А. В. Безруких, О. М. Пилявина в тридевятом Царстве
Скачать 1.31 Mb.
|
| А.В. Безруких, О.М. Пилявина В Тридевятом Царстве ... Введение Несмотря на великое множество сказок, у всех у них есть и нечто общее. Они представлены в одном могучем и великом языке – языке символических образов... Существует множество подходов к сказкам: антропологический, литературный, воспитательно-образовательный, терапевтический и т.д. Поэтому сказкотерапия условно делится на несколько направлений, которые решают психодиагностические, коррекционные, развивающие и терапевтические задачи. И каждый специалист может выбрать себе по душе свою форму работы со сказкой. Но для психолога наиболее важным остается поиск ответа на вопрос о том, что может сказка поведать о человеческой психике? Сами темы сказок носят, прежде всего, универсальный, нежели индивидуальный характер, равно как и язык, использующийся для их выражения, составлен из символических образов, типичных для бессознательной сферы. Тот факт, что сказки берут свое начало глубоко в дебрях бессознательного и производят впечатление универсальности звучания, не означает, что они легки для понимания. Причину этого отыскать нетрудно: люди, у которых они впервые возникли, по своей близости к природе, обладали совершенно иной ментальностью, отличающейся от разума современного взрослого человека. Волшебная сказка является бессознательным продуктом воображения, точно таким же, каким является сон. Разница лишь в том, что сказка есть продукт не одиночного (индивидуального) разума, а большой группы людей, чаще всего целого народа. Ее нельзя отнести к проблемам только одного индивида, поэтому сказка носит более универсальный характер, чем большинство сновидений. При истолковании сновидения, аналитик имеет дело с особенностями индивидуальной проблемы, зная, что бессознательное поставляет то или иное решение, содержащееся в самом сне. Волшебные сказки – продукт коллективного человеческого воображения – являются в этом смысле сновидениями всего человечества и содержат в себе решение общечеловеческих проблем. Они поднимают занавес, открывая сцену душевной драмы, а сказочные персонажи уже сами по себе присутствуют в психике каждого из нас. От Юнга мы знаем, что бессознательное – не просто место, в котором хранятся подавленные или вытесненные воспоминания. Его исследования человеческой души привели к пониманию того, что все новое является продуктом бессознательного, неистощимым источником психической и духовной жизни. Это отличает юнговскую психологию от других направлений глубинной психологии. Она устанавливает фокус разумного видения, всегда готового рассматривать бессознательное как живого посредника добра и зла одновременно. Любые персонажи волшебных сказок – добрые феи, злые волшебницы, драконы, ведьмы и карлики – являются образами, представленными на глубоких уровнях психического. Осознаем мы это или нет, роли не играет, так как они все равно воздействуют на нас, являясь психологическими реальностями. Юнговское толкование этих образов вовсе не изживает их, не превращает в досужую фикцию, оно использует их, чтобы отыскать путь к внутреннему переживанию, символизируемому образной системой той или иной волшебной сказки. События в волшебных сказках отражают не какую-то абстракцию, но текущую жизненную психическую реальность. Если мы понимаем сказки, то получаем и новое понимание самих себя. Любое отсечение собственного Я от этого образного мира приводит к утрате одного из наиболее важных источников нашей собственной жизненной энергии. Глубоко в бессознательном человеческих существ скрыта сокровищница знания или место обиталища общечеловеческого духовного опыта, способного обогатить нас, если мы получим к нему доступ. Юнг обозначил этот уровень психического коллективным бессознательным, домом архетипов. Анализ волшебных сказок – один из путей контактирования с архетипическими идеями, с персонажами коллективного бессознательного. Иными словами, анализ – это попытка связать их с личным сознанием. Для этого образ, выраженный в волшебной сказке, должен быть представлен на психологическом языке. Абстрактное понятие может сказать и выразить гораздо меньше, чем образ, гораздо более древний, впечатляющий и прекрасный. Для тех же, кто уже не воспринимает сам образ, последний может служить мостом к более непосредственному переживанию. В том смысле, в котором мы используем сам термин, истолкование означает попытку указать на поразительную смысловую глубину сообщений, скрытых под поверхностью путем сравнений со схожими историями, мифами, религиозными идеями и сновидениями. Такое свидетельствование, в действительности, означает указание на нечто, что современный человек часто неспособен увидеть или понять. Сегодня большей частью мы живем на верхнем этаже своего психологического дома или, выражаясь несколько иначе, мы отрезаны от своих собственных психологических корней. Волшебные сказки позволяют обозревать нижние этажи и фундамент психологического «дома». Ведь в них рассказывается о вещах, которые по сути знает каждый, о вещах, откровенных и простых. Но в таком случае можно и возразить, задаваясь вопросом, а почему вообще нужно их истолковывать? А потому, что, к сожалению, напрямую многие уже не способны воспринимать символический язык сказок, полагая их забавной безделицей, уделом детских радостей, страхов, забот и впечатляющих переживаний. Сказки можно истолковывать, прибегая к любой из четырех основных функций сознания. Например, используя мышление, можно понять структуру и связи всех сложных сказочных мотивов. Опираясь на чувства, можно расположить эти мотивы в соответствии с их ценностью, выстроив ценностную иерархию. На основе ощущений строится непосредственное наблюдение за событиями и персонажами сказок. А интуиция позволяет увидеть целую комбинацию символов во всей их паттернальной неповторимости. Человек с доминирующей интуитивной функцией способен наиболее убедительно продемонстрировать, что сказка – это не сбивчивый, не последовательный рассказ, а единое послание, разделенное на множество мелких эпизодов. Чем больше человек развивает и дифференцирует свои функции, тем полнее и глубже он способен истолковывать волшебные сказки, поскольку к ним следует подходить с разных сторон, используя по возможности наибольшее число функциональных возможностей психики. Еще в 20-е годы наш соотечественник, Владимир Яковлевич Пропп (1895-1970) разработал основы структурного анализа сказки. Впоследствии профессор Ленинградского государственного университета, он вошел в историю мировой филологической науки 20-го века как один из наиболее значительных теоретиков и исследователей в области фольклористики. Его работы, в частности «Морфология сказки» (1928), переведены на многие языки и известны всем специалистам. Интуиция Проппа на 30 лет предвосхитила идеи Леви-Стросса относительно структурного анализа мифа. Пропп не был психологом, и его идеи и цели, естественно, отличаются от подхода Юнга, но пропповский структурный анализ закрепляет и расширяет юнговскую аналитическую позицию, углубляя тем самым наше понимание психической реальности, воплощенной в сказке. В своей книге «Морфология сказки» Пропп рассматривает сказку как некую структуру с множеством внутренних взаимосвязей ее частей, равно как и взаимосвязей этих частей с целым. Ограничивая свои рассуждения волшебными сказками, в которых всегда присутствует сверхъестественный, чудесный, нуменозный элемент, Пропп приходит к общему выводу о том, что, несмотря на великое множество разных сказочных персонажей, черт характеров героев, на сложность фабулических интриг, заговоров и всей динамики сказочного действия, во всех сказках неизменно возникают одни и те же повторяющиеся функции. Функции у Проппа – это типы действий, которые совершают сказочные персонажи, значимые и судьбоносные действия, определяемые с точки зрения их значимости в контексте целостной динамики повествования. Используя понятие функции как основы, Пропп сформулировал общие принципы структуры волшебной сказки: 1. Функции играют роль устойчивых, постоянных элементов волшебной сказки вне зависимости от того, кто и как эти функции осуществляет. 2. Число функций в волшебных сказках ограничено. 3. Последовательность функций всегда одна и та же. 4. Все волшебные сказки по своей структуре принадлежат к одному и тому же типу. В волшебной сказке, нуменозной по своему характеру (что, по юнговским понятиям, следует из архетипического уровня бессознательного), функции действуют как образцы, или поведенческие паттерны, выстроенные в хронологической последовательности и обладающие значением или направленностью. Последнее весьма важно в контексте юнгианской интерпретации сказочного материала, что вполне блестяще продемонстрировано в работе фон Франц «Психология сказки». Отчасти то, что мы слышим в сказках, является отголоском очень древней первобытной ментальности, отзвуком еще тех времен, когда психическое было полностью спроектировано на природу. Деревья и животные имели голоса и выражали собственные бессознательные мысли и чувства людей. Подобное состояние ума легко прослеживается путем изучения первобытных религий. Но первобытный человек не умер, он все еще живет в каждом из нас и составляет часть нашего психического бытия, с которым большинство людей попросту утратило связь. Порой достаточно внимательно перечитать всего лишь одну любимую сказку своего детства, чтобы уяснить, насколько полезным может быть совет бессознательного голоса. Находясь в контексте с этой стороной своей личности, можно избежать невроза, поскольку бессознательное является источником жизненной силы и творчества. Вот почему обновленное понимание своей природной, «первобытной» сущности является терапевтически важным. Бессознательное сообщается с нами с помощью образов и символов, и его не существует в нашем мире сознательных противоположностей. Например, наши представления о времени, все эти наши «сегодня» и «завтра» далеко не столь значительны на бессознательном уровне, ведь бессознательное существует вне времени. Оно прекрасно осведомлено о природе чудес, о чем с готовностью сообщает нам в волшебных сказках. Бессознательное предстает не имеющим чувственной основы, его, что называется, нельзя «потрогать». Разумеется, это не означает, что следует расстаться с наработанными ценными привычками и бездумно устремиться обратно к первобытной ментальности, впав в мистическую "прелесть" и одержимость бессознательным. Ясно, что дело здесь не в крайностях, и важно, прежде всего, распознать, сохраняя свою сознательную позицию, наличие бессознательного психического материала, признать присутствие иных жизненных путей и взглядов на жизнь. Сказки в значительной степени помогают такой работе, к тому же в них содержится установка на примирение указанных крайностей. Культурное развитие человечества включает в себя и определенные потери. Мы научились различать внутреннюю и внешнюю реальность, но доступ к автономным процессам сознательного разума и к его глубокому содержанию утрачен. Нам не достает подлинной интроспекции, и это весьма значительная потеря. Она ведет к психологическому расщеплению, отделению от глубинных слоев психического, оставляя нас в изоляции, в замкнутом пространстве Эго. Первобытные обладали непосредственным доступом к бессознательному, помещая любые таинства и ужасы окружавшей их жизни в образы волшебных сказок. Эти образы репрезентируют внутреннюю драму души, которую мы по ошибке пытаемся свести к чему-то внешнему. В этом отношении всегда важно иметь в виду наличие подобного заблуждения при интерпретации волшебных сказок и историй. Только в случае, когда мы вглядываемся внутрь, в реальность бессознательного переживания, мы можем понять более глубокий смысл волшебных сказок и обрести собственную целостность. При внимательном чтении сказок можно заметить, что их людские персонажи практически лишены непосредственной человеческой жизни, хотя с виду они и являются нормальными человеческими существами: принцесса, принц, мальчик, девочка, солдат, царь, купец, что позволяет, в особенности детям, вполне эмоционально отождествлять себя с теми или иными героями (чаще всего по половому признаку: мальчики с мужскими персонажами, девочки – с женскими). Они не обращаются к самим себе, не знают сомнений, не испытывают неуверенности, человеческие реакции им не свойственны. Сказочный герой бесстрашен, никогда не теряет присутствие духа, сражается до конца. Героиня безропотно идет на любые мучения и испытания ради достижения своей цели. В сказочном сюжете они выступают в роли трафаретных манекенов с неизменным психологическим портретом на протяжении всего повествования. То есть, несмотря на присутствие у них ряда достаточно выразительных человеческих качеств, герои волшебных сказок людьми в полном смысле этого слова не являются. Кто же они тогда? Они – архетипы, то есть, по сути, психические содержания, относимые к человеческому виду вообще и не имеющие своего источника в отдельном индивиде. Именно в сказках самые разнообразные архетипы представлены в наиболее полной, неприукрашенной и краткой форме, давая нам превосходные примеры для осмысления процессов, совершающихся в коллективной психике. Поскольку в мире архетипов нет градации ценностей, постольку по своему значению все волшебные сказки равны. Каждый архетип по своей сути является не только одним из аспектов коллективного бессознательного, но и представляет его в целом. В широком смысле архетип – это относительно закрытая энергетическая система, чей энергетический поток пронизывает все грани коллективного бессознательного. Его не следует рассматривать как просто статический образ, так как он всегда одновременно является и сложным символическим процессом, специфически включающим в себя и другие образы. Другими словами архетип – это определенный психический импульс, действующий наподобие отдельного луча радиации и в то же время как единое магнитное поле, распространяющееся по всем направлениям. Вот так и поток психической энергии «системы» архетипа на самом деле пронизывает и все другие архетипы. Поэтому, несмотря на то, что необходимо осознавать неопределенность и неточность архетипического образа, мы должны учиться четко обрисовывать его контуры, объединяя все его грани в более законченный вид. Нужно стараться как можно ближе подойти к пониманию специфического характера каждого образа, а также попытаться выразить все особенности ситуаций, которые в нем содержатся. Аналитические психологи сходятся в мнении, что чаще других психических феноменов сказки пытаются описать архетип, который Юнг назвал самостью. В самости Юнг видел нечто принципиально отличное от Эго, психического комплекса, представляющего лишь часть личности, ответственную за деятельность сознания. Саморегулирующая деятельность психического как целого определяется Юнгом в качестве архетипической самости. Самость выступает как высшая власть в судьбе индивида. Заканчивая краткий схематический экскурс в психологию сказки, хочется еще раз подчеркнуть наиболее существенные моменты. Волшебная сказка в полном выражении всех своих функций является выражением процесса эволюции, изменения, улучшения и обогащения начальной ситуации. Аналогично процесс индивидуации начинается в условиях страдания и невротической декомпенсации, ведущих не только к восстановлению, но и к прогрессивному изменению (обогащению) личности. В силу этих причин Юнг рассматривал симптомы и неврозы как потенциально положительные условия, поскольку именно благодаря им начинается целостный индивидуационный процесс. Поиск начинается не на пустом месте, а из состояния отчаяния, депрессии, душевной боли, и, начавшись однажды, он устремляется не только обратно в область подавленной тени, но и вперед, вынося к свету сознания неведомые доселе и еще не пережитые душевные потенции, скрытые в бессознательном. А это и есть тот самый счастливый сказочный конец. В. Зеленский (Мария-Луиза фон Франц «Психология сказки», 1998, С. 347-359) Механизм воздействия волшебных сказок Аналитическое направление современной сказкотерапии представлено в двух формах: исследовательской и терапевтической. Исследовательская форма связана с именами К.Г. Юнга и его ученицы–последовательницы, Марии-Луизы фон Франц. «Расшифровка» глубинной архетипической природы сказочных образов дает нам возможность понимания сложнейших человеческих мотиваций и жизненных законов. Исследование сказок погружает нас в древний символизм мифов, преданий, легенд, сказок, былин и саг. Оно позволяет узнавать психологический смысл метафор, чувствовать архетипическую природу человеческих проявлений, исследовать происхождение многих изречений, выражений. Такая работа связана с мировым эпосом: античной, египетской, китайской, японской, персидской, индийской, африканской, индейской, англо-кельтской, славянской и северо-народной мифологией. Понимание ритуалов и традиций многих культур приводит к расширению обыденного сознания. С самого начала своего зарождения в качестве психологической теории и психотерапевтической процедуры классический психоанализ стремился к интерпретации символики сказки и мифа. Для объяснительной модели невротичности, несоответствия сферы взрослого адаптационного опыта инфантильным стереотипам защитных реакций психоанализ выделил сказку как посредника между Ребенком и Взрослым в каждом из нас. Символика сказочных сюжетов раскрывает нам запутанный мир детских фантазий, сопровождающих процесс индивидуации и служащих основой процесса персонального и массового невротического симптомокомплекса. Само содержание аналитической психотерапии можно определить как рассказ пациентом аналитику своей личной сказки (инфантильной травматической фиксации) на языке симптомов в ситуации перенесения на последнего родительского первообраза. Именно поэтому постоянная работа по толкованию сказочного материала является основой аналитической терапии. Через сказку можно понять природу глубинного сруктурирования психической реальности человека и выявить фантазийное содержание основных неврозогенных конфликтов и его инфантильного опыта. Наше бессознательное структурировано как сказка. На каждом из сложнейших этапов психосексуального развития ребенка, становления у него личностных качеств и защитных механизмов психики именно сказочная культура дарует ему три важнейших фактора процесса индивидуации: 1. Сказка предоставляет ребенку мотив к развитию, к бегству из родного дома. От принципа удовольствия и симбиотического единства с матерью к принципу реальности в темный и страшный лес. 2. Сказка позволяет ребенку победить страх фантазийного одиночества, брошенности в темном лесу, нелюбви и фрустрации. Фактически, проходя в сказочной стране древнейшие обряды инициации, то есть посвящение в содержание принципа реальности, добровольного отказа от инстинктивных желаний, ребенок должен научиться справляться со страхом как аффективным фоном утери объектов либидного отреагирования. Сказочная символика предоставляет ему проективные образы для канализации страха во вне и учит выигрышным сценариям обращения с ними. Эти сценарии, зафиксированные в классических сказочных сюжетах, подпитываются энергетикой инфантильных травм и навсегда входят в структуру характера личности как итог компенсаторных фобийных идентификаций. 3. Сказка дарует ребенку «социальное чувство», то есть не дает процессу индивидуации перейти грань нарциссического замыкания и тотальной деструктивности. Сказочные сюжеты позволяют наполнить реальным содержанием и эмоционально пережить архетипический «миф о родителеубийстве», ввести в сферу глубинных неосознаваемых мотиваций бессознательное чувство вины за спровоцированный самой же сказкой упрек в адрес родителей. Компенсацией данного чувства вины станут искупительные ритуалы взрослой социальности (религиозные, трудовые, образовательные, семейные и прочие). Волшебные сказки описывают глубинный человеческий опыт прохождения эмоциональных кризисов и преодоления страха. Они выполняют функцию древнего ритуала, то есть дают человеку опору и подготавливают его к кризисным переживаниям. Имеется единообразие и универсальность основных структур ритуала. На сегодняшний день существует две противоположные гипотезы о происхождении ритуалов и сходстве их основных структурных элементов в разных культурах: 1. Существовал некоторый древний источник - Пра-ритуал, который распространился по всей земле. 2. Существует некая, более простая, универсальная общечеловеческая структура, которая обеспечивает сходство систем образов. Это непосредственный телесный опыт, особенно первого года жизни, возрастные психофизиологические кризисы. Так как механизмы подсознательного воздействия сказки лежат на глубинном, доличностном уровне, то любое обращение к этим механизмам активизирует мощнейшие физиологические механизмы, отвечающие за адаптацию человека стрессу. Сюжет волшебной сказки соединяет в себе образы, которые обеспечивают доступ к этим механизмам. Каждая из известных волшебных сказок содержит свой «ключ», то есть информацию о типе дезадаптации и способе проживания определенного кризиса. Исследование глубинного восприятия сюжетов сказок людьми, находящимися в состоянии кризиса или дезадаптации показали, что основные сюжеты касаются, прежде всего, темы кризиса раннего детского возраста и связаны темой доверия к жизни и переработки символических страхов. Слушая сказку, человек исподволь репетирует, тренирует свою способность в будущем проходить через кризис. Психотерапевтические функции волшебной сказки заключаются в следующем: 1. Психологически готовить человека к напряженным эмоциональным ситуациям (на бессознательном символическом уровне). 2. Символическое отреагирование физиологических и эмоциональных стрессов, полученных в преднатальный период, в момент родов и в раннем детстве. 3. Принять в символической форме свою физическую активность и способность в кризисных ситуациях осуществлять психическую регуляцию. В терапии акценты поиска конфликтных зон смещаются на проживание полноценного универсального процесса в символической форме, получение опыта прохода сквозь страх и возрождение. В сказках отражается проективный материал клиента. Вспоминая образы знакомых с детства сказок, мы вызываем в своем внутреннем мире эмоциональный отклик и можем найти параллели в собственной жизни, которая пробуждается данной сказкой. Воспринимая сказку, человек получает психологический ответ, приходящий с трех разных по глубине уровней: 1. События сказки задевают эмоции, герои и их отношения между собой проецируются на обыденную жизнь, ситуация кажется похожей и узнаваемой по ассоциации. 2. Сказка напоминает о важных социальных и моральных нормах в жизни, в отношениях между людьми. 3. Сказка задевает глубинные механизмы подсознания, сохранившие архаические элементы, часто непривычные для разума. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Театральное представление «Вовка в тридевятом царстве» (подготовительная группа) | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... «Вовка в тридевятом царстве» изапись на ней разных звуков и мелодий шум моря, мычание |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... На доске: «По страницам сказок», «Сказка – ложь, да в ней намёк: добрым молодцам урок», «В некотором царстве, в тридевятом государстве…»,... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Классная доска, мел, компьютер, мультимедиапроектор, экран, карточки со скороговорками, с тестом, презентация, видеосюжеты из мультфильмов... |
| Урок в 5 классе Тема: Шляпочные грибы Ребята! Вы много раз слышали из сказок о «тридевятом царстве» в которое можно попасть при помощи волшебных персонажей живой природы-волка... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... В тридевятом царстве и тридесятом государстве сидели мы однажды после танго марафона за столом и…ели джем. И вот за очередной ложкой... |
 | Сценка для 5-ого класса на праздник «Таланты Тверской земли» Рассказчик: в тридевятом царстве, в современном государстве, в самом сердце России, на берегах трёх рек расположился тихий городок... | | Урок по предмету «Окружающий мир» в 1 б классе по теме: «В царстве грибов» Формирование у учащихся представления о грибах как особом царстве живой природы |
| Урок составлен к прописи №3 М. М. Безруких к учебнику Л. Е. Журова «Букварь» Урок составлен к прописи №3 М. М. Безруких (к учебнику Л. Е. Журова «Букварь» ч. I) к умк «Начальная школа XXI век» | | Ю. А. Безруких (к э. н., ст преподаватель), С. О. Медведев (ассистент, аспирант) Лесосибирск, гоу впо «Сибирский государственный технологический университет» Лесосибирский филиал |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Комплект диагностических материалов по оценке и учету индивидуальных особенностей развития детей 5-7 лет / Под ред. М. М. Безруких.... | | Учебник: Иванов С. В., Евдокимова А. О., Кузнецова М. И. Русский... Дидактическое и методическое обеспечение образовательного процесса начальной школы |
| В царстве грибов Государственное бюджетное образовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №1 им. Г. М. Шубникова | | В царстве грибов А. А. Вигасин, Г. И. Годер, И. С. Свенцицкая: История Древнего мира, Просвещение, 2008г |
| Тема: Грибы Сформировать у школьников представление о грибах как особом царстве живой природы | | Урок по теме: «В царстве грибов» Почему возникла необходимость в создании зоопарков, заповедников и национальных парков? |
