Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 0.83 Mb.
|
РУССКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА Человеческие стремления и начинания сопровождаются - прямо или косвенно, очевидно или подспудно, сознательно или неосознанно - мыслью об успехе. Мы всегда желаем себе удачи. Наши поступки диктуются неиссякаемой потребностью победы, будь то поступок самый обыденный или совершаемый во имя высокой цели. Потребность эта - неотъемлемая часть человеческой деятельности, она идёт из глубины веков и за время своего существования перешла из области чисто эгоистических побуждений в утончённые сферы человеческого духа. Для древних людей их победа в окружающем мире - акт физического самоутверждения. Победа осознавалась ими в обрядах, мифах, древнейших образах как победа жизни над смертью, рождающая человека заново и обновляющая его. На следующей ступени развития человеческого сознания - в фольклоре - физическое самоутверждение стало пониматься и как самоутверждение моральное, в победах люди стали видеть торжество духовного начала. Впоследствии категория победы наравне со своей антитезой-поражением - прочно вошла в письменную литературу, став своеобразным «литературообразующим» элементом и в сюжетной, и в идейной сферах. Фольклор же послужил как бы «передаточным звеном» между эгоистическими победами первобытных людей и сложными духовными победами героев художественной литературе. Особенно отчётливо стремление к победе проявлено в народной сказке. Победа здесь - цель действий героев, и события не просто последовательно вытекают одно из другого, а рассказываются всегда с точки зрения заключительного успеха главного героя. Удача, сопутствующая ему, - это та «первооснова» жанра, в которую сам создатель сказок - народ - и верит и не верит. Не верит потому, что сказка повествует в первую очередь о чём-то необыденном. Сказочнику важно увлечь слушателя повествованием о победе главного героя над его противниками. Так сказка о том, как муж, прикинувшись слепым и глухим, поубивал гостей своей неверной жены («Вещий дуб»), вовсе не призывает следовать в жизни этому примеру: главное, что герой, на стороне которого народ, побеждает, а уж как он добивается этого, безразлично. Внимание акцентируется на занимательности сюжета: и сказочник, и слушающий сказку понимают - всё тут вымышлено. Поэтому в сказку не верят, как не верят в выдумку, лишенную практического значения. Главное в такой выдумке - сама выдумка, вызывающая тот отрешенный от каждодневных событий интерес, который увлекает человека в «ненастоящий» сказочный мир. Но вместе с тем в сказку верят. В сказочном вымысле человек особым образом постигает жизнь настоящую, перенося в выдуманные ситуации свои реальные стремления, мечты, представления. В этом вымысле выражена существеннейшая черта народного мировосприятия - вера в победу человеческого начала над всем враждебным ему. «Чистая» выдумка и вера в победу - основы жанра. Они присутствуют во всякой сказке, независимо от её конкретного содержания, всегда насыщенного бытовыми подробностями. Так, в той же сказке «Вещий дуб» при всей необычности сюжетного вымысла повествуется о «настоящей» крестьянской жизни, описаны реальные детали крестьянского быта. По своей конкретной тематике сказки делятся на три группы: волшебные, социально-бытовые, о животных. В волшебных и социально-бытовых действующие лица строго разграничены на положительные (главный герой и его помощники) и отрицательных (враги главного героя). Положительный герой всегда добивается успеха: в волшебных сказках он побеждает с помощью чудесных предметов и средств, в социально-бытовых победа достаётся герою благодаря его смекалке или удачному стечению обстоятельств. Всё происходящее в волшебных сказках очень серьёзно: герои их борются не на жизнь, а на смерть, попадают в опасные ситуации, убивают врагов, спасают друзей. Тематика большинства волшебных сказок весьма значительна: поиск (спасение) героем невесты или жены, сопряженный со смертельными опасностями (брак и смерть - две главные темы в художественном осмыслении частной человеческой жизни). Серьёзность подчёркивается и тем, что враги героя - Кащей Бессмертный, баба-яга, змей, злой волшебник - не люди: нечистая сила. Победа, одержанная над ними, - это не просто победа сказочного героя над трехглавым или двенадцатиглавым змеем, а победа человека над нечеловеком, победа, утверждающая человеческое начало. Ключевые моменты волшебной сказки - путь героя м встречи его с врагами и помощниками. Всё здесь основано на действиях главного персонажа: он отправляется в путь (обычно на поиск невесты или похищенной жены); на его пути встречаются добрые старички, старушки, красные девицы, животные, которые дарят ему чудесные средства борьбы со злом или обещают свою поддержку; встречаются и враги (баба-яга, змей, Кощей Бессмертный), которых герой побеждает с помощью подаренных волшебных средств (реже - с помощью своей богатырской силы); наконец, герой, преодолев все препятствия, соединяется с любимой. Конечно, не все волшебные сказки строятся по такой сюжетной схеме. В некоторых путь героя к победе очень сокращён (в «Сивке - бурке», например, дорога Ивана-дурака к царскому дворцу не осложнена ни какими встречами и препятствиями); или не герой добывает себе невесту, а героиня жениха («Пёрышко Фениста ясна сокола»); или вместо путешествия появляются отдельные эпизоды, рассказывающие об одурачивании с помощью волшебных средств («Конь, скатерть, рожок»). Герои, занимающие социально-высокое положение, всегда в бытовой сказке посрамлены (исключением является лишь царь). Смех над барином, попом, генералом - своего рода моральная победа народа, сложившего сказку, над реально существующими барами, попами, генералами. Народное ощущение собственных неистощимых сил переносит смех и на «врага всего рода человеческого» - чёрта, он тоже всегда в дураках. Многие социально- бытовые сказки посвящены осмеянию тех недостатков и пороков, которые проявляются и в самом народе; лености, глупости, упрямства, неумения работать, супружеской неверности, сварливости, злобности. Здесь чётко выражена сатирическая оценка того, что представляется народу безнравственным и «ненормальным» в человеке. Оценка эта «просвечивает» сквозь игровую атмосферу сказки и усиливает глубокий, вполне серьёзный смысл, заложенный в ней. Бытовая сказка - выразительница общенародной социальной позиции, и за шутовскими проделками героев, за весёлым надувательствами лежат устойчивые представления о «правильной» жизни и «правильном» человеке, осуждение всякой «ненормальности» - духовной, физической, социальной, моральной. Поэтому шутовство и буффонадные одурачивания, будучи смешными сами по себе, имеют своей отправной точкой вполне серьёзные народные критерии нравственной оценки мира, приводящие «правильного» героя к победе над любой аномалией. Особый вид сказок - о животных. В них нет категорического размежевания героев на положительных и отрицательных: в некоторых сказках разделение это совершенно очевидно («Кот, петух, лиса», «Мужик, медведь, лиса»), в других оно отсутствует («Журавль и цапля», «»Курочка»). Герои сказок о животных - домашние животные, и дикие, и птицы, и рыбы. Каждый из них наделён какой-либо одной, присущей только ему особенностью характера, которая и обыгрывается в сюжете. Хитрость - главная черта лисицы, и на основе этого строятся сюжеты об одурачивании лисой других зверей. Кот в сказках о животных - проказлив и прожорлив, петух - самоуверен и легкомыслен, заяц - слаб и труслив, волк - глуп и жаден, медведь - неловок, наивен и жесток. По своему внутреннему «устройству» сказки о животных тяготеют к игровому миру сказок социально-бытовых. Поэтому в них нередко главное средство достижения победы - одурачивание противника. К тому же характеры и повадки животных неизбежно соотносятся с поведением человека, отчего они и воспринимаются не только как животные, но и как носители человеческих качеств. В животный мир сказки проникает социальная иерархия. Хищники оказываются «социально высшими» по отношению к другим животным, и осмеяние их становится социально окрашенным. Сказку о животных сближает о социально-бытовой о проявление здесь человека. Обычно человек оказывается самым умным и хитрым: он обманывает медведя, предлагая тому корешки, а себе забирая вершки от пшеницы, сажает в мешок лисе собак, и уже лиса остаётся в дураках, когда, разозлившись на собственный хвост, отдаёт его на съедение собакам («Мужик, медведь и лиса»). Герои сказок о животных, будучи вполне конкретными животными, вместе с тем крайне обобщены: хотя сказочник и его слушатели знают о существовании множества животных какого-либо вида в реальности, в сказках действуют не разные лисы, волки и медведи, а одна и та же лиса, один и тот же волк, один и тот же медведь с навсегда закрепленными за ними характеристиками. В волшебных и социально-бытовых сказках - подобная картина. Но сам способ обобщения - несколько иной. Так, в социально-бытовых выступает не один и тот же мужик или солдат, а один из мужиков, один из солдат; это - «типичные представители» народа. В волшебных же сказках присутствует даже частичная индивидуализация героев, появляются их портретные характеристики. И если в бытовой сказке о характере действий персонажа сигнализирует его социальная принадлежность, то в волшебной таким сигнальным значение обладает обычно имя героя. Существование персонажей, «кочующих» из сказки в сказку, даёт возможность соединять в одном повествовании разные сюжеты. Здесь можно обнаружить два способа такого соединения. Первый из них воплощен в волшебных сказках, повествующих о пути героя к победе в конце этого пути. В большинстве волшебных сказок победа выглядит как спасение героем своей невесты или жены от злых сил и является конечной целью всех его действий. Наиболее простой случай - когда с самого начала сказки ясно, какова цель путешествия: у героя похищают жену, и он отправляется на её поиски («Марья Моревна»); у героя желают отнять жену, и он должен отстаивать её («Поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что»). Другой тип построения - в тех сказках, где основой действия является одурачивание противника. Здесь главное - демонстрация героем своей ловкости и хитрости. Можно сказать, цель действий героя находится не вне его, а в нем самом. Сколько бы сюжетов ни соединялось в таких сказках, в них нет подчиненности предварительных побед одной главной. Каждый новый успех героя - заключительный, в очередной раз выявляющий его ум и находчивость. Не столь важно - чего именно он добьётся, а важно как герой достигает удачи. Если в сказке несколько случаев одурачивания, то каждый такой случай является самостоятельным эпизодом, связанным с последующим и предыдущим лишь образом главного героя. Каждый эпизод - это своего рода случай из жизни главного героя. Так, в сказке «Вор» количество задач, возникающих перед героем. В принципе может быть бесконечно. Вор крадёт быка, крадёт жеребца, крадёт «керженского наставника». В каждом эпизоде перед героем возникает конкретная цель, достигая которой он в очередной раз высказывает те свои качества, которые обыгрываются в сказке. Путь к цели и случай из жизни - основные единицы сказочных сюжетов, принципы их построения. Но они - не просто сюжетные схемы, обнаруженные фольклористами, а формы народного мировидения. Вне этих форм невозможно сказочное повествование о победе. Путь или случай в каждой сказке интерпретируется по-своему, в зависимости от конкретной тематики сказки. Есть сказки, весь замысел которых шутлив, хотя шутка порой сосредоточена в одном - двух словах: эти слова как бы вбирают в себя смешную суть всей истории. Такова сказочка о чёрте и мужике. Повадился чёрт выходить на берег. Ходил каждую ночь - выйдет косматый из воды и закричит: «Год года хуже! Год года хуже!» надоели эти пророчества мужику. Припас он берёзовую дубину и стал ждать. Вылез в полночь чёрт из воды и принялся за своё: «Год года хуже! Год года хуже!» подкрался мужик и огрел чёрта дубиной по затылку. Тот только и успел крикнуть: «Хуже не будет!» - и скрылся. Пророчество повернулось против самого чёрта . незадачливому пророку пришлось туго: действительно, хуже не будет! Сказку придумал весёлый человек. В словах «Хуже не будет!» сосредоточился весь комический смысл сказки. Приёмы смеха в балагурных сказках основываются на обыгрывании невероятных случаев и ситуаций. В сказке «Разговор» приятель спросил приятеля: «Чего сегодня делал?» Тот ответил: «Рукавицы искал». - «Нашёл?» - «Нашёл». - «Где ж они были?» - «Да за поясом». Настала и его очередь спросить: «А ты куда шагаешь?» - «За семь вёрст». - «Киселя хлебать?» - «Нет, комара искать». - «Это которого комара?» - «Да того, который за нос укусить меня хочет». - «Да он же при тете!» - «Где это при мне?» - «Да на носу у тебя!» Простодушие одного стоит простодушия другого. Народный смех неистощим и искусен. Сказки всех типов прибегают к нему. Балагурят даже старики и серьёзные сказочники. А. С. Пушкин сказал: «...Отличительная черта в наших нравах есть какое-то весёлое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться...» Эта особенность душевного и умственного склада русского народа в полной мере выразилось в сказках. Весёлая изобретательность, шутливость делают их необыкновенно привлекательными, не говоря уже о других блистательных художественных достоинствах их как произведений устной русской народной поэзии. Судьба сказки изменилась. Интерес к ней не утрачен: переиздаются классические записи сказок, их литературные обработки и пересказы для детей, организуются научные экспедиции в места, где сказки рассказывают до сих пор, публикуются новые записи сказок. У сказки появились новые сферы бытования: она звучит по радио, передаётся по телевидению, по сказочным мотивам создаются кинофильмы. Сказку же не просто слушают или читают, но и видят. Она живёт новой жизнью, в непривычной, нетрадиционной Обстановке. Сказочный дидактизм начинается с первых же незамысловатых сюжетов сказок о животных, он есть и в бытовых, и в сатирических, и в волшебных, и в богатырских сказках. При этом воспитательное значение сказок неотделимо от познавательного. Сказки - художественный способ познания окружающего мира, где случайно их называют народной педагогической энциклопедией. Но эта энциклопедия опять же, художественная воплощенная в образах, в сюжетах. Любое нравоучение достигается здесь не назойливой морализацией, а ненавязчиво, как бы само собой. Такая скрытая назидательность заключена почти во всех детских сказках, смысл которых порой предельно прост: нельзя без спроса выходить на улицу. Нельзя пить из копытца-лужицы, нельзя быть непомерно жадным... Но ребёнок даже он подозревает, что в «Петушке - золотом гребешке», в «Сестрице Алёнушке и братце Иванушке»; в «Золотой рыбке» ему внушаются все эти педагогические табу. Психология детей, особые законы детской логики и восприятия - всё это учтено в фольклоре, в педагогическом опыте народа. Отсюда, например, основной художественный приём как детских песен, так и сказок - повторы, наращивание цепочки повторяющихся слов, сцен, диалогов. В докучных сказках типа: «Жил был царь, у царя был двор...» этот приём доведён до прдела: цепочка замкнута, образовался круг. Но подавляющее большинство детских фольклорных сказок точно так же можно назвать докучными: они основаны на цепочке повторов. Таковы «Терем- теремок», «Колобок», «Репка», многие присказки, небылицы, сатирические сказки «Мена», «Лапоток», «Лутонюшка», «Дурень», «Хорошо да худо» и другие. И в данном случае мы имеем дело не просто с древнейшим художественным, но и древнейшим педагогическим приёмом: повторение - мать учения. Цепочка повторов лучше всего способствует запоминанию, приучает к счету, причинно-следственной связи. Она может быть как с последовательным наращиванием («Репка», «Терем-теремок»), так и с последовательным уменьшением, обратным счётом («Звери в яме», «Старик да старушка жили на горушке»). И в том, и в другом случае повторы создают иллюзию движения, это не что иное, как современная мультипликация, основанная на таком же принципе умножения, повторения одинаковых «рисунков». Огромное значение в этих невидимых сказках имеет всё то же чувство поэтического слова, музыкальный ритм. Они не только рассказываются, но и поются, в них неизменно входят песни-стихи. «Весь интерес и, - подчёркивал крупнейший исследователь фольклора В.Я. Пропп, - это интерес к колоритному слову как таковому. Нагромождение слов интересно только тогда, когда и слова сами по себе интересны. Поэтому такие сказки тяготеют к рифме, стихам, консонансам и ассонансам. И в этом стремлении исполнители не останавливаются перед самыми смелыми новообразованиями. Так заяц назван «на горе увёртыш» или «на поле сверстень», лиса - «везде поскокишь», мышь - «из-за угла хлыстень» и т.п. Все эти слова - смелые и колоритные новообразования, которые мы тщетно будем искать в русско-иностранных словарях». Сказки народа пленяют нас вымыслом, игрой воображения, глубиной смысла и непередаваемым изяществом стиля, простого, ясного, лёгкого и живого - такого, который присущ всем великим художественным созданиям. Искусство сказки победило время. Каждое новое поколение читателей испытывает чувство благодарности творцам из народа, которые сложили эти радующие нас истории, - и каждый может повторить слова поэта: «Что за прелесть - сказки!» |
