйти за пределы литературы. Последнее реализовывалось за счет того, что, стремясь написать именно роман, Пастернак не только оживлял, но и отменял жанр романа. Прагматика «плохого качества» произведения заключается в том, какими писатель видел аудитории читателей и особенности воздействия романа. Тенденции, подводящие к «распадающемуся» «Эпилогу», определены как стремление к минималистичности; как упрощенчество, соответствующее примитивизации советского мира и все более обозначающейся социальной идентификации повествователя-Евграфа; как намеренную наивность в шиллеровском смысле, парадоксально компенсированную стремлением избегать наивности; как установка на спрессовывание информации. Поскольку «Доктор Живаго» генетически связан с Серебряным веком русской литературы, полемическому обсуждению подвергнут термин «Серебряный век» и трактовка границ этого периода истории литературы, предложенная в работе О. Ронена. Доводы подкрепляются дальнейшим анализом особенностей романа, общих для литературы упомянутого периода. Значимое отсутствие Пастернака в литературе (и в плане официального признания, и как позиция) влекло за собой соответствующую недоступность: физическую недоступность текста для советского читателя и недоступность романа для понимания. С последней связаны противоречивые оценки, которые давались роману со времени его публикации в 1957 году. Они объясняются множественностью способов прочтения, обусловленной множественностью кодирования текста, к которому прибег автор. Попытки вскрыть роман с помощью кодов-ключей предполагают видение структуры линейного пространства текста, как изоморфной отраженной в романе линейной картине хода истории. Такая картина, в свою очередь, выступает противовесом контрастирующей с ней нелинейной и полифонической картине мира, показанного в романе. Композиционную структуру мы исследовали путем анализа линейной структуры пространства, описанной через определение относительно изолированных участков текста – алгоритмической системы субтекстов. В параграфе кратко представлены итоги данного исследования. «Горизонтальное» строение романа, выявленная система параллелизма позволили прослеживать внутритекстовые переклички и составлять картину интертекстуальных связей. С учетом структуры линейного пространства «Доктора Живаго» в диссертации рассмотрены особенности инверсирования в романе некоторых литературных произведений, фактов биографий писателей, культурных и других реалий. Инверсирование представляется основной процедурой, которая как метод интертекстуальной работы потребовалась Пастернаку для компрометации и апологетизирования претекстов, а также моделирования и остранения как культурных, так и социально-политических конфликтов. «Доктор Живаго» рассмотрен как произведение, испытавшее «внутреннее функциональное воздействие» (Б.Л. Пастернак) разнообразных культурных текстов как в отношении жанровом, так и хронологическом. Для читателя текст романа оказывается губкой-генератором чужих структур. Скрыто вводя в текст ту или иную скрытую цитату, Пастернак подвергал ее многоступенчатому инверсированию, что позволяло придать тому или иному персонажу или ситуации необходимую степень профанности. Этим объясняется наличие в романе разветвленной системы двойников. В произведении, полном «случайных» событий и деталей, встреч и совпадений, которые сразу же были по большей части с неудовольствием отмечены многими критиками, парадоксальным образом нет ничего случайного. Проблеме совпадений уделено особое внимание. Мы связываем ее с поиском поздним Пастернаком «неслыханной простоты», нового языка прозы, установкой на создание текста, «дописывающего» Откровение. В литературе Серебряного века и биографиях художников исследователи выделяют ряд стабильных мотивов, каждый из которых в творчестве конкретного писателя реализуется индивидуально. Рассмотрению некоторых таких мотивов у Пастернака и исследованию особенностей ориентации «Доктора Живаго» на Апокалипсис посвящен параграф 1.2. «Апокалиптические мотивы в романе: “Доктор Живаго” как подытоживание эпохи и “дописывание” Откровения Иоанна». Итоги эпохи подводились представителями Серебряного века в течение нескольких десятилетий после 1917 года. У Пастернака такое подытоживание шло в каждой выпускаемой книге. Очень сильны «финальные» настроения были у него в течение 1920-х годов и достигли пика к 1929-му. И не случайно главный герой «Доктора Живаго» умирает именно в этом году – переломном в истории страны и судьбах писателей. Другим критичным моментом было решение уже после войны писать «итоговый» роман. «Доктор Живаго», который создавался с установкой на антилитературность, стремится слиться с «жизнью» путем отталкивания от литературы и ее течений, стать актом жизнетворчества. «Дописывая» символизм, тяготея к реализму и отталкиваясь от футуризма, Пастернак одновременно отталкивался и от советской официальной литературы, и от собственного «стиля до 1940 года». К этой определенности Пастернак шел все 1930-е годы, когда для него особенно важным стало следование традиции. Приступив к работе над «Доктором Живаго», Пастернак (после «Охранной грамоты» и других произведений) вернулся к сюжетной прозе, учитывая опыт бессюжетности в литературе. Эволюционный процесс в искусстве и, в частности, переход Пастернака «от усложненности стиля в начале творческого пути к “классической” простоте в конце» Ю.М. Лотман обозначил (в статье «Риторика») формулой: «переход от риторической ориентации к стилистической». В таком ракурсе особенность «Доктора Живаго» мы определяем как скрываемую от внимания читателя наполненность чужими текстами, пропущенными через организующее авторское начало. Последнее обусловливает выдержанный стиль при видимости его эстетического «распада». Это было обусловлено тем, что стремление Пастернака написать сюжетную вещь включало противоборство с установками левой литературы на разложение письма. Воскрешая роман и полагая, что только большая сюжетная проза оправдывает его как писателя, Пастернак стремился воспользоваться всеми возможностями жанра по впитыванию культурной толщи и создавал своего рода метапрозу. Огромное количество информации, «замурованное» в «Докторе Живаго», требует пристального и медленного чтения, остановок, расшифровки, однако жанр романа требует достаточно быстрого продвижения читателя. Главное произведение Пастернака мимикрически соответствует обоим способам чтения. При этом, чем ближе к концу, тем явственнее проступают признаки «распада» текста, разрушения сюжетности. Ответом на эту деструкцию, которая на новом витке воспроизводит «конец литературы» и невозможность сюжетной прозы, преодоленные когда-то Пастернаком, оказываются «Стихотворения Юрия Живаго», функционально выступающие в роли нового мифа, дающего новый сюжет. По ходу повествования сакральное с «переднего» плана уходит «вглубь», остается лишь профанный план происходящего. «Внешне» части «Окончание» и «Эпилог» предстают образцом «распада» литературы. Вместе с тем усиление по мере приближения к концу романа «простоты» и множественности прочтений текста является результатом интерференции кодов. Тенденция к неразрешимости, множественности и создает «простую» поверхность текста. В условиях катастрофизма эпохи, вызвавшего «прочтение» писателями своего времени как являющего и «конец литературы», и «конец истории», ответом социальной и культурной ломке и нарождающимся советским мифам было выдвижение мифологического же противовеса. Далеко не старые писатели неоднократно начинали подводить итоги. Таким «последним» произведением эпохи и был для Пастернака его мифологизирующий метароман. Провидение светлого будущего в финалах романов, ориентированного на последние главы Откровения, имеет свою традицию в русской литературе: от сна Раскольникова – до чтения писаний Сковороды Николаем Аблеуховым и обретения вечного покоя Мастером и Маргаритой. «Доктор Живаго» – чрезвычайно значимое звено в этой традиции и едва ли не последний роман в русской литературе XX века, строившийся и как «биороман, отстаивающий ценность родовой жизни и завершающийся деторождением – генерированием не знака, а тела», и в то же время как «апокалиптический роман» (И.П. Смирнов). В параграфе предпринят анализ «Доктора Живаго» как символико-аллегорической версии Откровения Иоанна Богослова, фабульным «дописыванием» которого он, по мысли Пастернака, является. Рассмотрены точки зрения исследователей и эволюция восприятия Откровения Пастернаком. Апокалиптический код организует текст романа на сюжетно-фабульном, композиционном и мотивном уровнях. По ходу повествования фигура рассказчика становится все более значительной, а изображаемое историческое время все более «сжимается». «Сжатие» времени заканчивается вечностью мифа (часть шестнадцатая, глава 5). Отражается это и на пространственной структуре, разрешающейся в дисконтинуум. Апокалиптичность романа поддерживается очевидным влиянием блоковской идеи возмездия и ненависти к «теориям прогресса», отразившимся также в построении романа как демонстрации смены трех поколений семьи Живаго (Р.Л. Джексон). Исследована ориентация романа на Апокалипсис в жанровом отношении, соотношения с Иоанном Богословом Юрия и Евграфа Живаго, для которых он выступает общим прототипом. При этом образ Юрия Живаго совмещает черты духовного облика как Иоанна, так и Христа. Через постановку вопросов о цели истории, ее смысле и значении предстает в «Докторе Живаго» эсхатология России. Явное выведение кода на «поверхность» текста проявляется в стремлении отождествить повествовательную «фактуру» «Доктора Живаго» с «фактурой» Откровения. Пастернак сделал это в конце произведения, что дает усиленную проекцию на Откровение всего предшествующего текста. Этическая программа автора сливается с эстетической. Текст романа оказывается «дописывающим» «большое, истинное искусство, то, которое называется Откровением Иоанна» (Б.Л. Пастернак), дух произведения – тождественным духу Откровения. В параграфе 1.3. «Полемика романа с художественными направлениями литературы Серебряного века: от футуризма через символизм к реализму» обрисована проблема отношения Пастернака к традиции и вопрос, актуальный со времени выхода «Доктора Живаго» в свет: по какому ведомству – реалистическому или символистскому – числить роман. Позиция Пастернака объясняется не только канонизированностью футуристов и неканонизированностью символистов в литературной ситуации 1950-х, но и логикой внутреннего пути Пастернака, которая определяется сменой циклов его отталкивания от одних культурных моделей и следования другим. |
