Тридцать шесть
Шепот в темноте.
- Ты ведь не будешь учить его эгоизму, правда?
На часах горело 3:20. Откуда Лесли узнала, что я не сплю? Откуда олень
знает о том, что в его лесу бесшумно упал лист? Она услышала, как изменилось
мое дыхание.
- Я не учу его ничему, - прошептал я в ответ. - Я говорю ему то, что
считаю истинным, а он должен сам выбрать то, что ему нужно.
- Почему ты шепчешь? - спросила она.
- Я не хочу тебя разбудить.
- Ты уже разбудил, - прошептала она. - Твое дыхание изменилось минуту
назад. Ты думаешь о Дикки.
- Лесли, - сказал я, проверяя ее. - Что я делаю сейчас?
Она прислушалась в темноте.
- Ты моргаешь глазами.
- НИКТО НЕ В СОСТОЯНИИ УГАДАТЬ В ТЕМНОТЕ, ЧТО КТО-ТО ДРУГОЙ МОРГАЕТ!
Молчание. Потом шепот.
- Хочешь, чтобы я извинялась за свой хороший слух?
Я вздохнул.
Короткий вызывающий шепот.
- Я не собираюсь этого делать.
- А что я делаю сейчас?
- Не знаю.
- Я улыбаюсь.
Она повернулась ко мне и обвила себя моей рукой в темноте.
- О чем ты подумал, что это тебя разбудило?
- Ты будешь смеяться.
- Не буду. Честное слово.
- Я думал о добре и зле.
- О, Риччи! Ты просыпаешься в три часа ночи, думая о добре и зле?
- Ты все-таки смеешься? - спросил я.
Она смягчилась.
- Я просто спросила.
- Да.
- О чем ты думал? - спросила она.
- О том, что я впервые понял... их не существует.
- Не существует добра и зла?
- Нет.
- Что же тогда?
- Существуют счастье и несчастье.
- Счастье - это добро, а несчастье - зло?
- Абсолютно субъективно. Это все только в нашей голове.
- Тогда что значит быть счастливым или быть несчастным?
- Что это значит для тебя? - спросил я.
- Счастье - это радость! Огромное удовольствие! Несчастье - это
депрессия, безнадежность, отчаяние.
Мне следовало бы знать. Я было предположил, что ее слова будут и моими:
счастье - это ощущение благополучия, несчастье - его отсутствия. Но моя жена
всегда была более пылкой, чем я. Я сказал ей свое определение.
- Думаешь, только чувства благополучия достаточно? - спросила она.
- Мне нужно определение, в котором не было бы пятидесятифутовой
пропасти между вершиной счастья и дном несчастья. Как бы ты назвала то, что
находится между ними?
- Я бы назвала это "Все хорошо".
- У меня нет такого чувства, - сказал я.- У меня есть чувство
благополучия.
- О'кей, - сказала она. - Что дальше?
- Помоги мне найти любую ситуацию, в которой Добро не совпадает в
сердце со словами "делает меня счастливым". Или ситуацию, в которой Зло не
совпадает со словами "делает меня несчастным".
- Любовь - это добро, - сказала она.
- Любовь делает меня счастливым, - ответил я.
- Терроризм - это зло.
- Милая, ты способна на большее. Терроризм делает меня несчастным.
- Добро, когда мы с тобой занимаемся любовью, - сказала она, прижимаясь
ко мне в темноте своим теплым телом.
- Это делает нас счастливыми, - сказал я, отчаянно цепляясь за
интеллект.
Она отстранилась.
- Риччи, к чему ты ведешь?
- Как бы я на это ни смотрел, выходит, что мораль определяем мы сами.
- Конечно, - сказала она. - И это тебя разбудило?
- Разве ты не понимаешь, Вуки? Добро и зло - не то, что нам внушили
родители, церковь, государство или кто-нибудь еще! Каждый из нас сам решает,
что ему считать добром, а что - злом. Автоматически - выбирая, что он хочет
делать!
- Ого, - сказала она. - Пожалуйста, никогда не пиши об этом в своих
книгах.
- Я только размышляю. И странно, что я никак не могу это обойти.
- Пожалуйста...
- Вот, к примеру, -сказал я, - в Книге Бытия о сотворении мира сказано
так: И увидел Бог, что это хорошо.
- Ты хочешь сказать, это значит, что Бог был счастлив?
- Конечно!
- Ты же не веришь в Бога, тем более в такого, который способен видеть,
- сказала она, - или в котором чувства больше, чем в арифметике. Как же твой
Бог может быть счастлив?
- Автор Бытия, глупец, не посоветовался со мной, прежде чем взяться за
перо. В его книге Бог полон чувств - радуется и печалится, сердится,
интригует и мстит. Добро и зло не были абсолютами, они были мерой счастья
Бога. Он писал эту историю и думал: "Если мне кажется, что от этого Бог был
бы счастлив, я назову это "добром"".
Меня раздражала темнота.
- Мне необходимы примеры ситуаций, в которых люди используют слова
"добро" и "зло", но сейчас темно и я не могу их искать.
- Это хорошо.
- Это делает тебя счастливой? - спросил я.
- Конечно. Иначе бы ты уже был на ногах, включая свет, компьютер,
доставая книги и болтая без умолку, и нам пришлось бы не спать всю ночь.
- То есть ты счастлива, что сейчас темно, и я, по всей вероятности, не
смогу беспокоить тебя своими разглагольствованиями о добре и зле всю ночь.
Для тебя это действительно "хорошо".
- Только не вздумай написать об этом, - сказала она. - Иначе каждый
экстремист... нет, каждый "нормальный" человек в стране, бодрствующий
допоздна, будет занят пропусканием твоих книг через измельчитель.
- Лесли, в этом нет ничего, кроме любопытства. Осознание того, что
мораль - дело сугубо личное, вовсе не превращает ее в нечто противоположное;
мы не становимся маньяком-убийцей в ту же секунду, как осознаем, что можем
им стать, если захотим. Мы рассудительны, добры, вежливы, любим друг друга,
рискуем своей жизнью, чтобы выручить кого-то из беды, потому что нам
нравится быть такими, а не потому, что мы боимся вызвать Божий гнев или
отцовское неодобрение. Мы в ответе за наш характер, а не Бог или родители.
Она была непреклонна.
- Пожалуйста, не надо. Если ты напишешь, что добро - это то, что делает
нас счастливыми, что получится? "Ричард Бах пишет, что добро - это то, что
делает нас счастливыми. Я люблю красть поезда, значит, кража поездов - это
добро. Как можно преследовать меня за то, что я совершил добро, притащив
домой локомотив компании в сумке для завтраков? Как-никак, а это - идея
Ричарда Баха". И ты будешь сидеть на скамье подсудимых рядом с каждым
счастливым железнодорожным вором...
- Тогда я вынужден буду свидетельствовать в суде, - сказал я. - Ваша
честь, прежде чем перейти к обвинению, примите во внимание последствия.
Допустим, нам доставит огромное удовольствие смыться с чужой дизельной
турбиной, то есть на момент совершения такой поступок будет казаться нам
добром. Но, на самом деле, добром для нас он будет только в том случае,
когда его последствия тоже доставят нам удовольствие, иначе нам следует
отказаться от подобной выходки.
Она вздохнула, храня невысказанными нетерпеливые вопросы.
- Прошу снисхождения. Ваша честь, - сказал я. - Каждое действие имеет
вероятные, возможные и непредвиденные последствия. Когда все эти последствия
совпадают с интересами длительного благополучия лица, совершающего данное
действие, тогда добро проистекает как из самого действия, так и из каждого
его последствия в отдельности. "Вероятно, меня не поймают" - не тоже самое,
что "То, что я сейчас собираюсь сделать, принесет мне ощущение благополучия
на всю мою жизнь".
Ваша честь, я заявляю, что, если уж подсудимый имеет несчастье
находиться здесь, в зале суда, то в действительности он не действовал в
соответствии со своими интересами, пряча этот локомотив в свою сумку для
завтраков, поэтому сейчас он, по определению, обвиняется также в глупости,
раз его кражу удалось раскрыть!
- Изобретательно, - сказала Лесли. - Но как быть с тем, что добро
определяется на основе всеобщего соглашения, что добро - это то, что
большинство людей на протяжении многих веков находили положительным и
жизнеутверждающим? И подумал ли ты о том, что провести остаток жизни в суде,
изобретая подобные аргументы, может не совпасть с твоими собственными
интересами и, следовательно, быть Злом? Может, оставим это и будем наконец
спать?
- Если большинство людей считают добром убивать пауков, - сказал я,-
значит, мы творим зло, отпуская их? Мы что, должны жить в соответствии с
мнением большинства?
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
- Прочитай в словаре, - сказал я. - Каждое слово в определении
какого-либо качества - обтекаемо. Добрый - это правильный, это нравственный,
это приличный, это справедливый, это добрый. Но в примерах - совсем другое
дело: в каждом используется сочетание "делает меня счастливым"! Принести
словарь?
- Пожалуйста, не надо, - попросила она.
- Как ты приняла войну во Вьетнаме, Вуки? Президент и большинство людей
считали ее справедливой. Так считал и я до того, как познакомился с тобой.
Мысль о том, что мы защищаем невинную страну от злого агрессора, доставляла
большинству из нас удовольствие. Но не тебе! То, что ты узнала об этой
войне, совсем не доставило тебе удовольствия - ты стала организатором
антивоенного комитета, концертов и матчей...
- Ричи?
- Да?
- Вполне возможно, что ты прав во всем, что касается добра и зла. Давай
поговорим об этом завтра.
- Всякий раз, когда мы восклицаем Отлично!, это означает, что наше
ощущение благополучия возросло, всякий раз, когда мы восклицаем Черт! или О,
нет, только не это!, мы имеем в виду, что оно уменьшилось. Каждый час мы
отслеживаем в себе хорошее и плохое, правильное и неправильное. Мы можем
прислушиваться к себе непрерывно, минута за минутой, и создавать собственную
этику!
- Сон - это добро, - сказала она. - Сон доставил бы мне удовольствие.
- Если бы я лежал здесь в кромешной тьме и рассматривал все мыслимые
примеры, подразделяя "делает меня счастливым" на хорошее, правильное,
превосходное, великолепное и прекрасное, а "делает меня несчастливым" - на
злое, плохое, неправильное, ужасное, греховное и испорченное, это не дало бы
тебе уснуть?
Она свернулась у меня под боком, зарывшись головой в подушку.
- Нет. Пока ты не начнешь моргать.
Лежа в темноте, я тихо улыбнулся.
|
