Валерий Сабитов Зеркала миров (Антинаучная фантасмагория) Оглавление
Скачать 4.29 Mb.
|
| - *** –––- Кертис поразил не только меня. Озадаченный Агуара даже забыл, что настало время его дежурства, а капитану пора на отдых. Напоминать я не стал. Уходил экипаж молча. От встречи никто ничего не получил. Я в том числе. Было у меня желание создать эмоциональную свалку, взорвать атмосферу взаимной нелюбви. Кое-что, правда, прояснилось, но интегральная составляющая ситуации не стала прозрачнее. Так что надо мне побыть одному. И здесь, в рубке, ставшей нервным центром «Ареты». Пора уточнить, кто же я такой, Алекс Сибирцев. Кто я есть и для себя, и для людей. Было время, считалось: разумность, - признак социальности. Эксперименты показали, что Маугли не менее разумны, только мыслят и общаются они в иной системе координат. И лягушка вполне может стать принцессой. Сегодня я убедился: мы, пятеро, не общность. Мы одиночки, Маугли. Наши системы речи, мышления и прочего – лишь пересекаются, но не совмещаются. Волк, овца, баран, лев… Лев? Кто тут царь зверей-то? А может, все мы просто обезьяны? Из разных стай… Ребенок – человек иной цивилизации. У него нет иллюзий, настоянных на мутной воде стереотипов. Потому я и не помню себя в детстве. Я не помню ни отца, ни матери. Я никогда их не искал, рассчитывая на самого себя. Один из северных интернатов Розы Мира… Как я туда попал, до сих пор не понимаю. Попал и стал объектом насмешек. Ребят зацепили мои уши и глаза. Слишком уши были большими. Я терпел месяц, потом отыскал в Шумерском пантеоне Дингира, - божество с громадными ушами и глазами. Оказалось, они символизируют мудрость. Меня оставили в покое. Перед духом религии нас учили трепетать. Но разбираться в религии не научили. Много позже Сибрус нацелил меня отделять идолов от Божества. Оказалось, понятие «религия» люди расширили до антисмыслов. Слово получилось резиновое, растягивающееся по любому желанию. А многим другим Сибрус по жизни не встретился. Роза Мира воспитывала красиво и увлекательно. Зоогогика, метапсихология, мета-пара-что-то еще… Все вместе звучало как песня-заклинание. И по сей день звучит. Один курс духовной эволюции человечества чего стоит! Я не знал тогда, что интеллектуальное вовсе не обязательно духовное. Но как привлекательно в этой эволюции все сплеталось: история арийской философии, зодчество шумеров, звездная технология атлантов… Учился я с упорством, но легко. И самонадеянно нацелился на Всемирную религиозно-философскую академию. После нее – возвращение в Розу Мира, включение в элиту северного цветка планеты. Дух захватывало… Но Цеху не хватало кадров вне собственной организации. Мне вживили молекулярный чип контроля, сделали курс инъекций специальной психической подготовки и, - я в федеральном колледже особо одаренных детей, на теплом острове Ста Городов. После холодной России, - почти рай. Илона приехала туда из горячего Египта и поначалу мерзла. Колледж и определил наши судьбы. Ибо там, кроме всего, выявляли приоритетные одаренности. И как-то само собой мы с ней нацелились на космос. Нацелились, чтобы после колледжа разъехаться, каждый к себе. Она – домой, я – в резерв Цеха. Но «мы» для нас успело стать важнее «я». Отдельные судьбы стали одной, но мы еще не знали, что все предопределилось много ранее. Но кто способен разгадать тайны предопределения? Вот, только задел болевую точку, и экран замерцал. Я замер, - эксперимент со мной продолжался. И всерьез, по-настоящему, - на сей раз ожила моя встреча с Илоной, ставшая началом… Да, именно тогда явно определился ход нашей с ней жизни. В соответствии с предопределением. Замерев в трех шагах, она ироническим прищуром оглядела мой комбинезон. Кругом плавился тридцатиградусный июль, и комбинезон смотрелся вызывающе смешно. Все равно что белье с подогревом в римской сауне. Но я терпел, кося взгляд на значок Космоколледжа. Видит она его или нет? Она увидела и усмехнулась. Чуть повела губами, так, что можно было и не заметить. Кто другой и не заметил бы. Но во мне царили кастовые комплексы. И я тут же выпал из первой шеренги на обочину повседневности. А на обочинах не принято красоваться тем, что не внутри, а снаружи. Но марка, - вывеска! – Космоколледжа держала цепко. Ущемленное самолюбие… Когда-нибудь я смогу с ним расстаться? Я не отвожу взгляда от безжалостного экрана Перископа. Смотреть на себя со стороны через столько лет… Как же я был глуп и самонадеян. А Илона, - маленькая, хрупкая, но уже взрослая, уже мудрая: еще не опытом, но инстинктом. Да, так и было: я не сошел с тропинки, не уступил ей, не сказал нужных слов, не… Нескончаемая вереница «не»… Именно в тот год стартовала Эра Вторжения в Надземелье. Технотронная суперцивилизация, ведомая Федерацией номинальных государств и реальными Цехами, рванулась в Небо. Не оглядываясь, не смотря под ноги. Кто из нас думал, что на деле открывает Эру Скорпиона? Срочно требовались свежие куски жизненного пространства. И даже многочисленные жертвы на межпланетных трассах не ослабили космический прессинг. Соперничество между Цехами гасило любые призывы пересмотреть стратегию экспансии. Цена выпускника Космоколледжа взлетела к звездам. На Илоне, - легкое розовое платьице. Как облачко на восточной заре. Что ж, ее, - в отличие от меня, - было кому наряжать. Папа, мама, бабушки, дедушки, дядечки, тетечки… Полный семейный набор. Илона улыбнулась, все тем же ехидно-критическим взором окинула помещение рубки. Я похолодел: сейчас она шагнет внутрь «Ареты», и соединится несовместимое. Но нет… Кто меня пощадил? Биомозг «Ареты», вакуум? Тропинку у моря мгновенно заместил Зал Памяти Космоколледжа. Галерея живых портретов Героев Космоса. На постаментах красного золота четырехмерные фантомы жизни… Можно поговорить, пожать руку, поправить складку одежды. По поверью, в лунные ночи они сходят с пьедесталов, собираются вместе и вспоминают то, что неизвестно живым. Сколько раз уже Галерея раздвигала-расширяла стены? Уверен, уже приготовлены пять мест для экипажа «Ареты». Передо мной медленно проплывают фигуры, лица. Кто улыбается, кто смотрит с серьезной печалью. Не хватает только увидеть самого себя. Что будет означать: мы не вернулись. Не вернемся… Я смотрю и вспоминаю. Впервые за столько лет, и – по принуждению. Не хватает человеку Земли ни времени, ни сил, ни желания оглянуться на пройденный путь. Оглянуться и попытаться увидеть, в какие моменты судьбы свершились как нужные, так и крайне сомнительные поступки. Разве нет у человека такого дара, как свобода выбора? Не знаю, сколько сейчас Героев в Галерее. Число их растет пропорционально росту человеческой активности в Космосе. Курсантов готовят на пределе психофизических возможностей. Выпускник Космоколледжа отличается от обычного землянина, как полубог Геракл от смертного троянца. «Надземельцами» летный состав именовали официально затем, чтобы отделить нас от работников стационарных космостанций, лунных и марсианских поселенцев, специалистов инфраструктуры космоса. Из этого «Над…» струился свет околобожественной значимости. Так создавался престиж, и так росло население Галереи. А действительный смысл гордого «Надземелье»… В своем элитарном круге опытные космолетчики именовали себя «безземельцами». Но сколько из них так и не успели дать себе истинную оценку? Став капитаном, я попытался препарировать стратегию кураторов Космоколледжа. Но альтернативы действующему порядку не нашел. Похоже, безмерные цены продвижения в Небо нельзя было сбросить ни на один пункт, ни на одну жизнь. «Надземельцы» платили дань беспрекословно: людскими жертвоприношениями и невозможностью оставшимся в живых вернуться в обычное земное бытие. Программу подготовки курсантов полностью засекретили после моего выпуска. Федерация опять уступила Цеховым вождям. Что и зачем скрывать? И от кого? Теорию и практику космонавигации? Курс обеспечения безопасности космических строек? Или психологические основы контакта с внеземными цивилизациями? Ну, может быть, некоторые моменты психофизической подготовки, закрученной вокруг интегрально-восточной системы. Мало что могу вспомнить в деталях. Разве что трехмесячное участие в научной экспедиции Академии Розы Мира. Знаменитые пещеры Марса… Свежие, не тронутые земным любопытством, - их только что открыли. Открыли и через месяц закрыли. Почему закрыли, и сейчас не знаю. Марсиане не оставили нам ничего из своей технологии. Только образцы искусства, исполненные невероятно живыми, превосходящими диапазон человеческого восприятия, красками. Мне повезло. В прорытых под пирамидой Вечного Ужаса ходах я нашел два осколка неизвестного прозрачного минерала. О, то были волшебные камни! В глубине их светили и двигались мириады искр-огоньков. Сравнить было не с чем. Земля еще не имела ни «Ареты», ни ее Путевого Шара. Если Шар сделать твердым и разбить на куски, получится примерно то же. Один камешек я подарил Илоне в день ее двадцатилетия под видом амулета. Он ушел вместе с ней. Тот день рождения она встретила стажером на рейсовом крейсере-челноке «Луна-Фобос», командование которым я только что принял. Второй камень вошел в коллекцию Цеховой Академии. Ничего не вернуть. Словно и не было ничего. …Где-то шла настройка. Экран Перископа лихорадило. Изображения наслаивались друг на друга, искажались… Я понимал: сталкиваются разновременные пласты моей памяти, идет ориентированный психопоиск. Неужели все-таки вакуум? И возможно ли отсюда воздействовать на свое прошлое? Изменить хоть что-то? Поток воспоминаний продолжал течь, меняя направления и скорость, натыкаясь на пороги… Режим посещения Колледжа «посторонними» ужесточался не раз. Пошла охота за методиками и отдельными приемами обучения космолетчиков. В то время как и Цеха, так и федеральные органы отрицали за собой такой интерес. Курсантов перестали допускать к участию в континентальных спортивных состязаниях. Впрочем, закрыли от нас не только спорт. Любые конкурсы вне стен Колледжа стали табу. Из экипажа «Ареты», кроме меня, школу Космоколледжа прошел Агуара. В какое время – не знаю. Лет он моих, но я его там не встречал. И общих на двоих знакомых по Колледжу у нас нет. Но то, чем он обладает, можно получить только там. Почти мгновенная реакция мысли; точность выводов, решений, действий… И, конечно, взрывная сила и феноменальная выносливость. А еще: иной, не общеобычный, склад ума, иное мышление, иная логика. Отсюда замкнутость, элитарность. И, - престиж профессии. Многое из этого в Агуаре сейчас не проявляется. Он хорошо себя контролирует. Экран вернул-таки Илону в розовом. Тропинка в том месте проходит рядом со скалистым обрывом. Сейчас я хорошо вижу: море на редкость спокойное, от берега до горизонта в полосах нежных тонов, от голубоватого до зелено-фиолетового. Отраженная радуга моря… Недалеко, - желто-серое пятно рифового поля. Предупреждающих знаков не вижу и теперь. А службе охраны жизни на Земле народ доверяет абсолютно. И я, стоящий в престижном комбинезоне, был частичкой народа. И знал: особого риска в красивом прыжке в воду нет. Всего-то до воды метров двадцать. Хотел я показать, как это делается. Да не успел, не получилось демонстрации. И с того момента в нашу с Илоной жизнь внедрился неизменяемый закон-аксиома. В соответствии с ним Илона до последнего дня опережала меня в критических ситуациях. Причем в каждом отдельном случае предугадать ее поступок не было возможности. Я даже пытался настраивать себя на готовность к опережению. Бесполезно. Трагедия на «Дикобразе» - не случайность. Илона в последний раз защитила меня. Как и на сегодняшнем экране, только тут, - в первый раз. Чей-то голос повторил во мне: «Не успел…». Голос личного суда. Красиво идет показ. Точность ангельская, непревосходимая. Да, первым я не успел. Но выучка Колледжа! Я мигом понял: Илона угадала мой порыв и опередила его. Растерянности не было, где-то внутри сработал переключатель, выводящий на таинственные основания психики. Оттуда берут начало каналы связи человека со Вселенной-Энрофом. Они-то и вывели мою личность за грань земного течения времени. Движения вокруг замедлились. Я легко мог накрыть ладонью летящую хитрым зигзагом сине-зеленую стрекозу. Да, я превратился в джинна-властителя секунд, способного изменить ход событий. Информация, схваченная зрением Илоны, поступила в мой мозг и усвоилась раньше, чем самой Илоной. Ее летящие вниз глаза заметили скрытый зеркалом воды камень. Траектория падения целила прямо в центр куска гранитной скалы. Думаю, откололся он недавно и потому не зарегистрировался безупречной службой охраны жизни. Беззвучный крик Илоны подстегнул отшлифованный механизм реакций. Нет, не зря о космолетчиках бродит по свету множество поражающих обывательское воображение рассказов. Точка опоры, направление и сила стартового броска определились без участия сознания, без перебора вариантов. Догнав в ускоренном падении Илону, я резко толкнул ее обеими ступнями в левое бедро. Через пару секунд по времени Илоны и через долгую минуту по моим внутренним часам мы одновременно вошли в воду по обе стороны рокового камня. Эмоциональный всплеск и разовый выброс энергии отняли много сил. Перед глазами плыли цветные круги, дыхание прерывалось, сердце стучало тамтамом. Спасительная истома пришла от голоса Илоны. Я не заметил, как над нами завис спасательный геликоптер, посверкивая синими маячками на красном брюхе. Оттуда пришел вопрос, Илона что-то ответила и успокаивающе помахала рукой. Не понимая слов, я смотрел ей в лицо. Надо же, - никаких следов испуга! Горячее шоколадное плечо коснулось моей груди. И я в рубке снова, также живо, ощутил ее обжигающее тепло. Лицо Илоны, в сверкающих капельках, улыбалось напротив. – …Ты меня спас, да? – после выдоха прошептала она с ударением на «Да»; получился сразу и вопрос, и утверждение, - Но как это у тебя получилось? В глазах ее светилось любопытство, но не детски прозрачное, а как бы занавешенное знанием ответа, пониманием ситуации. И только теперь, в рубке «Ареты», я понял: не я ее, нет! Она меня тогда спасла. Ведь прыгни я первым, на «Арете» был бы другой капитан. Но как она смогла? И ведь ни разу не проговорилась… Я жадно смотрю на экран. Мы сидим на нашем камне, полускрытые зеленоватым упругим зеркалом моря, рассматривая преломленные отражения ног и колеблющиеся лица. Зеркало моря дышит, легко и спокойно. Почему я молчу? Ведь она ждет от меня слов. И говорит она не потому, что желает, но потому что я молчу. Я слушаю ее снова. Меня двое слушают ее. О чем я думаю на экране, не помню. В рубке, рядом с затихшим Путевым Шаром, я пытаюсь разобраться в значении ее слов, будто в них кроется разгадка всей моей судьбы. Нашей с ней судьбы. – …Знаешь, я решила! Я ведь здесь часто ныряю. Как это глупо – разбиться о камень, случайно упавший в воду. Знаешь, когда-нибудь я тебя тоже спасу. Так и знай! Из недостижимого той Илоной будущего я это знаю. Для того она и решила поступить в Космоколледж. В отличие от меня, зачарованного звездной романтикой, она знала зачем. Илона умела добиваться своего и всегда выполняла обещания. А элитарное население заколдованной «Ареты» этим похвастаться не может. Вакуум, вакуум… Кто играет моей памятью? А если ему захочется показать будущее? И что ему мои желания и мечты? Кому сейчас служит биомозг «Ареты» вместе с Шаром и Перископом? Видения закончились. Я резко поднялся из кресла, но кровь после долгого сидения не прилила к голове. Или я уже фантом? Приблизившись к Путевому Шару, я ударил кулаком в мерцающую пустоту. Рука прошла без помех, но следом за ней из квазизвездной глубины выскочил пузырь, похожий на мыльный, с нарисованным на нем детским личиком. – Я – бозон Хиггса! – негромко и печально заявил он, - Будем знакомы. Я – тот самый, без кого ничего не бывает. А ты – из моей свиты. Элемент моего поля. Без поля мне трудновато. Ты же понимаешь меня? Ну скажи, что понимаешь… Личико сморщилось в страдании. – Понимаю, понимаю, - успокоил я его, - Нельзя тебе без поля. Как королю без свиты. – Вот так правильно, - бозон повеселел, - Я прихожу, когда есть с кем. К кому… Тебя здесь пятеро. Пожелайте все пятеро! И тогда я – король. Тогда - не обессудьте. – Не обессудим, - заверил я бозона. А в себе покрыл его: «Научный реликт, твою… Лет уж сто тебя никто не вспоминал за ненадобностью. Явился, твою…» ––– *** ––– Бозон Хиггса пропал, и больше ничего не желало происходить. Мир мой заполнила Пустота. Не за что уцепиться ни взглядом, ни мыслью. Да, вот, что-то из истории. В историю, как известно, можно войти. А можно и попасть. Попробую войти. Русичи дворцы князей именовали чертогами. Зачем такой мрачный корень обозначению жилья? Чёрт… Копыта, рога, кажется… Видимо, - или невидимо? - они, рогатые, селились поближе к князьям. «Черт чертил черты чертогов…» А эта фраза откуда? Зеркало… Черта между мирами… Из того же корня. Исторические феакийцы много знали о невидимых соседях. Сибрус любил иногда побаловаться отрывком из «Одиссеи». Только одним, а знал всю поэму. Как там? Кормщик не правит в морях кораблем Феакийским; руля мы, Нужного каждому судну, на наших судах не имеем; Сами они понимают своих корабельщиков мысли; Сами находят они и жилища людей и поля их Тучнообильные; быстро они все моря обтекают, Мглой и туманом одетые; нет никогда им боязни Вред на волнах претерпеть или от бури в пучине погибнуть. Такой вот загадочнейший отрывок. Любит мой старик феакийцев с их мыслеуправляемыми кораблями. «Арета» - чем не феакийская шхуна?! В плане, в чертеже мало отлична. И чертоги ведь по чертежам возводили. На «Арете» тоже, - ни рулей, ни ветрил. И без мыслей также никуда. С детства в меня вталкивали азбучную строку: мир сотворен, шаги свои сверяй… Но в каждом Цехе, - свой творец. И не один. А хозяев, управляющих природой и людьми, - совсем бесчисленное количество. Это что, коллективное хозяйство с децентрализованным демократизмом? С кем сверять шаги, никак не понять. А кто командует в вакууме? Кто здесь чертит черты разделительные? И я всхлипом обиженного подростка вопросил вездесущую Пустоту: – Не хочу я до смерти носиться по твоим негреческим волнам! И не доживем мы здесь до смерти, раньше пропадем! Вездесущая сердобольно вызвала Сибруса из Шара. Но какого-то не такого, малоземного. Непохожий на себя Сибрус уверенно выдал строки из Упанишад. В состоянии сна, идя вверх и вниз, Бог творит… многочисленные образы, Словно веселясь с женщинами, смеясь, Словно даже видя страшные зрелища. Люди видят место его развлечения, его самого не видит никто. Вот и стихотворная полоса вошла в жизнь. На Земле было не до того. К Сибрусовскому возрасту, может, и дозрел бы. Но я понимаю, к чему меня склоняют. Всё к тому Зеркалу – туда вьется моя тропиночка. Искаженный Сибрус подсказывает: ходите вы, ребята, вслепую, а истина – рядом. Игра неверных отражений, - вот ваше представление о мире. «Свет мой, зеркальце, скажи…» Смеется надо мной неизвестное зеркальце. Где ты, та грань-черта, та волшебная неуловимая линия, отделяющая творимое от творящего? И разве разделение, - не условие взаимопроникновения? Не условие единства мира? Но сколько уж раз казалось: вот, ухватился за грань-черту, а она растворяется тут же, пропадает во мраках неведения. Ни словом, ни разумом не проникнуть за порог… Да и один ли он, тот порожек? Почему я это вспомнил? Еще еврей Филон проповедовал, что до Адама-праотца существовал некий прачеловек. Никто его не видел, и именовали по-разному. Пуруша, Гайомарт… Бестелесный, безразмерный, но человекоподобный… Не он ли играет со мной, прикрываясь лицом Сибруса и пользуясь ненужным экраном Перископа? Если так, пора из тихой депрессии впадать в панику и страх. – Неужели Сибрус нас подставил? – по-детски спрашиваю Пустоту, - Ведь он убедил меня, что этим путем можно проникнуть в любой уголок Вселенной! Он что, не прав? – Прав-неправ… Сильно упрощаешь, капитан. На подводной лодке люди пересекают все океаны, а не то что суши, моря не видят. А другие наблюдают все красоты мира, оставаясь дома. Дело выбора… Это уже диалог! Да здравствует Пустота! Предложения начали поступать! Есть смотровая площадка, осталось только место на ней занять. Всё только начинается, всё впереди… Зачем мне какие-то внеземные цивилизации, когда есть контакт с разумом внекосмическим?! Неужели поиск внеземных цивилизаций – всего лишь камуфляж? Скажем, для Цеха Джеда? Я не считаю себя преданным какой-либо цеховой гильдии, ни цветочной, ни пирамидальной. Не легла душа… Начинаю понимать: диалог с Пустотой действует на меня подобно крепкому вину. И хорошо! Под градусом праздник, - что пожелаешь, то и получишь. Подарков тут есть. – Будь осмотрительней, капитан, - строго предупредил Сибрус из Шара, - У нас так: не успеешь подумать о чем-то, а оно тут как тут. Зачем тебе в рубке, к примеру, колдун из Вавилона? Что посеешь, - то пожнешь. – Незачем колдун, - легко согласился я, - Понимаем о пси-факторе. Но без подарков тоска бесцветная. И мозги включаются-выключаются как-то анархически. Когда не надо – работают, когда надо – увы! Никак не подстраховаться. Сибрус задумался, складочки на лбу изобразил. Есть от чего, - опасное дежурство получается. Зря Агуару отпустил. Отоспится команда, а на шхуне бесы хозяйничают. Пора мысли попридержать, а то прыгают, как черти по чертогам. Верно предупредил предтеча Адама! Образ только мелькнул, а уже писк за спиной. О, Великая Пустота! Поворачиваюсь с превеликой осторожностью, напрасной и излишней. На ранее пустом сундучке с медаптечкой внутри красуется миниатюрная копия «Ареты». Игрушка, но какая точная работа! Так она выглядела на Земле. Если смотреть издали. Да, воспроизведено в абсолютной точности. Снасти, мачты… Палубные доски… Капитанская рубка… Паруса… А вот паруса! Они наполнены ветром, трепещут, словно шхуна мчится по земному морю! Я прислушиваюсь. Так и есть: скрип, скрежет, плеск… Звуки, сопровождающие парусный корабль на ходу. Обязанные сопровождать… Хорош подарок. Очень хорош. Но дело не только в копии шхуны. На ее палубе, в самых живописных позах, разместились пятеро обезьянок. Разодетые, непохожие друг на друга, - экипаж мини-«Ареты». Восхитительно! Мини-экипаж, живой и бодрствующий. И в управлении корабликом не участвует. Я стою и любуюсь ими до момента, в который понимаю: обезьянки-то не просты! Они тоже копии. Искаженные, измененные копии реального экипажа реальной «Ареты». Наши отражения в комикс-зеркале! Пришлось сосредоточиться. Наименее цивильный вид имела обезьянка с хвостиком и рожками вместо ушей, с устрашающей мимикой. Вся черная, из одежды: два кусочка ткани, прикрывающие срамные места. И смотрит на меня злобно. Ей бы рома под приличным градусом, - и повеселеет. И будет в точности ранний римский Пан. Вот и первая кличка: Пан. Думаю, в самую цель. Отображение штурмана Агуара-Тунпы. Цех Гора будет недоволен столь яркой карикатурой на своего представителя. Вот и отражение Кертиса: серенький, скромненький, забился в уголок на корме, вертит в ручонках блестящий шарик. Весь ушел в любимое занятие. Шерстка на головке вся белая, и я его назвал «Седой». Не ее, его. Четверо из пяти оказались мужского пола. Копия Андрия, - «Казачок», кто же еще! – имеет усы, лысину с оселедцем, отличается гибкостью гимнаста. Сидит на рее, изредка поглядывая на меня. Без особого интереса. Больше привлекает Казачка обезьянка, изящно полулежащая у входа в рубку с палубы. Без сомнения, дама. Костюмчик на ней почти прозрачен, на ушках серьги, в носу колечко. Имя? Что проще, конечно, Джина. Свою копию я рассматривал дольше. Белые брюки, рубашка… Уши, глаза, - конечно же, они сразу привлекают интерес. Но как он спокоен! Никакой мимики, отрешенное созерцание обстановки в рубке реальной «Ареты». Поколебавшись, называю его «Белым Йогом». Через часок земного времени я пресытился обследованием подарка. Стало совсем весело, впервые с момента старта. Маленький зоопарк предложен нам не просто для развлечения. Это же живое зеркало, отражающее, копирующее, действующее. Только ли внешне? Мелькнула мысль: изучая обезьянок, мы будем познавать себя. До поры, пока проникнем в собственную суть. И тогда, вероятно, что-то и произойдет. Может быть… Я уже не хочу говорить с Пустотой. Там не предтеча Адама, не Пуруша. Подарочек не дедовский и не отцовский, слишком мудреный. Подозреваю, тут не обошлось без моих личных представлений о спутниках в плавании. Несомненно, мое подсознание постоянно занято экипажем. Постоянное кружение непроявленных мыслей… Да, свежерожденная мысль – потенциальный энергетический заряд. Каждый человек пронизан и окутан облаком тесно сплетенных мыслей. Он излучает их, принимает, связывает-развязывает… И тут не нужны слова, способные лишь ограничить смысл. Почему мы, в таком случае, не понимаем друг друга? Эмоции? Да, наши чувства препятствуют нашему объединению. И по этой непрозаической причине «Арета» блуждает как будто не по нашей воле. Возможно, нам требуется предельное спокойствие. Но оно невозможно, пока не выплеснется наружу все то, что кипит в каждом. Наши внутренние картины реальности не совпадают. Ни по глубине, ни по охвату, ни по чистоте. Вот оно, главное, - по чистоте. Зеркала наших разумов затуманены, запятнаны, загрязнены. У каждого – по-своему. Так же различны наши мыслепрограммы. Мы нацелены на разные точки будущего, на разные проекты его достижения. Нам недостаточно одной «Ареты», их нам требуется пять штук! Наши тела изменились. Мы внутри иной физики. Тут царят неизвестные нам законы и постулаты. Возможно, постулатов-аксиом и вовсе здесь нет. А система мышления – прежняя. Вот где парадокс. Одному мне с этим не справиться. Надо идти к Агуаре. Он наиболее раскрепощен из всех, менее земной, чем другие трое. Я присел перед обезьянками, послушал шум морского ветра, пронизывающего мини-«Арету». Пора. Дежурство в кубрике – дань прошлому, вещь архаичная и бессмысленная. Люк открылся легко, будто его только что смазали. Трап вниз проскрипел старым деревом; освещение коридора, разделяющего каюты и рабочие отсеки, струилось не от фонарей, а отовсюду извне. Убежище Агуары… Дверь у него особая, склеена из кусочков самых разных деревьев. Не помню, такая она изначально, или стала… Я по-земному постучал. Легонько, пальцами о дерево. Он, как и все остальные, должен спать. Сон принудительный, под гипноизлучателем. Без такого расслабления нельзя, можно с ума сойти. Ответа нет, и я нажал рукой на деревянную мозаику. В каюте царит яркий желтый свет. Тоже извне. Агуара сидит на смятой постели и смотрит на меня пустым мутным взглядом. Я видел такие лица. Штурман пьян как сапожник князя из чертога. Алкоголя на «Арете» не водилось. И какой в вакууме алкоголь?! Откуда здесь взяться бензольным кольцам? За спиной Агуары, на белой стене, выцарапаны знаки, закрашенные чем-то бурым. Я всмотрелся. Надпись гласит: «Тот, кто умирает до того, как умрет, не умрет, умирая.» Над неровными буквами четкий рисунок, - кружок со вписанной в него звездочкой. Какая мудрая и актуальная формулировка. Хорошо успокаивает. Если для Агуары уже нет смерти, и он это знает, то для него нет и жизни. Потому и пьян до отключки. Пьяный и трезвый, мы заряжены противоположно. Что, собственно, и требуется. Агуара-Тунпа презрел индивидуальность, отождествил ее с внешним миром. Я же, наоборот, отказался от растворения в Пустоте. Столкновение противоположностей может быть плодотворно. Я обежал взглядом интерьер каюты. Кроме жизнеопределяющей надписи, все стандартно. Полочки, шкафчики, столик, стульчики, фальш-иллюминаторы. Ничего личного, и фотографий из прошлого нет. Нас учили. Помассировал ему несколько точек на голове, шее, - и штурман почти трезв. Увидел меня, нерадостно улыбнулся. – Капитан… Знаменитый капитан Алекс… Как мне было хорошо. Я почти добрался до цели. Ты поторопился, капитан. Я не успел… Меня ждал ответ. Ответ! Знаменитый Алекс? Где, интересно, я знаменит? В Зазеркалье разве. И какая у него цель, и какие вопросы он там поставил? Мы – экипаж шхуны, но не моряки. Униформы у нас нет. Каждый наряжается в то, что взял с собой. У меня вот в запасе белый костюмчик. Как на Белом Йоге. Определенно, не понадобится. Зачем я его взял? Для представительства перед внеземной цивилизацией? Агуара сидит в одних трусиках. Коричневокожий, весь покрытый коротким черным волосом, он очень похож на Пана. И тот же темный огонь в глазах. Он поймал мой взгляд, направленный на стену за его спиной, на формулу его бытия. – Не торопись, капитан. Твое от тебя не уйдет. Капля принадлежит океану. Не наоборот. Но океан служит капле, когда той требуется. Мое недолгое спокойствие рассеялось под вихрем мыслей. Эти слова… Приблизительно так рассуждает сейчас мозг «Ареты», распределенный между Шаром и Перископом. Со мной говорит не совсем Агуара. Не только он. Агуара обезличен, он не совсем человек. И в таком состоянии он страшен, ибо способен сотворить-материализовать любой образ из своего богатейшего внутреннего арсенала. Каплей какого океана он стал? Вакуум неоднороден, в нем свои плюсы-минусы. Так и есть! На пустой полочке слева возникла модель лодки, двухместной и двухвесельной. И серая тень между веслами. Я вспомнил. Лодка Агуара-Тунпы, - это средство транспортировки души в иной мир. Средство перехода через грань-черту, через Стикс, Лету… Перевозчик, по имени Харон, уже наготове. Нет ли и на «Арете» своего Харона? Вода забвения переполняет каюту штурмана. Стоит мне присоединиться к нему, - волны захлестнут все помещения «Ареты». И шхуна всплывет. Где? Знаю где: там, где хранятся ответы на тайные вопросы Агуары. Нет уж, знаменитый капитан Алекс действительно не торопится. И еще: капитан Алекс не любит ходить чужими путями. И штурман Агуара пока нужен капитану Алексу. – Поднимайся, штурман! На шхуне чудеса творятся, а ты в волнах нирваны тонешь. Пойдем, поможешь мне разобраться… Пан будет рад встрече с Агуарой? А сам Агуара? Пан обрадовался. Агуара развеселился. Они понравились друг другу. – Истина так многолика, - Агуара говорил мне и улыбался Пану, - Этот звереныш – мое отражение. Одна из моих граней. Красивая грань, не правда ли? Я не стал спорить. Оживший Агуара разговорился. Мне хотелось определить, кто в нем сидит и к каким действиям готовится. – Истина превыше правды и лжи. Правда, ложь… Земляне отождествляют их с добром и злом. Подход неверен! Они неразделимы. Как ты его назвал, капитан Алекс? Я ответил. – Пан! Замечательное имя. Агуара никогда меня так официально не называл. Всегда – Алекс. – Капитан! Я ничего не ел и не пил с начала экспедиции. Другие тоже? Я удивился, что сам не обратил на это внимания. – В холодильниках всё свежее… Кухня простаивает. Но так даже лучше. Не загрязняем окружающее пространство. Экологически чистое плавание. Он рассмеялся. Я растерянно заметил: – Разве оно есть, окружающее пространство? Агуара мою реплику не заметил. – Удивлен! Почему Роза Мира не обладает высшей властью? Ведь все условия для того! Заверяю: Цех Гора не против подобного шага. Баланс сил? Ну его… Тебе ведь известно: Джед, предтеча Гора-Тота, воплощение Осириса, внушает нам, - наша цель вне земного бытия. Мы на Земле гости, прохожие. И будем уважать любого хозяина. Ты согласен, капитан? Почему ты молчишь? Он приблизил указательный палец к Пану, тот ухватился за него и впился зубами. Агуара отдернул руку, слизал с пальца каплю крови. Пан сделал виноватую физиономию. Надо было что-то говорить, и я решил держаться пока подальше от глубинного смысла нашего диалога. Неясно, как к нему подступиться. – Ты спрашиваешь по-старому, Агуара. По-земному. Роза Мира или Цех Гора, - и мне все равно. Мы болтаемся в верхнем, пенном слое вакуума. Слова неточны, но других нет. За одно мгновение можно перенестись к границам Энрофа, даже проскользнуть в иную Вселенную. Но можно и вечно торчать в одной точке. Ничего не просчитать, не предугадать. Тут нет Евклида, нет Лоренца, нет Эйнштейна. Ко мне приходил бозон Хиггса, но его тоже тут нет. Но есть живой разум! Я вижу тебя, Агуара. Ты поймал контакт. Не исключено, ты заключил договор. Я говорил и пытался зацепить мыслеоболочку Агуары. Но от него шел противодействующий хаотический шум. Агуару прикрыли защитной оболочкой. Но не столь универсальной. Меня кое-чему учили. В рубке стоит тишина, Пустота безмолвствует и бездействует. Нанощупом я прошел в область его сердца и попал куда-то. Оказывается, у Агуары в подсознании имеется специфический китайский слой. Сюрприз! Слой, состоящий из сплетенных воедино знаний и собственных размышлений. «Великая Пустота… Высшая реальность… Физический Вакуум – ближний к нам ее слой. Всего лишь проявление… Иллюзия и действительность – нет разницы. Великий Предел, Великая Гармония…» Еще глубже! Наноигла тормозится. Вязкая смесь, я с трудом ловлю понимаемые образы. Что-то о мутных зеркалах и средствах их очистки… Лестница, ведущая вверх… Но низа-то нет. А низ – самое важное… Тут меня ударило в спину, пси-игла исчезла, срезанная на границе биополя Агуары. Я оглянулся. Никого. Но теперь связь с Агуарой не восстановить. Сам он стоит и молча смотрит сквозь мерцающие огоньки Путевого Шара. Я сокрушенно вздохнул. И, - о чудо! – уловил мыслепоток, исходящий от Пана. «Вселенная – наше сердце, наше сердце – Вселенная. Пусть миллион веков тому назад появились мудрецы – в этом сердце они были одинаковы, в этом «Ли» они были одинаковы, пусть через миллион веков появятся мудрецы – в этом сердце они будут одинаковы, в этом «Ли» они будут одинаковы. Пусть в восточном, южном, западном, северном морях появятся мудрецы, и в этом сердце они будут одинаковы, и в этом «Ли» они будут одинаковы». Молодец, Пан. Ты и Агуара тоже одинаковы. Вот как продолжилась выцарапанная формула жизни Агуары. Формула смерти Агуары. Я знаю, откуда это. Китайский двенадцатый век. Мудрец Лу Сян Шань. «Ли» у него, - что-то вроде вечного света. Я бы назвал это Брахманом. Но я – не одинаковый, куда мне. Маленький Пан не беднее большого Агуары. Нет, он не просто красивая грань. «…единое великое живое вещество… Когда в нем движение, то нет покоя, когда есть доброе, нет злого, а покой – прекращение движения, злое – прекращение доброго… И то и другое соотносится друг с другом и не возникает одно подле другого, в своем рождении все едино…» Этот источник мне не знаком. Через земное мне предлагают войти в понимание иного мира? Но некогда анализировать. «Желание – не внешнее, но внутреннее, исторгнутое сердцем. Чистота сердца, - чистота и точность исполнения… Молись в чистоте, - будет результат. Закон устроен не человеком. Путь один – самоочищение. Будь взрослым ребенком, но не дряхлым юнцом…» Определенно, этот слой никак не агуаровский! Он мог бы принадлежать мне. Но – не мои знания. Так мы поговорили. Без драки, по-доброму. Обезьянки нейтральны? Не зло и не добро? По-прежнему ощущаю чью-то тень… «…у зеркала нет ни своего цвета, ни своей формы, и потому оно отражает любую фигуру, что появляется перед ним. Если б зеркало имело цвет и форму, оно, вероятно, ничего не отражало бы. Пустота свободно вмещает разные предметы. И когда к нам в душу произвольно одна за другой наплывают разные думы, что, может быть, случается оттого, что самой души-то в нас и нет. Когда бы в душе у нас был свой хозяин, то не теснилась бы, наверное, грудь, от бесконечных забот». Хэнко-Хоси. Записки от скуки. Замечательно сказано. Дао Пустоты… В какое зеркало ушла китаянка Хэнко-Хоси? |
Похожие:
 | В каком именно смысле существует много миров? В работе современного американского философа Нельсона Гудмена «Способы создания миров» поставлены следующие вопросы | | Предисловие «Хвала Аллаху, Господу миров!» Это первый аят первой суры Корана, из которого мы узнаем, что помимо нашего мира — мира людей, существуют еще много других миров |
| Паспорт и инструкция по эксплуатации Санкт-Петербург Зеркала типа л-15 предназначены для установки на автомобили ваз-21099, 2115 и их модификации (с предусмотренным местом для установки... |  | Состав Экспертного совета при Правительстве Российской Федерации: Абрамкин Валерий Федорович Абрамкин Валерий Федорович директор региональной общественной организации «Центр содействия реформе уголовного правосудия», член... |
| Бизнес план уличное мини-кафе «Горячие Блины» 2013 оглавление оглавление 2 Обоснование целесообразности использования выбранной бизнес-модели в качестве инструмента достижения поставленных целей | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Классицизм, романтизм, ода, послание, лироэпическая поэма, байронизм, богоборчество, лирическая исповедь, кольцевая композиция, философская... |
| Реферат Автор: Глыбовцев Валерий Маратович, заведующий туристско-спортивным... Глыбовцев Валерий Маратович, заведующий туристско-спортивным отделом уо «Гомельский государственный областной центр туризма и краеведения... | | Доклад Совету при Президенте Российской Федерации по науке и образованию... «Наука, образование и инновации в России: взгляд молодых ученых на проблемы и перспективы» |
| Доклад Совету при Президенте Российской Федерации по науке и образованию... «Наука, образование и инновации в России: взгляд молодых ученых на проблемы и перспективы» | | Рабочая программа по математике В классе часть учащихся (Спирин П., Скрипаков М., Сабитов З.) нуждаются в дифференцированной и индивидуальной помощи учителя. Поэтому... |
| Углеводы. 26 Данный опыт покажет вам одну из самых красивых реакций реакцию серебряного зеркала. (так же качественная реакция). 27 | | Виленкин Алекс – Мир многих миров Физики в поисках иных вселенных Инструкции по подготовке устных сообщений и оформлению публикаций в сборник докладов международной конференции |
| П рямой пучок света от источника s интерферирует с пучком, отражённым... | | Программа «Школа России» Оборудование: компьютер, макет челюсти, плакаты «Строение зуба», «Развитие кариеса». Зеркала (индивидуальные), карточки для практических... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Оборудование: мультимедийная установка, доски с мелом у каждого учащегося, зеркала, Су Джок | | Искры и зеркала (Мигрантка) Все события, имена и места в данной книге порождены исключительно вдохновением автора, которое, как известно, явление не программируемое... |
