1.4. Суть современного процесса глобализации Ускорение концентрации богатства.
Термин «глобализация» получил распространение в 1990-е годы. Тогда ряд исследователей в США и Германии обратили внимание на некоторые характерные тенденции в экономике как своих стран, так и других развитых государств. Речь шла, прежде всего, о заметном ускорении процесса концентрации капиталов и формировании узкой группы сверхбогатых людей. Этот процесс происходил на фоне сокращении доли средних слоев, т. е. тех, кто получает доходы среднего уровня. Эти наблюдения западных исследователей были в последнее время подтверждены данными национальной и международной статистики.
Так, согласно данным Статистического Бюро США, если в 1986 г. на долю 1% самых богатых американцев приходилось 19% национального достояния, то в 1999 г. узкий слой сверхбогачей владел уже 40% всего богатства страны. В свою очередь, в ооновской статистике в начале XXI столетия приводились сведения о том, что личное состояние небольшой группы богачей, которые обычно фигурируют в известных списках американского журнала «Форбс», превышает совокупное национальное достояние значительной группы «средних» государств мира.
Согласно cложившимся социологическим представлениям, появление в мире подобного узкого круга сверхбогачей есть не что иное, как формирование глобальной «корпоративной олигархии».
Безусловно, ускорение концентрации богатства в руках немногих представляется одной из наиболее примечательных черт глобализации в наши дни. Конечно, концентрация производства и капитала происходила и ранее - с начала 20-го столетия. Однако в последние два десятилетия этот процесс пошел особо быстрыми темпами.
Рост спекулятивных финансовых потоков.
Вместе с тем наблюдаются и другие сопутствующие тенденции в современной мировой экономике, которые также заслуживают внимания. В числе таких примет «новой экономики» - гигантский рост объемов финансовых потоков, не связанных с обслуживанием материального производства в мировой экономике.
Вот как охарактеризовал это явление Д.Львов, по оценке которого ныне на долю реального сектора или товарной массы приходится не более 10-12% от общего оборота мировых финансовых ресурсов: «Мировая финансовая система превратилась, по существу, в глобальный спекулятивный конгломерат, функционирующий не в интересах развития национальной экономики, роста промышленного производства и уровня жизни людей, а в интересах укрепления позиций стран золотого миллиарда. Это раковая опухоль на живой ткани мировой экономики. Масштабы ее постоянно разрастаются. Метастазы пронизывают финансовые системы все большего числа стран. Опасность разрастания этой финансовой чумы ХХ века становится все более очевидной. Если ее не остановить, то она может разразиться в глобальный мировой кризис ХХI века».
«Погоня за прибылью со скоростью света».
На чрезмерное увлечение чисто «финансовой стороной» дела со стороны мирового бизнеса, что способствует росту нестабильности в мировой экономике, также указывал несколько лет тому назад известный американский экономист, лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц, который в 90-х годах 20 века возглавлял группу экономистов-аналитиков Всемирного Банка.
Подобная «увлеченность» со стороны корпоративной олигархии проявляется, прежде всего, в стремлении к «максимизации» прибыли. Современные западные исследователи, например, указывают на следующий примечательный факт. Если в свое время вполне приемлемой нормой прибыли считались 10%, то в последнее время руководство многих крупных корпораций нередко рассматривает 50-процентную прибыль как минимальный уровень, ниже которого бизнес уже «считается малодоходным». Некоторые западные исследователи назвали это явление в коммерческой деятельности «погоней за прибылью со скоростью света».
Отрицательные социально-экономические последствия.
В результате упомянутых тенденций, как отмечают ныне известные экономисты, «теряется органическая связь между реальной экономикой и финансами». Между тем потеря такой связи, безусловно, повлечет за собой большие отрицательные социально-экономические последствия. Конкретно можно указать и на тревожные обстоятельства, которые уже реально возникали на практике. Так, в погоне за максимумом прибыли руководители многих корпораций осуществляют следующие меры:
существенно сокращают число занятых, что ведет к увеличению безработицы. Несмотря на это, крупный бизнес в последние годы продолжает активно выступать за дальнейшую «либерализацию рынка труда», т. е. за полную свободу в деле увольнения наемной рабочей силы. В связи с этим можно прямо говорить о процессе демонтажа «государства благосостояния» в развитых странах Запада, которое сложилось в них после второй мировой войны. Такой «демонтаж» наглядно проявляется в крупнейшей из этой группы стран – США. Согласно данным, приведенным в исследовании двух германских исследователей, в 1995 году 4/5 всех американских рабочих и служащих получали в час на 11% меньше, чем в 1973 г. Таким образом, на протяжении более 20 лет происходило падение уровня жизни большинства американцев. Подобного результата руководство американских корпораций добилось путем эффективного нажима на профсоюзы своей страны. В итоге роль профсоюзов в защите социальных прав своих членов ощутимо уменьшилась, а их численный состав сократился – с 20% от общего количества работающих по найму в 1980 г. до 10% к концу 1990-х годов. Как отметил американский экономист Лестер Туроу, американские «капиталисты объявили своим рабочим классовую войну и выиграли её». Но, в действительности, подобный выигрыш означает в долгосрочной перспективе снижение платежеспособного спроса со стороны большинства населения, т. е. ведет к сокращению ёмкости внутреннего рынка;
снижают издержки производства путем все больше «экономии» на соблюдении «технологической культуры» в процессе изготовления продукции, а это сопряжено, в конечном итоге, с ухудшением ее качества. Несоблюдение технологических правил способно приводить не просто к убыткам, а к громадному ущербу в экономике и социальной жизни целых стран и регионов. Наглядными примерами в данной связи эпизодов могут служить сравнительно недавние случаи с возникновением «коровьего бешенства» и эпидемией «ящура» в сельском хозяйстве ряда стран Западной Европы, повлекшие за собой миллиардные убытки, в том числе из-за необходимость забить несколько миллионов голов скота. Как оказалось, в первом случае причиной массового распространения т.н. коровьего бешенства или губчатого энцефалита, опасного для людей, было нарушение технологии приготовления корма для скота. Эпидемия же ящура возникла из-за отказа, опять-таки в интересах экономии, от массовой вакцинации многих видов домашних животных в таких высокоразвитых странах как Великобритания и Нидерланды.
Обострение противоречия между корпорациями и массами.
Приведенные примеры наглядно подтверждают растущее во всем мире, прежде всего в развитых странах, понимание того, что реальность последнего времени все более ставит под вопрос экономическую эффективность с точки зрения общественных, а не только частных или групповых интересов. В данном контексте следует указать на все более обостряющееся противоречие между интересами транснациональных корпораций, с одной стороны, и международного сообщества как такового – с другой.
Данное противоречие связано и с тем, что стремление корпорации к максимальной прибыли неизбежно ведет к значительному росту цен на все виды продукции, в то время как мировое сообщество или массовый потребитель во всем мире заинтересованы в получении продуктов общественного и индивидуального широкого спроса по оптимально доступным ценам.
Помимо того, некоторые западные исследователи связывают с ускорением процесса глобализации и возрастанием роли транснациональных корпораций и такие негативные явления, как «усиление разъедающего влияния глобальной преступности, коррупции в системе государственного управления, потеря национального суверенитета».
Неадекватность ВВП.
Чрезмерная увлеченность «большого бизнеса» чисто «финансовой стороной дела» видна и на таком примере. В последние годы имеет место широкое, можно сказать, монопольное использование в мировой экономике, на международном и национальном уровнях, показателя «валовой внутренний продукт» (ВВП), который в последние годы фактически подменил многие другие индикаторы экономической деятельности (в частности, такой показатель как «национальный доход»), а также натуральные показатели выпуска продукции в различных отраслях экономики той или иной страны.
Между тем реалистически мыслящие экономисты обоснованно считают, что ВВП неадекватно отражает сложные процессы в экономике, особенно, если этот показатель не дополняется другими индикаторами. Дело в том, что ВВП включает не только валовой объем реально произведенного материального продукта, скажем, в промышленности и сельском хозяйстве, но и всю массу денежного или финансового оборота в стране за год.
Иначе говоря, ВВП включает в себя наряду с реально произведенной товарной массой и большую долю того, что трезво мыслящие экономисты называют «экономикой мыльного пузыря». Если вспомнить характеристику, данную выше нынешнему состоянию мировой финансовой системы, то трудно не согласиться с такими экономистами.
К сказанному следует добавить, что ВВП по своей сути весьма напоминает показатель «валовой продукции», применявшийся в качестве основного в практике плановой экономики Советского Союза еще в начале 60-х годов прошлого века, несмотря на резкую критику засилья «вала» со стороны ряда видных советских экономистов.
Хорошо известно также, что именно «господство» пресловутого «вала» в хозяйственной практике нашей страны, во многом обусловило возникновение значительных дисбалансов в экономике, включая и проблему дефицита товаров широкого потребления и продуктов питания, и, в конечном счете, необходимость проведения экономических реформ.
Монетаризм исчерпал себя.
На основе сказанного выше можно сделать вывод, что действующая ныне в развитых государствах модель экономического развития, которая известна под разными терминами (монетаризм, неомеркантилизм и т.д.), исчерпала себя и, потому тормозит движение мировой экономики по пути дальнейшего научно-технического и социального прогресса.
Следовательно, есть необходимость выработки новой, более адекватной модели, которая базировалась бы на учете основных факторов, определяющих уровень экономического развития в современном мире, и при этом более полно принимала во внимание главные задачи, стоящие ныне перед человечеством.
|
