Первая лекция 23 ноября 1923г. О душевной жизни человека

Шестая лекция 2 декабря 1923 г. Эфесские мистерии Артемиды Когда сегодня человек говорит о слове, то обычно он имеет в виду слабое, малозначительное по сравнению с величием вселен­ной человеческое слово. Однако мы знаем, что Евангелие от Иоанна начинается многозначительными словами: «В начале было слово-Логос. И Слово было у Бога. И Слово было Бог». И тот, кто заду­мается над этим многозначительным вступлением Евангелия от Иоанна, тот должен будет спросить: На что же указывается тут, когда в начале всех вещей ставится Слово? Что подразумевается под этим Логосом, под этим Словом? И как этот смысл соотносит­ся со слабым, малозначительным по сравнению с величием все­ленной человеческим словом? Да, но ведь и само имя Иоанна связано с городом Эфесом. И тот, кто, вооруженный имагинативным созерцанием мировой ис­тории, подходит к этим значительным словам: «В начале был Логос. И Логос был у Бога. И Бог был Логос», — тот через внут­ренний путь все снова и снова бывает направлен к древнему хра­му Дианы в Эфесе. Для постижения того, что звучит загадкой из первых стихов Евангелия от Иоанна, для постижения этого, имен­но посвященному определенной степени в мировые тайны указы­валось на Мистерии храма Артемиды-Дианы в Эфесе. Так что ему должно казаться, что из сообщений эфесских Мистерий должно изливаться нечто для понимания начала Евангелия от Иоанна. Поэтому сегодня — вооруженные тем, что в течение после­дних двух дней прошло перед нашими душами — заглянем в тайны, в Мистерии храма Дианы в Эфесе, заглянем в период ше­стого-седьмого до-христианских столетий, или в еще более ран­ний период, чтобы увидеть, чем занимались в этих столь священ­ных местах древности. И тут мы находим, что обучение в Мисте­риях в Эфесе в первую очередь указывало на то, что звучит в человеческой речи. Не из исторических памятников, конечно — об их уничтожении в достаточной степени позаботилось челове­ческое варварство — а из доступной духовному познанию мысле-эфирной хроники, в которой записаны происшествия всемирной истории, можем мы узнать, что же происходило внутри этих эфес­ских Мистерий. Тогда в созерцании перед нами все снова и снова выступает то, как учитель направлял внимание ученика прежде всего на чело­веческую речь, как его все снова и снова поучали: ощути в твоих органах речи, что же, собственно, происходит в них, когда ты говоришь. Речевые процессы не воспринимаются через грубые ощу­щения, ибо они тонки и интимны. Однако сначала подумаем над тем, что является внешним речи. И с этого внешнего речи и начи­налось в первую очередь преподавание в эфесских Мистериях. И внимание ученика обращалось тут на то, как начинает сло­во звучать из уст. Ему все снова и снова повторялось: наблюдай за тем, что ты чувствуешь, когда слово звучит из уст. И ученик в первую очередь должен был обратить внимание на то, как от сло­ва что-то как бы поднимается вверх, чтобы принять в себя мысли головы, и как затем опять от того же самого слова что-то обраща­ется книзу в человеке, чтобы внутренне пережить содержание ощущения слова. Все снова и снова внимание ученика обращалось на то, чтобы проводить через гортань внешние пределы речи и при этом на­блюдать за тем, что поднимается и опускается в слове, исходя­щем из гортани. Я есмь, я не есмь: какое-либо позитивное, ка­кое-либо негативное утверждение должен был он как можно бо­лее артикулированным образом провести через гортань и затем наблюдать, как чувствуешь в «я есмь» больше подъем вверх, в «я не есмь» — проникновение вниз. Затем ученику указывалось на все более интимные внутрен­ние ощущения и переживания слова — на то, каким образом мог он воспринимать: что-то похожее на тепло поднимается от Слова вверх к голове, и это тепло, этот огонь охватывает мысли. Вниз же течет нечто подобное водному элементу; это изливается вниз, как изливаются в человека выделения желез. И, таким образом, использует человек — объяснялось ученику эфесских Мистерий — таким образом использует человек воздух, чтобы давать зву­чать слову; но в речи воздух превращается в ближайший эле­мент, в огонь, в тепло, и приводит мысль с высоты головы вниз, вчленяет ее в тело. И снова, при наступлении перемены состоя­ния — посылании вверх огня, посылании вниз того, что лежит в слове — воздух просачивает­ся вниз в виде воды, жидкости, подобно выделениям желез. Благодаря этому слово для че­ловека становится внутренне ощущаемым. Слово стекает по каплям вниз в виде жидкого элемента. А затем ученик вводился в подлинную тайну речи. Однако эта тайна является связанной с тайной человека. Для людей на­уки эта тайна прямо-таки забаррикадирована, ибо в основу вся­кого размышления сегодня наука ставит самую невероятную ка­рикатуру на истину, а именно так называемый закон сохранения энергии и вещества. Вещество в человеке постоянно превращает­ся. Оно не остается. То, что как воздух выходит из гортани, попе­ременно преобразуется при этом в ближайший, более высокий элемент, в тепловой или огненный элемент — и снова в водный элемент: огонь, вода — огонь, вода. Итак, внимание ученика в Эфесе обращалось на то, что в то время, как он говорит, из его уст исходит волновое движение — огонь, вода-огонь, вода. Однако, это есть не что иное, как возне­сение слова к мысли и стекание по каплям слова вниз к чувству. И таким образом ткется в речи мысль и чувство, в то время как в живом волновом движении речи воздух утончается в огонь, за­тем уплотняется в воду и так далее. И это должен был почувствовать ученик, когда в Мистерии Эфеса перед его душой проводили великую истину, проистекаю­щую из его собственной речи: Человек, говори, и ты Открываешь через себя Становление мира. Да, это было именно в Эфесе, что когда ученик подходил к вратам Мистерии, его всегда наставляли таким изречением: Человек, говори, и ты Открываешь через себя Становление мира. А когда он выходил, это изречение давалось ему в другой форме: Становление мира открывается Через тебя, о человек, Когда ты говоришь. И ученик постепенно проникался чувством, как если бы он своим собственным телом, как покровов, обнимал мировую тай­ну, звучащую из его груди и живущую в речи. Это давалось ученику как подготовление к собственно более глубокой тайне, Ибо через это ученик приводился в такое состоя­ние, чтобы знать, что его собственное человеческое существо внутренне связано с мировой тайной. «Познай самого себя», — это 0зречение получало священный смысл тем, что не только теоре­тически произносилось, но могло быть внутренне торжественно пережито и прочувствованно. И затем ученик, в определенной степени облагородивший и возвысивший таким образом себя как человека, чувствуя его как покров, объемлющий мировую тайну, мог быть введен в то, что расширяло мировую тайну в космические дали. И тут мы вспом­ним то, что выступило перед нашей душой вчера. Я описал вам состояние мирового становления, в котором про­исходит следующее. В этом прошедшем состоянии мы имеем Зем­лю. Мы знаем, что в Земле уже имеется, как существенное для этого этапа земного становления, все то, что мы встречаем в не­просветленной извести, которую мы встречаем в Юре. В извест­няковых горах, в известняковых слоях Земли имеем мы то, что хотим тут рассмотреть. А Землю окружает то, что вчера мы на­звали жидким белком. И мы знаем, что космические силы дей­ствуют в этом жидком белке таким образом, что этот жидкий белок сгущается в определенные формы. И мы слышали, что в то время, как в этом состоянии земного становления это имеет мес­то в усиленной степени, все-таки это есть то же самое, что мы имеем сегодня, когда поднимаются дождевые испарения и текут вниз в виде воды. Известковое поднимается вверх, пронизывает то, что сгустилось в жидком белке, наполняет его таким образом, что оно получает костное в качестве содержимого, и мы имеем становление животного в ходе земного развития. Это животное до некоторой степени благодаря духовному, которое живет в из­вестковом, сводится вниз из еще белковообразнои атмосферы. Но я говорил кроме того еще и другое. Я говорил: Когда чело­век связывает себя с металлическим в Земле, то он чувствует все происшедшее тут как свое собственное существо, как воспомина­ние, имеющееся в нем самом. И на этой стадии он чувствует себя не маленьким человеком, запертым в своей коже, а чувствует, что он охватывает всю земную планету. И если бы я захотел об­рисовать это гротескно схематически, то я должен был бы ска­зать: человек вначале чувствует, главным образом, свою голову как бы охватывающей земную планету. Процессы, описанные мной, человек чувствует как процессы, происходящие в нем самом. Но как он чувствует их в себе? Види­те ли, все то, что я вам описал как поднимание известкового, соединение известкового со сгущенным белком, опять нисхожде­ние, низведение животных существ на Землю, — все это пережи­вает тогда человек таким образом, что он это слышит. Человек ведь внутренне переживает это. Вы должны только представить себе: человек переживает это внутренне. Он слышит это. Это об­разование, что здесь имеет место, когда известь наполняет сгус­ток белка, делает его костным, хрящевидным; то, что образуется тут, это воспринимается как бы в ушах, слышимо. Мировая тайна становится слышимой. В этом воспоминании, в этом металлическом порождении вос­поминаний действительно воспринимают прошлое Земли так что то, что я вам описал, слышат, воспринимают в звучании. И внут­ри этого звучания ткут и живут мировые события. Да, но что же это, что слышат тогда? В чем открывается тогда мировое событие, в чем выражается его откровение? Оно откры­вает себя как слово мира, как Логос. Логос, мировое Слово зву­чит в подъеме и отливе известкового. И когда эту речь могут воспринимать в себе, тогда воспринимают еще и нечто другое. Ибо это становится для человека чем-то совершенно возможным. Мои милые друзья, вот стоит человек перед человеческим или животным скелетом. Ведь то, что говорит об этом внешняя анато­мия, является таким внешним, таким постыдно внешним по от­ношению к этим формам. Что говорят себе, когда смотрят на этот скелет, имея внутрен­нюю связь с природной и духовной сущностью этого скелета. Тог­да говорят себе: не просто смотри на это. Это ужасно — рассматри­вать просто так в своих формах то, что стоит перед нами как наш позвоночник с чудесно образованными, наложенными друг на дру­га позвонками, с ребрами, исходящими от позвоночника, сгибаю­щимися и загибающимися вперед, с чудесно выраженным перехо­дом позвонков в черепные кости, с более сложно воспринимаемым сочленением ребер, охватывающих грудь однообразно оформлен­ными дугами, а затем резко расчленяясь, преобразующимися в кости рук и ног. По отношению к этой тайне скелета нельзя не сказать себе со всей определенностью, и это действительно говорят себе: Слушай все это; не просто смотри, а слушай, слушай, как одна кость превращается в другую. Ведь это — говорит. Я позволю себе тут одно личное замечание, оно состоит в сле­дующее. Нечто совершенно чудесное выступает перед человеком, который, имея ощущение для таких вещей, вступает в кабинет или музей естественной истории. Ибо это есть некое чудесное со­брание инструментов для грандиозного оркестра, которое симфо­нически звучит чудеснейшим образом, когда вы входите в подоб­ный музей. Однажды я ощутил это особенно глубоко, когда посе­тил музей в Триесте, и там, в результате особого расположения скелетов животных, сделанного инстинктивно, действительно одна за другой звучали на одном краю животных лунные тайны, а на другом краю животных — солнечные тайны. И все в целом было пронизано звучащим Солнцем и звучащими планетами. Тут имен­но чувствуют связь между этой живущей в извести костной сис­темой, скелетом, и тем, что звучало некогда человеку из ткущей вселенной, звучало как мировая тайна и одновременно как его же собственная тайна. Существа, возникшие прежде всего, животные существа, выс­казывали тем самым, чем они являются. Ибо в Логосе, в звуча­щей мировой тайне жило, ведь, существо этого животного. То, что воспринималось тут, не было двояким. Это было не так, что сначала воспринимались животные, а затем каким-то образом сущность животных. Становление и созидание животных в их собственном существе — вот то, что здесь говорило. Видите ли, именно ученик эфесских Мистерий мог правиль­ным образом — так, как этого требовали в той древности — при­нять в свою душу, в свое сердце то, что могло внести ясность о про-начале, где Слово, Логос ткал в качестве сущности вещей. Он мог вместить это, ибо был подготовлен для этого тем, что облагородил и поднял свою человечность — тем, что мог чувствовать себя покровом маленького отблеска той мировой тайны, которая лежала в его собственном речевом звучании. рис 1 И теперь мы чувствуем, как становление мира некоторым об­разом с одного уровня перешло на другой. Присмотримся к этому. Тут в известковом мы имеем нечто, что все еще является жидким; оно поднималось вверх в виде тумана, текло вниз в виде дождя. Известковое было в жидком состоянии; при восхождении кверху оно превращалось в воздух, при опускании вниз превращалось в землю. Тут мы имеем воду, воздух, землю. Это одним уровнем ниже, чем в человеческом отображении: воздух, тепло, вода. В то время в этом прасостоянии созидает вода: то есть жидкая известь утончается в воздух, уплотняется в землю, как ныне в на­шей гортани воздух утончается в тепло и уп­лотняется в воду. То, что жило в мире, под­нялось из воды в воздух. Раньше оно жило в воде, уплотнялось в землю, утончалось в воз­дух. Оно поднялось в воздух, утончается в тепле, уплотняется в воду. Благодаря этому возможно то, что мы, люди, заключаем эту мировую тайну в малом. Когда это еще было большим, когда это было могучей Майей мира, тогда оно лежало одним уровнем ниже. Земля уплотнила все. Известь стала плотнее, и так далее. Мы бы не смогли укрывать ее, даже когда она поступала бы к нам в миниатюрном издании. Мы смогли сохранить ее только благодаря тому, что она поднялась на один уровень выше от воды к воздуху и тем самым совершает свои приливы и отливы в тепле и воде, которая теперь стала более плотной. Таким образом то, что было великим миром, макрокосмичес­кой мистерией, стало микрокосмической мистерией человеческой речи. И на эту макрокосмическую мистерию, переведенную в майю, в большой мир, указывает начало Евангелия от Иоанна: «В начале был Логос. И Логос был у Бога. И Бог был Логос». Ибо это и было тем, что жило и созидало еще в традициях Эфеса, так что Еванге­лист, создатель Евангелия от Иоанна, мог прочесть в Акаша-Хро­нике Эфеса то, чего жаждало его сердце: подлинное облачение для того, что он хотел сказать человечеству как тайну становления мира. Однако, мы можем продвинуться еще на один шаг вперед. Мы можем вспомнить то, что мы говорили вчера: известковому предшествовало кремневое, которое выступает в кварце. В нем про­явились растительные формы, как зеленеющие и отцветающие облачные образования. И если бы можно было тогда, как я гово­рил, выглянуть в космические дали, то увидели бы это становле­ние животной сущности и это зеленеющее и отцветающее прара­стение. Но ведь все это воспринималось как внутреннее. Это вос­принималось как собственная сущность человека. Наряду с тем, что слышали, как нечто, живущее в самом себе, звучание живот­ного становления, наряду с этим могли внутреннее в некотором смысле следовать за тем, что слышали, как если бы в собствен­ной человеческой голове, в человеческой груди вместе со словом восходили бы благодаря теплу вверх, чтобы постичь мысли; та­ким образом могли переходить с тем, что слышали, из животного становления, к тому, что переживали в растительном становле­нии. В этом и заключалось своеобразное: ткание и сущность жи­вотного становления переживали в испарении и в стекании вниз извести; и если затем продолжали поиски того, что было в крем­ниевом как зеленеющее и отзеленевшее, отцветающее раститель­ное существо, тогда мировое Слово становилось мировой Мыс­лью, и растение в кремниевом элементе присоединяло мысль к звучащему слову. Переходили, до некоторой степени, на одну ступень выше, и к звучащему Логосу присоединялась мировая Мысль, подобно тому, как сегодня со звучащим в речи словом, — в то время как происходит волновое движение речи: огонь, вода, огонь, вода — в огне охватывается мысль. Мои дорогие друзья, если вы сегодня исследуете, как прихо­дят к болезненным состояниям, относящимся к головной системе внешних чувств и к системе внешних чувств вообще, то вы узна­ете целящее действие кремниевой кислоты. И тут перед вами, внутри мировой тайны, кремнекислый элемент выступит как не­что, что в изначальных зеленеющих и отцветающих раститель­ных формах является именно мыслительным элементом, о кото­ром я вам, однако, мог бы сказать: это и есть восприятие, чув­ственное восприятие Земли по отношению к мирозданию. В некоем удивительном образе в самом деле запечатлено мик­рокосмически в сегодняшнем человеке то, что находилось в мак­рокосмическом, что было становлением и созиданием мира. Представьте себе, как жил тогда человек, жил все еще как единое с Космосом, в единении с Космосом. Сегодня, когда чело­век мыслит, он должен мыслить себя изолированным своей голо­вой. Вот тут внутри наличествуют мысли, тут изнутри выходят слова. Вселенная находится снаружи. Слова могут обозначать только вселенную; мысли могут отображать только вселенную. Однако, это было не так, когда человек был еще един с макрокосмическим; тогда переживал он вселенную в себе. Слово одновре­менно было и окружением; мысль была тем, что пронизывало и струилось через это окружение. Человек слышал, и это слыши­мое было миром, Человек глядел на слышимое, но он смотрел в себя самого. Слово сначала было звуком. Слово сначала было тем, что стремилось к разгадке. В возникновении животного вырази­лось нечто, что стремилось к разгадке. В виде вопроса возник животный мир в известковом. В кремниевое взирали внутрь: здесь растительный мир отвечал тем, что было им воспринято как чув­ственной сущностью Земли, и раскрывал загадку, которую зада­вал животный мир. Сами существа разгадывали взаимно друг друга. Одно существо, в данном случае животное, спрашивало другое существо, в данном случае растительное, давало на него ответ. И весь мир становился речью. И можно уже сказать: Такова реальность начала Евангелия от Иоанна. Ибо мы прежде всего вернулись к праначалу всего того, что вообще существует теперь. В этом праначале, в этом принци­пе было Слово. И слово было у Бога. И Бог был Словом. Ибо оно было творческой сущностью во всем том. И поистине это было так, что в том, чему о Пра-Слове учили именно в зфесских Мистериях, содержится то, что затем привело к началу Евангелия от Иоанна. И надо сказать, что обращение антропософов к этим тайнам, лежащим в недрах времен, весьма своевременно сегодня. Ибо, видите ли, именно то, что стояло тут на возвышении Дорнаха как Гетеанум, в определенном, совершен­но прямом смысле стало центром антропософской деятельности. То, что живет в нас сегодня как скорбь, должно и впредь жить скорбью в нас, и так будет для каждого, кто в состоянии почув­ствовать, чем должен был быть Гетеанум. Однако для того, кто в своем познании стремится ввысь к духовному, все то, что происхо­дит в физическом мире, должно одновременно стать внешним от­кровением, образом более глубокого духовного. И если, с одной стороны, мы должны принять скорбь, то именно как люди, стре­мящиеся к духовному познанию, мы должны превратить то, что произошло в скорби, в повод, чтобы прийти к созерцанию открове­ния, идущего все глубже и глубже. Ведь Гетеанум был местом, где намеревались говорить, а часто и действительно все снова и снова говорили о тех вещах, которые связаны с началом Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Богом. И Бог был Словом». И затем этот Гетеанум был поглощен огнем. И эта страшная картина пожара Гетеанума может быть поставлена перед нами. И из скорби может родиться требование — видеть все глубже и глубже, вглядываться в то, что все еще стоит перед нашей мысли­тельной силой: этот охваченный пламенем в новогоднюю ночь Гетеанум. И это есть хотя и болезненное, но ведущее во все боль­шую глубину событие. То, что должно было быть основано в нем, и что поэтому подобно кое-чему рассказанному мной вчера и по­завчера, связанное с Евангелием от Иоанна, — это соединилось со сжигающим и пожирающим пламенем. И это значительный, очень значительный импульс, мои дорогие друзья, который мы должны суметь воспринять: превратим это пламя в повод к тому, чтобы благодаря ему увидеть другое пламя, пламя, уничтожив­шее некогда Эфесский храм. И превратим это в требование иметь чувство для обоснования того, что содержится в начале Еванге­лия от Иоанна. Взглянем, воистину призванные этими горестны­ми священными импульсами, назад от Евангелия от Иоанна к Эфесскому храму, который некогда тоже горел, и тогда в таком горестно горящем пламени Гетеанума мы будем иметь напомина­ние о том, что влилось в Акашу вместе с обжигающим пламенем Эфесского храма. И разве и сегодня, мои милые друзья, обращая взор в ту ночь несчастья на уничтожающее пламя пожара Гетеанума, не видим мы в нем расплавляющиеся металлы музыкальных инструмен­тов?4 Разве нет там этих, так громко и так свято говорящих пла­вящихся металлов, именно музыкальных инструментов, вобрав­ших в пламени самые удивительные цвета? Красно-коричневые цвета, говорящие о многом, цвета, которые стоят близко к метал­лическому! И через соединение с металлическим возникло нечто как воспоминание в земном. Это воспоминание, его мы имеем в том, что сгорело вместе с храмом в Эфесе. И как эти два пожара, так и тоску, проникновение в слова: «В начале было Слово, и Слово было у Бога и Бог был Словом», можно соединить вместе с тем, что все снова и снова объяснялось ученику в Эфесе: Изучай человеческую тайну в малом слове, в Микрологосе, чтобы созреть для того, чтобы почувствовать в себе тайну Макрологоса. Человек является Микрокосмом по отношению к миру, кото­рый является Макрокосмом; однако он несет также мировые тай­ны в себе. И мы проникнем в ту мировую тайну, которая лежит в Первых трех стихах Евангелия от Иоанна, когда в истинном смысле воспримем то, во что, наряду и со многим другим, уплотняется как в знаки письмен пламя Гетеанума: (Имеются в виду трубы органа, который был установлен в 1-м Гетеану­ме над западным входом. (Прим. пер. ).) Созерцай Логос В сжигающем пламени; Найди разгадку В доме Дианы. Пламя Акаши новогодней ночи очень ясно высказало эти сло­ва наряду со многим другим. И оно требует от нас, чтобы мы исследовали микрологос в микрокосме, чтобы человек таким образом пришел к пониманию того, из чего он состоит по своей сути: к пониманию Макрокосма через Макрологос.

Похожие:

	Значение околоземных небесных тел для жизни человека первая лекция ...		Первая лекция дорнах, 4 ноября 1916г ...
	Лекция первая дорнах, 29 ноября 1918 г Джеральд Р. Уикс, Лучиано Л'Абат. Психотехника парадокса. Практическое руководство по использованию парадоксов в психотерапии. Методические...		Первая лекция дорнах, 17 февраля 1923 год Губарева Л. И., Мизирева О. М., Чурилова Т. М., Практикум по экологии человека (учебное пособие) / Под ред. Л. И. Губаревой. – М.:...
	Сотворение мира и человека первая лекция Омский институт водного транспорта (филиал) фбоу впо «Новосибирская государственная академия водного транспорта»		Лекция первая берн, 29 ноября 1917 г. Три царства умерших. Жизнь между смертью и новым рождением Закон направлен на обеспечение защиты прав и законных интересов физических и юридических лиц, пострадавших в результате аварий гидротехнических...
	Лекция №5 Лекция №5 Вредные вещества и их воздействие на человека. Основы промышленной токсикологии		Джордж Сорос Первая волна мирового финансового кризиса Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли
	Лекция №1 Первая двухпартийная связка: федералисты-антифедералисты (республиканцы), 1789-1825		Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Микроорганизмы в жизни человека. Пищевые инфекции и отравления, профилактика и первая при них помощь
	Лекция №7 тема: понятие об адаптации и аклиматизации человека В литературе адаптацией называют как процессы и явления приспособления в жизни индивидуума, так и изменения в организмах целых популяций...		Ричард Шульце Здоровье и лечение с помощью здравого смысла. 20 шагов... Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой, в состав которой вошли
	Лекция I и проблема языка и сознания лекция II 31 слово и его семантическое... Монография представляет собой изложение курса лекций, про* читанных автором на факультете психологии Московского государственного...		Лекция первая сфера бодисаттв Организационное. План работы на декабрь, анализ проведённых мероприятий за ноябрь
	Рождественский курс Лекция первая Приказ Министра транспорта и коммуникаций Республики Казахстан от 19 мая 2011 года №291		Первая лекция дорнах, 5 сентября 1924 г Полное наименование Общества в соответствии с Уставом: Закрытое акционерное общество «Морстрой»