Постановление Страсбург, 17 мая 2010 года Перевод на русский язык Николаева Г. А
Скачать 1.64 Mb.
|
| вопрос применения сроков давности является элементом состава применимости статьи 7 Конвенции, связанным с вопросом о придании обратной силы и существующих наравне с ним условиях существования преступления и наказания, может повлечь нежелательные результаты, которые могли бы подрывать самый дух статьи 7 Конвенции. -------------------------------- <*> Вопрос о применении сроков давности, исключающей уголовную ответственность, трудно рассматривать как чисто процессуальный. По-видимому, такое утверждение вызвано тем, что вопросы давностных сроков в законодательстве ряда европейских стран (например, в Бельгии, откуда происходит одна из авторов мнения Тюлькенс) регулируются уголовно-процессуальными кодексами. Однако и там этот вопрос носит очевидный материально-правовой характер, как следует из статьи 21 Закона от 17 апреля 1878 г., устанавливающей, что преследование исключается по истечении 10 лет со дня совершения тяжкого преступления (прим. переводчика). 7. Конечно, должен быть дан ответ на доводы стороны о давностных сроках, рассматриваемые как чисто технический вопрос, которые более целесообразно связать со справедливостью разбирательства и статьей 6 Конвенции. И хотя надо признать, что вопрос применимости сроков давности не был достаточно разрешен в 1944 году - при том что это не дает заявителю возможности извлечь выгоду из этого пробела, - по нашему мнению, последующее развитие после Второй мировой войны тем не менее ясно продемонстрировало, что международное сообщество не только консолидировало свою позицию в твердом осуждении гнусных военных преступлений, но также постепенно сформулировало подробные правила, в том числе процессуальные, регулирующие способ рассмотрения таких преступлений в международном праве. Это развитие составляет непрерывную линию правовой продуктивности, которая почти не оставляет возможности полагать, что международная система не готова продолжать преследование преступлений, совершенных во время войны; на этой стадии молчание по вопросу о применимости сроков давности, конечно, было оглушительным. Вывод об этом также позволяет сделать принятие Конвенции 1968 года, которая "подтвердила" неприменимость сроков давности к этим преступлениям. Именно эта цепь событий позволяла властям Латвии преследовать и наказать заявителя за преступления, которые он совершил. НЕСОВПАДАЮЩЕЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ КОСТА, К КОТОРОМУ ПРИСОЕДИНИЛИСЬ СУДЬИ КАЛАЙДЖИЕВА И ПОАЛЕЛУНЖЬ 1. Как и Палата, но вопреки большинству Большой Палаты, мы пришли к выводу о том, что статья 7 Конвенции была нарушена государством-ответчиком в связи с преследованием и осуждением заявителя за военные преступления. Мы попытаемся изложить нашу позицию по данному вопросу. 2. Следует сделать предварительное замечание относительно самой структуры статьи 7 Конвенции. 3. Хорошо известно, что первый из двух пунктов данной статьи устанавливает в целом принцип о том, что преступления и наказания должны быть определены законом, что предполагает, в частности, что им не должна придаваться обратная сила; второй пункт (в известном смысле, специальный закон) предусматривает исключение из этого принципа в делах, в которых действие или бездействие в момент совершения являлось преступным в соответствии с "общими принципами права, признанными цивилизованными странами". (Это выражение в точности совпадает с использованным в статье 38 Устава Международного суда ООН и, очевидно, вдохновляло последний.) 4. Большая Палата правильно отметила в § 186 Постановления со ссылкой на Решение Европейского Суда от 12 декабря 2002 г. по делу "Тесс против Латвии" (Tess v. Latvia), жалоба N 34854/02), что два пункта статьи 7 Конвенции подлежат толкованию согласованным образом. Точно так же Постановление, по нашему мнению, правильно заключило в § 245 и 246, что, поскольку осуждение заявителя не составляло нарушения пункта 1 статьи 7 Конвенции, не является обязательным рассмотрение осуждения с точки зрения пункта 2 статьи 7 Конвенции. Действительно, мотивирующие линии не только должны быть согласованными, но они тесно взаимосвязаны. Если мы отклоняем правовую основу для преступления согласно национальному праву, мы должны учесть право международных договоров или обычное международное право. И если это также не дает достаточной базы, статья 7 Конвенции в целом будет нарушена. 5. Что касается фактов, как указал наш коллега Эгберт Мийер в своем совпадающем особом мнении, приложенном к Постановлению Палаты об установлении нарушения, в принципе в задачу Европейского Суда не входит подмена своим мнением мнений национальных судов, за исключением случаев явной произвольности. Европейский Суд не является судом четвертой инстанции или действительно международным уголовным Трибуналом. Он не призван повторно судить заявителя за события, имевшие место 27 мая 1944 г. в Малых Батах. Окончательным решением, вынесенным Европейским Судом 20 сентября 2007 г., была оставлена без рассмотрения жалоба заявителя на нарушение его права на справедливое судебное разбирательство со ссылкой на статью 6 Конвенции. Таким образом, существо дела было ограничено статьей 7 Конвенции, как отметила Большая Палата в § 184 Постановления. Однако при этом Европейский Суд должен, не подменяя собой национальные суды, проверить применение указанных положений Конвенции, другими словами, обеспечить, чтобы назначенное заявителю уголовное наказание было предусмотрено законом, и ему не придавалась обратная сила. Кроме того, очевидно, что в связи с тяжестью предъявленных заявителю обвинений эти наказания не были слишком суровыми с учетом престарелого возраста, дряхлости и безвредности заявителя (см. § 39 Постановления); однако проявленное к обвиняемому милосердие не имеет прямого отношения к существу жалобы на нарушение статьи 7 Конвенции. 6. Первый вопрос, требующий рассмотрения, касается национального законодательства. Во время событий советский Уголовный кодекс 1926 года, который был введен на латвийской территории Указом от 6 ноября 1940 г. (см. § 41 Постановления), не содержал никаких положений о военных преступлениях как таковых. Кодекс был заменен 6 января 1961 г. Уголовным кодексом 1961 года, после указанных событий, и только закон, принятый 6 апреля 1993 г., после восстановления независимости Латвии в 1991 году, ввел в Уголовный кодекс 1961 года положения о военных преступлениях, допускающие придание обратной силы уголовному закону в отношении таких преступлений и освободившие их от применения срока давности (статьи 6-1, 45-1 и 68-3, включенные в Кодекс 1961 года - см. § 48 - 50 Постановления). При таких обстоятельствах трудно усмотреть правовую основу, существовавшую в национальном законодательстве в период событий, и, если мы правильно понимаем Постановление, в частности § 196 - 227, большинство нашло такую правовую основу только благодаря ссылке на международное право, даже если принять во внимание введение в действие закона 1993 года (см. особенно § 196). Такой же подход приняли национальные суды, по крайней мере сенат Верховного суда в своем решении от 28 сентября 2004 г., окончательном решении по делу на национальном уровне. Решение было основано главным образом на пункте 2 статьи 6(b) Устава Международного военного трибунала в Нюрнберге, и на Конвенции ООН 1968 года о неприменимости сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности (мотивировку решения сената Верховного суда см. в § 40 Постановления). 7. Вопрос о наличии правовой основы в международном праве, однако, является гораздо более сложным. Он затронул множество проблематичных вопросов: действительно ли такая правовая основа существовала, истек ли, в зависимости от обстоятельств, срок давности в отношении обвинений в совершении военных преступлений, предъявленных заявителю, или давностные сроки к ним неприменимы, и наконец, были ли преследование заявителя (начиная с 1998 года) и его осуждение (в последней инстанции в 2004 году) предсказуемыми, и мог ли он их предвидеть. 8. По нашему мнению, следует различать международное право, действовавшее в период, относящийся к обстоятельствам дела, и возникшее впоследствии и постепенно утвердившееся, в основном со времени Нюрнбергского процесса, который начался в ноябре 1945 г., и имел, и продолжает иметь важнейшее значение во многих отношениях. 9. Постановление, к его большой заслуге, содержит длинный и старательный анализ международного гуманитарного права, и особенно законов войны, существовавших до 1944 года. Действительно, договорное право и обычное право в этой сфере развилось, в частности, благодаря кодексу Либера 1863 года и впоследствии Гаагской конвенции и Положению 1907 года. Можно также упомянуть заявление, или оговорку Мартенса, включенную в преамбулу ко 2-й Гаагской конвенции 1899 года и воспроизведенную в преамбуле к Гаагской конвенции 1907 года (см. § 86 и 87 Постановления). 10. Однако мы не убеждены, даже рассматривая их в 2010 году через призму многих последующих позитивных изменений, что эти акты могли в 1944 году составлять достаточно прочную и признанную правовую основу для того, чтобы военные преступления могли рассматриваться как точно определенные в тот период, и их определение было предсказуемым. Как справедливо указал судья Мийер в своем совпадающем мнении, упоминавшемся выше, не все преступления, совершенные во время войн, могут считаться "военными преступлениями"; уголовный закон должен быть строгим, и Европейский Суд часто отмечал, что он не должен толковаться расширительно в ущерб обвиняемому, например, по аналогии, поскольку это противоречило бы принципу определения преступления и назначения наказания только в соответствии с законом (см., например, Постановление Европейского Суда от 25 мая 1993 г. по делу "Коккинакис против Греции" (Kokkinakis v. Greece), § 52, Series A, N 260-A). Заявитель подвергся преследованию, был предан суду и осужден более чем через полвека после указанных событий, на основании уголовного закона, который якобы существовал в то время, - при состоянии дел, которое выглядит явно проблематичным. 11. Действительно, § 97 - 103 Постановления также ссылаются на практические примеры периода, предшествовавшего Второй мировой войне, относящиеся к преследованию за нарушения законов войны (военные трибуналы США на Филиппинах, лейпцигские процессы, преследования турецких офицеров). Эти изолированные и зачаточные примеры ни в коем случае не свидетельствуют о существовании достаточно установленного свода обычного права. Мы более склонны присоединиться к мнению, высказанному профессором Жоржем Аби-Саабом и Розмари Аби-Сааб в их главе "Военные преступления" коллективного труда "Международное уголовное право" (Париж, "Педон", 2000), под редакцией профессоров Эрве Асансио, Эммануэля Деко и Алена Пелле <*> (стр. 269): -------------------------------- <*> Georges Abi-Saab and Mrs Rosemary Abi-Saab "Les crimes de guerre" in the collective work Droit international penal (Paris, Pedone, 2000), edited by Professors Herve Ascensio, Emmanuel Decaux and Alain Pellet (прим. переводчика). "13. Таким образом, до конца Второй мировой войны криминализация нарушений норм законов войны, иными словами, определение военных преступлений и наказаний, сопутствующих им, предоставлялась воюющему государству и его национальному законодательству (хотя это полномочие могло осуществляться только со ссылкой на нормы законов войны и только в их пределах, а иногда осуществлялось со ссылкой на договорное обязательство). Качественный скачок состоялся, когда международное право прямо определило военные преступления и уже не относило определение на усмотрение национального законодательства конкретного государства". (Далее авторы упоминают Нюрнбергский процесс как исходный пункт этого "качественного скачка".) 12. До того как делать заключение о законе и практике, существовавших до рассматриваемых событий в настоящем деле, следует подчеркнуть, что, к сожалению, многие зверства, совершенные особенно в период двух мировых войн, не повлекли преследования и наказания, до того как именно Нюрнберг изменил ситуацию. Это подтверждает мнение Аби-Сааб, упомянутое выше. 13. Что касается "Нюрнберга" (устава, процесса и принципов), следует прежде всего отметить, что процесс начался более чем через год после событий настоящего дела. Лондонское соглашение об учреждении Международного военного трибунала датируется 8 августа 1945 г. Устав трибунала, прилагавшийся к соглашению, уполномочивал его судить и наказывать лиц, которые, действуя в интересах европейских стран оси, совершили определенные преступления, включая военные преступления. Статья 6(b) Устава изложила первое правовое определение военных преступлений, и, как отмечалось в § 6 настоящего особого мнения, национальные суды пришли к выводу о том, что эти положения применимы к заявителю. Приговор Трибунала указывал, что классификация таких преступлений вытекает не только из статьи 6(b) Устава, но также из ранее существовавшего международного права (в частности, Гаагской конвенции 1907 года и Женевской конвенции 1929 года); однако возникает вопрос, может ли этот деклараторный приговор, который явно предусматривает обратную силу, толковаться как имеющий всеобщую силу для прошлого или пределы его действия, напротив, ограничены общей юрисдикцией Трибунала ratione personae <*>, или даже его юрисдикцией исключительно в отношении лиц, которых он судил. Это вопрос имеет решающее значение, поскольку, хотя заявитель действительно преследовался за действия, которые он предположительно совершил или соучастником которых являлся, он очевидно не действовал в интересах "европейских стран оси", поскольку он сражался против них. Если мы исключаем возможность применения уголовного закона расширительно и по аналогии, трудно без колебаний согласиться с тем, что Нюрнбергские принципы могли служить здесь правовой основой. -------------------------------- <*> Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь" (прим. переводчика). 14. Исторически, как опять-таки указал судья Мийер в своем упоминавшемся выше особом мнении, именно Нюрнбергский процесс "впервые дал понять окружающему миру, что всякий, кто может совершить подобные преступления в будущем, может быть привлечен к ответственности лично". Соответственно, мы полагаем, что международное право с достаточной точностью изложило правила законов войны не ранее событий, развернувшихся в настоящем деле. Тот факт, что на Нюрнбергском процессе подсудимые были наказаны с приданием обратной силы, не означает, что ко всем преступлениям, совершенным в период Второй мировой войны, могла быть придана обратная сила закона, для целей пункта 2 статьи 7 Конвенции, путем определения военных преступлений и сопутствующих им наказаний. "Общие принципы права, признанные цивилизованными странами", по нашему мнению, были ясно установлены в Нюрнберге, а не до него - если не исходить из принципа, что они существовали ранее. Если так, с какого момента они существовали? Второй мировой войны? Первой? Гражданской войны в США и Кодекса Либера? Разве, при всем надлежащем уважении, нет чего-то спекулятивного в разрешении вопроса решением, вынесенным в начале XXI века? Это вопрос, которым стоит задаться. 15. Тем более, что ни четыре Женевские конвенции от 12 августа 1949 г., ни Конвенция ООН от ноября 1968 г. о неприменимости сроков давности к военным преступлениям, вступившая в силу 11 ноября 1970 г., не представляются обеспечивающими правовую основу ретроактивно для разбирательства, возбужденного против заявителя в 1998 году, особенно в соответствии с национальным законодательством, в котором срок давности для преследования истек в 1954 году (см. § 18 настоящего Постановления). 16. Все эти соображения вынуждают нас заключить, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, ни национальное, ни международное право не было достаточно ясным в отношении военных преступлений или различия между военными преступлениями и обычными преступлениями, какими бы тяжкими ни были такие преступления. И действия, совершенные 27 мая 1944 г. (независимо от совершивших их лиц и/или соучастников), действительно были крайне серьезными, если судить по фактам, установленным национальными судами. 17. При всей неясности был ли применимый закон также, и, возможно, в качестве альтернативы, все еще действующим или применим ли срок давности, что исключало возбуждение разбирательства в отношении заявителя за военные преступления и тем более его осуждение в результате такого разбирательства? |
Похожие:
 | Закон РФ от 10 июля 1992 года №3266-1 (ред от 02. 02. 2011) «Об образовании» Программы для общеобразовательных учреждений: Русский язык 5-9 кл; 10-11кл. / сост. Е. И. Харитонова. М.: Дрофа, 2010 к учебному... | | Европейский суд по правам человека первая секция дело «религиозная... Настоящее постановление станет окончательным в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции. Постановление может подвергаться редакционной... |
| Рабочая программа Учебного курса «Русский язык» 6 класса Переславль-Залесский «Русский язык» в общеобразовательных учреждениях Ярославской области за предыдущие три года, Методического письма о преподавании... | | План работы на 2009-2010 учебный год. Обеспечение основного общего... Определение уровня зун на начало учебного года в 4 и 5 классах (математика, русский язык), в 9, 10 классах (алгебра, обществознание,... |
 | Программа одб. 01 Русский язык 9 «Технология продукции общественного питания», утвержденного приказом Министерства образования и науки Российской Федерации №675 от... | | Программа одб. 01 Русский язык 9 «Монтаж и эксплуатация оборудования и систем газоснабжения», утвержденного приказом Министерства образования и науки Российской Федерации... |
| Постановление От 01. 11. 2010 г. №65 г. Куртамыш Об утверждении целевой... Куртамышского района», постановлением Администрации Куртамышского района от 21 октября 2010 года №62 «О внесении изменений в постановление... | | Доклад главы администрации муниципального района «Новооскольский район» Указа Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 г. №601 «Об основных направлениях совершенствования системы государственного... |
| Крылова О. Н. Русский язык: итоговая аттестация: 3 класс: типовые тестовые задания Полякова А. В. Русский язык 1 Просвещение 2010 Полякова А. В. Русский язык 2 Просвещение 2007 | | Экзаменационные вопросы по русскому языку к экзамену 2013 года (теоретическая... Гоу спо «Нижегородский музыкальный колледж им. М. А. Балакирева» для обучения по специальностям |
| Николаева Олеся/ Библиотека Golden-Ship ru Мене, текел, фарес Главы администрации муниципального образования «Чердаклинский район на заседании региональной конференции «Стратегия социально-экономического... | | Учебно-методический комплекс иностранный язык в сфере юриспруденции... Фгос впо по направлению подготовки 030900. 62 «Юриспруденция» (квалификация (степень) "бакалавр") утвержденный Министерством образования... |
| Методические рекомендации по проверке выполнения заданий с развернутым... Русский язык. Гиа 2012. Демонстрационный вариант Демо; Аудио; Спецификация; Кодификатор; Изменения ким гиа 2012 | | Рабочая программа учебного предмета «Русский язык» Программы общеобразовательных учреждений: Русский язык. 5-9 классы. – 11-е изд., М.: Просвещение, 2010. – 46 с. Авторы: М. Т. Баранов,... |
| Рабочая программа учебного предмета «Русский язык» Программы общеобразовательных учреждений: Русский язык. 5-9 классы. – 11-е изд., М.: Просвещение, 2010. – 46 с. Авторы: М. Т. Баранов,... | | М. В. Козулина "Русский язык. Подготовка к экзамену. Практикум",... Русский язык, 11 класс" (контрольно-измерительные материалы), Москва "Вако", 2012 |
