Экспертные материалы к форсайт-семинару
Скачать 4.26 Mb.
|
Отказ от культурной революции предопределил судьбу огромной империиЯ вернусь к 60-м годам, потому что на них приходится целый ряд странных событий. Смотрите: умирает диктатор (1953 год), приходит Хрущев и начинается невероятный подъем, расцвет в очень многих областях, оттепель. Причем этот процесс синхронизирован с тем, что происходит на Западе. Ситуация движется к 60-м. Намечается реальная революция сознания: открытия, выход на психотехники с применением, в том числе, галлюциногенов. Энтузиазм и надежда достигли тогда невероятной концентрации. И в какой-то момент, по обе стороны океана, власти начинают ломать революцию сознания. Но американцы и Запад в целом хоть что-то извлекли из нее. По крайней мере, они совершили второй эпидемиологический переход . Они осуществили фитнесс-революцию. Стремление человека к новым смыслам и к большей осмысленности они смогли переложить в фитнесс-культуру, в экологическое движение. Стали больше заботиться о среде, для них стал принципиален чистый воздух; звезды Голливуда демонстрируют свою блестящую физическую форму; самые известные люди по телевизору пропагандируют аэробику и шейпинг и так далее и тому подобное. Появился слой нового бизнеса, связанный с новой спортивной одеждой, инвентарем, спортивными машинами. Стала масштабно вводиться новая стилистика жизни. В общем, осуществляется то, что называется культурной политикой. За 60–70-е годы почти вся Америка прошла через различные группы психотерапии. Да, они свернули наиболее радикальные и революционные работы в этой области (Тимоти Лири, Гроф и так далее), но целый ряд других вещей они все-таки сделали. А что произошло у нас? В 60-х осуществляется переворот, и к власти приходит Брежнев. У народонаселения на это была очень мощная реакция. Именно в 1964 году, впервые за всю историю XX века, коэффициент естественного прироста становится отрицательным. В 1964 году мужская смертность начинает устойчиво повышаться. Продолжительность жизни росла, но в 1964-м происходит слом тренда. Кстати, продолжительность жизни снижается до сих пор: мы имеем самую низкую в Европе среднюю продолжительность мужской жизни — 58 лет. Как вы понимаете, 55 % мужчин не доживают даже до пенсионного возраста. В 60-х же годах происходит слом колонизационного тренда. То есть наше население именно в те годы сначала из Закавказья, потом из Западной Сибири, потом из Центральной Азии начинает потихонечку возвращаться, стремиться в центр первоначального исхода — в Московию. И уходит дальше: в Европу, Америку, Израиль — потому что происходит отождествление с западным миром. Так что же произошло? В 1968 году культурную революцию переживают Европа, Америка, Китай. Москва жестоко подавляет культурную революцию (имеющую политическую составляющую) в Восточной Европе, потому что это вызов для нас — мы-то сами отказались от культурной революции. После этого, мне кажется, крах советского строя был предопределен. В 70-е годы нам продлили жизнь нефтедоллары. Но это была только отсрочка. Итак, все решилось в 60-х годах. Отказ в определенный момент от культурной революции предопределяет судьбу огромной империи. На тот момент Советский Союз, а это 250 миллионов, был на третьем месте в демографическом табеле о рангах, уступая только Китаю и Индии. Понятно, что когда корневые народы утрачивают репродуктивное поведение, то есть народы периферии — можно воспользоваться их репродуктивным поведением, если их не бояться и если у вас есть инструментарий, который позволяет перевести межэтническую энергию в новое политическое, культурное или социальное строительство. Вопросы. Какие-нибудь проекты, которые делаются в стране, хоть как-то влекут за собой изменение демографической ситуации? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вводить теорию демографического перехода и показывать силу инерционности этого процесса. Потому что даже когда я говорю об удаче французов или финнов, это не значит, что они принципиальным образом ломают репродуктивное поведение. Это означает, что просто французы в начале века были в таком дауне, что если бы им что-то не удалось, они были бы сейчас одной из самых несчастных стран. До демографического перехода, в силу того что в традиционном образе жизни высокая смертность, рождаемость тоже была высокая. Она немножко превосходила смертность, благодаря чему население планеты все-таки увеличивалось, но медленно. И вот что происходит: приходят новые представления о гигиене, происходят открытия в медицине, появляются вакцины — и становится возможным резко снизить уровень смертности. Снижение рождаемости, как правило, запаздывает, потому что технологии снижения рождаемости другие. Вот тут и появляется дельта, которая обеспечивает демографический взрыв. Дальше и рождаемость становится низкой, и однажды кривая рождаемости пересекает кривую смертности. И мы теперь в естественной динамике играем в минус, а не в плюс. В развитых странах это медленный минус, у нас — быстрый. Но ситуация еще интереснее, потому что у разных стран этот разрыв очень разный. Типичный пример: у французов процессы снижения смертности и рождаемости были почти синхронизированы — в связи с Французской революцией. Снижение рождаемости — это всякие такие штучки, которые церковью в те времена точно были запрещены (введение контрацептивов, пропаганда планирования семьи, контроля…), и только во Франции, где произошла Французская революция, это можно было пропагандировать и обсуждать. И это было популяризовано. Рядом была Англия, в которой в это же время смертность начала падать, но там была достаточно сильная церковь. Там о снижении рождаемости даже нельзя было говорить вслух. Тот же Мальтус — он был церковный староста, Дарвин — тоже. Поэтому во Франции почти не произошло демографического взрыва. И посмотрите на последствия: кроме Квебека нигде нет ничего французского. Магриб — это их культурно-языковое влияние, но ничего биологического и антропологического там не было привнесено. Только Квебек — это был очень маленький, небольшой выброс. Зато сколько туда выбросила Ирландия, Польша, Италия, англичане… И они заселили этот огромный континент, устремились в Австралию, Новую Зеландию. Голландцы создавали ЮАР... А у третьего мира сегодня вообще проблемы. Какие проблемы с Африкой? Западный мир экспортировал туда технологии снижения смертности, а контроль рождаемости они никак не могут поставить, африканцы просто отказываются. И кстати, система стала приходить в баланс, когда там очень сильно стал распространен СПИД. Как ни жестоко это звучит. И сейчас у Европы на этом фронте методологический тупик, они не знают, во что инвестировать. Поскольку легко разбалансировать очень хрупкую систему, а как этим управлять, представления нет. У нас суммарный коэффициент рождаемости — 1,3. Это не очень приятно, но допустимо. Если у нас будут какие-то позитивные политические процессы, то 1,5 можем получить, что более-менее стабилизирует ситуацию, как в Европе. А вот то, что у нас происходит со смертностью — это аномальное явление. Причем происходит на всем постсоветском пространстве, кроме исламского сегмента. Почему она вдруг стала расти? У нас же смертность фактически вместо снижения поползла вверх. Собственно, наша проблема — с этим. Теперь отвечаю на вопрос: можем ли что-то с этим делать? Ну, конечно, потому что со смертностью точно можно справляться! Но для этого нужно уничтожить «людоедское государство». Как возможно продуктивно работать с миграцией? Как решают этот вопрос в США? Мне кажется, что американцам удалось сделать следующее: они научились строить политическую нацию на антропотоке. То есть, грубо говоря, они регулируют входящий поток. Несмотря на все сказки, что американская идентичность под угрозой — протестантская, англосаксонская и так далее, они мощно строят политическую нацию на входящем многомиллионном потоке. Я всем рекомендую смотреть фильм «Банды Нью-Йорка». Там такой сюжет: приезжает новый корабль с ирландцами, только они выходят на берег, пройдя медицинский контроль, тут же стоит представитель демократов, раздает им листовки и говорит: «Голосуйте за нас, мы решим здесь все ваши проблемы». Понимаете, это страна, которая из всего этого извлекает профицит. Она умеет с этим работать. Протестантские церкви на юге… Самая крупная баптистская церковь — в Техасе, невероятно огромная. Да они просто рады, когда туда латиносы едут, которыми всех пугают. Такие милые католики, которые прекрасно превращаются в протестантов. Протестантизм, по крайней мере последние его волны, связанные с харизматическим движением, по скорости распространения в Латинской Америке опережает ислам в Африке. Потому что это невероятно технологичный процесс. Они просто совсем по-другому работают. Мы исследовали стратегию развития евангельского движения в России. Стали обсуждать культовые учреждения. Я их спрашиваю: «Почему вы не помечаете знаковым образом пространство?» Какой, в основном, спор между мусульманами и христианами? Крест будет стоять или полумесяц, один купол или другой будет высшей точкой населенного пункта? Вот же основной спор: кем помечено! Протестанты мне говорят: «А зачем? Вы понимаете, у нас же очень динамичная община: сегодня 50 человек, завтра — 500, послезавтра — 5000. А послепослезавтра опять нужно к 500 вернуться, потому что ситуация такова. Если мы строим специализированное культовое помещение, его же потом не продать!» Они просто берут спортзалы, создают функциональные помещения, которые потом точно так же можно продать под торговлю, под все, что угодно. Другое отношение к пространству. Этого нельзя не чувствовать, не замечать. На Дальнем Востоке, кстати, первая конфессия по темпам распространения — протестантизм. Они уже отжали православных. И если таки пойдут процессы интеграции, и корейцы будут все-таки входить в «европейское сообщество», то — будьте спокойны, Корея — это просто Новый Иерусалим. Они себя только так и мыслят. Больше половины парламента — протестанты, президент — протестантского вероисповедания. У них богослужение — на миллион человек. Очень технологичный процесс: несколько огромных помещений, площадь, организованы потоки, шесть-восемь заходов в течение дня. И это ребята, которые ставят современное образование и так далее. Они очень верующие. Они о себе думают, как о Новом Иерусалиме; как о стране, которая принесет спасение всему АТР. У меня есть подозрение, что в какой-то момент корейские элиты принимают решение: для ускорения процессов эффективного вхождения в западный мир и занятия там определенного места — ускорить процессы протестантизации; и элита подает пример. Более того, это часто совершали многие народы в момент пассионарного толчка великих религий. Если вы посмотрите на историю Ближнего и Среднего Востока в момент распространения ислама, очень многие неортодоксальные (с точки зрения православия) христианские учения легко входили в это пространство. Арабов была горсточка, все остальное наросло. Это люди принявшие. Они приняли в этот момент такое решение и вошли в элиту халифата, сначала дамасского, потом — багдадского. А в Корее, наверное, это была часть их проекта по включению в мировое разделение труда и догоняющему развитию. Итак, я возвращаюсь. Американцы умеют это делать. И для России, мне кажется, стоит очень острый и жесткий вопрос. Либо мы говорим, что мы можем на антропотоке также себя отстраивать, по крайней мере, втянуть (как бы вобрать в себя) комплементарное нам население постсоветского пространства ближнего зарубежья, и поверх этого задать такую гражданскую идентичность, которая бы связала всех этих людей и направила их волю на имеющиеся задачи. Либо мы говорим, что всего этого боимся, по-прежнему держим пропорцию «нам нужно 80 % русских» и играем в закрытие. Потому что невозможно, чтобы, например, была свобода движения товаров, услуг, капиталов, информации и несвобода движения людей; это одна из конфликтных ситуаций в современном мире, но, как правило, люди дожимают ее, они идут вслед за информацией, за капиталами, за перспективами и так далее. А дальше мы стали обсуждать, как должна быть организована страна и ключевые базовые институты, чтобы принимать, вбирать в себя миллион или полтора миллиона человек в год. Что, кстати, не проблема, потому что если посмотреть серьезно на статистику, то в 80-е годы с другими республиками у нас был примерно такой обмен: 900 тысяч мы принимали, 800 тысяч — отдавали. В 1994 году — пик — мы приняли почти 1 миллион 300 тысяч за год. Все это, конечно, была возвратная реэмиграция; это возвращались репатрианты: русскоязычные и русские люди. Но они растворились, мы даже и не заметили. Понятно, они нам культурно близкие и так далее. Хотя не все, там было по-всякому. Но все равно, уровень конфликтов по сравнению с масштабом втягивания небольшой. А теперь, через десять лет — точно, будут чужие, не столь близкие, не знающие русский язык. Мы обсуждали, в том числе с Волковым (Андрей Евгеньевич Волков, на момент беседы помощник министра образования и науки РФ. – Ред.), как должна быть устроена система образования. Пытались, например, заложить такой стандарт: если вы хотите быть со статусом национального университета, то 25 % студентов (например) должны быть иностранцы. Это обязательное требование. И пусть строят такие машины по социокультурной переработке. Потому что человек за пять лет обретает нужную специальность, если вуз ее действительно дает (но это вопрос, лежащий в другой плоскости решения), он обретает друзей, вписывается в этот социальный материал, он точно знает язык, он точно понимает: что можно, что нельзя. Это же блестящая ситуация! Плюс — он еще репродуктивного возраста, то есть он может здесь завести детей, что стране сейчас крайне важно. Вот это — институт натурализации. Второй институт — армия. Кстати, принято решение: будучи гражданином одной из стран СНГ, ты можешь отслужить по контракту и ускоренно получить гражданство. Решение принято, нормативно проведено, а организационной инфраструктуры под это нет. Что у нас получается? Если мы хотим решить эту базовую проблему, то нам в стране нужно перестраивать фундаментальные институты: армии, образования, профсоюзов. И понятно — идентичности. Это тот слой, которого у нас просто чураются, его не обсуждают. Мы еще что-то понимаем, обсуждая идентичности в традиционном архаическом смысле (основанные на родовых, тейповых, религиозных, этнических факторах), но мы практически ничего не можем сказать про идентичности, если мы переходим к современным формам и стилям жизни. Даже в языке… Если человек через деятельность относится к территории, мы это называем процессом освоения. Я разговаривал с людьми, которые занимаются переводами на английский. Они меня уверяли, что в английском практически нет слова-кальки. Объяснить это действие — человек через свою производящую деятельность относясь к территории, работая с ней, осваивает ее — одного такого слова в английском языке нет. Но мне кажется, что в русском языке точно нет слова, обозначающего обратное движение: от человека через производящую деятельность к обществу. То есть, что значит «делать общество»? Такого слова нет. Отчасти, вроде бы, большевики этим занимались. Для меня этот вопрос очень важный. Мы, например, ставим такие задачи, как «формирование гражданской идентичности». Вроде бы это относится к работе с обществом. Для того чтобы этнокультурное и конфессиональное многообразие не разорвало страну или какой-то регион, поверх него нужно класть такую «рамочную идентичность»; она связана с гражданством или с чем-то другим, например — чувством территории. Но обычно все-таки шли через гражданство, по крайней мере, таковы технологии двухсотлетней давности. Для меня самого этот вопрос непонятный, я пока пытаюсь его только сформулировать, но мне кажется, что прорваться мы можем только через это. Эпидемиологический переход — процесс, сопровождающий демографический переход и выражающийся в росте продолжительности жизни и изменении структуры смертности населения. Динамика структуры смертности вызвана снижением смертности от инфекционных заболеваний и преобладающим ростом количества смертей от хронических заболеваний, в первую очередь болезней сердечно-сосудистой системы и онкологических, а также нарушений обмена веществ. Если инфекционные заболевания (то есть болезни преимущественно экзогенного свойства) поражали все группы населения, а в особенности определяли показатели смертности в младенческом и детском возрасте, то хронические болезни имеют, как правило, эндогенную природу, вызваны факторами накапливающегося действия и, таким образом, сопровождают человека на протяжении всей жизни, во всё большей степени выступая основными причинами его смерти. Концепция ЭП была выдвинута в 1971 году американским демографом А. Омраном для объяснения причин и закономерностей изменения заболеваемости и смертности по причинам смерти в различных группах населения. Им же были выделены четыре стадии ЭП — «заболевания и голод», «снижающаяся пандемия инфекционных заболеваний», «дегенеративные и профессиональные заболевания», «отложенные дегенеративные заболевания», отражающие смену основных причин смерти по мере развития процесса ЭП. На первых стадиях ЭП наиболее существенно улучшаются характеристики здоровья — и, соответственно, снижается смертность — детей и женщин молодых возрастов, на последней стадии — лиц пожилого и старческого возраста, особенно мужчин. На последних стадиях возрастает зависимость здоровья населения от профилактики осложнений хронических заболеваний в связи с ускоренным ростом распространения последних. Если на первых стадиях ЭП успехи в борьбе за здоровье и рост продолжительности жизни населения определяются в основном внешними мероприятиями (улучшением качества родовспоможения, массовой вакцинацией и другими профилактическими акциями), не требующими слишком активного персонального участия каждого человека, то на последних стадиях особенно велико становится значение ответственного отношения человека к собственному здоровью, что, в частности, означает осознание необходимости правильного, сбалансированного питания, регулярных спортивно-оздоровительных занятий, развития особой культуры тела и движения, постановки техник дыхания, изменения образа жизни и психического поведения (именно этот феномен и получил название фитнесc-революции). Упрощенная схема описывает ЭП в два этапа: патерналистский и инициативистский. Так, известный российский демограф А. Вишневский считает, что на первом из них успехи достигаются благодаря государственной патерналистской стратегии борьбы за здоровье и жизнь человека, основанной на массовых профилактических мероприятиях, которые не требуют большой активности со стороны самого населения. Именно благодаря такой стратегии добился своих успехов СССР, вошедший к началу 1960-х годов в число трех десятков стран с наиболее низкими показателями смертности. Однако к середине 1960-х годов возможности этой стратегии оказались исчерпанными. Понадобилось выработать новую стратегию действий, новый тип профилактики, основанный на инициативе самих граждан. Это было необходимо еще и потому, что расходы на следующий этап ЭП государство не могло осилить в одиночку — следовало переложить часть затрат на бизнес и бюджет домохозяйств и, что немаловажно, сделать каждого человека ответственным за успех мероприятия (то есть за свое здоровье). Как пишет А. Вишневский, западным странам после не очень долгого топтания на месте удалось и выработать, и реализовать такую стратегию. В СССР же ответ на новые требования времени найден не был, модернизация процесса вымирания поколений резко замедлилась и осталась незавершенной. Как следствие, советское отставание стало нарастать. В результате в последней трети XX века страна понесла огромные людские потери. Подсчитано, что в 1966–2000 годах приостановка снижения смертности обошлась России примерно в 14 миллионов преждевременных смертей. Из них свыше 5 миллионов — преждевременные смерти людей в возрасте до 65 лет, более чем на 80 % — мужчин. Фитнесс-революция — массовое общественное явление, связанное с последним этапом эпидемиологического перехода. ФР является последствием культурной революции, произошедшей в 60-е годы XX столетия в западном мире и пропущенной нашей страной. ФР — это система реабилитации человека после тяжелейших условий индустриального проекта. В первую очередь ФР означает революцию в сознании «среднего» человека, озабоченного собственным здоровьем и готового тратить на его поддержание (сохранение, восстановление) свое время и личные средства. ФР была одним из ключевых источников экологического движения. Воспользовавшись энергией ФР, глобальные фармакологические концерны инсталлировали культуру массового потребления медикаментов и разного рода пищевых добавок, приучив обывателя к бесконечному приему препаратов. Такое развитие событий позволяет нам различить ФР и фармакологическую контрреволюцию. Реакцией на ФР, видимо, является Х-спорт (экстремальные виды спорта). Можно предположить, что следующим шагом человечества в борьбе за рост продолжительности жизни станет биоинженерная революция. ВОСПРИИМЧИВОСТЬ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ К ИННОВАЦИОННЫМ ИМПУЛЬСАМ Выдержки из Доклада Института общественного проектирования Авторы: И. Н. Имамутдинов, Д. С. Медовников, Т. К. Оганесян, С. Д. Розмирович, Е. А. Савелёнок Инновационное бюро «Эксперт» В подготовке исследования принимали участие: О. Л. Воронин доцент Московской международной школы бизнеса (МИРБИС) А. Г. Механик, О. Л. Рубан, Е. К. Рыцарева журнал «Эксперт» Введение «Элита и НТП», «элита и инновационные вызовы, стоящие перед обществом и национальной экономикой» — темы, ставшие чрезвычайно актуальными в течение последнего кризиса. Технологическое забвение, в котором пребывала в последнее десятилетие часть экономик, довольно быстро меняется на обостренный интерес высокопоставленных чиновников к этой теме и дружно ответствующий им хор технократов, почти моментально поднявшийся на несколько регистров. Эта проблема, проявившая себя в последних директивных документах вроде планов Полсона и Обамы или российской «Стратегии-2020», требует пристального внимания. Возьмем, например, нашу страну: с чего бы это власть стала всерьез противопоставлять энергосырьевой и инновационный сценарии развития экономики? Так ли уж серьезно представители власти рассматривают вариант дальнейшего падения цен на углеводороды и начинают искать выход в высоких или хотя бы средних технологиях? Если да, то в каких? Наконец, есть ли в этих властных телодвижениях приметы реального политического действия или все это можно со спокойной душой записать по ведомству гуманитарных технологий, пиара, etc и расслабиться. Нижеследующая глава была призвана ответить на эти вопросы. Сразу разочаруем читателя — ответы получились не исчерпывающими. Схема нашего исследования была проста: мы провели desk-research по доступным в интернете источникам, в основном иностранным, чтобы задать мировой контекст. Затем мы сделали контент-анализ выступлений крупных российских политиков, интервью у которых нам было бы взять затруднительно, и, наконец, мы провели углубленные интервью с политиками и экспертами, которые, на наш взгляд, должны отвечать за формирование инновационной политики в этой стране. Общий вывод нашего исследования: перед Россией, как и перед остальным миром, стоит немало чисто технологических проблем. Мы, кажется, слишком увлеклись в последние десятилетия монетарной и институциональной сторонами мирового и национального хозяйства, поспешив оставить в индустриальном прошлом идеологемы вроде «технологического прогресса». Энергетический дефицит, неизлечимые пока болезни (не говоря уже о существенном увеличении длительности жизни), проблемы чистой воды и, шире, экологические вызовы, изменение климата и, по-видимому, связанное с ним увеличение частоты природных катаклизмов — все это настраивает и нашу элиту, и элиты развитых стран на тревожный лад. Более того, у России есть, как всегда, и свои родимые пятна, лежащие в сфере так называемых средних технологий. Модернизация нашей «средней» индустрии так и не была произведена, мы предпочитали и все еще предпочитаем проедать заделы советского времени. В какие бы постиндустриальные одежды мы ни рядились, наш индустриальный провал между добычей сырья и первыми переделами и тонкой прослойкой наукоемкого бизнеса так и не был заполнен нормальными бизнес-структурами, поддерживающим их деятельность кадровым резервом и адекватной промышленной политикой. И этот разрыв нам предстоит преодолеть, раз уж мы заикнулись об эффективной диверсификации. Ответ на глобальные и специфические «локальные» вызовы разные страны в последнее лихолетье ищут по-разному. Но если говорить о лидерах предыдущего цикла — США и в какой-то степени Великобритании, — налицо попытки (пока только попытки) сконцентрировать инновационную стратегию в одном-единственном политическом центре управления с прямым подчинением первому-второму лицам государства. Наши собеседники не раз помянули и добрым, и злым словом ГКНТ (Государственный комитет по науке и технике). Как ни относиться к этой советской организации, собравшей под своим крылом все прикладные/отраслевые НИОКР, сегодняшняя НТП-конъюнктура, по-видимому, требует новой централизации вопреки разнообразию предстоящих задач — разброс между министерствами и ведомствами ответственности за единую технологическую политику государства допустим в ситуации изобилия и стабильности, но не кризиса и надвигающихся потерь. Стоит добавить и еще об одном не очень обнадеживающем выводе нашего опроса: крупные в своих областях специалисты, эксперты высокого уровня как в сфере технологий и производства, так и в сфере бизнеса чувствуют себя абсолютно невостребованными современной политической элитой. Надежная система коммуникаций между политиками и экспертами в современной России так и не построена, по крайней мере в этом уверены эксперты. Хотя некоторые политики тоже говорят о консультационном дефиците. И это, может быть, самый печальный вывод из нашего опроса. Отечественные «РЭНДы» пока не созданы, а те, что претендуют на их место, достаточно далеки от проблем технологий. Удалились было от НТП-проблематики и западные фабрики мысли. Теперь стремительно возвращаются. Не пора ли в сегодняшней ситуации нам подумать о том же? Действительно, по мнению опрошенных нами политиков и экспертов, сегодня высшее руководство страны в лице Президента и премьера уделяет технологическим проблемам и возникающим в связи с этим опасностям достаточное внимание и готово ставить конкретные задачи перед государственным аппаратом и страной в целом. Однако на более низких уровнях государственного управления: в ведомствах, госкорпорациях, региональных администрациях — степень осознания масштаба угроз в этой области значительно ниже. В результате приходящие «сверху» «сигналы» и даже прямые распоряжения тормозятся или блокируются. Какой-то шанс на то, что проект будет реализован, возникает только в случае прямого контроля его выполнения со стороны высшего руководства, как это происходит, например, с нанотехнологической инициативой Президента. Причину такой недооценки нашей элитой рисков, возникающих в сфере технологического развития, наши респонденты видят в том, что за последние 15 лет внимание значительной ее части было сосредоточено скорее на вопросах распределения и перераспределения собственности и денежных средств, чем на вопросах промышленной политики, технического перевооружения, научно-технического развития и т. п. В результате сформировался целый слой управленцев (причем не только в госаппарате, но и в бизнесе), считающих, что знаний в области экономики, финансов, управления кадрами и пиара, не говоря уже об умении выстраивать «социальные связи», вполне достаточно для успешного руководства. На это накладываются и такие дефекты кадровой политики, как клановость и приоритет лояльности перед профессионализмом. Возможный выход из сложившейся ситуации многие наши респонденты видят в изменении кадровой политики государства в направлении более широкого привлечения к управлению «технократов» — людей, разбирающихся в содержательных процессах, идущих в тех или иных отраслях. Прежде всего речь идет о призыве во власть специалистов с инженерно-техническим или естественно-научным образованием и опытом работы в качестве инженеров, конструкторов, производственных руководителей. В целом респонденты довольно скептично настроены, сравнивая масштаб стоящих перед страной проблем и перечень принимаемых мер и достигнутых успехов. Во всяком случае, количество упоминаний о правильных шагах не идет ни в какое сравнение с тем, сколько было высказано критических замечаний в отношении проводимой технологической политики и соображений об изменениях в этой области. Причину неэффективности действий государства в сфере технологий респонденты видят в недостатках созданной системы управления. По их мнению, в стране отсутствует авторитетный центр управления и надлежащая координация действий различных ведомств в этой области. Минобрнауки с задачей координации этой деятельности не справляется, а на уровне аппаратов Президента и Правительства соответствующие структуры отсутствуют. Перечисляя меры по активизации технологического развития и стимулированию инноваций, опрошенные указывают не столько на необходимость выстраивать государственное руководство процессами технологического развития, сколько на важность формирования частно-государственного партнерства, когда государство выступает коммуникатором и координатором инициатив, рождающихся в корпоративном секторе и научных коллективах. Кроме того, через такие инструменты, как госзаказ, институты развития, система нормативных актов и стандартов, государство формирует спрос на новые технологические разработки. Еще одна важнейшая функция государства сегодня — обеспечить соблюдение прав собственности, в том числе интеллектуальной. Если такую задачу пока не удается полностью обеспечить по всей стране, то нужно сделать это хотя бы по отношению к инновационно активным предприятиям, работающим в приоритетных для общества технологических направлениях. В данном случае не потребуется даже больших финансовых вложений — достаточно политической воли и неуклонно проводимой линии. В связи с этим следует определиться с приоритетными для страны направлениями технологического развития, с тем чтобы сосредоточить на этих направлениях ресурс поддержки, которым на сегодня располагает государство. Желательно определять эти приоритеты, не только основываясь на опросах экспертов и изучении глобальных тенденций, но и отталкиваясь от наличия на том или ином направлении сильных научных коллективов и эффективных частных компаний. Необходимо оценить опыт развития выросших за последние 15 лет рыночно ориентированных компаний и поддерживать их, а не абстрактно определяемые приоритеты и отрасли в целом. Опрос проводился в течение февраля-марта 2009 года в форме углубленных интервью. |
Похожие:
 | Материалы к семинару «Формы и методы работы со школьниками в рамках... А используя фрагмент из книги научно-популярного характера, составьте зачетный лист | | Материалы к консультативному семинару «Как предотвратить финансовые... Методические указания по выполнению контрольных работ студентами по учебной дисциплине «Учет на предприятиях малого бизнеса» |
| «интерра 2011» «Сибирское Сколково: тройная спираль» Научно-образовательный... Учебно-методический комплекс по «Психологии и педагогике» составлен в соответствии с требованиями Государственного образовательного... | | Материалы к семинару: Школьная медиатека как необходимый компонент... Шапиро К. В. Директор школы №336, координатор программы информатизации системы образования Невского района Санкт-Петербурга |
 | Программа дисциплины «Форсайт-исследования» для направления 080200. 68 «Менеджмент» Программа дисциплины «Форсайт-исследования» для направления 080200. 68 «Менеджмент» подготовки магистра | | «интерра 2011» «Сибирское Сколково: тройная спираль» Научно-образовательный... Республики Татарстан по реализации молодежной политики, формированию здорового образа жизни и содействию подготовке XXVII всемирной... |
| Промышленный и технологический форсайт Российской Федерации на долгосрочную... Рассмотрено на заседании кафедры ботаники, биотехнологии и ландшафтной архитектуры, протокол № от 2011г | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Р. Дж. Стернберг, Дж. Б. Форсайт, Дж. Хедланд, Дж. А. Хорвард, Р. К. Вагнер, В. М. Вильяме, С. А. Снук, Е. Л. Григоренко |
| Курсоваяработ а по курсу: “ Базы данных и экспертные системы ” Авторское выполнение научных работ на заказ. Контроль плагиата, скидки, гарантии, прямое общение с | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Природные каменные материалы, керамические материалы, стеклокристаллические материалы |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Э. В. Попов, И. Б. Фоминых, Е. В. Кисель, М. Д. Шапот статические и динамические экспертные системы | | Определение форсайта Зачем нужен форсайт? Программа составлена в соответствии с требованиями Федерального государственного образовательного стандарта основного общего образования... |
| Форсайт развития авиационной науки и технологий до 2030 года и дальнейшую перспективу ... | | Проект деловой программы autoprom russia 2014 12-14 марта, Санкт-Петерубрг,... Конкурс молодых изобретателей в области производства автокомпонентов «форсайт 2014» |
| Вопросы к семинару по теме «Патофизиология боли» Методы оказания первой помощи лицам, пострадавшим в дорожно-транспортных происшествиях | | Семинару При моделировании урока учитывайте показатели анализа урока, используемые в моу «лсош №2» |
