Учебно-методический комплекс дисциплины
Скачать 4.87 Mb.
|
2. В трактовке М. Делягина «глобализация - это процесс реформирования и последующего развития единого общемирового финансово-экономического пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий». Данные определения представляются достаточно типичными при выявлении экономической сущности глобализации. Однако при рассмотрении иных аспектов данного явления можно встретить весьма неожиданные формулировки. Так, согласно образному высказыванию Э.Гидденса «глобализация представляет собой интенсификацию социальных отношений, которые связывают удаленные друг от друга местности таким образом, что происходящее на местах формируется событиями, происходящими за много миль отсюда и наоборот». Развивая мысль Э. Гидденса, можно прийти к выводу, что глобализация, по существу, означает качественное увеличение «проводимости» экономического, правового, социального, культурного, информационного и ментального пространства или, другими словами, его «сжатие» в планетарном масштабе. Это, в свою очередь, предполагает, что любые нововведения, возникающие в «опорных центрах» глобального социума, могут быть за относительно короткий период перенесены на периферию за счет набравшей невиданную доселе скорость диффузии знаний, идей и информации как таковой, равно как и за счет повышения масштабов и интенсивности перемещения в пространстве самих людей. Эта особенность современной стадии трансформации мирового социума, представляющая исключительную важность. Одним из наиболее спорных моментов, нередко вызывающих у исследователей принципиальные расхождения во мнениях, является вопрос о том, насколько необратимыми следует считать изменения общей картины мира, произошедшие или происходящие в рамках глобализации? Ульрих Бек приводит следующие причины, которые, на его взгляд, не позволяют устранить возникающую глобальность: 1. Расширение географии и нарастающая плотность контактов в сфере международной торговли, глобальное переплетение финансовых рынков, увеличивающаяся мощь транснациональных концернов. 2. Продолжающаяся информационная и коммуникационно-технологическая революция. 3. Повсеместно выдвигаемые требования соблюдения прав человека, т. е. принцип демократии (на словах). 4. Изобразительные потоки охватившей весь мир индустриальной культуры. 5. Постинтернациональная, полицентрическая мировая политика - наряду с правительствами существуют транснациональные акторы, могущество и количество которых постоянно растут (концерны, неправительственные организации, Организация Объединенных Наций). 6. Вопросы глобальной нищеты. 7. Проблемы глобального разрушения окружающей среды. 8. Проблемы транскультурных конфликтов на местах. Исходя из перечисленных факторов и отчасти повторяя мысль Э.Гидденса, У.Бек далее отмечает: «Глобальность отражает то обстоятельство, что отныне все, что происходит на нашей планете, несводимо к локально ограниченному событию, что все изобретения, победы и катастрофы касаются всего мира и что мы должны нашу жизнь и наши действия, наши организации и институции подвергнуть реориентации и реорганизации в соответствии с осью «локальное - глобальное». Однако так ли необратимы глобальные трансформации, существуют ли реальные угрозы процессу глобализации и насколько реальными могут оказаться последствия таких угроз? В связи с этим следует отметить, по меньшей мере, три обстоятельства. Во-первых, обращает на себя внимание не вполне, корректная формулировка одной из главных причин неизбежного сохранения глобальности, которая в приведенных выше рассуждениях поставлена автором на пятое место. У.Бек прав лишь в том, что ее проводниками в современных условиях выступает достаточно большое число действующих лиц («акторов»), представляющих преимущественно высокоразвитый сегмент цивилизации. Вместе с тем указанные акторы реализуют не столько свою собственную (хотя случается и такое, например, в отношении организаций, подобных «Гринпис»), сколько общую, в значительной мере согласованную и скоординированную политику «золотого миллиарда». Эта политика, в свою очередь, наталкивается на все более активное противодействие со стороны ряда «цивилизационных блоков» (наиболее ярким примером можно считать перманентно возрастающее противостояние между западным и исламским миром). Во-вторых, практически все приведенные У.Беком факторы характерны лишь для так называемых центральных пространств, в гораздо меньшей степени - для полуперифериии в крайне незначительной мере - для периферийных стран. Поэтому о глобализации в широком смысле как о комплексном и многоплановом явлении можно говорить только применительно к ограниченной сфере планетарного пространства (включающей в себя Европу, Северную Америку и некоторую часть Азии). Остальной мир в большей или меньшей степени затронут лишь сугубо экономическими проявлениями глобализации, которые, по нашему мнению, можно определить как выработку общих правил и норм поведения хозяйственной, главнымо бразом, внешнеэкономической деятельности. В-третьих, имеет смысл привести точку зрения британского экономиста Д. Маршалла, который полагает, что утверждения о том, что «мы присутствуем при рождении новой цивилизации», «мир входит в эпоху глобального гражданского общества» и что «либеральная глобализация одерживает триумфальную победу», являются либо преувеличенными, либо необоснованными. Как известно, термин «глобализация» появился в экономической литературе на рубеже 80—90-х гг. прошлого века, а сам этот процесс находится еще в начальной фазе своего развития и уже на этой стадии демонстрирует серьезные сбои. Одним из примеров таких сбоев можно считать неудавшуюся попытку США объединить две макрорегиональные интеграционные структуры - НАФТА и Латиноамериканский экономический союз (ЛАЭС). Более того, ЛАЭС, похоже, совсем не намерен «вписываться» в американо-европейскую глобализационную стратегию (в отличие, например, от АТЭС), а выдвинутые в мае 2006 г. инициативы президентов Венесуэлы и Боливии могут иметь следствием превращение этой организации не только в относительно замкнутый региональный экономический блок (созданный в противовес распространению американского влияния), но и в структуру с четко выраженной антиглобалистской (но отнюдь не антиинтеграционной) направленностью. На наш взгляд, к центральным пространствам следует относить развитые страны, к полупериферии - страны с переходной экономикой и, отчасти, новые индустриальные страны, в то время как все остальные государства мира автоматически попадают в разряд периферийных стран. Эти, а также некоторые другие причины позволяют отдельным исследователям говорить о возможном «кризисе глобализации» или о «фрагментарной», или «частичной», глобализации, в результате которой в мире будет создано несколько сравнительно изолированных друг от друга экономических подсистем с соответствующими политическими институциональными надстройками. В то же время, с точки зрения задач, поставленных в настоящей работе, не меньшую важность представляет вопрос о том, как в обозримой перспективе будут соотноситься такие понятия, как общество, государство, локальные территориальные структуры и отдельная личность? Даже приблизительный ответ на этот вопрос предполагает схематичное построение пространственно-институциональной модели социума в макрорегиональном масштабе. При определении контуров такой модели следует, по всей видимости, исходить из общепризнанного сегодня факта, что институт государства в ходе процесса глобализации подвергается качественной трансформации, «размыванию», а по существу, - ослаблению. Как известно, это объясняется передачей, с одной стороны, части государственных полномочий на верхний (наднациональный) уровень (в рамках международных интеграционных группировок), а с другой - на низшие, региональные ярусы. В результате за последние пятнадцать лет ряд европейских государств был фактически преобразован из унитарных в федеративные (Бельгия и, до определенной степени, Испания и Италия), а некоторые федеративные страны - в аморфные, неустойчивые и недолговечные государственные образования конфедеративного типа, такие как недавно распавшееся государственное сообщество Сербии и Черногории. Вместе с тем укрепление экономической и политической самостоятельности регионов (прежде всего в высокоразвитых странах) в результате децентрализации дало повод некоторым представителям академических кругов утверждать, что именно локальные (региональные) общности будут являться основой административно-территориальных систем новых глобализированных пространств. При этом речь идет не только о «национальных» (находящихся в составе тех или иных государств), но и об «интернациональных» или «транснациональных» регионах («еврорегионах»), включающих в себя административные единицы нескольких соседствующих стран. Характерным в этом отношении является высказывание А. Гранберга о том, что «еврорегионы являются прообразом элементов будущего экономического районирования, а возможно, и административно-территориального деления объединенной Европы» Совмещение процессов глобализации и локализации экономического и социального развития, очевидно, явилось поводом для известного экономиста и социолога Рональда Робертсона ввести в научный оборот термин «глокализация», который, по его мнению, гораздо лучше отражает сущность происходящих в современном мире явлений. Из самой конструкции этого неологизма следует, в частности, что в качестве центров мирового развития в нынешних условиях будут выступать не государства, а наднациональные (международные организации) и территориальные общности (регионы). Механизм этого явления довольно удачно и красочно описан мексиканским аналитиком: «В кабаре глобализации государство исполняет стриптиз, и к концу представления на нем остается лишь самое необходимое: его репрессивные полномочия. Когда его материальная база уничтожена, суверенитет и независимость аннулированы, политический класс стерт с лица земли, национальное государство превращается просто в службу безопасности мегакорпораций. Новым владыкам мира незачем управлять напрямую. Административные задачи они возлагают на национальные правительства». В отношении вышесказанного необходимо сделать некоторые оговорки. Так, под словом «управлять» в приведенной цитате подразумевается, по всей вероятности, выполнение чисто административных функций, в то время как руководство экономической деятельностью на местах осуществляют, разумеется, сами мегакорпорации (ТНК) за счет своих прямых связей с местными органами власти и предпринимательскими структурами. На самом деле описанная ситуация почти в точности следует известному принципу «разделяй и властвуй»: ослабление и «дробление» государств облегчает продвижение производственно-финансовых мегаструктур на субнациональные рынки, а впоследствии - и контроль за развитием этих рынков. Вместе с тем глокализацию следует рассматривать скорее как один из трендов, а не в качестве доминанты мирового развития. Как уже отмечалось, глобализация в целом и глокализация в частности затрагивают преимущественно центральные и полупериферийные пространства, но и в них время от времени могут возникать реверсивные тенденции. Роль государства на определенных этапах может существенно возрастать не только в сфере регулирования экономического и политического развития, но и в перераспределении полномочий в разрезе «Центр - регионы». Особенно это характерно во время возникновения кризисных ситуаций, когда возникает насущная потребность в «обратной» централизации. Ярким подтверждением тому может служить качественное усиление государственной машины США после событий 11 сентября 2001 г. С начала текущего десятилетия усиление роли центральных органов власти наблюдается и в России после длительного периода интенсивной и непродуманной децентрализации, поставившей под угрозу само существование страны. Следует учитывать также, что число «идеальных» глокализационных общностей, где соблюдается определенный баланс между интеграцией в мировую и национальную экономику и политикой опоры на собственные силы, весьма невелико даже в фактически объединенной Европе. Э. Гидденс в другой своей работе в качестве примера такого региона приводит Каталонию, указывая, что «она является частью Испании, но ориентирована и на внешний мир». В связи с этим отметим, что Каталония и ее столица Барселона интегрированы в европейскую экономику не столько за счет производственных связей, сколько благодаря туризму. Барселона является центром рекреационного туризма мирового значения, а осуществляемые из нее экскурсионные маршруты охватывают не только внутренние районы Испании, но и Южную Францию (прежде всего Каркассон и его окрестности), а также Андорру. При этом Каталония относится к числу тех испанских автономных областей, которые традиционно претендуют на предоставление им дополнительных политических и экономических полномочий. К числу регионов, в равной мере глубоко интегрированных как в национальную, так и в общеевропейскую экономику за счет туризма и других сфер хозяйства, можно отнести Север Италии, французские Эльзас, Лотарингию и Ривьеру, бельгийскую Валлонию и Брюссель, австрийский Тироль и, с некоторыми оговорками, ряд других территорий, включая еврорегионы. Однако в некоторых случаях чрезмерное стремление к глокализации (т. е. в данном случае к самостоятельному развитию с упором на глобальные связи, а не на связи с другими частями страны) приводит к определенной самоизоляции, росту межрегионального напряжения и преобладанию сепаратистских тенденций в развитии. Типичным примером являются баскские провинции Испании, развитие которых (так же, как и в случае с Каталонией) во многом обеспечивается за счет туризма, но при этом упор делается на привлечение туристов из-за рубежа, а не из других областей Испании. Поэтому обращение к местным жителям на испанском языке нередко может остаться без внимания, в то время как вопрос, заданный по-французски или по-английски, обычно вызывает весьма благожелательную ответную реакцию. В будущем не исключено, что подобного рода ситуация, хотя, конечно, не в столь острой форме, может возникнуть и в некоторых российских регионах. Во времена существования СССР нечто подобное наблюдалось в Прибалтике и на Западной Украине, хотя вопрос о глобализации тогда не стоял вообще. В перспективе «глокализационная стратегия» (предполагающая, в том числе, дезинтеграцию из национальной хозяйственной системы) может в определенной мере затронуть такие субъекты Федерации, как Калининградская область, которая при отсутствии необходимой поддержки со стороны федерального центра уже сегодня вынуждена искать опору для дальнейшего развития в мобилизации собственных ресурсов и, главное, в поиске партнеров на европейском пространстве. То же самое в определенной степени относится и к ряду других российских регионов, в первую очередь дальневосточных; на уровне более мелких административно-территориальных единиц глокализационная ориентация уже сейчас прослеживается достаточно часто. Перенос акцента в развитии некоторых регионов с национальных хозяйственных связей на интернациональные предполагает поиск «себе подобных» территориальных образований. Как отмечает Ален Ралле, «положение Парижа зависит не только от его отношений с так называемой «французской пустыней», но и от его принадлежности к сети городов мирового масштаба, включающей Лондон, Франкфурт, Нью-Йорк, Токио и др. 3. Государственные власти всех уровней должны помогать местным субъектам включаться в эти сети, а также содействовать развитию соответствующей материальной и нематериальной инфраструктуры». Вовлечение локальных территориальных общностей в процесс глобализации происходит не только в Европе, но и в других макрорегионах мира, в том числе за счет их участия в деятельности так называемых «естественных экономических зон» (ЕЭЗ). В качестве примера такого рода образований японский политолог и экономист Ц. Кикути приводит получивший широкую рекламу в Юго-Восточной Азии «треугольник роста», включающий южные штаты Малайзии, Сингапур и индонезийскую провинцию Риау. Он отмечает, что хотя ЕЭЗ образуются из территорий сопредельных стран, они не рассчитаны на интеграцию экономик целых государств. Единственным критерием для участия при этом выступает эффективное соединение факторов производства. В самой Европе предпосылки для создания таких зон (являющихся, по существу, разновидностью «еврорегионов») на основе развития туристско-рекреационной деятельности и связанных с ней отраслей услуг имеются в прибрежных районах Адриатического, Эгейского и Балтийского морей и в некоторых других районах. Основой их функционирования может являться, в первую очередь, совмещение различных видов отдыха (например, познавательного, рекреационного и лечебного туризма) и ускорение на этой основе развития строительства и сферы услуг. Прообразом этих зон можно считать территории, где уже существуют отлаженные туристские1 связи между регионами различных стран, такие, как уже упоминавшийся маршрут Барселона - Каркассон, а также Вена - Будапешт - озеро Балатон и Кипр - Израиль. Хотя глокализация, несомненно, является значимым явлением в современном мире, ее роль вряд ли следует переоценивать. Одно из главных последствий глокализации, по нашему мнению, состоит в том, что сегодня в качестве полноправных участников международной конкуренции выступают не только корпорации и государства, но и территориальные общности, как входящие в состав этих государств, так и сформированные на транснациональной основе. Именно в этом смысле, а не применительно к политике многочисленных НПО следует понимать формирующуюся многополярность планетарного развития. Не менее важным в плане задач настоящего исследования является вопрос о том, как в обозримом будущем будет выглядеть в институциональном отношении ближайшее геополитическое и геоэкономическое окружение России, прежде всего Европа, а также весь блок развитых стран. Если основываться на здравом смысле, то можно предположить, что в основу дальнейшего общеевропейского развития будут заложены идеи, подобные тем, которые высказал Л. Клепацкий: «Современная трансформация человеческой цивилизации оказывает глубокое воздействие на национальные интересы. В условиях глобализации их реализация выходит за рамки государственных границ. Но ничто не отменяет и не заменяет этих интересов и не снимает противоречий между ними. Но даже в интеграционных группировках наблюдается сочетание национальных и наднациональных усилий. При этом на наднациональном уровне принимаются дополнительные решения по координации и определению направлений развития. Сегодня при анализе этих проблем наблюдаются определенные крайности: национально-государственная самостоятельность либо абсолютизируется. Среди отечественных специалистов в области туризма имеются различные точки зрения на употребление терминов «туристский» и «туристический». Принимая во внимание аргументы и той, и другой стороны, мы, теме не менее, в данном исследовании будем употреблять в основном термин «туристский» и его производные как более распространенные в профессиональной среде и используемый в законодательно-нормативных документах, либо игнорируется. Если следовать этим рекомендациям, то последствия будут печальными. Более плодотворным представляется анализ модификаций функций государства и национальных интересов в условиях глобализации». 4. Сегодня просматриваются две основные модели будущего существования объединенной Европы, а впоследствии, с некой долей вероятности, и Евроамерики: гипергосударство (транснациональное государство в масштабе макрорегиона) и транснациональное общество. До недавнего времени события развивались таким образом, что создавалось впечатление о целенаправленном движении европейских наций по пути создания транснационального государства, которое вобрало бы в себя еще большую часть функций входящих в его состав национальных государств. При этом из возможных концепций реализации этой модели («Европа граждан», «Европа народов», «Европа регионов», «Европа отечеств»), несмотря на все контраргументы, наиболее вероятным выглядел последний вариант, предусматривающий наименьшую модификацию существующих сегодня институтов центральной государственной власти. В пользу данного варианта говорит и то обстоятельство, что все остальные концепции в настоящее время являются труднореализуемыми даже под техническим углом зрения, хотя, несомненно, они имеют право на существование. Ориентация на гипергосударство в форме «Европы отечеств» была обусловлена, среди прочего, и определением так называемых «pillars» (опорных направлений) деятельности ЕС, которые включают в себя три основных компонента: -развитие общего рынка, создание экономического и валютного союза; - проведение обшей внешней политики и политики безопасности; - укрепление сотрудничества в сфере правосудия и внутренних дел. Реализация этих направлений в современных условиях возможна, очевидно, прежде всего, за счет консолидации усилий центральных правительств стран-участниц, а не благодаря частичной замене их наднациональными органами управления, которые на сегодняшний день способны выполнять преимущественно координирующие функции. В свою очередь, фундаментом единого пространства безопасности и правопорядка явилось учреждение института гражданства Европейского Союза в конце 1980-х годов. Как отмечают специалисты, «при всей ограниченности содержания гражданства Европейского Союза его введение имело огромное принципиальное значение для дальнейшего развития европейской интеграции» (а по сути дела - и европейской государственности). В экономической сфере огромным шагом вперед явилось подписание Шенгенских соглашений и создание предусмотренного Маастрихтским договором от 1993 г. экономического и валютного союза с введением общей валюты - евро. По существу, была создана единая хозяйственная система, управление которой базировалось на принципе приоритетности директив наднациональных органов над решениями национальных ведомств. Наконец, стремление к общеевропейской государственности выразилось в попытке обретения одного из главных его атрибутов - Европейской Конституции. Как известно, эта попытка окончилась неудачей, что можно считать проявлением сохранения примата национального над наднациональным (по крайней мере, у граждан Франции и Нидерландов, заблокировавших принятие этого документа). Вполне возможно, что эта неудача в значительной степени была обусловлена чрезмерной поспешностью в проведении процедуры одобрения Конституции и недостаточной обработкой общественного мнения. Тем не менее, данный факт можно рассматривать как серьезный сбой в процессе создания европейского «надгосударства». Наряду с этим обращает на себя внимание еще целый ряд фактов. Так, три государства из пятнадцати «старых» членов ЕС (Великобритания, Дания и Швеция) до сих пор воздерживаются от введения в обращение евро на своей территории; далек от окончательного решения этот вопрос и в некоторых странах, недавно присоединившихся к Евросоюзу. Великобритания, Ирландия и Дания не являются участниками Шенгенских соглашений и, следовательно, коллективной визовой и иммиграционной политики. Кроме того, в Амстердамском и Ништадском договорах узаконено так называемое «продвинутое сотрудничество». Как отмечается, «его участниками, с разрешения всех государств-членов, могут быть всего лишь несколько стран ЕС, действующих в общих интересах и использующих возможности интеграционных институтов». К вышеперечисленному следует, очевидно, добавить усиливающиеся противоречия, в том числе в части вопросов, связанных с распределением средств из структурных фондов между «старыми» и «новыми» членами Союза. Эти противоречия могут приобрести еще более острый характер в случае присоединения к организации Болгарии и Румынии, а впоследствии, возможно, Хорватии, Турции, Македонии, Черногории, Косова (при условии предоставления краю независимости) и некоторых других стран. С высокой долей вероятности можно предположить, что форсированная политика расширения (enlargement), проводимая руководящими органами Европейского Союза, будет способствовать зарождению центробежных тенденций в рамках многостороннего альянса, обусловленных как экономическими, так и политическими причинами. При этом можно исходить хотя бы из того постулата, что усложнение системы всегда ведет к повышению ее неустойчивости. Несмотря на то, что попытки создания транснационального государства, вне всякого сомнения, будут продолжены, в том числе и за счет повторного штурма крепости под названием «Европейская Конституция», шансы на его полноценное оформление в обозримом будущем представляются весьма призрачными. Подчеркнем, что речь идет о Европе - наиболее интегрированном во всех отношениях сегменте глобального пространства. Говорить же о перспективах государственности в масштабах всего развитого мира (в том числе так называемой Евроамерики), по нашему убеждению, сейчас вообще не приходится. Интеграционные механизмы (особенно в политической сфере), которые могли бы связать между собой Европу, Северную Америку и Японию, в настоящее время не созданы даже в первом приближении. Форум АТЭС, например, рассматриваемый многими исследователями как тихоокеанский филиал ВТО, в его сегодняшнем виде способен выполнять лишь преимущественно консультационные функции (хотя последствий его экономических «рекомендаций» ни в коем случае не следует преуменьшать). Поэтому не исключено, что европейское (а в особенности более масштабное в географическом отношении) гипергосударство так и останется идеей-призраком, расплывающимся миражом и в лучшем случае ориентиром на будущее. В связи с этим более реальным представляется вариант оформления европейского пространства в качестве транснационального общества. Транснациональное общество, с нашей точки зрения, можно определить как устойчивое закрепление правовых, этических и поведенческих норм, общих принципов ведения экономической деятельности, внешней политики и выполнения социальных обязательств в масштабе крупных межгосударственных объединений. Транснациональное общество —более гибкое, подвижное и одновременно более аморфное образование, чем транснациональное государство. Очевидно, что наряду с европейским в мире может быть оформлено довольно много других транснациональных обществ: североамериканское, латиноамериканское, исламское, африканское и др. При этом вовсе не обязательно, что такие общества будут формироваться исключительно по географическому принципу; не исключено, что некоторые из них могут иметь дисперсную пространственную структуру. Эти общества в процессе своего развития могут приобретать более фрагментарный или, наоборот, более масштабный, агрегированный характер. Принципы построения транснационального общества или так называемого глобального порядка (в контексте обеспечения его демократического развития) были сформулированы Дэвидом Хелдом в его работе «Демократия и глобальный порядок». В несколько сокращенном виде они выглядят следующим образом: «Во-первых, глобальный порядок воплощается в многочисленных взаимоперекрывающихся властных сетях, включающих социальные гарантии благосостояния, культуру, добровольные организации, экономику, межгосударственные взаимозависимости и репрессивные инструменты. Во-вторых, все группы и организации претендуют на относительную автономию, которая выражается в определенных правах и обязанностях. Это взаимопереплетение дозволенного и запрещенного должно быть приобщено к принципам космополитического демократического права. В-третьих, эти правовые принципы легитимируются и гарантируются транснациональным и локально связанным и парламентами и судами (по образцу Европейского Парламента и Европейского суда), которые следовало бы учредить и в транснациональных пространствах Южной Америки, Азии и Африки. В-четвертых, национальные государства уступают часть своей власти и суверенитета транснациональным институтам и организациям и развивают новое самопонимание как узловые пункты и координаторы транснациональных отношений. В-пятых, индивиды могут приобретать членство в национальных и транснациональных властных пространствах и таким образом осуществлять права участия в управлении и самоопределении —от локального до глобального уровней. В-шестых, гражданское пособие для всех - безразлично, работают ли они по найму, занимаются ли работой по домашнему хозяйству или общественной деятельностью в гражданском обществе; это гарантирует достижение политической свободы». Очертания транснационального общества, обрисованные Д. Хелдом, конечно, весьма расплывчаты, тем более, что он делает упор на рассмотрении особенностей именно гражданского «субглобального» общества. Несмотря на это, на основании приведенных принципов можно выявить некоторые основополагающие различия между транснациональным обществом и транснациональным государством. 1. Транснациональное общество отличается от гипергосударства более низким уровнем развития наднациональных органов управления; оно предполагает, как правило, лишь координацию действий государств в сфере экономической, внешней, внутренней и других политик, а не выработку политики, общей и обязательной для всех участников. За счет этого национальные правительства в большей мере сохраняют свой суверенитет. 2. В транснациональном обществе обеспечивается в целом бóльшая, не связанная формальными рамками «двойной» государственности свобода личности, нежели в транснациональном государстве. 3. Транснациональное общество обладает большей подвижностью своих компонентов по сравнению с гипергосударством, что обеспечивает для него более широкую способность к маневрированию в глобальном пространстве. Есть ли принципиальная разница для России, в том числе в плане развития сотрудничества в туристской сфере, с какой институциональной структурой ей придется иметь дело в европейском, а впоследствии, вероятно, в других макрорегиональных форматах: с транснациональным обществом или с транснациональным государством? Следует признать, что на сегодняшний день эта разница не слишком велика, но, во-первых, она все-таки существует, а, во-вторых, с течением времени она может стать гораздо более ощутимой. По этому поводу представляется уместным обратить внимание на следующие моменты: •гипергосударство (в случае его оформления, по крайней мере, в европейском масштабе) будет, по всей вероятности, оказывать на Россию заметно большее давление как в политической, так и в экономической областях, что чревато резкими изменениями климата во взаимных отношениях; •возможности интеграции России в европейское транснациональное общество (по сути дела, в ЕС в его теперешнем виде), включая совместную деятельность по реализации туристских проектов, видятся более оптимистичными по сравнению с вариантом создания транснационального государства. При сохранении текущей ситуации Россия будет иметь больший оперативный простор при взаимодействии на двустороннем межгосударственном уровне; •в отношениях с транснациональным обществом на первый план выдвигается взаимодействие с его неформальными институтами (в терминологии Дугласа Норта - общепринятыми условностями и кодексами поведения1), что поставит ответственных лиц и исполнителей перед требованиями следовать не только букве соответствующих законов, но в известной степени - перед необходимостью определенной ментальной адаптации. Таким образом, под углом зрения институционального взаимодействия для России, как мы полагаем, является предпочтительным сохранением в той форме, в которой он существует сегодня, а не превращение его в гипергосударство. Это позволит сохранить акцент на развитии двусторонних межгосударственных отношений (с поправкой, разумеется, на интересы Евросоюза как коллективного пространственно-институционального образования в виде трансграничного общества) и обеспечить более высокую маневренность действий. Данное обстоятельство имеет существенное значение еще и потому, что Россия, по крайней мере, в ближайшем будущем, будет вынуждена выступать на мировой арене преимущественно как «игрок-одиночка» (современное состояние СНГ и других квази-интеграционных структур с российским участием на постсоветском пространстве не позволяет рассчитывать на иной вариант развития событий). Что же касается возможностей формирования транснациональных обществ (не говоря уже о транснациональных государствах) в других макрорегионах мира, то они, по всей видимости, могут быть созданы лишь в сравнительно отдаленной перспективе. Тем не менее, не учитывать процесс выработки общих «правил игры» в рамках таких гипотетических образований было бы, наверное, серьезным упущением при разработке долгосрочных отраслевых стратегий, включая стратегию развития туризма в Российской Федерации. |
Похожие:
 | Учебно-методический комплекс дисциплины красноярск 2012 пояснительная... Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд) «Психодиагностика» для студентов заочной формы обучения (3,5 года обучения) по специальности... | | Учебно-методический комплекс дисциплины специальность 100110. 65... Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд) «Информационная культура» состоит из следующих элементов |
| Учебно-методический комплекс дисциплины специальность: 050706. 65 «Педагогика и психология» Настоящий учебно-методический комплекс дисциплины (умкд) «Психолого-педагогическая коррекция» для студентов 5-го заочного отделения... | | Учебно-методический комплекс дисциплины специальность : 040101. 65... Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд) «Информатика» для студентов очной формы обучения по специальности 040101. 65 социальная... |
| Учебно-методический комплекс дисциплины по выбору направление 050700. 62 «Педагогика» Настоящий учебно-методический комплекс дисциплины по выбору (умкд) «Психолого-педагогическая коррекция» для студентов 4-го курса... | | Учебно-методический комплекс дисциплины по направлению подготовки... Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд) «Основы экономических учений» состоит из следующих элементов |
 | Пояснительная записка Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд)... Учебно-методический комплекс дисциплины составлен к п н., доцентом Грасс Т. П., д э н., профессором Е. В. Щербенко | | Пояснительная записка Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд)... Учебно-методический комплекс дисциплины составлен к п н., доцентом Грасс Т. П., д э н., профессором Е. В. Щербенко |
| Учебно-методический комплекс дисциплины Учебно-методический комплекс дисциплины составлен в соответствии с требованиями государственного образовательного стандарта высшего... | | Учебно-методический комплекс дисциплины по направлению подготовки... Учебно-методический комплекс дисциплины (умкд) «Основы экономических учений» состоит из следующих элементов |
| Учебно-методический комплекс «дисциплины» Учебно-методический комплекс «дисциплины» физическая культура составлен в соответствии с Государственным образовательным стандартом... | | Учебно-методический комплекс «дисциплины» Учебно-методический комплекс «дисциплины» физическая культура составлен в соответствии с Государственным образовательным стандартом... |
| Учебно-методический комплекс дисциплины Учебно-методический комплекс дисциплины Культура повседневности зарубежных стран Направление/ специальность — 031400. 62, культурология... | | Учебно-методический комплекс дисциплины «информатика» Учебно-методический комплекс дисциплины составлен в соответствии с требованиями государственного образовательного стандарта высшего... |
| Учебно-методический комплекс дисциплины «Риторика» Учебно-методический комплекс дисциплины составлен в соответствии с требованиями государственного образовательного стандарта высшего... | | Учебно-методический комплекс дисциплины Учебно-методический комплекс дисциплины Источниковедение истории культуры Направление/ специальность — 031400. 62,культурология Форма... |
