Ней распространиться, заранее прося извинения у благосклонного читателя, если во зло употреблю снисходительное его внимание. А. Пушкин. История села Горохина. Вместо предисловия
Скачать 1.91 Mb.
|
| Глава 3. Ульпан Ульпан в Тверии размещался в только что построенном современном комплексе – два восьмиэтажных жилых здания и одноэтажный особняк для занятий. Большой зелёный двор, обилие цветов – всё радовало глаз. Нам выделили двухкомнатную квартиру на пятом этаже, из которой открывался изумительный вид на Кинерет, Голанские высоты и гору Хермон. Как оказалось, мы были первой группой репатриантов в этом новом Центре абсорбции. Через несколько недель состоялось его официальное открытие в присутствии американского посла (комплекс был построен на американские деньги). Состав обитателей ульпана напоминал политическую карту мира. Наиболее полно был, конечно, представлен Советский Союз - Москва, Ленинград, Украина, Молдавия, Дагестан, Бухара. Пестрая мозаика дополнялась евреями из Румынии, Индии, Бразилии, Аргентины и других стран. Каждая этническая группа вносила в жизнь Центра свой национальный колорит и нормы поведения. Шумно и независимо вели себя латиноамериканцы. Выделялась среди них молодая женщина из Бразилии. Во время занятий она непрерывно курила, бросая окурки на пол и растирая их ногой. На замечание одного из “советских” она лишь удивленно посмотрела на него и закурила очередную сигарету. Мы с любопытством наблюдали столь новые для нас нравы… Были и забавные случаи. На второй день к нам подошла пожилая женщина и спросила -- откуда мы? -- неизменный вопрос для начала знакомства. У меня было веселое настроение, и я почему-то ответил географической загадкой, сказав, что мы из столицы нашей бывшей родины. “Я так и подумала, что вы их Кишинева” -- удовлетворенно заключила новая знакомая. Поправлять ее было бы бестактно, и я лишь улыбнулся в ответ. Атмосфера в ульпане была дружелюбная, настроение приподнятое. Все были полны радостных ожиданий и надежд на новую жизнь, так не похожую на прежнюю. Каждый выход за пределы Центра был событием и приносил какие-то открытия. Помню свою первую поездку на автобусе из Тверии в Хайфу. Всю дорогу я простоял рядом с водителем, чтобы иметь лучший обзор и не упустить ни одной детали. Автобус шел через Южную Галилею, один из красивейших районов Израиля. Не в силах оторвать взгляда от сменявших друг друга пейзажей, аккуратно возделанных полей, киббуцов, городков, я повторял про себя с восторгом - “Боже мой, это моя страна, это же теперь моя страна”. Но кроме природы, которая не могла оставить равнодушным, были и люди. А они не всегда вызывали такие же восторженные чувства. Вскоре наша дочь была направлена в молодежный ульпан в киббуце, расположенном между Тверией и Хайфой. И увидеться с ней стало проблемой, так как свободными у нас и у нее были только субботы, когда автобусы не ходили. В одну из суббот я решил добраться до киббуца на попутных машинах. По такому случаю надел костюм с галстуком (еще живы были прежние представления о том, в какой одежде следует ходить в гости) и вышел на шоссе Тверия - Хайфа. Около двух часов простоял я с поднятой рукой. Мимо прошли сотни машин, но ни одна не остановилась. Я не мог понять, в чем дело. На дороге стоит немолодой хорошо одетый человек, не похожий на террориста или уголовника. Почему не оказать ничего не стоящую услугу, не подбросить в попутном направлении? Мое недоумение усиливалось еще и тем, как мне казалось немаловажным обстоятельством, что и я и водители машин были евреи, “братья - евреи” (Через пару лет я по какому-то поводу рассказал об этом эпизоде знакомому израильтянину. Он улыбнулся и ответил: “Зато ты бы видел, каким единым становится народ во время войны”. Слабое утешение, -- подумал я, -- во время пожара все жильцы дома, и враги, и безразличные друг к другу, сообща тушат огонь). Разочарованный и озадаченный, я вернулся домой. “Ты еще не уехал?” -- спросила жена. “Нет, не удалось. Неласковая публика” -- только и смог я сказать. Будучи в ульпане, я сделал несколько технических переводов с английского для фирмы в Иерусалиме. Для освобождения гонорара от налога необходима была справка налогового отдела, что я оле хадаш (новый репатриант). Рано утром я пришел туда с заполненным тофесом (бланком). За столом сидела молоденькая пкида и ела фалафель. Она взглянула на мой теудат-оле, взяла тофес, положила его в папку и буркнула: “Завтра приходи”. Я сказал, что хотел бы отправить тофес сегодня, иначе не успею получить деньги в этом месяце. Ни слова не говоря, пкида вынула из ящика штамп, поставила на тофес печать, сделала на нем закорючку и вернула бумагу мне. Так я получил свой первый заверенный документ в Израиле. Несоответствие между этим “завтра приходи” и действительным временем, необходимым для столь простой процедуры, было поразительным. Однако не каждая встреча оставляла горький осадок. Особенно приятно было наблюдать за детьми. Они олицетворяли для нас тот Израиль, о котором мы мечтали в России. Первое близкое знакомство с маленькими сабрами произошло примерно через месяц, когда прибыла наша библиотека. К ульпану подъехал небольшой грузовик, и я выгрузил на тротуар около ста книжных бандеролей по пять килограммов каждая. Мы с женой начали перетаскивать их в подъезд и складывать в лифт. Вдруг появилась стайка 8-10 - летних мальчишек из соседних домов. Галдя и жестикулируя, они быстро разобрали по частям груду бандеролей, перенесли их в лифт, поднялись наверх и аккуратно сложили в квартире. Мы даже опомниться не успели, как работа, которая заняла бы у нас не меньше двух часов, была выполнена за полчаса. Никто не организовывал этих ребятишек, не просил. Они сделали это сами, с подкупающей веселостью и непосредственностью. От этой короткой встречи стало светло на душе. Так, постепенно, Израиль открывался во всем своем многообразии -- природа, люди, человеческие отношения. Глава 4. Overqualified Примерно за два месяца до окончания ульпана настало время интересоваться работой. По существу, было только два места, где я мог бы работать по своей специальности — геология и разведка нефти. В Иерусалиме находится Геологическая служба Израиля (Махон геологии), в составе которой был отдел нефти; и в Тель-Авиве — Компания по поискам нефти (аббревиатура на иврите ХАНА). Обе организации принадлежат Министерству энергетики. Кроме того, в те годы существовала еще промежуточная организация между ХАНА и Министерством -- Национальная нефтяная компания. Это была буферная компания с неясными функциями и штатом из нескольких человек — одно из многих ненужных учреждений в Израиле, созданных для того, чтобы кто-то получил руководящую должность. Здесь следует забежать вперед и рассказать забавную, но типичную историю. В конце 80-х годов Министерство финансов пригласило уругвайского профессора, еврея, эксперта ООН, изучить чрезвычайно громоздкую налоговую систему Израиля с целью ее модернизации. Спустя короткое время эксперт с удивлением обнаружил, что в стране существуют два независимых управления -- по прямым и акцизным налогам. Узнав причину столь необычного разделения, не имеющего аналогов нигде в мире, он был обескуражен. Оказалось, что раньше было одно управление. Но его начальник и заместитель не ладили друг с другом. Поэтому было принято соломоново решение -- разделить управление на два и каждого сделать начальником. Под нужных людей создаются не только управления, но и целые министерства. Например, сейчас (2012 г) в Израиле одно из самых больших в мире правительств -- 30 министров (для сравнения в Швейцарии 7, в Германии 13, в США 15, в Англии 17). Среди наших ведомств есть и такие смешные, как министерство по делам нацменьшинств (каких меньшинств?), министерство по улучшению работы государственного сектора (?) или министерство регионального сотрудничества (где эти регионы ?). И все довольны. У каждого шофер, охрана, советники, канцелярия, зарплата, статус… Но вернемся к нашему рассказу. В то время я всего этого не знал и написал письмо президенту Национальной нефтяной компании. Тогда им был полковник в отставке Исраэль Лиор, бывший военный секретарь Голды Меир. Встреча вскоре состоялась. Кроме Лиора присутствовал его советник по геологии Йоель Фишер. Разговор шел на английском. Вопросы задавал только Лиор. Первый вопрос был по-военному прямолинеен — участвовал ли я когда-либо в поисках и разведке месторождений? "Разумеется", — ответил я. "Назовите эти месторождения, когда и где они были открыты". Несколько озадаченный, я начал перечислять названия, регионы, годы. Фишер быстро записывал. Когда я закончил, Лиор что-то на иврите сказал ему, и тот вышел из кабинета со списком в руках. Было ясно, что он отправился проверять правильность моей информации по международному справочнику. Второй раз, после аэропорта в день прибытия, меня открыто подозревали, что я не тот, за кого себя выдаю. Чувство не очень приятное. В отсутствие Фишера разговор принял неожиданный оборот. — Расскажите мне о своих идеях, где и на какую глубину нужно бурить в Израиле, чтобы найти нефть? — огорошил меня президент Национальной нефтяной компании. — Видите ли, я только три месяца в стране, занимаюсь в ульпане, еще не видел ни одной геологической карты, ни одного сейсмического профиля. У меня еще нет никаких идей. Я должен начать работать, и тогда, надеюсь, появятся идеи. Лиор был явно разочарован. — Но вы же говорите, что вы доктор. Я думал, у вас есть предложения. (Почти как в старом анекдоте. Врач крестьянину в глухой сибирской деревушке: “Где у тебя болит?”. Крестьянин: “Ты доктор, ты и скажи, где болит”). — Пока предложений нет и быть не может. Только после изучения геологических материалов я смогу что-либо сказать. Вернулся Фишер и сообщил президенту о результатах проверки. Разговор между ними на иврите я, конечно, не понял. Речь, несомненно, шла обо мне, но они вели себя так, будто меня здесь не было. Вероятно, в справочнике удалось отыскать не все данные, ибо в Советском Союзе публикуется далеко не полная информация о нефтяных месторождениях. Лиор поднялся и, дав понять, что встреча окончена, сказал вполне дружелюбно: — Учите иврит. Буду рад продолжить разговор, когда у вас появятся предложения о разведке нефти в Израиле. Дождаться новой встречи не пришлось. Вскоре полковник был переброшен на другую руководящую работу — начальником футбольной команды "Хапоэль". А на его место назначили полковника Элиазара Барака. Встреча с Лиором оставила тягостное впечатление. Отсутствие какого-либо интереса ко мне как к специалисту перевело разговор из области профессиональной в область местечковой подозрительности, недоверия к чужаку. Никогда позже на Западе мне не приходилось сталкиваться с таким отношением к специалисту во время интервью. Однако чувство недоумения не уменьшило моего энтузиазма и уверенности, что все, в конечном счете, образуется. Оставалось еще два места, где я мог бы работать — ХАНА и Геологическая служба. Здесь я хочу сделать небольшое отступление и, забежав вперед, объяснить, почему на смену одним полковникам приходили другие. Дело в том, что в Израиле многие высшие офицеры армии и полиции, уходя в отставку, сразу же назначаются руководителями государственных учреждений и компаний. Генералы получают большие компании, полковники -- компании поменьше. Так появляются “нефтяные полковники”, “электрические генералы” и т.д. Например, ушедший в отставку после скандала генеральный инспектор полиции генерал Рафи Пелед стал президентом Государственной электрической компании. Разумеется, о технологической специфике руководимых ими организаций они имеют весьма смутное представление (встреча с полковником Лиором это показала). Вреда на этих постах они, возможно, не приносят (хотя, как знать…), но и пользы тоже. Такое явление существует, по-видимому, не только в Израиле. Но если в больших странах оно не очень отражается на экономике и общественной морали, то в маленьком проблемном Израиле, где государственная и экономическая системы должны быть отлажены как идеальный механизм, эффект такой скрытой коррупции становится разрушительным. Однако это никого не беспокоит. Главное, что “свои надежные товарищи” остаются в строю, и на них всегда можно опереться -- во внутрипартийной борьбе, во время выборов и т.д. В Израиле даже существует легальный блудливый термин “политические назначения”. И каждый министр имеет свою узаконенную квоту таких назначений. В эту категорию входят товарищи по партии, друзья, родственники. Квота сплошь и рядом превышается, и Государственный контролер пытается бороться с этим. Несколько лет назад министра Цахи Анегби, одного из чемпионов политических назначений, даже хотели судить. Но обошлось. Депутат Кнессета Роман Бронфман так охарактеризовал это явление: “Мы живем в обстановке абсурда. Нас не интересует талантлив ли человек, честен ли, способен ли принести пользу обществу. Важно одно -- свой он или не свой“ (1998 г). Ситуация напоминает положение в России в 20-х годах, когда герои гражданской войны и революционные балтийские матросы становились “командирами индустрии” (красные директора). На то была веская причина -- молодая советская власть не доверяла старорежимным специалистам. В современном Израиле имеются профессионалы во всех промышленных областях, но, как видим, советская система 20-х годов оказалась для руководителей страны очень привлекательной. И дело здесь не в доверии или недоверии, а в гуманной традиции щедро вознаграждать “своих” теплыми местечками, высокими зарплатами и прочими благами жизни. Однако продолжим рассказ. Президентом ХАНА был в то время полковник Рафаэль Гольдис, который, как меня предупредили, делами не интересовался, а свою должность рассматривал как синекуру. Поэтому я договорился встретиться с главным геологом компании Элиэзером Кашаи и его заместителем Цфанией Коэном. На сей раз разговор носил более профессиональный характер. Собеседники даже проявили интерес к моей прежней работе в России, и я решил положить на стол книгу, вышедшую накануне отъезда в Израиль. Книга так и осталась нераскрытой. Они не посчитали нужным полистать ее из любопытства или хотя бы из вежливости. После нескольких вопросов о тематике и количестве публикаций мне было сказано, что, к сожалению, я overqualified, мой профессиональный уровень превышает тот, который требуется в компании. Лучше, чтобы я поискал работу где-нибудь в университете. "Вы же не согласитесь составлять проекты бурения скважин или разведки небольших участков", — сказал Кашаи как о чем-то само собой разумеющемся. "Почему не соглашусь? — с удивлением ответил я. — Мне не раз приходилось делать такую работу, я могу выполнять ее и в Израиле". Несмотря на докторскую степень, я никогда не был кабинетным ученым. Начав профессиональную карьеру геологом нефтяного промысла, я многие годы занимался бурением скважин, разведкой и добычей нефти. Составил и выполнил десятки проектов разведочных работ. В 26 лет стал главным геологом производственного предприятия по добыче и разведке, которое производило в год столько же нефти, сколько вся Австрия — одна из старейших нефтяных стран Европы. А количество ежегодно бурившихся скважин намного превышало число скважин в Израиле в годы наибольшей разведочной активности. В дальнейшем, перейдя в головной НИИ Министерства нефтяной промышленности, я до самого отъезда в Израиль работал в тесном контакте с нефтеразведочными организациями, занимаясь чисто практическими проблемами поисков новых месторождений. Разумеется, в институте я имел возможность анализировать и обобщать опыт разведки не только в каком-либо одном районе, а во многих регионах СССР и за рубежом, и использовать его в конкретных геологических условиях того или иного района. Последний крупный проект, которым я руководил и который был закончен буквально за месяц до отъезда, касался сравнения концептуальных особенностей и эффективности разведочных работ в СССР и США. Министерством нефтяной промышленности этой работе была присвоена категория особой важности. Правда, когда она завершилась, мое имя было удалено с титульного листа. Справедливости ради следует сказать, что я, как уже подавший документы на выезд, был предупрежден об этом заранее, наряду с просьбой довести работу до конца. Читателю будет интересно узнать, что на огромной территории бывшего Союза имелись практически все без исключения геологические ситуации, известные в мире. По их разнообразию тогдашний СССР превосходил все остальные страны, включая США. Поэтому советские геологи, если они по характеру своей работы получали возможность изучать и обобщать особенности разведки хотя бы в масштабе страны, приобретали опыт, сравнимый с опытом западных геологов, работавших последовательно в нескольких странах. Через несколько лет, работая в Канаде, я смог убедиться, что международные компании обращают особое внимание на этот аспект профессиональной биографии разведчиков нефти. Этим геологи отличаются от специалистов во всех других областях -- врачей, инженеров, технологов. Мне в этом отношении особенно повезло, так как тематика моих исследований охватывала все нефтяные регионы Советского Союза. Добавлю, что СССР в те годы прочно занимал первое место в мире по добыче нефти (к великому удивлению я вскоре обнаружил, что этот факт не был известен израильским геологам). Обо всем этом в общих чертах я рассказал Кашаи и Коэну. Но это не переубедило их, а только укрепило в своем мнении. Кашаи так и сказал: "We are sorry, Haim, but you are overqualified. We need oil, not science". Это были люди из какого-то другого мира. И их логика была недоступна моему пониманию. Керосинка у них была, но не было керосина (в конце 40-х годов, во времена карточной системы и всеобщего дефицита, газета Маарив опубликовала знаменитое объявление: “Девушка с керосинкой заинтересована в знакомстве с молодым человеком, у которого есть керосин”). Может быть, именно поэтому в Израиле за 30 лет непрерывных поисков (в 2012 году уже 60 лет) не только не открыто ни одного нефтяного месторождения, но и не получена достоверная информация для отрицательного заключения о перспективах нефтеносности и прекращения поисков. Подобная тупиковая ситуация не имеет прецедента в истории нефтяной разведки. Трудно представить себе больший абсурд, чем "слишком высокий профессиональный уровень" геолога, мешающий поискам нефти. Само это слово лишено какого-либо смысла. В любой области существуют лишь специалисты квалифицированные или недостаточно квалифицированные. Других категорий нет. Я мысленно перенес это заявление, скажем, на хирурга-кардиолога, которому говорят, что он чересчур квалифицирован для операции на открытом сердце. Такое сравнение не лишено оснований, ибо поиски нефти в сложных геологических условиях требуют не только определенных знаний и опыта, но и искусства, так же, как и сложные неординарные хирургические операции. Раньше я полагал, что минусом может быть лишь недостаточная квалификация. В Израиле профессиональным изъяном является слишком высокий уровень. Разумеется, я себя overqualified не считал, это было чисто местное изобретение. Итак, вторая встреча с руководителями поисков нефти вызвала еще большее недоумение и разочарование, чем первая. Геолог Соломон Гольц, приехавший в Израиль до меня и к тому времени работавший в ХАНА, дружески советовал перед встречей с Кашаи убрать из моего резюме всякое упоминание о докторской степени и указать лишь минимальное количество публикаций. И ни в коем случае не показывать книгу. Хотя совет был неприемлем с профессиональной и моральной точек зрения, я не мог не признать после встречи, что в нем был свой резон. Позднее Соломон рассказал мне совершенно невероятную историю, дополнительно характеризующую доктора Элиэзера Кашаи. |
Похожие:
 | Предупредим катастрофу или …!? Внимание. Автор статьи не претендует на истину, это личная позиция. Заранее прошу извинения, если затронул чьи-то чувства. Данный... |  | Вместо предисловия Способствуйте повышению самооценки ребенка, чаще хвалите его, но так, чтобы он знал за что |
| Классный час на тему «Добро и зло» (4 класс) Тема: «Добро и зло» Гареева Римма Кутдусовна, учительница начальных классов мобу сош села Суккулово Ермекеевского района рб | | Вместо предисловия Ученый и гражданин Ивана Михайловича Дзюбы, украинского ученого, литературоведа, критика, академика нан украины |
| Учебно-методическое пособие вместо предисловия Над созданием методического пособия принимали участие: Васильев В. В., Рослякова, Г. Н., Кумицкая Т. М., Смольянинова Н. М | | Оглавление От семьи Никитиных вместо предисловия к шестому изданию... Обж и музыки, оснащены ноутбуками, мультимедийными проектороми и экранами на треноге |
| Вместо предисловия Глава Завоевание внутреннего рая Методические указания предназначены для студентов, при разработке ими раздела "Безопасность жизнедеятельности" (часть 1 Охрана труда)... | | Вместо предисловия Целью дисциплины является ознакомление студентов с эволюцией структур, институтов и механизмов государственной власти России и с... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... ... | | Урок №5 «Добро и зло» Тема «Добро и зло». Понятны ли вам слова «добро», «зло» (Ответы детей, опирающиеся на жизненный опыт). Прочитайте вопросы из рубрики «Вы узнаете». Можете... |
| Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Тема: А. С. Пушкин. «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях». Добро и зло в сказке | | «история образования школьного музея и его развитие в современный период» Современный мир не стоит на месте, а находится в постоянном движении. В нем происходят различные события, явления и процессы. Появляются... |
| Урок по теме: «Побег и его строение. Стебель часть побега, его строение» Если поставить веточку ивы в воду, то через некоторое время на ней будут развиваться | | Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах... Формирование качеств творческого читателя (внимательное, вдумчивое чтение, осмысление роли средств речевой выразительности; особое... |
| Человек после человека. Антропологический форсайт1 Вместо эпиграфа В который раз подтверждается правило: если хочешь что-то понять – начни с русской классики. В ней есть все. Даже то, о чем наши духовные... | | Вместо предисловия подарите мне холст, научите меня рисовать Цель работы: практическое знакомство со стандартными методами определения качества вина: органолептическая оценка качества вина... |
