Семантически тождественные синонимы-существительные в лексикографическом аспекте
Скачать 415.62 Kb.
|
| нейтрализуется; 2) русскоязычное слово, нередко имеющее образно-метафорическую внутреннюю форму, более частотно, чем иноязычное. Первый признак значительно приближает эти синонимы к абсолютным. У равнозначных синонимов ботанической лексики нейтрализация различий часто связана с тем, что привычное соотношение: (иноязычное слово – специальное, а русское – общеупотребительное) нередко нарушается: русскоязычное слово, даже имеющее образно-метафорическую внутреннюю форму, может использоваться и как общеупотребительное, и как специальное (наперстянка/дигиталис; голубика/гонобобель; бессмертник/иммортель); или, наоборот, иноязычное слово может быть и специальным, и общеупотребительным (инжир/смоковница; белладонна/красавка, шелковица/тутовник/тут/тутовое дерево). В качестве примера приведем синонимический пучок шелковица/тутовник/тут/тутовое дерево, в котором толкуемое слово шелковица одновременно проявляет свойство специальной единицы, входит в таксономию и является метафоризованной единицей, соответственно, благодаря богатой ассоциативной связи, становится более освоенным носителями языка. Рассмотрим толкования. В ряду шелковица/тутовник/тут/тутовое дерево описательно толкуется синоним шелковица (БТСРС) – «южное дерево семейства тутовых с серо-коричневой корой, крупными, сердцевидными у основания и острыми на вершине листьями и со съедобными сочными сладкими ягодами красного, белого или черного цвета, внешне напоминающие малину, а также сама эта ягода». Из дополнительного фрагмента в толковании видно, что сопоставление по внешнему сходству плодов разных растений создает более яркий ассоциативный образ ягоды-шелковицы. В других словарях (Большой толковый словарь русского языка под ред. С.А. Кузнецова (далее – БТСРЯ), Толковый словарь русского языка (далее – СОШ)) в слове шелковица не актуализируют сравнение с ягодами, для него дается синонимичный эквивалент тутовое дерево: «южное плодовое дерево семейства тутовых со съедобными плодами, листья которого служат кормом тутового шелкопряда; тутовое дерево» [СОШ]. Здесь есть добавление метонимического компонента (шелкопряд), что расширяет представление, открывая внутреннюю форму названия шелковица. Тутовник в словарях толкуется без сопутствующих описаний, только как «тутовое дерево». При актуализации в речи этих синонимов мы выяснили, что, с одной стороны, контекст может не дифференцировать эти синонимы по понятийной отнесенности, прочно включая слово шелковица в художественный дискурс: например, в высказываниях: Мне кажется, что из этого ничего не получится, но чудо состоялось, и в тот же год шелковица стала плодоносить (Искандер). Или с лексемой тутовник: Тутовник, он же шелковица, в водке еще можно простить, но вот 50 градусов ― это уже иной напиток, несколько отличающийся от рекомендованной Менделеевым крепости (Сагдиев). Очевидно, что в такого рода высказываниях может происходить полная взаимозамена синонимов без какого-либо семантического варьирования. В.Д. Черняк замечает, что «в закономерностях синонимического варьирования проявляются характерные для русского языка формы концептуализации действительности» [Черняк 2005:40]. В данном случае лексема шелковица, в отличие от синонимов тутовник и тутовое дерево, концептуализирует представление, благодаря внутренней форме (образ шелка), не только как о дереве, но и актуализирует яркий для носителей языка образ сравнения ягоды с темными глазами: Зина тем временем разглядывала ее некрасиво оттопыренные уши, куда-то набок, медленной гусеницей уползающий рот и два расплывшихся, как раздавленная шелковица, иссиня-черных глаза. (Вишневецкая). Соответственно, в значении слова шелковица эксплицируется национально-культурный компонент. С другой стороны, слово шелковица в контекстах может специализироваться как номенклатурная единица: Шелко́ви́ца (лат. Morus) — род растений семейства тутовых, состоящий из 10—16 видов листопадных деревьев, распространённых в тёплом умеренном и субтропических поясах Азии, Африки и Северной Америки. На территории России дикорастущий вид шелковица атласная, или кормовая (Morus bombycis) растёт на юго-западе (http://ru.wikipedia.org/wiki). Однако, несмотря на то, что лексема шелковица проявляет большую способность к семантическому варьированию (во многом благодаря продуктивной метафоризации), такая тенденция не может еще служить убедительным основанием констатации факта семантической не тождественности синонимов шелковица/тутовник/тут/тутовое дерево. Поэтому нейтрализация различий по сфере употребления приближает подобные синонимы к полным. То есть в самом корпусе абсолютных синонимов можно наблюдать центр и периферийные участки, в которые включаются синонимы, проявляющие себя в качестве полных и в качестве неполных в рамках равнозначных слов. Семантически тождественные существительные, например, в сфере «Растения и грибы» иногда различаются и по стилистической окраске (бальзамин/недотрога), или из других сфер («Строительство», «Производство») архитектор/зодчий (устар.), мореход/мореходец, что свидетельствует об отдалении от ядра (от понятия «абсолютные синонимы»). Это характерно и для тематических групп, в которых больше околотерминологической лексики (например, «Нации», «Религия», «Производство»), так как в такого рода группах наблюдается преобладание в структуре толкований энциклопедического фрагмента, являющегося значимым по отношению к проблеме дифференциации синонимов. Наличие энциклопедического фрагмента в структуре толкования нередко является свидетельством освоенности синонимической единицы среди носителей языка или происходит актуализация по признаку «принадлежность к активному/пассивному запасу». Примером может послужить пара удмурты/вотяки из денотативной сферы «Нации», в которой номенклатурная единица удмурты толкуется как «народ, составляющий коренное население Республики Удмуртия в составе России, расположенной в бассейне рек Кама и Вятка; люди, принадлежащие к этому народу (прежнее название – вотяки); язык – удмуртский, финно-угорской группы уральской языковой семьи; верующие – православные, часть – приверженцы традиционных верований». В дефиниции, помимо родовой семы ’народ‘ и видового признака – ‘составляющий коренное население Республики Удмуртия в составе России’, обязательных для понимания слова и выделения его из однородных понятий, присутствует энциклопедический фрагмент, включающий дополнительную (распространяющую) информацию, информацию о людях этой народности «люди, принадлежащие к этому народу», исторические сведения об именуемом понятии «прежнее название – вотяки», лингвокультурную (в том числе и религиозную) информацию «язык – удмуртский финно-угорской группы уральской языковой семьи; верующие – православные, часть – приверженцы традиционных верований». И таких толкований, в которых эксплицирована энциклопедическая информация, в нашей выборке множество, около 60%. Однако следует заметить, что экспликация энциклопедического фрагмента в структуре толкования не всегда присутствует. Достаточно распространены толкования, в которых наблюдается отсутствие или слабая выраженность в фиксации прототипического компонента как части энциклопедической информации, например, в денотативных сферах «Время», «Населенный пункт», «Интеллект» и др., связанное в большей степени с общей семантической абстрактностью лексики, входящей в эти группы. Для нас важно подчеркнуть, что интерпретационный фрагмент толкования иногда позволяет выявить дополнительные характеристики о слове, например, в указанной паре удмурты/вотяки, в толкуемом слове удмурты содержится фрагмент «прежнее название вотяки», говорящий о том, что синоним вотяки является устаревшим. На периферии корпуса неполных синонимов могут располагаться синонимические пары, которые в БТСРС представлены как абсолютные синонимы, то есть словарь не фиксирует между такими единицами семантических различий, но по факту они являются семантически нетождественными, так как в значении одного из слов пары наблюдается процесс семного варьирования. Речь идет о парах типа супермаркет/универсам, обилие/множество, пурга/вьюга, холодок/прохлада, пекло/зной. Это связано с тем, что в Словаре Л.Г. Бабенко фиксируется современное состояние языка, при котором словарь учитывает когнитивные потребности языкового коллектива, отождествляющего указанные синонимы. То есть современный носитель языка не видит различий, например, между словом супермаркет и универсам. В данном случае можно говорить о тенденции к фиксации словарем актуального типа тождества. Сопоставление БТСРС с данными других толковых словарей показало, что, например, в паре супермаркет/универсам в значении слова супермаркет вычленяется дифференциальная сема ’большой‘: супермаркет (БТСРС) – «предприятие торговли – большой магазин (обычно продовольственный), в котором представлено множество разнообразных товаров». Аналогично по содержанию толкование этого слова можно встретить в Современном толковом словаре русского языка под ред.Т.Ф. Ефремовой (далее – СТСРЯ): супермаркет – «большой обычно продовольственный магазин самообслуживания». Слово универсам, например в БТСРЯ толкуется как «универсальный магазин самообслуживания, специализирующийся на продаже продовольственных товаров и хозяйственно бытовых предметов». То есть мы видим, что в качестве дифференциальной семы выступает сема ’большой‘ у слова супермаркет. Более того дополнительной дифференциальным компонентом можно считать сему ’непродовольственные товары‘, которая в значении слова универсам является обязательной, а в денотате синонима супермаркет находится на правах слабо вероятностной. Или пример, в котором сема ’очень много‘ выступает в качестве дифференциальной. Так, в паре обилие/множество синоним обилие (СТСРЯ, МАС, БТСРЯ, СОШ) толкуется как «очень большое количество, избыток чего-либо». В свою очередь, синоним множество в указанных словарях и в БТСРС имеет значение «большое количество чего-либо». Получается, что по отношению к слову множество дифференциальными являются семы ’очень много‘ и ’избыток‘. Описание денотативных сфер Словаря Л.Г. Бабенко, например, в сферах «Живые существа», «Медицина», «Растения» и ряда других сфер выявило подвижность корпуса равнозначных синонимов, в основу которой положен принцип градуирования синонимических отношений, заключающийся в том, что ядро семантически тождественных существительных составляют абсолютные синонимы, а единицы, различающиеся по функциональным характеристикам, могут в разной степени быть дистанцированы от ядра: более ближе к ядру синонимы, различающиеся по сфере употребления, дальше – по стилистической закрепленности, по принадлежности к активному/пассивному запасу словаря. Семантически тождественные имена существительные, представленные в Словаре Л.Г. Бабенко, характеризуются не только большим структурно-семантическим разнообразием номинативов, но и синонимами-экспрессивами, которые, по сравнению с первыми, проявляют определенную специфику. Семантически тождественных синонимов-экспрессивов значительно меньше, чем синонимов-номинативов, что можно объяснить большой семантической подвижностью экспрессива, в том числе эгоцентричностью его семантики (врун/трепач/ловкач; головомойка/нагоняй/нахлобучка/разнос). С синонимами-экспрессивами соотносятся пары типа гордыня/высокомерие; ехидство/сарказм, в которых эмоционально-экспрессивное значение, соотнесенное с компонентом ‘интенсивность’, связано только с одним словом, что обусловливает отсутствие равнозначности. Равнозначные экспрессивные существительные прежде всего представлены эмоционально-оценочными характеристиками лица – по интеллектуальному признаку, по речевой манере, по отношению к труду. Эти значения формируются в предикативной позиции и, таким образом, изначально являются синтаксически обусловленными, в речи они могут выступать не только в роли сказуемого, но и полупредикативного обращения (эх ты, разиня!) Одни из них (бездарь/бездарность, дармоед/трутень/паразит) можно отнести к абсолютным синонимам, так как они тождественны и по семантике, и по стилистической принадлежности, другие, типа хвастун/самохвал; брюзга/ворчун относятся к периферии полных синонимов, так как отличаются степенью проявления экспрессивности, сочетаемостью. Контекстуальное окружение экспрессива варьирует его значение в большей мере, чем значение номинативного синонима (фантастический хвастун, хвастун-фанфарон); большой эмоционально-оценочный заряд, заложенный в экспрессиве, обусловливает разнообразие его семантических модификаций в речи, в художественном тексте. Остановимся на двух примерах. Слова трутень/дармоед/паразит, относимые условно к абсолютным синонимам, в БТСРС толкуются отсылочно. Полноценную дефиницию имеет только слово дармоед: «человек, который живет за счет чужого труда, на чужой труд, не работая, ничего не делая». В других толковых словарях, например, МАС, СОШ, БТСРЯ трутень, дармоед, паразит толкуются описательно. Например: трутень (СТСРЯ) – «тот, кто живет за чужой счет». Аналогичное толкование в этом же словаре у синонима паразит – «тот, кто живет чужим трудом». Очевидно, что, несмотря на описательный характер толкований анализируемых слов, не представляется возможным вычленить какие-либо дифференциальные семы из их значений. То есть, на лицо факт семантической дублетности, напрямую связанный со слабой информативностью толкований. В контекстах члены этого синонимического ряда, с одной стороны, могут обнаруживать свойства нейтрализации различий в высказываниях с явной эмоциональной составляющей, например: Паразит, дармоед, сидишь на нашей шее со своей оравой, бездельник, ничего, кроме детей, не умеешь делать, подбашмачник, немчура проклятая! (Рыбаков). А с другой стороны, в слове паразит может актуализироваться, например, сема ’ленивый‘ в ограничительном содержании от других смежных по смыслу сем: За два года, паразит, одну комнату сделал (А. Щербаков). Для синонимов дармоед/трутень характерны индивидуализирующие их значения идеологические коннотации. Так, синоним дармоед встречается в коннотативно маркированных клише, отражающих реалии советского времени: Эта неуклюжая, но всем понятная характеристика: «дармоед советской власти» висела над нами как постоянный призыв: «бить, бить». ― Худо. Я ― «дармоед советской власти»! Это надо понять (Шпанов). В качестве индивидуальной, может быть даже окказиональной коннотации, служит сочетание «литературный трутень», символизирующее отношение людей советского времени к интеллигенции: А ровно через восемь месяцев после моего «избиения», 29 ноября 1963 года, в газете «Вечерний Ленинград» был напечатан фельетон «Литературный трутень» ― и началось уничтожение Бродского (И. Бродский). Таким образом, при речевой экспликации синонимы способны актуализировать свои специфические семантические черты. У слов самохвал/хвастун обнаруживаются более яркие различия, заданные уже на системном уровне, поэтому такие пары нужно относить к периферии корпуса. В паре самохвал (разг.)/хвастун (разг.) описательно толкуется слово хвастун (БТСРС): хвастун – «человек, неумеренно восхваляющий себя, самонадеянно выставляющий напоказ свои достоинства». Менее информативно по содержанию определение из СОШ (а также МАС, БТСРЯ и др.): хвастун – «хвастливый человек». В БТСРС синоним самохвал толкуется отсылочно. Но при обращении, например, к СОШ мы получаем следующую дефиницию: самохвал – «человек, расхваливающий сам себя». В указанной дефиниции мы вычленяем экспликатор (расхваливающий), указывающий на повышенную степень интенсивности проявляемого признака. Для этого сравним компоненты ‘хвастать’ (хвастаться) из содержания слова хвастун и компонент ‘расхваливать’: расхваливать – «сильно хвалить, расточать похвалы» [СТСРЯ]. Компонент ‘интенсивность признака’ в содержании слова поддерживается интенсификатором сильно. При обращении к толкованию хвастаться – «говорить о себе с похвалой» [СТСРЯ], такая сема не эксплицируется. Мы видим, что на системном уровне происходит процесс семного варьирования. В контекстах синоним хвастун обретает либо сему гиперинтенсивности за счет, например, экспликатора фантастический: Дядю Гришу у нас в родне прозвали Хоттабычем, потому что он был, во-первых, Потапыч, а во-вторых, хвастун фантастический (Т. Набатникова). Либо происходит приращение эмоционального компонента у слова хвастун: Сочинение Джунковского вызвало едкое замечание Бурачка: «Доказательство того, что Джунковский был дрянь-человек, хвастун без зазрения совести, плохой писака, у которого ни логики, ни анализа, ни одного развитого понятия» (Цимбаева). ― Я не знала, что мой сын хвастун, ― сказала она с презрением (Каверин). Синоним же самохвал в ряде контекстов не проявляет выраженных экспрессивных свойств: ― Прощайте пока… ― Самохвал! – заметила вслед ему Белка (Мамин-Сибиряк). Слабая информативность дефиниций, в том числе и в толковых словарях, не позволяет выявить весь набор дифференциальных сем в содержании синонимов типа дармоед/трутень/паразит; ротозей/разиня; ворона/растяпа и др. Поэтому на уровне языка они представляются как равнозначные слова, а в речи – часто выступают как семантически нетождественные. Представляется, что синонимы-экспрессивы по отношению к тождесловию можно рассматривать только на уровне языка, в речи, особенно художественной, они развивают семантические модификации, иногда непредсказуемые, что обусловлено их ярко выраженной антропоцентричностью, возможностью субъективного варьирования коннотативного содержания. Например, слово парнишка в толковых словарях эксплицирует такое же денотативное содержание, что и синонимы юноша, парень – «человек мужского пола, достигший зрелости, то есть находящийся в возрасте переходном от отрочества к возмужанию, обычно еще не состоявший в браке» [БТСРС]. Мы видим, что, с одной стороны, словарь прямо «не считывает» прагматические семы, отражая сугубо денотативный характер содержания, а, с другой стороны, субъективный прагматический компонент как бы «накладывается» на денотативное значения, тем не менее не являясь, как коннотация, добавочным смыслом. У слова парнишка прагматическое значение можно сформулировать следующим образом: «молодой человек, к которому говорящие испытывают симпатию, обладающий, например, рядом положительных качеств: добротой, смышленостью и т.д. Причем анализ словарных статей нас четко убедил в том, что подобного рода слова не имеют оценочных маркеров, а только стилистические пометы, например, «разговорное». Это, видимо, является свидетельством недостатков лексикографирования экспрессивных единиц. В данном случае, мы считаем, что к субстантивным синонимам-экспрессивам примыкают (как периферийный слой тождесловия) однородные по денотативному содержанию, но асимметричные по наличию/отсутствию прагматического слоя значения. В таких парах у одного из слов потенциально присутствует прагматическое значение, хотя коннотативный компонент ярко не выражен (женщина/дама, девушка/барышня, юноша/парень; ребенок/младенец). Подобные синонимические пары сконцентрированы в классе «Существительные, обозначающие возраст человека». На уровне словарного значения прагматический компонент в таких единицах является потенциальным, а в речи проявляется, нередко субъективно модифицируясь. Прагматический компонент «наслаивается» на денотативное значение, но не является при этом (как эмоционально-экспрессивное значение) дополнительным смыслом. В словарях такие единицы обычно не имеют помет экспрессивности, а только маркированы стилистическими пометами. В речи такие синонимы могут быть ориентированы по разным прагматическим осям и нейтрализовать семантику ’возраст‘ (мальчишка, парнишка, девушка). В качестве экспериментальной методики в работе используется ассоциативный эксперимент (свободный и направленный), а также метод семантического дифференциала (в отношении оценочных единиц). В роли респондентов выступили русскоязычные носители языка в общем количестве 110 человек. Указанное число респондентов можно распределить по нескольким социальным группам: студенты (около 70%), школьники (10%), так как для молодых людей в возрасте 17-25 лет язык стимулов является родным; учителя (10%), врачи (10%), иные социальные группы (10%). Следует пояснить, что комплексный характер анкеты эксперимента, включающей разного рода задания, материал для ассоциативного эксперимента мы ограничили оценочной лексикой. Процедура свободного ассоциативного эксперимента заключается в том, что испытуемым предлагался список слов, на который они должны привести свободные ассоциации. Список слов составляет 18 единиц. Для свободного эксперимента мы взяли список слов, многие из которых содержат компонент рациональной оценки. Причем слова поданы для испытуемых сплошным списком (они представляют собой объединения семантически тождественных синонимов). Предложены следующие слова: огорчение, удрученность, гадливость, отвращение, высокомерие, гордость, осуждение, неодобрение, вежливость, обходительность, мерзость, погань, жулик, мошенник, зловоние, смрад, сарказм, ехидство. Указанный список слов (из общей выборки) для эксперимента был выбран не случайно. Дело в том, что в списке приведены слова, которые формально в Словаре Л.Г. Бабенко отнесены к денотативной сфере «Эмоции», хотя не все из них содержат эмоциональный компонент в своих ЛЗ. Более того, в БТСРС они позиционируются как абсолютные синонимы (в широком понимании). Включая данный список синонимических пар в свободный эксперимент, мы рассчитывали получить разнообразные слова-реакции, позволяющие выявить различия между словами, так как вопреки данным Словаря, мы поставили под сомнение факт семантической равнозначности у абстрактных существительных. Так, проанализировав результаты эксперимента, мы выяснили, что синонимы в каждой паре имеют различную степень сходства. Более конкретно, например, можно сказать, что для носителей языка слово отвращение является более эмоционально содержательным, чем гадливость, а у слова погань также степень проявления эмоционального признака выше, чем у синонима мерзость. Применение направленного ассоциативного эксперимента в сфере номинативных единиц позволило, например, уточнить сферу употребления некоторых слов. Так, наиболее часто в отношении синонима лисица актуализировалась помета «специальное», слово же лиса носители языка приписывали к художественно-публицистическому стилю речи. Или в паре невролог/невропатолог носителями языка категорично отмечено, что слово невропатолог встречается чаще. Материалом для направленного ассоциативного эксперимента послужили оценочные синонимы, которые в толковых и синонимических словарях не получили последовательной стилистической фиксации. Направленный эксперимент включал два вида задания, которые предполагают получение эмоционально-оценочной информации об языковой единице при обращении к языковому чутью носителей языка. Суть задания заключалась в том, что носителям языка был предъявлен список слов и система эмоционально-оценочных помет, из которой они должны выбрать наиболее оптимальные пометы (торжественное, возвышенное, вежливое, ласкательное, одобрительное, фамильярное, шутливое, ироническое, пренебрежительное, грубое, вульгарное, бранное), по их мнению, соответствующие каждому слову. Также в задании не оговаривается, что каждой лексической единице может соответствовать несколько стилистических маркеров. Результаты эксперимента показали, что более популярной оказалась помета «пренебрежительное». Возможно, это связано с общенациональным отношением к некоторым явлениям действительности. Непонимание содержания слова проявилось по отношению к лексеме смрад, так как реципиенты указали пометы «пренебр.», «грубо». Особо заметим, что помета «грубое» прикрепляется к словам, обозначающим человека. Также интересно, что помета «ироническое» прикрепляется к словам, которые репрезентируют определенные ситуации или выражают сложившиеся мнение о каком-то типе человека (спекулянт). Проявилась эмоционально-оценочная дифференциация синонимов. Также нами использовался метод семантического дифференциала, ориентированный на выявление степени инвективности (оскорбительности) для носителей языка. Особенностью данного метода является то, что носителям языка предлагается определить степень оскорбительности слова по принципу шкалирования (мало оскорбительное, умеренно оскорбительное, сильно оскорбительное, либо нейтральное). Для эксперимента были взяты следующие синонимические ряды, позиционируемые в Словаре Л.Г. Бабенко в качестве абсолютных синонимов (в широком понимании): тупица/дуб (разг., презр.)/дубина (разг. презр.)/пень (сниж., презр.) /чурбан; негодяй/гад (бран.)/гадина (бран.)/подлец; дрянь (разг., презр.)/паршивец (бран.); кретин (разг., бран.)/идиот (бран.)/глупец; бревно (перен., пренебр.)/идол (разг., бран.); бездарность/бездарь (презр.). Можно заметить, что не все члены синонимических пучков имеют эмоционально-оценочные пометы (например, тупица, чурбан, глупец, бездарность), хотя в значении таких слов заложена коннотация. Для того, чтобы выявить степень варьирования коннотативного содержания членов ряда, тем самым открыть путь к дифференциации таких единиц, мы предложили носителям языка оценить указанные слова по степени проявления инвективности, то есть распределить слова по шкалам. В результате анализа по методу шкалирования, например, синонимический ряд дуб/дубина/пень/чурбан/тупица, позиционируемый в лексикографии как ряд семантически тождественных синонимов, эксплицирует разную степень инвективности: дубина/тупица/дуб/пень/чурбан (наблюдается убывание признака). Таким образом, обращение к экспериментальным методикам позволило существенно уточнить семантические, стилистические и эмоционально-оценочные особенности в корпусе равнозначных синонимов. В Заключении формулируются общие выводы, основанные на результатах исследования, намечаются перспективы дальнейшей работы. Применение в работе идеи градуальности в качестве основного принципа описания системных связей между равнозначными синонимами в разных денотативных сферах в сочетании с комплексной методикой анализа позволило, с одной стороны, классифицировать (по схеме) синонимические единицы по степени дистанцированности от центрального сегмента (от абсолютных синонимов) в каждой денотативной сфере, а с другой стороны, выявить очевидную подвижность корпуса семантически тождественных единиц, что в конечном счете согласуется с высказанной Д.Н. Шмелевым идеей об относительной степени синонимизации между словами. Анализ ряда синонимических словарей в сочетании с полученными данными анализа толковых словарей позволяет, с одной стороны, корректировать основную выборку единиц, изъятых из БТСРС, а во-вторых, говорить о самой градуальности понятия «семантическое тождество», так как некоторые типы равнозначных синонимических сближений могут быть, как актуальными для носителей языка, так и не актуальными, не используемым (или мало используемыми) языковым коллективом. Результаты проведенного исследования дают возможность комплексного описания тождественных синонимов с учетом трех составляющих: системного значения, контекстных модификаций синонимической единицы и описания ассоциативного (субъективного) слоя значения слова, что характеризует интегральную модель анализа лексического значения. Перспективы дальнейшего исследования видятся в разработке интегральных моделей словарных статей, как для номинативных синонимов, так и для экспрессивов с учетом не только системных характеристик, присущих синонимической единице, но и актуализацией ее ассоциативного потенциала. Перспективным также является создание словаря семантически тождественных синонимов, в котором была бы учтена идея градуирования равнозначных синонимов. Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях: Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ:
Публикации в сборниках научных трудов и материалов конференций 2. Недоступ О.И. Критерии «снятия» с синонимической пары статуса «абсолютные синонимы» // Аспирантский сборник-2008 (По материалам исследований молодых ученых): межвузовский сборник научных трудов. – Новосибирск: Изд. НГПУ, 2008.С. 110–118. 3.Недоступ О.И. Синонимы-экспрессивы пустослов / пустозвон / пустомеля / пустобрех: проблема тождественности/тождественности значений // Слово. Высказывание. Текст: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. И.П. Матхановой. – Новосибирск: Изд. НГПУ, 2009. – С. 277–285. 4. Недоступ О.И. Интерпретация синонимов ротозей/разиня в словаре и тексте// Молодая филология – 2009 (по материалам исследований молодых ученых): межвузовский сборник научных трудов. – Новосибирск: Изд. НГПУ, 2009. – С. 80–84. 5. Недоступ О.И. Факторы образования и причины убывания точных синонимов// Молодая филология – 2010 (по материалам исследований молодых ученых): межвузовский сборник научных трудов. – Новосибирск: Изд. НГПУ, 2010. – С. 197–211.
|
Похожие:
 | Наглядно демонстрационное пособие справочник паронимов Наглядно демонстрационное... Синонимы – это слова, разные по звучанию, но близкие или тождественные по значению. Например: бросить-кинуть, многозначность-полисемия,... | | Тема урока: «Существительные, их синонимы и антонимы» На уроке осуществляется обобщение материала об изученных словах, развивается логическое мышление и умение видеть и употреблять в... |
| Урок русского языка в 3 классе тема: синонимы «синоним», его назначением; учить находить и выделять синонимы в группе слов, подбирать синонимы, редактировать текст, используя... | | Урок 1 lesson 1 Имя существительное (The Noun). Общие сведения. Простые имена существительные. Производные имена существительные |
| Урок 1 lesson 1 Имя существительное (The Noun). Общие сведения. Простые имена существительные. Производные имена существительные | | Лексические нормы русского языка Лексические нормы в аспекте точности. Речевые нарушения лексических норм в аспекте точности |
| Урок-театр: морская школа. Тема: омонимы, синонимы, антонимы Перед выступлением дети по группам проводят аналогичное выступление для себя. Цифровой ресурс используется здесь как иллюстрация... | | Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Санкт-Петербургский... Цель курса: раскрыть философский смысл основных феноменов хозяйственной жизни как в аспекте истории их становления и развития, так... |
| Конспект урока русского языка в 4 классе по теме «Имена существительные 3 склонения» Цель: научить различать имена существительные третьего склонения среди других имён существительных |  | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Цель урока. Создание условий для развития у учащихся умения изменять имена существительные по числам и падежам, ставить существительные... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Данному уроку предшествовали темы (в соответствии с календарно-тематическим планированием): «Имена существительные одушевлённые и... | | Тема: Имена существительные собственные и нарицательные Обобщение знаний учащихся об именах собственных, закрепление умения классифицировать на нарицательные/собственные имена существительные.... |
| Тема урока : Имена существительные собственные и нарицательные Предметные результаты : Познакомить с понятиями «имена существительные собственные и нарицательные», формировать умение их различать,... | | Конспект урока русского языка в 5 классе на тему «имена существительные... Обобщение знаний учащихся об имени существительном, закрепление умения классифицировать на одушевленные/неодушевленные, нарицательные/собственные... |
| Тема : «Одушевленные и неодушевленные имена существительные» Формировать умение ставить вопросы к именам существительным, распознавать одушевленные и неодушевленные имена существительные | | 1. Множественное число имен существительных. Притяжательный падеж В английском языке существительные имеют два числа: единственное и множественное. В единственном и множественном числе употребляются... |
