A twist Of Lennon я была женой Леннона Глава первая. Дитя войны
Скачать 2.09 Mb.
|
Глава третья. ЛИВЕРПУЛЬСКАЯ СЦЕНАВсё это время Джон испытывал бурный творческий подъём — он увлёкся живописью. Влияние Стюарта сказывалось на нём всё сильнее. Oт сдерживающих творческую фантазию факторов, неизбежных в такой строгой дисциплине, как черчение шрифтов, не осталось и следа, и он свободно бросился в оргию масляных красок, песка, древесных опилок — вообще всего, что попадалось под руку, — и начал создавать истинно индивидуальные произведения. В этот период Джон был по-настоящему «в своей тарелке». Единственной мрачной тучей на горизонте был экзамен по шрифтам, который надо было сдавать в конце года. В случае провала рушились все мечты о будущем. Если Джон и был озабочен этими мыслями, то умел прекрасно их скрывать. И тут в жизни Джона и его друзей, словно птица-феникс из пепла, возник молодой, коренастый и бородатый друг Стюарта, Алан Уильямс. Хотя Джон был тогда увлечён живописью, музыка оставалась всё-таки на первом плане. Ребята продолжали тренироваться и оттачивать разучиваемые номера. Плохо было одно: негде было блеснуть своими талантами. И вот Алан Уильямс дал им такую возможность, пригласив играть в своём баре «Джакаранда». «Джек», как его ласково называли постоянные посетители, был знаменит своим фирменным блюдом — бутербродами с беконом. Спустившись по узкой лестнице в полуподвал, вы попадали в иной мир. Очутившись там в первый раз, я подумала, что попала в Дантов «Ад». Затхлый воздух, запах пота и грохот инструментов — всё вместе это обрушивалось на вас, ещё когда вы спускались по тесным ступеням вниз. Пульсирующий бит музыки, проникая наверх, словно пытаясь вырваться из душившей атмосферы полуподвала. Музыку делал стил-бэнд. Не рок-н-ролл, а чёрный стил-бэнд, игравший настоящий ритм-энд-блюз. Он был великолепен. Атмосфера наэлектризовывала. Это был единственный в тех местах ансамбль такого рода. Возможно, здесь память мне изменяет, но, по- моему, дело было так: ребята так часто околачивались в «Джеке» и приставали к Алану, что он, в конце концов, смягчился и разрешил им поиграть один вечер, чтобы испытать свои силы. Я думаю, всё дело было в том, что Стюарт дружил с Аланом. Иначе Алан остался бы глух к их просьбам. Потому что Джон, например, всю дорогу выпрашивал у Алана то денег, то чего-нибудь поесть, так что тот, наверное, думал: во что это я позволяю себя втягивать? Когда он, наконец, сдался и дал добро на их первое публичное выступление, публика недовольно ворчала: «Алан, кто это такие, чёрт возьми?!» «Чушь!» «Давай нам стил-бэнд!» «Что за лажу они выдают?» — вот первые комментарии со стороны тех же самых ребят, которые вскоре стали их самыми неистовыми поклонниками. Вскоре Алан стал надёжным покровителем «Битлз». Уши и интуиция подсказали ему в те ещё очень незрелые, любительские времена, что в этих парнях определённо что-то есть особенное. И не внешний вид ребят вселил в него такую уверенность, потому что более неряшливой группы музыкантов в Ливерпуле тогда, наверное, не было. И уж конечно, дело было не в манере поведения на сцене: они и понятия не имели, что это такое. Во всяком случае, их матюги повергли бы родителей молодых завсегдатаев бара в продолжительный обморок, доведись им хоть раз побывать там. Дело было в какой-то магии — такой не определённой, что порой казалось, что её и нет совсем, — которая начинала действовать, как только они начинали играть на своих гитарах и петь свои гармонии. Вот в этот момент вас пронизывала какая-то особая дрожь, что-то пробегало по позвоночнику и щемило сердце. Говоря языком наркоманов, начинался первый «трип». Как далеко это было от чистого, отшлифованного до блеска стиля «Шедоуз», которые в то время были на верху популярности. «Имидж» «Битлз» был так далёк от всего этого, что казалось просто невероятным, чтобы подростки захотели взглянуть на них второй раз и, тем более, следовать за ними на край света. Групповое единство и вообще любое единообразие было им чуждо во всём, кроме одного: выбора одежды. Одеты они были одинаково: мятые джинсы, чёрные футболки и теннисные туфли, обычно грязные и поношенные. Они носили длинные, зачёсанные по бокам и смазанные бриолином волосы, которые спереди как бы случайно падали на лоб. На фоне прилизанных, обряженных в костюмчики «Шедоуз» они казались неотшлифованными алмазами. Они были молоды, круты и сексуально привлекательны. А музыка их была сырой, резкой и, как выражаются африканцы, шла прямо в кишки. С помощью Алана Уильямса их ограниченный опыт стал необычайно обогащаться. Охваченная будоражащим возбуждением «живых» выступлений, я стала постепенно погружаться в совершенно необычный новый стиль жизни. Как я уже говорила, идеалом женщины для Джона была Брижит Бардо, и я стала быстро вживаться в её образ, копируя её причёску и стиль одежды. Еще совсем недавно, после встречи с Джоном, я превратилась из «цыпочки-секретарши» в богемную девицу, а теперь со мной происходила другая метаморфоза, на этот раз с акцентом на сексапильностъ: длинные светлые волосы, облегающие чёрные свитера, тесные короткие юбки, остроносые туфли на высоком каблуке и, наконец, завершающий штрих — чёрные чулки в сетку. С таким нарядом была прямо беда. Когда я назначала моему возлюбленному свидание у магазина «Луис», прямо под смелой — по тем временам — статуей голого мужчины, или у Центрального вокзала, или ещё где-нибудь, Джон всегда опаздывал, и меня неизменно пытались «склеить» разные мерзкие типы, которых полным-полно в Ливерпуле. Они наверняка принимали меня за ливерпульскую «тотти» — проститутку, поджидающую клиентов. Я, конечно, старалась выглядеть понезаметнее, но при тех обстоятельствах это мне плохо удавалось, и я опять становилась жертвой своей проклятой робости и мучилась ужасно, пока не появлялся Джон. Только тогда я успокаивалась, и всё опять шло хорошо. Если он хочет, чтобы я была, как Брижит Бардо, — хорошо, я согласна. Но должна признаться, что тип скромной, очкастой секретарши всё же пытался вырваться наружу. Выглядеть незаметное было намного, намного безопасней. Когда Алан взял Битлов под своё крыло, он помог им пробиться и в другие танцзалы и клубы. Джон решил, что ему надоело жить у Мими, где всё было так далеко от «авангарда» и переехал к Стюарту. Напрасно Мими питалась отговорить его от этого «безумного шага». Решение его было твёрдым. Он почувствовал, что настало время отцепиться от тёткиной юбки и жить так, как ему хочется. В той квартире мне пришлось провести не одну ночь с Джоном. А мама думала, что я ночую у Филлис. Проводить «нелегальные» ночи вдали от дома было здорово, но наше существование омрачалось неудачными попытками поддерживать там чистоту. Как мы ни старались, это нам никак не удавалось. Пол был вечно грязный и не хотел отмываться. Если отключали электричество или кончались запасы мыла, приходилось стирать без света и в холодной воде. Когда мы рука об руку выходили на свет божий в поисках утреннего завтрака, мы, наверное, были похожи на трубочистов. Джонy — что, ему было наплевать, а мне надо было — возвращаться домой и объяснять бедной маме, почему я похожа на пугало. Забавно вспоминать всё это. Быть похожим на падшего ангела — это было одно, а выглядеть, как грязный падший ангел в последнем ночном пригородном поезде — это совсем другое. Эти дневные и вечерние «сессии» нередко были для меня страшными испытаниями, потому что меломаны, окружавшие Битлов и везде таскавшиеся за ними, становились всё более ревнивыми — каждый к своему избранному кумиру. Позволю себе добавить, что это было ещё на самом раннем этапе их карьеры. Я была с Джоном почти на всех их «гигах» и «чесах». Иногда он тоже шёл туда со страхом, потому что сарафанное радио донесло до него, что местные «тэды» собираются устроить ему «облом». Их «джуди» (подружки) стали обращать на Битлов с лишком много внимания, и «тэдам» это было не по нутру. Особенно опасными точками были Бутл, Лизерлендская ратуша и Гарстон. Местные «крутые ребята» ждали удобного момента, чтобы «всадить носок» в Леннона, Маккартни, Харрисона и Сатклиффа. В таких случаях «гиг» не доставлял ребятам никакой радости. Их не покидало напряжение, граничившее с паникой. Хуже всего приходилось мне, как единственной тогда женщине в битловском окружении. Фанатичные поклонницы Джона Леннона принимали меня очень неласково. Я разрушала их мечты и фантазии. В те дни самым опасным для меня местом был дамский туалет. Входя туда, я всякий раз на полном серьёзе думала, что мне не выйти оттуда целой и невредимой, или, ещё хуже, что живой мне вообще не выбраться. Поэтому я старалась держаться как можно более неприметно и держать рот на замке. Я дружелюбно улыбалась, а если надо было обязательно что-то говорить, пускала в ход по возможности идеальный ливерпульский акцент — чтобы они, не дай бог, не подумали, что я изображаю из себя важную леди. Я очень боялась какой-нибудь провокации. Мне, конечно, было далеко до этих девиц. Они могли убить меня одним взглядом. Играя в «Джакаранде», Джон, Пол, Джордж и Стюарт быстро набирали силу. Правда, у них не было ударника, это — раз. И начинали они с усилителями, взятыми напрокат, это — два. Алан обеспечивал их регулярными «гигами», в основном дневными, потому что — не забудьте — мы еще учились в колледже, а кое-кто ещё даже в школе. Всё, казалось, складывалось хорошо. Но, ясное дело, наша, учёба отступила на второй план, вытесненная возбуждением живых выступлений. В этот период интересы Алана Уильямса распространялись ещё на две-три другие ливерпульские группы. Он не был их менеджером в общепринятом смысле, но всячески помогал им, находя работу в многочисленных ливерпульских клубах и танцзалах, а также, представьте себе, даже на «том берегу». Конечно, за свои труды он получал от групп компенсацию. Это был загадочный человек, полный энтузиазма, честолюбия и безграничной энергии. Именно благодаря ему ливерпульский звук появился на «карте». Как я уже отмечала, в «Джеке» было темно и душно, но всё это оживлялось звуками и бог знает, чем ещё. Клерки, продавцы, фабричные рабочие, студенты, бродяги, чёрные, белые, жёлтые, кофейного цвета — все перемешивались в кипящем, вибрирующем котле «Джакаранды». Когда ребята играли с прокатными усилителями, их микрофоны были привязаны к черенкам от швабр, которые внизу, у так называемой сцены услужливо держали для них пылкие маленькие поклонницы. Это было восхитительное зрелище. Коммуникация и кооперация, организуемая четырьмя простыми парнями, с воодушевлением играющими за гроши. Хотя деньги были, конечно, не лишними, но на том раннем этапе одного только факта, что они играют для людей и возбуждают электризацию между собой и всеми, кто слушает их музыку, было им более чем достаточно для удовлетворения своего молодого самолюбия. Они уже начинали видеть свет в конце тоннеля. Энтузиазм и возбуждение возрастали по мере того, как перспектива сделать карьеру в сфере музыки стала казаться не такой уж несбыточной. Вкусив от шоу-бизнеса впечатлений, Джон решил твёрдо: это как раз для него. Мысли о том, чтобы оставить свои след в других сферах искусства, канули в лету с невероятной быстротой и почти без всякого сожаления. Однако тётушка Мими приходила в ужас при мысли о том, что её воспитанник очертя голову мчится в непредсказуемое будущее, вооружённый только старой гитарой, без образования и, фактически, без гроша в кармане. В то время будущее племянника рисовалось ей в очень мрачных красках. Сегодня все знают её знаменитую нравоучительную Фразу: «Гитара, Джон, сама по себе вещь хорошая, но она никогда не принесёт тебе больших денег!» Этот искренний совет бедной Мими, как говорится, «упал на глухие уши», и слава богу, что так случилось. Между тем приближалась пора летних экзаменов за семестр. Один из этих экзаменов давал Джону последний шанс остаться в колледже. У меня ещё была маленькая надежда, что Джон как-нибудь «вытянет», с помощью друзей, но тут Алан Уильямс, как у нас говорят, «взорвал бомбу». «Друзья! — объявил он, — из Лондона приезжают Ларри Парнс2 и Билли Фьюри3. Они хотят устроить прослушивание. Парнсу нужна группа сопровождения для будущих гастролей Фьюри». Господи, что тут началось! Когда я увидела Джона, только что узнавшего эту потрясающую новость, то подумала, что он выиграл миллион в лотерее, не иначе. «Боже мой, Син, да знаешь ли ты, что это значит? Нас будут слушать Ларри Парнс и Билли Фьюри. Чёрт возьми, не могу поверить. Это просто фантастика! Билли Фьюри — ты только подумай. Аккомпанировать самому Билли Фьюри! Обалдеть можно!» Лицо Джона светилось чистой, искренней радостью, когда он рассказывал мне эту восхитительную новость. Он был похож на ребёнка, потерявшего пенс и нашедшего целый фунт. В эти минуты Джон и мысли не допускал, что они могут провалиться и упустить этот, может быть, единственный в жизни шанс. Оптимизм его не знал границ. И плевать на то, что в их личных хит-парадах Билли Фьюри не входил даже в первую десятку. Главное — что он добился популярности, а теперь и они, благодаря Алану Уильямсу, на пути к этому. Перед этим событием ребята несколько недель кряду играли до изнеможения, пока пальцы чуть не отваливались. Но когда стало ясно всё значение предстоящего события, они начали нервничать. Во-первых, у них не было ударника. Во-вторых, очень волновался Стюарт, и это понятно: бас-гитара ему всё никак не давалась. По-моему, они впервые взглянули на себя критическим оком и не знали, что делать, чтобы улучшить свой сценический образ и повысить музыкальный уровень. Они только подсознательно чувствовали, что должны опираться на свою собственную, характерную только для них магию. Ничего другого им и не оставалось. Когда пришёл «судный день», содержание адреналина в их организмах достигло критического уровня. Накануне ребята обегали весь Ливерпуль в поисках хорошего ударника, которого можно было взять на время. Им это удалось. Все было готово. Они достали себе новые сценические костюмы: вместо засаленных джинсов, чёрных футболок и стоптанных туфель неопределенного цвета они теперь были... в чём, как вы думаете? — в чистых джинсах, чистых чёрных футболках и всё в тех же стоптанных теннисных туфлях неопределённого цвета! Их волосы были аккуратно зачесаны и обильно набриолинены. Лично мне они казались великолепными. На их юных, таких свежих лицах была смесь возбуждения и страха. Я была так горда за них, что мне хотелось вопить об этом. Прослушивание проводилось на нижнем этаже ещё одного клуба Алана , «Голубой ангел». Напряжение возросло до предела. Ударник блистал своим отсутствием. Ребята занимались тем, что дрожащими руками настраивали свои гитары, обсуждали, как они будут стоять, какие движения делать или вообще не делать, чтобы понравиться гостям, этим звёздам шоу-бизнеса и мира развлечений. При этом они курили так, словно завтра сигареты выйдут из моды и надо успеть досыта накуриться. Во всём этом было столько наивности и молодой невинности, что я просто умилялась. И вот в этом сумрачном ливерпульском полуподвале появились долгожданные светила развлекательной индустрии. Все сразу затихли, последовала неловкая пауза, которую нарушил Алан, представивший гостей. По-моему, Алан нервничал не меньше ребят. Потом все вдруг загалдели, и ничего нельзя было разобрать. Сравнения — вещь всегда опасная. К тому же, в то время я отличалась предвзятостью суждений, но мне бросилось в глаза, что приезжие гости, одетые в дорогие изысканные костюмы, со своей приторностью и в подмётки не годятся этим четырем парням, таким живым и таким настоящим. Билли Фьюри сидел надутый и хмурый. За весь вечер он произнес всего несколько слов. Ларри Парнс сидел и внимательно слушал, как ребята выкладывались перед ним. Я забилась в уголок подальше и, скрестив ноги и пальцы на руках, следила за происходящим, пытаясь уловить на лицах гостей признаки восторга или, не дай бог, недовольства. Прослушивание чем-то похоже на покупку дома. Если покупатель восторгается, продавец может поднять цену. Как бы то ни было, ребята не получили работу. Ларри Парнс рассудил, что игра Стюарта далеко не дотягивает до нужного уровня, но — и это было очень важное «но» — он согласился взять остальных троих. Они ему понравились. Битлы посовещались между собой, поговорили с Аланом, и Джон первым наотрез отказался от заманчивого предложения. «Если с нами не будет Стюарта — забудьте об этом». Это был момент, исполненный драматического благородства. Преданность Джона Стюарту была поразительной и трогала до глубины души. Пол и Джордж поддержали его. А у Стюарта кошки скребли на сердце. Он горячо разубеждал их, доказывая, что они не правы, и в эти минуты он становился мне еще ближе и роднее. Он, конечно, понимал, что его бесталанность погубила их шанс сделать себе имя. Алан, добрая душа, подсел к Стюарту и предложил показать им свидетельства его настоящего таланта — рисунки. Стюарт сначала отказывался, но Алан напирал, и он сдался. Он всегда таскал с собой старую парусиновую сумку с блокнотом для рисования и карандашами для того, чтобы на месте зарисовать объект, который вдруг вдохновил его. Потом он мог эти наброски использовать в своей живописи. Конечно, на этот раз его вряд ли вдохновляли сидящие перед ним субъекты. Его слишком мучили угрызения совести, чтобы вдохновение могло прорваться, но он взялся за работу и быстро сделал углём портреты своих натурщиков. Они удивились и обрадовались. Битлы (без Стюарта) понравились Парнсу, и, уходя, он сказал Алану, что будет иметь их в виду, если подвернётся ещё что-нибудь подходящее. Парнс прослушал ещё несколько ливерпульских групп. Все они были уже достаточно известны и имели больше опыта, чем Битлз. Это «Кэсс и Казановы», «Рори Сторм и Харрикенз», «Дэрри и Синьоры». Рори с командой только что вернулись с Северного Уэльса, где очень успешно отыграли весь летний сезон в лагерях отдыха фирмы Батлин. Ударником у них был единственный в своём роде Ричард Старки, или Ринго Старр. В то время Битлы имели с ним лишь шапочное знакомство. Я должна признать, что хотя, в смысле одежды и технической оснащённости, все другие группы намного превосходили Битлз, я, как и Ларри Парнс, смотрела только на них. Хотя после визита именитых гостей остался неприятный осадок и чувство некоторого разочарования, дело было не так уж плохо. Во всяком случае, Битлы стали больше верить в свои силы, чем раньше. Их признали победителями в этом конкурсе, несмотря на то, что многое было против них. Значит, они совсем не дурны. Теперь им очень нужны были две вещи: регулярная работа и регулярный приток денег на покупку хорошего оборудования. К сожалению, и то и другое они получили далеко не сразу. Пол ещё учился в школе, Джордж бросил учиться и стал учеником электрика в крупном ливерпульском универмаге, а Джон... Ну, а Джону надо было сдавать этот проклятый экзамен по шрифтам. Какая тоска! А ведь он мог бы зарабатывать сто фунтов в неделю, а его имя сверкало бы огнями рекламы. Что касается наших с Джоном отношений, то в промежутках между занятиями в колледже, «гигами» и ночными «сессиями» в «Джеке» у нас всё-таки оставалось время друг для друга. Наверное, никогда — ни до, ни после — мы не были так близки с ним. Я сопровождала Джона повсюду, кроме самых опасных мест. Если они играли там, где мелькали кулаки и ножи, он просил меня остаться дома. В таких случаях у него хватало и своих забот. Впрочем, частенько я всё равно тащилась за ним, и какие же страхи тогда я переживала! В танцзалах была наэлектризованная атмосфера. Бушующее море потных, дёргающихся в судороге тел. Один неосторожный взгляд, неловкое движение — и начиналась цепная реакция событий, от которых волосы становились дыбом. Вы словно сидели на бомбе замедленного действия. В таких случаях я говорила себе: что я здесь делаю? Какого дьявола меня сюда понесло? Когда я поняла, что люблю Джона, я знала, что с ним не соскучишься, но это было уж слишком. Чем всё это кончится? — спрашивала я себя. Чтобы получить ответ, мне достаточно было взглянуть на Джона и остальных ребят. Их музыка, вибрации движений, их аура — всё это действовало неотразимо, и я вместе со всеми втягивалась в водоворот этого восхитительного безумия. Вскочив на подножку мчащегося с бешеной скоростью поезда, надо трижды хорошенько подумать, прежде чем решиться спрыгнуть. С тёткой Джона, Мими, тоже не было скучно. Её главной заботой было накормить нас до отвала. Груда чипсов, яиц, сосисок, горы бутербродов, бесконечное число чашек чая и ещё более бесконечное число вопросов. «Джон, у тебя ужасный вид. Ты только посмотри на себя. Ужас! Как тебе не стыдно?! Синтия, что с ним будет? Я прихожу в отчаяние, когда думаю об этом. Уговори его, ради бога, бросить эту вонючую комнату, где он ночует. Как зовут того оборванца, с которым он делит эту квартиру, если только эту дыру можно назвать квартирой?» Она замолкала на пару секунд, и я успевала вставить: «Вы же знаете Джона, Мими!» «Да, знаю. Вот почему я и беспокоюсь за него, Син. У него такой вид, словно он неделю не обедал. У тебя, кстати, тоже. Что вы о себе думаете?» Тут Джон бросался мне на выручку, ловко переводя разговор на другое: «Мими! Твой сад просто прекрасен, обед был фантастический. Можно ещё по чашке чая?» Когда всё было съедено и разговор исчерпан, мы откланивались и уходили. Но перед нашим уходом, отведя меня в сторонку, Мими умоляла меня уговорить «глупого дурачка» вернуться домой. Она говорила, что так беспокоится за Джона, что не спит по ночам, и старая язва опять даёт себя знать. Я обещала сделать все, что в моих силах, но добавляла, что у Джона есть своя голова на плечах, и он уже не маленький, чтобы за ним присматривать. На этом наш визит заканчивался. Время от времени мы с Джоном заходили и к отцу Пола. Это был очень милый человек. Джим всегда очень тепло встречал нас. Он уже давно похоронил любимую жену Мэри и один воспитывал двух пацанов — Пола и Майкла. Майк сегодня известен как Майкл Макгир из известной группы «Скэффолд» («Эшафот»). Семья Маккартни жила в Аллертоне, на Фортлин-роуд. Входя в скромное жилище этой талантливой семьи, я неизменно чувствовала очень тёплое, доброжелательное отношение. Джим был на редкость замечательный отец. Таких, наверное, один на миллион. Поразительно, как он легко и весело справлялся с домашними заботами, которые других мужчин заставили бы бежать без оглядки. Джим встречал нас на пороге, с полотенцем в одной руке и сковородкой в другой, с аккуратно закатанными рукавами и в чистом переднике. На кухне нас встречал хаос, очаровательный домашний беспорядок. На плите уже стояла сковорода для картошки и в ноздри бил аппетитный аромат яиц и бекона. Один взгляд на нас — и в одну сковороду летели дополнительные картофелины, а в другой начинали шипеть добавочные яйца и куски бекона. Мы ещё не успевали опомниться, как уже сидели за столом, уплетая за обе щёки. Для нас это был настоящий королевский банкет. Визиты к Джиму всегда были для меня сплошным праздником. Он любил своих пацанов и всех их приятелей. Общение с ними доставляло ему искреннее удовольствие. В молодости он сам играл в одном очень популярном джаз-бэнде и теперь с энтузиазмом поддерживал увлечение ребят музыкой. Дома у Пола я познакомилась с девушкой, которая стала мне близкой подругой. Я соскучилась по глупым бабским разговорам. У моей хорошей подруги, Филлис, скоропостижно скончалась от рака мать. Младший брат и сестра ещё ходили в школу, отец пропадал на работе, и Филлис решила броситъ мечту стать учительницей и пошла на работу, чтобы помочь семье. Это, конечно, значило, что теперь я редко могла её видеть. Мне очень не хватало её дружбы, хотя мы и продолжали поддерживать контакт. Конечно, я никогда не была в одиночестве, меня всегда окружали приятели, но верная старая подружка — это совсем другое дело. Никто не может её заменить. И вот, через Пола я познакомилась с Дороти. Дот было 17 лет, это была миловидная, стройненькая блондинка с редким по смазливости личиком. У неё была нежная душа. Она говорила почти шепотом, часто краснела и боготворила Пола. Мы с ней как-то сразу очень подружились. Вдобавок, нас связывало ещё одно очень важное обстоятельство — восхищение Битлами и их музыкой. Мы обе считали, что всё, что они делают, — это здорово, и эта мысль нас очень роднила. Но, самое главное, теперь у меня была компания, когда ребята играли. По-моему, Дот была первым серьезным увлечением Пола. Она работала в отделе доставки в одной аптеке на окраине Ливерпуля, а жила с отцом и матерью. Родители Дот были очень строгие, поэтому Пола она видела гораздо реже, чем я Джона. Между прочим, будь мой отец жив, наши отношения с Джоном вряд ли зашли бы так далеко. Он был человеком очень строгих правил, мой папа. Я помню, когда мне было всего 15 лет, в меня влюбился один парень очень хулиганистого вида. Я не обращала на него никакого внимания, пока он не прислал мне длинное любовное письмо, написанное изящным почерком и очень тонким пером. Тут мне стало любопытно. Это деликатное письмо никак не соответствовало его облику и грубым манерам. И вот, будучи человеком, который не доверяет первому впечатлению, я решила узнать его получше. Но — увы и ах. Однажды вечером он пришёл к нам в своём лучшем тэдди-боевском «прикиде» и попросил позвать меня. Меня дома не было, и мама, пожалев его, впустила в дом и попросила подождать. Минут через пять с работы пришёл отец. Увидев этого странного парня, он принял его за работника отдела доставки товаров, подумал, что мама опять что-то купила, и дал ему десять шиллингов «на чай»! Он искренне полагал, что парень только этого и ждёт. Ни я, ни мама так никогда и не просветили отца насчёт истинной цели его визита. Во всяком случае, он не мог и подумать, что его дочь может иметь что-то общее с таким типом. Бедный мальчик! Наверно, он так растерялся тогда. Больше я его не видела. |
Похожие:
 | Реферат Битва под Москвой: крах германского плана молниеносной войны... Разгром фашистских войск под Москвой явился началом коренного поворота в ходе войны. Окончательно был похоронен гитлеровский план... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... При работе над пособием использованы тексты и научно-методические материалы: Братченко С. Л. (глава 3), Галактионовой Т. Г. (глава... |
| «Какой была самая первая мягкая игрушка?» Мы занимаемся в Доме детского творчества в объединении «Мягкая игрушка», поэтому нам важно знать, как выглядела первая мягкая игрушка,... | | С. А. Нефедов Февраль 1917 года Россия должна была стать участником большой войны. Д. Джолл, посвятивший специальное исследование вопросу о возникновении Первой... |
 | Почему происходили международные кон фликты? Тридцатилетняя война — первая общеевропейская война и последняя из рели гиозных войн. Ход войны. Состояние воору жения. Военная система.... | | Впервые был сорван гитлеровский план «молниеносной войны» Начался... А какое событие произошло во время Великой Отечественной войны в ходе операции «Уран»? |
| Реферат Тема предстоящей дипломной работы сформулирована как «Совершенствование... Ав, заключения, списка литературы и приложений. Первая глава работы – теоретическая. В ней рассмотрены вырезанооспособность его заемщиков.... | | Рассказ второго экскурсовода [2], [3], [5], [6], [9], [10] История развития радио До конца XIX Первая такая линия прошла от Парижа до Ллиля. Самая длинная линия была построена в России от Москвы до Санкт-Петербурга и была длиной... |
| Войны в лирике К. Симонова Тема войны всегда была значимой для писателей и поэтов ХХ века. Особенно она волновала современником, живших и творивших в нелегкие... | | Решение на строительство этой лаборатории он смог получить только... М. В. Ломоносов в 1752—1753 годах впервые за всю историю науки читал курс физической химии студентам академического университета.... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Уроки 18-21. Глава Первая медицинская помощь при поражении сильнодействующими ядовитыми веществами | | Реферат на тему: В. В. Терешкова первая женщина-космонавт Наша страна всегда была первой в освоении космоса: первый запущенный искусственный спутник Земли, Ю. А. Гагарин – первый человек... |
| Иммунологии амн ссср, профессоре 1981 г Защитил одну из первых канд... Вишневского; иммунологии амн ссср, профессоре 1981 г Защитил одну из первых канд дис. "Артериальная система надпочечников" (удостоена... | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Сегодня на уроке мы рассмотрим самую актуальную тему на земле – это тема «Мать и дитя». И назовём тему урока «Вечная тема – мать... |
| Положение о региональной научно-практической конференции России. Выдержала ли она это испытание, готова ли была к этой войне? Какие уроки необходимо извлечь из итогов Первой мировой войны... | | Содержание В рамках работ была создана первая очередь обработки и хранения метаданных (справочника) по направлению нанобиомедицина (онкология),... |
