Первая лекция 23 ноября 1923г. О душевной жизни человека

Седьмая лекция 7 декабря 1923 г. Места мистерий Гибернии В прошлый раз я должен был рассказать вам об эфесских Мистериях Артемиды, чтобы обратить внимание на определен­ные связи между тем, что в течение развития человечества выра­боталось в качестве познания, и тем, что сегодня вновь может быть открыто посредством видения, созерцания в духовном мире. Сегодня для того, чтобы добавить некоторые вещи, связанные с рассмотренными темами, я хотел бы поговорить о других Мисте­риях, которые некоторым образом стоят в начале новейшей духов­ной жизни, ибо они импульсировали эту новейшую духовную жизнь, хотя сами в свою очередь восприняли некоторые вещи из более древних духовных движений, в которых заключалась пра­мудрость людей. Сегодня я хотел бы поговорить с вами о тех Мис­териях и импульсах, задающих в них тон, которые некогда суще­ствовали на ирландском острове, в Ирландии — на которые ука­зывается и в моих «Мистериях»: О местах Мистерий Гибернии. Значительно труднее из того, что я часто называл в моих со­чинениях Акаша-хроникой, найти подход к этим местам Мисте­рий Гибернии, к многоизучаемому острову на Западе Англии; намного сложнее приблизиться в обратном узрении к картинам, сохранившимся от них в вечной хронике, чем к картинам, кото­рые остались от других мест Мистерий. Ибо приближаясь в узре­нии именно этих мест Мистерий, получают впечатление, что об­разы этих Мистерий снабжены необычайно сильными отталкива­ющими силами, отталкивающими даже тогда, когда, мог бы я сказать, к этим вещам приближаются с определенным мужеством, благодаря этому мужеству в меньшей степени поддаваясь их ог­лушающему действию; эти Мистерии противопоставляют узре­нию, полному мужества, противодействие, выражающееся, я бы сказал, в некоего вида оглушении. Так что только через препят­ствия, сопутствующие познанию, можно подойти к тому, что я хочу тут описать. В последующих лекциях вы увидите, почему именно тут имеются такие препятствия для познания. Конечно, и в этих Мистериях были приводящие к посвяще­нию посвященные, воспринимавшие древнейшую пра-мудрость человечества и побуждаемые и импульсируемые этой прамудрос­тью к достижению некоторого рода собственного узрения. И были ученики, посвящаемые, которые именно через особый вид посвя­щения, практикуемый там, приводились, так сказать, к Мирово­му Слову. Если же мы посмотрим на те подготовления, которым подвергались вначале посвящаемые там, в Гибернии, то увидим, что это подготовление состояло из двух вещей. Первое состояло в том, что эти подготовляемые душевно подводились ко всем труд­ностям познания вообще. Все то, что может быть названо, я бы сказал, муками пути познания, того пути познания, что еще не вступает в глубины бытия, а состоит просто в предельном напря­жении обычных душевных сил, имеющихся в повседневном со­знании, эти трудности, даваемые на подобном пути познания обыч­ному сознанию, близко подводились к душевному учеников. Они должны были пройти через все сомнения, все муки, всю внутрен­нюю борьбу и частые крушения в этой внутренней борьбе, через разочарования, скажем мы, также еще и при лучшей логике и диалектике. Они должны были пройти через все, что может быть пережи­то в трудностях, когда уже действительно однажды достигнуто познание и затем хотят дать этому выражение. Вы почувствуйте, мои милые друзья, что это совершенно раз­ные вещи: достичь познания и выразить его, сформулировать его. Ведь всегда, когда серьезно идут по пути познания, имеют чув­ство, что то, что можно внести в слова, это, собственно, уже не совсем является истинным, а есть нечто, охватывающее истину всевозможными подводными камнями и капканами. Все то, что можно пережить при этом, что знакомо только тому, кто действительно вступал в борьбу за познание, все это приближалось к ученикам. А затем второе, к чему подводились они, состояло в том, что они опять-таки душевно узнавали, сколь мало может способство­вать, собственно, то что может стать познанием на пути этого обыкновенного сознания, человеческому счастью, как мало счас­тья могут дать человеку логика, диалектика, риторика. А с дру­гой стороны, этим ученикам разъяснялось, что человек, если он хочет держаться прямо в жизни, должен приблизиться к чему-то, что ему каким-нибудь образом принесет радость, счастье. И так их подводили, с одной стороны, близко к одной пропасти, а с другой стороны близко к другой пропасти, и постоянно давали повод к сомнению, как бы вынуждали ждать, пока ими не будет построен некий мост через каждую такую пропасть в отдельнос­ти. И они уже настолько сильно посвящались в сомнения и труд­ности познания, что когда от этого подготовления подводили к действительный подступам мировых тайн, они приходили к ре­шению: если это нужно, мы откажемся от познания, откажемся от всего того, что не может принести человеку счастье. В этих древних Мистериях было обязательно чтобы люди подвергались таким сильным испытаниям и чтобы они действительно подводились к тем пунктам, где они в самом естественном элементарном роде развивали чувства, которые обыкновенный филистерский рассудок конечно считает необоснованными. Однако, легко Сказать: «Ведь никто из людей не захочет отказаться от по­знания; само собой разумеется, что иметь познание захотел бы каждый человек, каких бы это ни стоило усилий!». Однако, это говорят люди, не знающие таких трудностей, не вводившиеся систематически в эти трудности в отличие от этих учеников Ми­стерий в Гибернии. И с такой же легкостью говорят с другой стороны: «Надо отказаться от внутреннего счастья, и идти толь­ко путем познания». Но для человека, знакомого с действитель­ным положением дел, оба эти выражения, встречающиеся так часто, являются чем-то совершенно филистерским. Тогда же, когда ученики были подготовлены до указанной степени, они подводились к двум колоссальным статуям, к двум высоким, громадным, величественным статуям. Одна из них была более величественной благодаря своей внешней пространствен­ной величине; другая же была столь же большой, но особенно впечатляла благодаря особому образу, который она представля­ла. Одна статуя имела мужской облик, другая — женский. Перед этими статуями ученики должны были по своему пере­жить приближение Мирового Слова. Определенным образом обе эти статуи должны были стать для них внешними буквами, кото­рыми они должны были начать расшифровывание мировой тай­ны, предстоящей перед людьми. Одна статуя, мужская была из совершенно эластичного мате­риала. И она была такой, что можно было нажимать на нее в любом месте. И учеников побуждали нажимать на нее везде. Бла­годаря этому для них выяснялось, что она была полой. Следова­тельно, По-существу, она была лишь оболочкой статуи, но из со­вершенно эластичного материала, так что после нажатия форма статуи тотчас восстанавливалась. Над этой статуей, над головой этой статуи, которая была особенно характерна, было нечто, что Изображало как бы Солнце. Вся голова была такой, что видели, что она должна была, собственно, быть вся как душевное око; и в Качестве душевного глаза она должна была микрокосмически представлять содержание всего Макрокосма. Но посредством Сол­нца должна была быть выражена эта манифестация всего Макро­косма в этой колоссальной голове. Естественно, тут я не смогу быстро нарисовать обе эти статуи, я только набросаю их схематически. Такой была, следовательно, одна статуя, от которой получали такое непосредственно впечатление: тут Макрокосм действует посредством Солнца, образовы­вает человеческую голову, которая знает, каковы импульсы Мак­рокосма, которая внутренне и внешне образует себя в соответствии в этими импульсами Макрокосма. Другая статуя была такова, что взгляд ученика падал в пер­вую очередь на нечто, что было составлено из некоего рода свето­вых тел и выявляло луч, идущий вовнутрь. И в этом обрамлении ученик видел затем женский облик, который находился всецело под влиянием этих излучений. И он получал чувство, что голова порождена из этих излучений. Голова содержала в себе нечто неясное. Эта статуя была из другой субстанции. Она была из субстанции пластичной, не эластичной, а плас­тичной, и необычайно мягкой. Ученикам предлагали нажать также и на эту статую. И где бы он ни нажимал — всюду оставалась вмятина. Так что всегда между одним испытанием ученика и сле­дующим его приходом оставленные им вмятины оказывались снова восстановленными. Следовательно, всегда, когда ученики при соответствующей церемонии подводились к этой статуе, статуя бывала совершенно восстановленной. В другой эластичной статуе все восстанавливалось само собой. Вторая статуя была такой, что получали впечатление: она вся стоит под влиянием лунных сил, которые пронизывают организм и которые обусловливают вырастание головы из этого организма. Ученики получали необычайно сильное впечатление от того, что они тут переживали. Эта статуя постоянно восстанавливалась для них. И они часто группами, через не очень длинные промежутки времени, подводились к этой статуе. Когда они подводились к этой статуе, то сначала вокруг царила безмолвная тишина. Их вели до самой этой статуи уже посвященные; потом их оставля­ли, врата Храма закрывались за ними; они предоставлялись сво­ему одиночеству. Затем наступало время, когда каждый ученик вводился в храм один и сначала побуждался к изучению статуи, чтобы почувство­вать тут эластичное, а у другой статуи — пластичное — в кото­ром его нажатия оставались в виде отпечатков. Затем его остав­ляли одного с впечатлениями, которое, могущественно действо­вало на него, чрезвычайно могущественно. И через все то, что он уже раньше пережил на пути, указанном мной, переживал уче­ник все трудности познания, я бы сказал, все трудности блажен­ства. Да, такие переживания означают больше, чем это может быть выражено простыми словами, в которых я это теперь харак­теризую; такое переживание означало, что проходили через це­лую шкалу ощущений. И эти ощущения вызывали то, что уче­ник переживал живейшее стремление, когда его приводили к обе­им этим статуям, как-то разрешить в своей душе, преодолеть то, что являлось ему великой загадкой, понять, что же, собственно, хочет это загадочное: с одной стороны, загадочность того, что с ним вообще проделывали такое, а с другой стороны, загадочность, заключающаяся в самих этих фигурах и в его собственном отно­шении к этим фигурам. Все это действовало глубоким, необычай­но глубоким образом на учеников. И перед этими статуями они всей своей душой и всем своим духом становились, собственно, колоссальным вопросом. В своем душевном переживании они сами себе представали в виде колоссального вопроса. В них все было вопросом. Рассудок спрашивал, сердце спрашивало, воля спра­шивала — все, все спрашивало. На этих вещах, которые нагляд­но проводились в древности — ныне же невозможно, да и не нуж­но, чтобы человек приводился к посвящению таким наглядным образом — на этих вещах может нынешний человек узнать, ка­кую шкалу ощущений нужно пройти, чтобы действительно при­близиться к истине, вводящей в тайны мира. Ибо хотя для тепе­решнего ученика является правильным пройти через такие вещи на внутреннем, внешне невидимом пути развития, однако все же остается существенным, чтобы и современный ученик прошел через ту же шкалу ощущений, должен был бы перебороть в себе те же ощущения посредством внутренних медитативных переживаний. Итак, сама шкала ощущений может быть познана на том что совершалось в тех древних временах, внутри внешнего культообразного людьми, которые должны были достичь посвящения Затем, когда все это было уже проделано, учеников проводили через некоего рода испытательный период, в котором обоюдно могло действовать, с одной стороны, то, что они пережили рань­ше при подготовлении на пути обычного познания и счастья, и то, что в них стало великим вопросом всей души, всего человека. Это теперь должно было действовать совместно. И теперь, в то время, как их внутреннее воспринимало это совместно, в то время, как в их внутреннем наличествовало это совместное воздействие, тогда — насколько это было возможно в то время — передавались им мировые тайны о Микрокосме, о Макрокосме, нечто о тех связях, которые как раз затрагивались нами в наших лекциях и которые составляли содержание Мисте­рий Артемиды в Эфесе. Часть всего этого давалась в течение ис­пытательного срока. Вследствие этого еще выше вздымалось то, что было великим вопросом в душе такого ученика. Так что уче­ник, я бы сказал, в этой форме вопроса, посредством чрезвычай­ного углубления, проделываемого душой в этом переживании, в этом чрезвычайном переживании действительно приводился к духовному миру. Он действительно входил со своим ощущением в ту область, которую переживает душа, когда она чувствует в себе самой: Теперь я стою перед Силой, охраняющей порог. В древние времена человечества существовали разные виды Мистерий, и разнообразнейшим образом подводились люди к тому, что нужно почувствовать, когда затем это чувство вмещают в слова: теперь я стою на пороге духовного мира. Я знаю, почему этот духовный мир охраняется от обычного сознания, и в чем, соб­ственно, состоит сущность охраняющей Силы, Стража Порога. И после прохождения через этот испытательный срок, учени­ков повторно подводили к этим статуям. И тогда они получали совершенно примечательное впечатление. Тогда они получали впечатление, которое потрясало все их внутреннее. Это впечатле­ние я могу оживить для вас только таким путем, что передам современным немецким языком то, что было употребительно в том древнем языке. Когда ученики были уже продвинуты настолько, как я показал вам, тогда вновь каждый в отдельности они подводились к стату­ям. Однако теперь посвящающий жрец, инициатор, оставался в Храме. И теперь ученик, после того, как он вновь в безмолвной тишине мог внимать тому, что могла ему сказать собственная душа, после всех этих подготовлений и испытаний, длившихся долгое время — теперь ученик видел своего посвящающего жреца как бы поднимающимся над головой одной фигуры. И тогда казалось, что Солнце было дальше позади, а в пространстве между Солнцем и статуей появлялся жрец, как бы заслоняя собою Солнце. Статуи были очень большими, так что жрец, имевший гораздо меньшие размеры, выступал над статуей лишь своей головой несколько зак­рывая солнце; в остальном он был закрыт статуей. И тогда, как бы действуя из музыкально-гармонического — музыкально-гармони­ческим начиналась церемония, начинала звучать речь инициато­ра. И ученику на этой стадии развития казалось, что слова, звучащие теперь из уст инициатора, говорились статуей. А именно, на­встречу ему звучали следующие слова: Я есмь образ Мира, Смотри, как мне недостает бытия. Я живу в твоем познании, В тебе я становлюсь отныне убеждением. И, как вы можете себе представить, это снова производило сильное впечатление на ученика. Ибо он был подготовлен к тому, чтобы пережить ту силу, которая выступала ему навстречу в об­разе этой статуи и которая говорила о себе: Смотри, как мне не­достает бытия. Я есмь образ мира. Я живу в твоем познании. Благодаря тому, что было подготовлено в ученике в отноше­нии трудности обыкновенного пути познания, он был до некото­рой степени также подготовлен воспринять этот образ в качестве того, что освобождало его от этих трудностей, хотя он и не мог победить в себе сомнения в познании. И он приводился к ощуще­нию, что он не может победить эти сомнения познания. После прохождения всего этого через душу, он был внутренне готов ухватиться всей своей душой за этот образ, жить с тем, что было Мировой Силой, символизированной в этом образе, так сказать, передать себя ей. К этому он был готов, когда воспринимал то, Что теперь исходило из уст жреца, что представало так, как буд­то статуя была буквой, представляющей ученику этот смысл, зак­люченный тут в этих четырех строках. После того, как жрец снова спускался вниз и выходил из-за статуи, ученик вновь был погружен в безмолвную тишину и оста­вался один, а через некоторое время являлся второй инициатор. Он появлялся над второй статуей. И снова, как из музыкально-гармонического, звучал голос жреца-инициатора и звучали сло­ва, которые я могу передать вам таким образом: Я есмь образ Мира, Смотри, как мне недостает истины. Если ты отважишься жить со мной, Я стану твоей отрадой. И теперь, после всех подготовлений, после того, как ученик приводился к тому, чтобы тосковать по внутреннему счастью, по внутренней полноте — вместо счастья лучше было бы сказать: исполненная радости внутренняя полнота, поскольку слово счас­тье в немецком не содержит в точности нужного смысла — те­перь, пришедши через все пережитое к тому, чтобы чувствовать необходимость для человека в этой радостной внутренней полно­те, теперь ученик был вновь готов, внимая второй статуе, был не только почти готов, а был действительно готов рассматривать Мировую Силу, говорящую через эту вторую статую, как то, чему он хотел предаться. Инициатор снова исчезал. Вновь оставался ученик один. И во время этой одинокой тишины каждый чувствовал нечто — по край­ней мере казалось, что каждый чувствовал это — нечто, что пожа­луй можно выразить в следующих словах: я стою у порога Духов­ного мира. Тут, в физическом мире, нечто называют познанием, однако, это не имеет, собственно, никакой цены в духовном мире. И то, что тут в физическом мире с ним связаны затруднения, это есть лишь физическое отображение никчемности познания, кото­рое может быть достижимо в этом мире для сверхчувственного, для Духовного мира. И подобным же образом имел ученик ощуще­ние: многое тут в физическом мире говорит нам: Ты должен отка­заться от внутренней радостной полноты, следуя по аскетическо­му пути, чтобы войти в духовный мир. Однако несомненно это — иллюзия, это ошибка. Ибо то, что является в этой второй статуе, ясно говорит: Смотри, как мне недостает истины. Следовательно, ученик был близок к тому, чтобы на пороге познания придти к общению, что внутренняя радостная полнота души должна быть достигнута исключением того, что слабому, привязанному к физическому телу человеческому стремлению, представляется вожделенным как истина — тут, в физическом мире. Ученик уже имел ощущение, что по ту сторону порога все выглядит иначе, чем по эту сторону, и что многое из того, что тут, по сю сторону порога, является ценным, становится никчем­ным по ту сторону порога, и что даже такие вещи, как познание и истина, выглядят совершенно иначе по ту сторону порога. Все это были ощущения, отчасти вызывавшие в ученике со­знание, что он находится уже выше некоторых ошибок и разоча­рований физического мира. Однако, тут были и ощущения, подобные действующему огненному пламени. Так что чувствовали себя как бы раненными внутренним огнем, как бы внутренне уничтоженными. И душа колебалась от одного ощущения к дру­гому и обратно. И ученик испытывался, так сказать, на весах познания-счастья. И когда он внутренне переживал это, ему на­чинало казаться, что говорят сами статуи. Он достигал теперь некоего, как бы внутреннего слова, и было так, что как бы сами статуи говорили. И вот что говорила одна статуя: Я есмь познание. Однако, чем являюсь я, не является бытием. И теперь ученик получал, я бы сказал, всецело излучающее ужас чувство: Все те идеи, которые имеет человек, есть только лишь идеи, в них нет никакого бытия. Если напрячь человечес­кую голову — такое ощущение было у ученика — то, хотя и приходят тогда к идеям, однако бытия нет нигде. Идеи являются видимостью, а не бытием. А другая статуя также была как бы говорящей; она говорила: Я есмь фантазия, Однако то, чем я являюсь, не является истиной. Так вставали перед Учеником две статуи: одна из них вопло­щала в себе для него то, чем являются идеи без бытия, а другая — образы фантазии без истины. Прошу вас, поймите это правильно. Тут дело не в том, чтобы давать догмы, и не в том, чтобы высказывать положения, как то выражающие истины или познания, а в том, чтобы передать пе­реживания учеников из святилищ Гибернии. Дело в том, чтобы передать переживания этих учеников. Не смысл приведенных выше предложений должен быть оповещен в качестве истины, а то, что в этот момент инициации переживали ученики Мистерий Гибернии — вот это именно и должно было быть зафиксировано. И все это переживал каждый ученик в абсолютном одиноче­стве. Его внутреннее переживание было настолько сильным, что его внешнее зрение переставало действовать. Оно уже не действо­вало. Через некоторое время он уже не видел статуи. Но в том Месте, куда он смотрел, он читал начертанное как бы огненными письменами нечто, не бывшее внешне-физическим, однако види­мое им с потрясающей ясностью. Там, где он раньше видел голо­ву статуи познания, он читал слово Наука, а там, где он видел голову другой статуи, он читал слово Искусство. И после того, как он воспринимал это, его вели в выходу из Храма. У храма стояли вновь оба инициатора. Один брал его за голову и поворачивал ее по направлению к тому, на что указывал второй инициатор: на образ Христа. И поэтом произноси­лись слова призыва. Один жрец, показывающий ему образ Хри­ста, говорил ему: Восприми Слово и Силу этого Существа В твое сердце. А другой жрец говорил: И получи от него то. Что хотели тебе дать обе фигуры: Науку и искусство. Это было, так сказать, первыми двумя актами Гибернийского посвящения — тем особым способом, которым ученики в Гибер­нии приводились к действительному ощущению внутреннейшего существа христианства. И это глубоко отпечатлевалось в душах этих учеников. И те­перь после того, как они отпечатлевали это в своей душе, они могли идти дальше по пути познания. То, что нужно и можно сказать об этом пути познания, мы рассмотрим в ближайшие дни в связи с другими вещами.

Похожие:

	Значение околоземных небесных тел для жизни человека первая лекция ...		Первая лекция дорнах, 4 ноября 1916г ...
	Лекция первая дорнах, 29 ноября 1918 г Джеральд Р. Уикс, Лучиано Л'Абат. Психотехника парадокса. Практическое руководство по использованию парадоксов в психотерапии. Методические...		Первая лекция дорнах, 17 февраля 1923 год Губарева Л. И., Мизирева О. М., Чурилова Т. М., Практикум по экологии человека (учебное пособие) / Под ред. Л. И. Губаревой. – М.:...
	Сотворение мира и человека первая лекция Омский институт водного транспорта (филиал) фбоу впо «Новосибирская государственная академия водного транспорта»		Лекция первая берн, 29 ноября 1917 г. Три царства умерших. Жизнь между смертью и новым рождением Закон направлен на обеспечение защиты прав и законных интересов физических и юридических лиц, пострадавших в результате аварий гидротехнических...
	Лекция №5 Лекция №5 Вредные вещества и их воздействие на человека. Основы промышленной токсикологии		Джордж Сорос Первая волна мирового финансового кризиса Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли
	Лекция №1 Первая двухпартийная связка: федералисты-антифедералисты (республиканцы), 1789-1825		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Микроорганизмы в жизни человека. Пищевые инфекции и отравления, профилактика и первая при них помощь
	Лекция №7 тема: понятие об адаптации и аклиматизации человека В литературе адаптацией называют как процессы и явления приспособления в жизни индивидуума, так и изменения в организмах целых популяций...		Ричард Шульце Здоровье и лечение с помощью здравого смысла. 20 шагов... Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли
	Лекция I и проблема языка и сознания лекция II 31 слово и его семантическое... Монография представляет собой изложение курса лекций, про* читанных автором на факультете психологии Московского государственного...		Лекция первая сфера бодисаттв Организационное. План работы на декабрь, анализ проведённых мероприятий за ноябрь
	Рождественский курс Лекция первая Приказ Министра транспорта и коммуникаций Республики Казахстан от 19 мая 2011 года №291		Первая лекция дорнах, 5 сентября 1924 г Полное наименование Общества в соответствии с Уставом: Закрытое акционерное общество «Морстрой»