2 Что день грядущий нам готовит? 2.1 Можем ли мы «попасть» в точку «алеф» (по Кантору)?
Краткий исторический экскурс
Не требует сколь-нибудь развернутой аргументации положение о том, что для формирования рационального облика ВС РФ и в том числе для рационализации ядерного арсенала России на значимую перспективу было бы очень важно определить сущность, содержание, характерные особенности военных конфликтов будущего.
В этой связи интересно отметить следующий факт.
Осенью 2008 года Пентагон в лице Командования объединенных сил CLLIA(USJFCOM) выдал в свет любопытный документ. По сути дела — некую военную доктрину, названную «Среда для действий Объединенных сил» (The Joint Operating Environment — JOE). В ней сделана попытка заглянуть в будущее на четверть века вперед и понять: в какой среде придется воевать и вести операции? И первый вывод, который сделали американцы: Большая Неопределенность. Непредсказуемость.
Чтобы подчеркнуть приведенные выводы ниже кратко представлены исторические примеры того, что люди исключительно плохие разведчики будущего, когда это касается военной сферы взятые из книги Максима Калашникова и Евгения Осинцева «Завтра была война» /11/:
«…………Люди вообще - плохие предсказатели.
Кто еще в начале ХХ века мог предугадать, чем кончится тогдашняя, первая Глобализация? Большинство свято верило, что блестящее настоящее успешно продлится на десятки лет вперед. Люди радовались первым успехам авиации и радио, хохотали до упаду над потешными короткометражками Чарли Чаплина и Макса Линдера. Жизнь становилась все богаче и зажиточнее. Рабочие получали первые социальные гарантии. Высшее общество устраивало «балы драгоценностей». Бизнес разных стран активно переплетался, немцы покупали акции английских, русских и французских предприятий, а русские, французы и британцы имели доли в компаниях Второго рейха. Торговля и финансы начала ХХ века смело перешагивали национальные границы.
В начале 1850-х британский промышленник Джон Брайт заявлял: «Нет вещи более дурацкой для торговой нации, чем политика войны. Любой мир лучше самой успешной войны». (Nothing could be so foolish as a policy of war for a trading nation. Any peace was better than the most successful war).
В 1911 году британский журналист Норман Энджелл опубликовал книгу «Великая иллюзия», где доказывал: глобальная торговля изменила природу богатства. Теперь оно не зависит от контроля над территориями и ресурсами. А вера в военную силу как в основу безопасности, писал Энджелл, стала нынче опасной иллюзией. Войны, мол, стали невыгодными, они не создают богатства, а только уничтожают их. И вообще, планетарное переплетение деловых интересов делает войны невозможными. Книга пользовалась настолько бешеной популярностью, что ее в 1913 году переиздали в расширенной и дополненной версии.
Все было прекрасно. За одним исключением: всего лишь через год началась Первая мировая война с таким ожесточением и такими жертвами, каких дотоле не видывала история. Когда за пару месяцев погибало больше людей, чем за пятнадцать лет всех войн Наполеона. Война с атаками с воздуха, с применением первого оружия массового уничтожения - газового. А в итоге этой глобальной бойни (10 миллионов трупов) разрушилась и Первая Глобализация, и целые страны, и мир был расколот, и родились все условия для новой мировой бойни - уже Второй.
Нет, о грядущей войне в начале ХХ века все-таки говорили, многие предупреждали о ней. Но все считали, будто она будет короткой схваткой «малой кровью». Множество экспертов наперебой твердили о том, что долгое содержание миллионных армий быстро разорит экономики стран Европы. Что экономически Англия, Франция, Германия, Америка, Австро-Венгрия и Россия переплетены теснейшим образом. Кроме того, современная скорострельная артиллерия может превратить Европу в пустыню. Кому это надо, господа? А значит, большой, ожесточенной и долгой войны быть не может по определению. Ну, в крайнем случае, все решится очень быстро и как можно более гуманно.
Властители военных дум, глава германского Генштаба Шлиффен и начальник высшей военной школы Франции, будущий маршал Фош, писали книги о том, что война в Европе ожидается молниеносной. «Длительные войны невозможны в эпоху, когда все существование нации зависит от непрерывного развития торговли и промышленности, и остановленный механизм должен быть снова приведен в действие с помощью быстрого решения. Стратегия измора немыслима, когда содержание миллионов солдат требует миллиардных расходов!» - утверждало немецкое светило военной мысли. Фош вторил Шлиффену: «Она не может долго продолжаться... Ее нужно вести с жестокой энергией и быстро достигнуть своей цели...»
Были эксперты калибром поменьше. Например, генерал Лаваль, что до самой своей смерти в 1912 году уповал на решающую роль легкой скорострельной артиллерии. Дескать, ее массированный огонь решит в наступлении все-все, а тяжелые орудия как бы и вовсе не нужны.
Как жестоко они заблуждались! Война получилась все-таки долгой, невероятно кровопролитной и жестокой, что называется - на истощение. С тяжелыми пушками, с голодом в Германии, с холодом, с невероятной гуманитарной катастрофой, с превращением насилия в обыденную черту повседневной жизни.
Самое интересное, что тех, кто правильно предвидел Первую мировую, было очень немного. Русский генерал Николай Михневич, начальник Академии Генштаба в 1911 году писал, что войны будут вестись со страшным напряжением, причем бороться каждому придется не только с армией противника, но и его народом. А потому война будет длинной и жестокой. Михневич рассчитывал, что такой схватки не выдержат европейцы, а вот русские - как раз выдюжат. Но, увы, в Первую мировую случилось как раз наоборот. Зато во Вторую - Михневич оказался стопроцентно прав. Однако Михневича не послушали.
Еще одним гениальным провидцем показал себя банкир И. Блиох. Задолго до начала Первой мировой Блиох опубликовал свой труд, посвятив его будущей мегавойне. Поразительно: но пока все вокруг рисовали войну залихватски-скоротечную и наступательную, сравнивая боевые качества европейских солдат, Блиох взял за основу опыт совсем других войн: англо-бурской (1899-1902 гг.) и Гражданской войны в США 1861-1865 годов.
По поводу Блиоха и его занятий «научным пацифизмом» немало язвит в своих воспоминаниях знаменитый граф Витте. Мол, Блиоху все это писала команда нанятых аналитиков. Да если и так - что это меняет? Витте, умерев в 1911-м, просто не успел увидеть исполнение предсказаний Блиоха.
Человек сугубо штатский, Блиох не стал опираться ни на опыт франко-прусской войны 1870 года, ни на пример австро-прусской схватки 1866-го. Он обошел вниманием Русско-турецкую (1877-1878 гг.), Испано-американскую (1899-й), Японо-китайскую (1894) и Русско-японскую (1903-1904 гг.) войны. Нет, он тщательно изучил опыт американской Гражданской войны времен генералов Гранта и Ли. Войны, где впервые на арену истории вышли миллионные армии с нарезным оружием и железными дорогами. Войны, где оборона впервые оказалась сильнее наступления, где войска стали зарываться в землю, а для прорыва обороны приходилось буквально заваливать противника трупами. Блиох оказался полностью прав: Первая мировая действительно больше всего напоминала увеличенную в масштабах войну Севера и Юга Америки.
……….Блиох в своей книге написал, что грядущая мегавойна будет тяжелой и оборонительной, а не наступательной. Боевые качества солдат сыграют самую маленькую роль: все решит производство боеприпасов и продовольствия, экономика, подъездные пути, обозы. Словом, все самое скучное и непрозаичное. Блиох писал о «войне госпиталей», об огромной смертности раненых, которых будет невообразимо много. О том, что щедрую дань жизнями придется заплатить тифу и воспалению легких.
Мрачный прогноз Блиоха (или коллектива прогнозистов под его руководством) полностью оправдался. Он даже смог предчувствовать некоторые реалии Гражданской войны 1918-1922 гг. в России.
……Однако Михневич, Энгельс и Блиох оказались «белыми воронами». Большинство людей еще в 1913-м году отвергало всякую мысль о возможности всепланетной бойни.
Кстати, после окончания Первой мировой мало кто ожидал того, что будет Вторая, со впятеро большим числом жертв. С лагерями смерти и этническими чистками. С первой ядерной бомбардировкой и воздушным террором.
Британия в 1929-м на государственном уровне приняла доктрину невозможности Большой войны в ближайшие десять лет и слепо ей следовала даже в середине 1930-х, сокращая оборонные расходы. Чем это обернулось, пересказывать не надо.
Сегодня, во дни Второй Глобализации, аргументы Энджелла почти без изменений повторяет рать либеральных экономистов, экспертов, футурологов. Дескать, эпоха грубой военной силы при развитии глобальной торговли осталась в прошлом. Что теперь силу определяет экономика, технологическое и культурное лидерство, что теперь не нужен контроль над территориями и природными ресурсами, чтобы быть богатым и красивым.
А вы уверены в том, что все эти эксперты-аналитики не гонят туфту?
Люди в основной своей массе - все-таки плохие предсказатели, и доказательств тому - множество. Да и маститые аналитики чаще всего лишь выражают общестадное течение мысли.
…………К сожалению, опыт истории показывает, что истинных провидцев, как правило, не замечают. Не хотят слушать.» (конец цитаты).
Зададимся и мы вопросом – а можно ли в принципе определить содержание и характерные особенности военных конфликтов будущего исходя из учета следующих объективных факторов?!
Первая группа факторов гностической неопределенности существенно затрудняющая «разведку будущего» связана с идущими глобальными изменениями в Мир-системе (см. ниже в п.2.2). Ситуация в Мир-системе - сильнодинамична. «Горизонт прогнозирования» (фундаментальное ограничение на достоверность прогноза) - крайне мал для сколь нибудь достоверной оценки возможных конфликтов в Мир-системе.
Вторая группа факторов связана с наличием своеобразного «технологического императива» определяющего возможную номенклатуру средств направленного воздействия на участников межгосударственных конфликтов (военно-технологический базис), которые, в свою очередь, в значительной мере определяют содержание и характерные особенности военных конфликтов.
В качестве научной гипотезы в работе /12/ было выдвинуто и обосновано следующее положение
Развитие технологического базиса вооружений в промышленно развитых странах неправомерно представлять в виде монотонно возрастающего (гонка вооружений) или убывающего («разрядка», политика глубоких сокращений ЯО и т. д.) процесса, происходящего при определяющем влиянии институциональных структур. Оно происходит в форме циклически повторяющихся с определенным периодом времени (15..20 лет) толчков («микрореволюций»), в которых закладывается основа нового технологического базиса. В последующей фазе развития происходит совершенствование военных технологий (улучшающие инновации), постановка на вооружение новых образцов. Основой для возникновения новой технологической базы войны являются слившиеся в кластеры базисные военные технологии.
Было показано, что к 2020..2025г следует ожидать очередную военно-технологическую микрореволюцию в военном деле /12/.
Поэтому сегодня мы весьма туманно можем представить себе будущую технологическую базу войны и, следовательно, связанные с ней характерные особенности военных конфликтов будущего.
Третья группа факторов связана с очевидной зависимостью «облика» будущих войн от выбора поведенческой стратегии всех противостоящих «акторов» международного конфликта при его переходе от его «демонстративной» фазы к «горячей» фазе.
Например, в настоящее время в когнитивную и аффективную компоненты российской целевой аудитории восприятия (куда входят и основные базовые элементы системы принятия военно-политических решений) активно вводится положение о том, что будущие войны будут, как правило, бесконтактными с использованием в основном неядерных высокоточных средств. Если это у нас превратится в поведенческий архетип, то, разумеется, так оно скорей всего и будет. Мы будем готовиться к войне, в которой у нас, очевидно, на краткосрочную и среднесрочную перспективу нет шансов на победу (запрограммированное поражение). Но если мы зададимся вопросом «а собственно почему?» и в качестве «ассиметричного ответа» Западу будем готовить контактную войну с применением всего арсенала средств направленного воздействия на участников межгосударственных конфликтов (включая ЯО!), которым мы можем обладать, то и характер такой будущей войны будет уже другой!
Вместе с тем, несмотря на все вышесказанное можно идентифицировать ряд более менее устойчивых факторов, влияющих на стратегическую конъюнктуру для развития СЯС России.
В настоящее время стратегическую конъюнктуру для развития военной организации России и обеспечения ее безопасности определяют следующие доминирующие на Западе теории ведения войны:
1. Теория «непрямых действий» Б. Г. Лиддел – Гарта (часто называемого «Клаузевицем 20го века») /9/, дополненная «Искусством войны» Сунь–Цзы. Реализуется в рамках недавно озвученной концепции «Умной обороны» /26/.
2. Кибернетическая модель OODA (наблюдай, ориентируйся, решай, действуй) Дж. Бойда /13/ и ее развитие в форме «концепции центров тяжести» Дж. Уордена /26/, определяющей способ выбора «болевых точек» в цикле «О» и предусматривающей нанесение по ним «точечного удара» в цикле «А».
Примечание. Указанная модель реализуется в рамках следующих трех базовых концепций:
Концепции единого геоцентрического ТВД сформулированной в 2009г. Командующим космическими войсками США генералом Робертом Келером, предложившим также подход к обеспечению доминирования на нём – принцип Space Situational Awareness, SSA /22..24/.
Концепции «быстрого глобального удара» /16/.
Концепции адаптированного планирования боевого применения стратегических наступательных сил /26/.
3. Теория и технологии «управляемой конфронтации» В. Лефевра /17…21/.
4. Концепция перехода к реализации так называемых «Войн 4-го поколения» /15. 25/.
Как отмечается основные отличные особенности указанных «войн 4-го поколения» состоят в следующем:
В войне 4-го поколения поле боя будет включать все общество, от имени которого противник ведет войну.
Повышается значимость гибких действий небольших групп комбатантов, на основе знания и понимания намерений высшего командования.
Происходит снижение зависимости от централизованной системы логистики.
Больший акцент на маневр. Усиление роли сравнительно небольших, высокоманевренных и подвижных сил.
Направленность действий на достижение внутреннего коллапса сил противника. В число объектов «поражения» будут входить в том числе такие, как культура противника, поддержка войны населением, «ассабийа» и др.
В целом же процесс управления межгосударственным конфликтным противоборством организуется на основе сквозных функциональных технологий, позволяющих реализовать в системе управления указанным противоборством все виды (механизмы) выработки управленческих решений /13….24/.
В рамках организации многоуровневого процесса управления межгосударственным конфликтом «цикл OODA» реализуется на «тактическом» уровне управления, в то время как на стратегическом уровне ведется подрывная деятельность (по Сунь-Цзы) с задействованием технологий «управляемого хаоса», «информационных войн 2-го поколения» (по терминологии корпорации РЭНД) и так называемого «организационного оружия» /26/.
Еще одним важным внешним фактором определяющим указанную выше стратегическую конъюнктуру является принятая в Китае концепция «три Севера, четыре моря». Она прямо ориентирует на то, что занятый Китаем Центр по закону перемен к 2019 году должен одолеть "три севера в пределах четырех морей" и тогда "XXI век станет веком Китая". Три севера - это Северо-Атлантический альянс, Россия и Североамериканские Соединенные Штаты в Новом Свете.
Таким образом, еще одним значимым источником опасностей и угроз которые должны учитываться при обеспечении развития СЯС России является наличие огромных и сравнительно хорошо оснащенных ВС Китая («советского образца») ориентированных на ведение войны «поколения 3+».
|
