Схема 21
Известны всего три основных функциональных вида устных выступлений: а) информирующая речь – сообщает знания; б) аргументирующая речь – формирует убеждения; в) эмоциональная речь – возбуждает эмоции.
Основной вид митингового красноречия – это, бесспорно, аргументирующая (убеждающая) речь. Обычно бывает либо пропагандистской (распространяющей идеи), либо агитационной (призывающей к действиям). Возможны и комбинации этих функций с добавлением пафоса (эмоционального элемента).
Аргументирующая речь достаточно большой длины (3 минуты и более) строится по следующим основным правилам:
Во введении следует обозначить спорный вопрос (проблему речи) и дать свой ответ на него (тезис речи), т.е. обозначить, в чем вы намерены убеждать слушателей.
Следует заинтересовать публику острой и оригинальной постановкой проблемы, делая упор на коренные идеологические устои, которые вы собираетесь защищать или атаковать. При этом необходимо всячески подчеркивать общее между собою и слушателями и затушевывать розное, дабы с первых же слов создать максимально положительный настрой публики по отношению к вам.
В основной части речи следует учитывать отношение к оратору слушателей, либо известное заранее, либо выявляющееся при озвучивании введения, и в случае положительного настроя аудитории применять дедуктивный метод изложения – от общего (принятых в данной среде истин) к частному (лозунгам и призывам).
При отрицательном настрое публики основной тезис речи приходится не развивать, а доказывать, выводя его из простых общеизвестных или очевидных аргументов. Этот метод изложения – от частного к общему – называется индукцией.
В основной части любой речи должно быть не более пяти тезисов, подчиненных общей теме и логически вытекающих либо из самой этой темы (веер), либо последовательно один из другого (цепь). В речах аргументирующих имеет смысл ограничить число тезисов тремя, поскольку публика на митинге менее всего склонна к философскому анализу. Лучше же взять единственный тезис и бить, что называется, в одну точку, лишь поворачивая избранную мысль разными гранями, применяя уместные в данном случае тропы и риторические фигуры, пословицы, поговорки и афоризмы – средства создания ярких, запоминающихся образов.
Последние (образы) в митинговой речи играют исключительную роль, так как во время митинговых словесных баталий публика мыслит в основном правым полушарием, ответственным за конкретно-образное восприятие окружающего мира и эмоциональную оценку явлений.
Слух существенно уступает зрению по объему воспринимаемой информации. Опытные ораторы умеют сокращать эту разницу, насыщая свою речь образами и превращая ее во «внутренний фильм». При помощи простых и лаконичных обобщений, используемых оратором, слушатели достаточно легко переходят с конкретного уровня на абстрактный уровень - уровень идей.
В заключение аргументирующей речи следует дать броский лозунг или призыв, фокусирующий накопленный информационный и эмоциональный заряд выступления в одну точку. Публика не любит, когда оратор, возбудивший ее страсти, предлагает ей самой делать надлежащие выводы. Но главное - такой подход не соответствует речевой цели самого оратора. Его задача – убедить и призвать, а важнейшие качества призыва – яркость, однозначность и абсолютная уверенность оратора в своей правоте. Доверить пропаганду идеи вялому оратору – значит погубить ее.
Итог аргументирующей речи (и по смыслу, и по пафосу) должен быть предельно концентрированным. Если в основной части митингового выступления может быть и более трех тезисов – идей, то в выводах следует либо подать их в пакете лозунгов с общей связкой – анафорой (Долой!.., Долой!.., Долой!.., Да здравствует!.., Да здравствует!..., Да здравствует!..). Либо свести в единый лозунг, отделив его от предшествующей речи паузой в 1-2 секунды и выговорив его громко, четко и слегка нараспев, но ни в коем случае не скороговоркой.
Очень сильный ход – разделение итогового лозунга на две части - отрицающую и утверждающую. Этого требует как элементарная логика любого действия – сначала разрушить неугодное старое, а затем построить желанное новое, так и сама человеческая психика, ожидающая положительной завершенности. «Мы, активисты природоохранительного движения России, требуем [пауза]: прекратить гибельную переброску русских рек с севера на юг! Создать независимую общественную комиссию по исследованию гидрологического режима России и обратить внимание государственных органов на недопустимость разрушения природной среды нашего Отечества!» (Из лозунгов российских «зеленых» 1980-х годов). Если ваша речь звучит в связке выступлений ораторов-союзников, то вам необходимо выделить как общие для всей связки положения, так и ваше особое соображение, сообщение, предложение – ваш личный вклад в общее дело.
Эмоциональная речь как традиционный элемент
митинговой культуры
Эмоциональная речь (юбилейная, надгробная, на дружеской или деловой встрече, при прощании, хвалебная, осуждающая) также является традиционным элементом митинговой культуры. Она призвана возбудить соответствующие чувства, создать общую духовную атмосферу и может иметь как самостоятельное значение (на юбилеях, праздниках, презентациях, похоронах, днях памяти и т.п.), так и вспомогательное, создавая необходимый психоэмоциональный фон для улучшения восприятия следующих затем агитационно-пропагандистских речей.
Такую роль нередко играют «затравочные» речи крупных общественных и политических деятелей, знаковых фигур, произносимые обычно в первые 10-15 минут большого, двух-трехчасового митинга или в первые 5-7 минут малого, одного-двухчасового, становясь эмоционально-смысловым эпиграфом всего митинга. Эти выступления вводят митингующих в состояние коллективного транса, когда сознание публики сконцентрировано на решении задач, обозначенных в «затравочной» речи, и готово не только с энтузиазмом подхватывать идеи оратора-«первопроходца» и его приемников на трибуне, но и развивать эти идеи в рамках целенаправленного творчества. Творчества, основная задача которого – перевести абстрактные идеи первого выступления в форму конкретных агитационно-пропагандистских конструкций, лозунгов и призывов.
«Затравочная» речь содержит в себе «семена» всех идей, долженствующих вызреть в выступлениях последующих ораторов во время митинга. Первый оратор пробуждает и воодушевляет, другие наставляют на путь истинный. Первый дает железо, другие куют из него мечи и орала. По такому сценарию проходили почти все митинги крупных мастеров политического слова – от А.Д.Сахарова до В.И.Анпилова.
Из сказанного следует, что «затравочная» речь митинга должна быть по преимуществу эмоциональной и лишь предвосхищать, но не осуществлять непосредственно дальнейшую раскрутку идей. Это – особый жанр митингового выступления, которому присущи и черты эмоциональной речи вообще. Главные из них следующие:
хвала добродетели и осуждение порока на основе этических норм, культурных и политических традиций данной среды
преувеличение (гипербола) и последовательное усиление (восходящая градация, или амплификация) восхваляемых или осуждаемых качеств с использованием соответствующих тропов и риторических фигур
сравнение предмета речи с классическими (историческими, религиозными, мифологическими, фольклорными и литературными) образами – эталонами соответствующих качеств. Или с природными явлениями.
Знание психологии толпы как детерминант
митингового ораторского успеха
Митинговый оратор должен хорошо знать, и умело использовать психологию массы (толпы). Поведение человека в толпе существенно отличается от его же поведения наедине с самим собой или в небольшой компании. Масса, будь она хоть сосредоточенной в одном месте (толпа), хоть рассеянной по огромному пространству без всякой зримой связи индивидуумов друг с другом, ведет себя так, словно образует единый организм. С единой душой (психикой), даже если состоит из не приемлющих друг друга групп. Причины этого феномена до сих пор неясны. Выдвигаются различные версии, вплоть до биоэнергетических. Но сам факт психического (не обязательно идейного) единства массы, особенно собранной в толпу, бесспорен.
Как видно из вышеприведенной схемы 21, психологии толпы присущи следующие черты:
Симптом «свой - чужой», или «кто не с нами, тот против нас». Наличие противника – реального или мнимого, давнего или только что выявленного, очень сплачивает массу как внутри себя, так и вокруг лидера, в том числе ситуационного – митингового оратора. Ненависть к общему врагу – это, образно говоря, обручи на бочке, не дающие ей распасться. Этот симптом одинаково силен как в толпе, так и в рассредоточенной массе, и всегда успешно использовался политиками, как для мобилизации народа на чрезвычайные усилия, так и для обеспечения максимальной покорности в относительно спокойное время.
Сильное влияние стереотипов – устойчивых алгоритмов поведения и мировоззрения. «Врожденные» поведенческие стереотипы – это инстинкты человека как стадного животного, остающиеся востребованными и в эпоху научно-технического прогресса. «Благоприобретенные» стереотипы - мировоззренческие и политико-идеологические – порождение цивилизации, одно из основных средств культурной и политической социализации человека в любой общественной среде. Уничтожить стереотипы как таковые невозможно. Ибо они – костяк всей народной культуры, центрально звено самосознания этноса. Можно лишь в определенных условиях - в эпохи кризиса старых ценностей - заменить одни мировоззренческие стереотипы другими. Однако процесс подобной замены отличается высокой степенью нелинейности и, как следствие, непредсказуемостью долгосрочных результатов. Изменить же поведенческие стереотипы – значит, изменить человека как биологического вида. А игнорировать стереотипы или иметь сильно искаженное представление о них - значит обречь себя на крах в любой сфере общественной деятельности.
Эмоциональность, значительно превосходящая индивидуальный средний уровень членов массы (особенно толпы) и легко стимулируемая зрительной и словесной символикой. Влияние эмоций в митинговых речах исключительно велико. Этому способствует как самый факт сбора на митинге одинаково настроенных людей, так и действия ораторов-«затравщиков», доводящих эти эмоции до чрезвычайной силы и канализирующих их в нужном направлении. «Глубокомысленные рассуждения и доказательства, - отмечал М.В.Ломоносов, - не так чувствительны, и страсти не могут от них возгореться; и для того с высокого седалища разум к чувствам свести должно и с ними соединить, чтобы он в страсти воспламенился». Ему вторит российский просветитель конца XVIII века Н.Н.Новиков: «Человеки суть существа чувствительные, гораздо более склонные управляться от страстей, нежели от рассудка».
Эмоции при умелом их использовании – ключ не только к интересу, но и к доверию слушателей, а также к их памяти. Эмоционально окрашенная информация запоминается лучше, чем пресная. Но, при этом, к сожалению, положительное запоминается хуже, чем отрицательное – «добрая слава лежит, а худая бежит».
Эмоции – это мощное и притом обоюдоострое оружие: их легче возбудить, чем угасить. Да и далеко не всегда оратору удается направить их в нужное оратору русло. Эмоциональная аура толпы ассимилирует психику даже вполне солидных и рассудительных людей. В митинговой массе они, подпав под влияние бойкого оратора, решительно теряют голову, доходя подчас до коллективного помешательства, буйств и погромов.
Эмоции – иррациональный, во многом еще загадочный и трудно контролируемый фактор. Играть с ними нельзя. Определение меры и пределов воздействия на эмоции слушателей – это вопрос нравственной позиции оратора, его гражданского долга.
Крайности в оценках и действиях, радикализм, экстремизм. Это вполне естественные свойства митинговой массы. На митинг идут не среднестатистические обыватели, а активисты, люди с определенным идейным зарядом, а нередко и с готовностью к действию. «Мы пришли сюда, чтобы не болтать, а делать: дайте лишь искру», - подобная мысль явно или тайно витала в головах участников всех тех митингов (подчас многодневных), которые перерастали потом в уличные бои. Митинг – отец баррикады. Неудивительно, что в напряженные политические моменты власти запрещают проведение любых собраний, даже, судя по заявленной повестке, вполне безобидных, ибо известно, что все революции начинаются с верноподданнических просьб.
Масса (особенно толпа) по интеллекту всегда ниже своего среднего представителя. По замечанию французского социопсихолога Лебона, «сорок академиков, собранных вместе, ничуть не умнее сорока водовозов». Эта истина подтверждена столь огромным количеством примеров, что говорить о каком-либо коллективном разуме нации, класса, партии, а тем более, митинговой публики не имеет смысла. Коллективным может быть только лишь инстинкт, разум же любого сообщества – это разум его наиболее талантливой части, интеллектуальной элиты, притом имеющей достаточно средств, чтобы навязать обществу плоды своих раздумий.
Именно так развиваются, в частности, наука и техника. Истина никогда не обретается большинством голосов, если понимать под истиной соответствие чьих-либо заявлений реальному положению дел. Наука делается не на митингах (типа пресловутой летней сессии ВАСХНИЛ 1948 года, в корне подорвавшей отечественную генетику), а в лабораториях и на научных симпозиумах, где любая попытка поставить теорию выше факта встречает решительное осуждение. Только в собраниях интеллектуалов, сделавших поиск истины целью своей жизни, можно говорить о коллективном разуме.
Митинги к таким собраниям не относятся. Там голосуют не разумом, а сердцем. Но если под истиной понимать субъективное восприятие вещей, мнение, включая представления о добре и зле, долге, справедливости, наилучшем устройстве общества и т.п., то окажется, что коллективные резолюции – вполне приемлемый способ решения весьма многих социальных проблем. Поэтому не следует считать заведомую иррациональность митинговых волеизъявлений синонимом их функционального несоответствия задачам поиска общих ценностей. Инстинкт подчас работает лучше, чем разум, позволяя найти верное решение при недостатке информации или при отсутствии рационального алгоритма ее обработки.
Есть старинная притча. «Шли по заячьему следу два охотника – отец и сын. Вышли к поляне, и старик сказал: я устал, иди, сынок, догони зайца один. Молодой охотник ринулся по следу, обегал всю поляну и, не настигнув зайца, с конфузом вернулся назад. Отец и говорит ему: зачем же ты по заячьим петлям бегал? Вон, видишь, с поляны выходной след тянется – там заяц и сидит…».
Это драгоценное умение находить конечный результат исторических событий, минуя промежуточные этапы, дает не разум, а инстинкт, и если разум любого коллектива, за исключением научного, есть понятие весьма шаткое и призрачное, то инстинкт – основное орудие коллектива в поисках истины (субъективной). Здравый инстинкт вырабатывается веками, и обретение его знаменует наступление эволюционной зрелости народа. В кризисные эпохи общество добирает недостающий опыт, избавляясь от излишней доверчивости через серию болезненных обманов и приобретая, вкупе с новыми мифами, крупицы подлинных знаний. Митинги – один из главных факторов этого созревания. Проблема в том, что мифы и знания делятся не поровну.
|
