Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 364.31 Kb.
|
Игорь Древалёв СТРАНА ЗОЛОТЫХ ДОЖДЕЙ Пьеса в 2-х актах Москва 2004 г. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: НАДЕЖДА СЕРГЕЕВНА АППОЛИНАРИЙ ПЕТРОВИЧ КАТЯ ЛИЗА МИЛКА АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ НАТАША СЕРГЕЙ ЕЛИЗАВЕТА ЛЬВОВНА АППОЛИНАРИЙ ТИФЛЫЙ МАКС КОНВОИР АКТ 1. КАРТИНА 1. Дача под Москвой. Лето. Комната. Вспышка и темнота. Шум ветра и дождя, негромкая восточная музыка. ЛИЗА. Черт побери! Что опять со светом? (грохот упавшего стула) А-а! МИЛКА. (из другой комнаты) Тетя Лиза, это бабушка включила чайник. ЛИЗА. Но от этого свет не пропадает! Не пропадает свет от этого в нормальном доме! И потом этот чайник греется целый день. КАТЯ. Лизок, не нервничай, свет скоро починят – Милка вызвала аварийку по мобильнику. Ты не помнишь, куда я свечи сунула? ЛИЗА. Свечи... Какие там, к черту, свечи... Я поклялась, можно сказать, в четверг вечером отдать статью. А сегодня что, по-твоему? (грохот грома и звон осколков) О, господи!! Тут ваза... МИЛКА. (из другой комнаты) Это бабушка поставила. И воды налила. На случай если кто придет с цветами. ЛИЗА. Черт! С какими цветами? КАТЯ. (зажигает свечи на подсвечнике) Ну, ты уж что-нибудь одно – либо черт, либо господи... (поднимает стул, вазу) О чем статья? Впрочем, какая разница? Тибетские колокольчики, непальские барабанчики... Вазе каюк-кирдык. Лучше скажи, кому это ты прямо таки поклялась? ЛИЗА. Я даже не хочу начинать этот разговор. Пойду принесу тряпку. КАТЯ. А-а... Тогда понятно. Мерзавец он, твой Александр Павлович. Подлец и мерзавец. ЛИЗА. Я ничего не слышу. (идет к двери) МИЛКА. (из другой комнаты) Тетя Лиза, можно я что-нибудь нормальное включу, а то уже скулы сводит. ЛИЗА. Это вечерняя рага. Она настраивает душу на просветление. МИЛКА. Да не лезет в меня этот свет уже. Тетя Лиза, вы на веранде осторожней, я там белье в тазу замочила! ЛИЗА. Где? (грохот таза) МИЛКА. (появляется) Как зайдете, справа. КАТЯ. Милка! МИЛКА. Она спросила, я ответила. КАТЯ. Как тебе не стыдно! МИЛКА. Я что ли виновата? (входит ЛИЗА с тряпкой) КАТЯ. Мы все сумасшедшие. И этот дом сумасшедший. (берет тряпку у ЛИЗЫ) Лиза, милая моя Лиза, ну сколько же можно писать за него статьи, рефераты, доклады. Ведь даже деньги за них получает он. Пусть бы уже хоть платил. Или как там, в анекдоте - «гусары денег не берут»? ЛИЗА. Я ничего не слышу. (пауза) Здесь же твоя дочь! КАТЯ. Моя дочь завалила сессию и бросает институт. МИЛКА. Мама, я пойду. КАТЯ. Куда, там же дождь!? МИЛКА. Меня встретят на машине. КАТЯ. Моя дочь бросает институт и станет шлюхой. ЛИЗА. Катя, как ты можешь? МИЛКА. Мама, это пошло. Ничего такого там не будет. КАТЯ. Не будет, не будет... Что ж, быть шлюхой тоже по-своему... МИЛКА. Мама! КАТЯ. Что «мама»? Ты уходишь в ночь, в дождь, в ветер неизвестно куда, тебя ждет какая-то машина... (плачет) ЛИЗА. Катя! (обнимает ее) МИЛКА. Ну, если хочешь, я не пойду. КАТЯ. И что я должна тебе ответить? Сиди дома и просиживай свою жизнь? (звонок телефона, берет трубку) А телефон работает. Да. Ну, как же, я вас узнала... Теперь не будете богатым? Остроумно. И поразительно оригинально... Сейчас. (ЛИЗЕ) На. Твой звонит. Растекается, как жир на сковородке. Судя по сдадкоголосию, статья твоя нужна позарез... А ну-ка погоди... (берет трубку обратно) Александр Павлович? Вы знаете, Лиза почти закончила вашу статью... Ах, это ваша совместная работа? Я так и думала. Но боюсь, сегодня не успеет. Что? Лиза только что выскочила в магазин, вот дверь хлопнула, в холодильнике, знаете, шаром покати... А рядом тут магазинов нет, так что она на станцию... Почему я не пошла? (в сторону) Какой подлец! (в трубку) Вы знаете, месячные мучительные, кровью истекаю... Что? Крикнуть в окно, чтоб возвращалась, вы уже едете, и все купите по дороге? Ну, что вы, не стоит... Что? Скорей кричать, чтоб возвращалась? Ну, как хотите, вы сами настояли... (кладет трубку) Надо было сказать, чтоб прихватил маринованных опят. ЛИЗА. Какая же ты бесстыжая, Катька! Ты же его даже не видела ни разу. КАТЯ. А ты - дура! (пауза) Даже адрес не спросил. Интересно, откуда он его знает? МИЛКА. В Киеве на Крещатике поставили памятник Паниковскому. Говорят, что если положить под ботинок монетку и загадать желание, то сбудется. КАТЯ. Что? Какому Паниковскому? Ты что, была в Киеве? МИЛКА. У которого Бендер огурец съел. ЛИЗА. Надо ехать в Киев. МИЛКА. Не надо. Если под ботинок подсунуть зеркало, то увидишь на подошве дулю... Ну, так мне идти, или оставаться? КАТЯ. Сегодня у твоего отца День рождения. МИЛКА. Я утром звонила, но там «абонент временно недоступен». А что, ты думаешь, он вдруг появится? Как же... Да мы и не готовили ничего, да и время уже... КАТЯ. Какой дождь. И ветер, как в детских сказках гудит... Он звонил, сказал, что заедет. ЛИЗА. А ты? КАТЯ. Я сказала, что меня пригласили в Большой, на Бежара, Милка вышла замуж и ждет ребенка, а ты уехала в Индонезию изучать ладовые системы индонезсцев и индонезок. Так что никого не будет. ЛИЗА. И кто же из нас дура? МИЛКА. Вы все сумасшедшие и я вместе с вами стану. Тетя Лиза, можно я эту тягомотину вырублю? ЛИЗА. Делайте, что хотите. Только не надо твое умца-друмца. МИЛКА. Я Никитиных поставлю, про Бразилию. Их бабушка любит. (звучат Никитины – «Из Ливерпульской гавани всегда по четвергам....», включается свет) Ура! МИЛКА. Это потому что я этих азиатов вырубила. (кричит в окно) Спасибо! КАТЯ. На отнеси им сто рублей. (дает МИЛКЕ деньги, МИЛКА уходит) Все-таки вечер и дождь. А то в другой раз не приедут. (разглядывает кошелек) И денег нет совсем. ЛИЗА. За компьютер, срочно за компьютер! КАТЯ. Да плюнь ты! ЛИЗА. Катюш, не вмешивайся. Ты со своими делами разберись. Где-то был справочник по Камбодже. КАТЯ. Я им костер разжигала, когда шашлыки жарили. От него такой камбоджийский аромат шел! ЛИЗА. Не смешно. МИЛКА. (входит) Что вы все ругаетесь? (звонок в дверь, МИЛКА пожимает плечами, идет открывать) КАТЯ. Что еще, мало дали? Больше не могу. (кричит) Если это отец, меня нет! Нет и не будет! ЛИЗА. Черт, черт, черт! Не мог же он так быстро... Где же справочник? КАТЯ. Меня нет, я умерла! МИЛКА. (входит) Там какой-то бомж... к бабушке... КАРТИНА 2 Входит АППОЛИНАРИЙ ПЕТРОВИЧ, вид потрепанный, в плаще, драный зонтик в руке, в другой руке узелок. АППОЛ.ПЕТР. Что же вы, сударыня, сначала открываете, а потом изумляетесь. Вы бы хоть спросили сначала. МИЛКА. Я думала, это к маме, электрики. Вы зонтик сложите, у нас тут дождя нет. АППОЛ.ПЕТР. Я его лучше так положу. Пусть сохнет. КАТЯ. А вы, прошу прощения... АППОЛ.ПЕТР. Апполинарий Петрович, лингвист, переводчик. Арабский, фарси и прочее... Приглашен, так сказать, на чай... Прошу прощения, а дома ли Надежда Сергеевна? МИЛКА. Бабушка дома. Сейчас. АППОЛ.ПЕТР. Одну минутку... (достает из плаща цветок, расправляет, озирается) ЛИЗА. Давайте сюда, я поставлю. АППОЛ.ПЕТР. Нет, вы только подержите, я сам вручу. (ЛИЗА берет цветок, АППОЛ.ПЕТР. развязывает узелок – в нем бережно укутанный от дождя скромный тортик) КАТЯ. А что же это мама вас... в такое позднее время пригласила? АППОЛ.ПЕТР. Ну, что вы... Надежда Сергеевна звала меня значительно раньше. Но, тут такая история... такси совсем поломалось... и как-то никто не останавливается... КАТЯ. (разглядывает его) А вы от Москвы брали такси, или от станции? АППОЛ.ПЕТР. От станции. МИЛКА. Как же это? У нас на станции такси не... ЛИЗА. Людмила!.. Вы, наверное, промокли? АППОЛ.ПЕТР. Совсем немного. Это ничего. У меня прекрасный водонепроницаемый плащ. (кашляет) ЛИЗА. Давайте его сюда. (берет плащ) АППОЛ.ПЕТР. Вы не волнуйтесь, я ненадолго. Вручу... и поеду... поймаю машину... очень много работы... (оценивает торт) Ну-с, можно звать! КАТЯ. Какие в это время машины... Мама! МИЛКА. Бабушка, к тебе пришли! Входит НАДЕЖДА СЕРГЕЕВНА. НАД.СЕРГ. Вы пришли... я рада... здравствуйте. Думала, уже не приедете. Чайник пять раз грела. ЛИЗА. (вздыхает) Это правда. НАД.СЕРГ. Вы на электричке? Сейчас чай пить будем. АППОЛ.ПЕТР. Это не обязательно. Я чай не люблю... Надежда Сергеевна.. вот... здравствуйте... (протягивает цветок) это вам... Конечно, не бог весть какое творение природы, не лилия и не лотос... НАД.СЕРГ. Что вы... это так трогательно... замечательно... А где-то была ваза. Я оставляла тут вазу. КАТЯ. Мама, мы ее убрали. Сейчас Лиза принесет другую. НАД.СЕРГ. Как другую, зачем? Я не хочу, я люблю мою, из китайского фарфора... где она? ЛИЗА. Мама, не волнуйся. Не было света, и мы ее убрали, чтобы не разбить. НАД.СЕРГ. Ну, так надо ее вернуть обратно. Это очень просто – взять и поставить туда, где она стояла. Я помню, я ее сама ставила. АППОЛ.ПЕТР. Надежда Сергеевна, давайте мы пока... НАД.СЕРГ. Вы не понимаете. Они считают меня сумасшедшей. КАТЯ. Мама, никто так не считает. НАД.СЕРГ. Считают, считают, я знаю... АППОЛ.ПЕТР. Знаете, такой дождь замечательный. Я в молодости любил задрать голову под дождем и смотреть на тучи. Капли летят... тысячи, миллиарды капель, а я представляю, как они там в высоте... Видят всю землю и несутся вниз. А за ними другие... Пытался угадать, какие из них мои, подставлял лицо. Глупо... НАД.СЕРГ. В юности много прекрасной глупости. Я девчонкой любила в дождь бегать по лужам босиком. Бежишь, прыгаешь так, чтобы брызг побольше было. Прохожие в стороны отскакивают, ругаются, кричат вслед и руками машут. А ты летишь, как птица – веселая, мокрая, счастливая. Летишь и хохочешь... АППОЛ.ПЕТР. А где у вас можно руки помыть? КАТЯ. Милка, проводи. Вам переобуться надо. АППОЛ.ПЕТР. Ничего, ничего, не волнуйтесь. (кашляет) НАД.СЕРГ. Конечно, надо. Вы простудитесь, а мы будем переживать. Людмила, найди тапочки. (МИЛКА и АППОЛ.ПЕТР. уходят) КАТЯ. Кто это, мама? НАД.СЕРГ. Так... в булочной познакомились, у Савеловского вокзала. Его продавщица на двадцать рублей обсчитала. А он стоит, на сдачу и не смотрит. А смотрит в окно на воробьев. КАТЯ. А сейчас чем занимается? Вид у него... НАД.СЕРГ. Он не рассказывал. А я не спрашивала. ЛИЗА. Мама, ты извини, было действительно темно и твоя ваза... я... в общем... НАД.СЕРГ. Я уже поняла. Эту вазу мне подарили в мой первый день рождения... КАТЯ. Ты никогда не говорила об этом. НАД.СЕРГ. Друзья отца. Даже не знаю кто. С кем во время войны служил, наверное. Он уже был арестован, мама до последнего таскалась беременная по очередям в кабинеты, пыталась что-то узнать. Что там узнаешь? – «дело в разработке» и все. Потом пыталась узнать какой лагерь. Какой там лагерь? Он был расстрелян через месяц после ареста. Это уже когда реабилитировали стало известно... Из роддома маму никто не встречал. Боялись. Сама со мной на троллейбусе до Арбата. А дома ваза. «Дочке в День рождения. Пусть в этой вазе всегда будут цветы»... А маме букет роз с запиской – «Наташа, желаю счастья». Без подписи. Счастья... Мама все бросила и уехала со мной в Чимкент, к двоюродному брату. А вазу эту взяла. Хотела, чтоб моя жизнь была лучше, чем ее... Как эта ваза в дом попала, так и не узнали. ЛИЗА. Извини, пожалуйста. НАД.СЕРГ. Удивительно – отец давно был расстрелян, а мама ждала, расспрашивала. Вроде бы кто-то его где-то видел, встречал... Никого у нее никогда больше не было... Если не знать, что человек умер, можно всегда считать его живым. Эта ваза маленькая, а величиной со всю мою жизнь. И она разбилась. Это значит время. КАТЯ. О чем ты? НАД.СЕРГ. Ни о чем. МИЛКА. (входит) Дождь кончился. Может, я все-таки пойду? КАТЯ. Дождь не кончился, а просто пошел дальше. Надо нагреть воды для чая. НАД.СЕРГ. Возьми в кладовке самовар. Чайник сгорел, кажется. КАТЯ. Милка, давай. (МИЛКА уходит. Звонок в дверь) ЛИЗА. Я открою. (уходит) НАД.СЕРГ. Вы еще кого-то ждете? КАТЯ. Я - нет, Лиза – да. НАД.СЕРГ. А что Павел? КАТЯ. Ой, мама, хоть ты оставь меня в покое. Оставьте все меня в покое. Я не ребенок. НАД.СЕРГ. Бедные мои девочки. ЛИЗА. (входит, шепотом) Черт, черт, черт, черт! КАРТИНА 3 Входит АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ с пакетами. АЛЕКС.ПАВЛ. Добрый вечер! Слушайте, у вас калитка совсем сломана. КАТЯ. А вы бы взяли да починили. АЛЕКС.ПАВЛ. Кто, я? КАТЯ. Ну да, вы. АЛЕКС.ПАВЛ. Я, собственно... да и поздно уже... ЛИЗА. Катя шутит. (делая страшные глаза, шепотом) Катька! (нормальным голосом) Это моя сестра, Катя. А это мама – Надежда Сергеевна. А это – Александр Павлович. Он музыковед, мы с ним вместе работаем. АЛЕКС.ПАВЛ. (протягивает руку) Очень приятно, очень приятно. КАТЯ. А уж нам как приятно. ЛИЗА. Катя! АЛЕКС.ПАВЛ. Это с вами я по телефону?.. КАТЯ. Со мной. АЛЕКС.ПАВЛ. Я тембр запомнил. КАТЯ. Он неповторим, это точно. НАД.СЕРГ. Вы на электричке? АЛЕКС.ПАВЛ. Не совсем. КАТЯ. У Александра Павловича «Гранд Чироки», мама. НАД.СЕРГ. Это что-то... индейское? КАТЯ. Почти. Что-то американское. Такая машина, мама. ЛИЗА. (ледяным голосом) Катя, помоги мне отнести сумки на кухню. Пожалуйста. КАТЯ. С удовольствием, сестричка. (берут пакеты, уходят) НАД.СЕРГ. Александр Павлович. АЛЕКС.ПАВЛ. Да. НАД.СЕРГ. Дождь идет еще? АЛЕКС.ПАВЛ. Нет, кончился. НАД.СЕРГ. А вы что же, ухаживаете за Лизой? АЛЕКС.ПАВЛ. Ну, в общем... НАД.СРГ. Как это «в общем»? Вы с ней спите? АЛЕКС.ПАВЛ. Ну, не совсем... НАД.СЕРГ. Что значит «не совсем»? АЛЕКС.ПАВЛ. Ну... как это... иногда... вот черт... Слушайте, давайте я вам калитку починю. НАД.СЕРГ. Да поздно уже, темно. АЛЕКС.ПАВЛ. Ничего, у меня в машине фонарь есть и инструменты. (идет, сталкивается с АППОЛ.ПЕТР., протягивает руку) Александр Павлович, музыковед. АППОЛ.ПЕТР. Апполинарий Петрович, лингвист. АЛЕКС.ПАВЛ. уходит, через некоторое время стук на улице. НАД.СЕРГ. Понятно, у кого Лиза чертыхаться научилась. АППОЛ.СЕРГ. У вас гости, я не вовремя. НАД.СЕРГ. (себе) Лизин ухажер... Девочки мои, девочки... (вслух) Нет, все в порядке. АППОЛ.ПЕТР. (разглядывает тапочки) Кому понадобилось отменять галоши? Чем они мешали? Так удобно – все всегда красивые, нарядные. Женщины высокие, стройные, танцуют... А как можно танцевать в тапочках? (спохватывается) Я не то, чтобы собирался танцевать, просто... НАД.СЕРГ. Спасибо, что приехали. АППОЛ.ПЕТР. Я ненадолго. Сейчас поймаю машину. Вы сказали, что я могу помочь... Не знаю, смогу ли я. НАД.СЕРГ. Потом об этом. (пауза) Куда вы сейчас поедете? Оставайтесь. Поедете утром... Я не спросила о вашей семье. Можно им позвонить, чтобы не волновались. АППОЛ.ПЕТР. Нет, звонить мне никому не надо. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
