Программа по формированию навыков безопасного поведения на дорогах и улицах «Добрая дорога детства» 2
Скачать 0.7 Mb.
|
| Люцина. Неужели лучше занятия не найти, чем часами на остановке стоять? Жанна. Это как посмотреть. За вечер много интересного увидишь. Да и технологией приготовления вы просто не интересовались. Есть до десяти способов обжаривания семечек, и к каждому сорту можно подобрать лучший. Не хотите угощаться – купите стаканчик, оцените качество. Люцина. Ну, молодежь… Некогда нам семечки щелкать. Работы выше головы. Думаешь, учителя даром хлеб едят? Жанна. Что вы, Люцина Станиславовна, я очень уважаю ваш благородный труд. Такой простор для влияния на умы. Как интеллектуального, так и чисто административного. Люцина. На что ты намекаешь? Жанна. В последнее время очень много мне вопросов задают. Шестое чувство подсказывает: скоро национализируют. Волнуюсь. Люцина. Ну, придумала… Правду говорят: богатым не спать спокойно. Кому нужны твои копейки? Жанна. Я хорошо сплю, Люцина Станиславовна. Просто надоело объяснять, что я не преступница. Педагоги явно не заинтересованы в повышении престижа бизнеса. Не могу понять, почему, ведь в газетах пишут: частной инициативе – зеленую улицу. Что плохого в моих заработках? Кому они мешают? Люцина. Так ты же налоги не платишь. Жанна. Я бы платила – не берут, говорят, мала еще. Хотите, на счет школы буду десятину перечислять? Люцина. Смотри, какая щедрая. Нет, так просто не откупишься. Есть мнение, что школе нужно создать свое бюро услуг – чтобы все желающие ребята могли подработать. Помощью по хозяйству, как ты когда-то собиралась. Для инвалидов – бесплатно, остальным – за деньги. Взялась бы организовать, у тебя бы получилось. Мать Вадима. Хорошее дело. Против такого и я бы для Вадима не возражала. Жанна. А что мне за это будет? Люцина. Заслуженное уважение. И должность директора-общественника. Жанна. Оплачиваемая? Люцина. Нет, все-таки не могу понять твою меркантильность. Опыт организаторской работы – это, мне кажется, дороже денег. Жанна. Я не планирую быть начальником. Люцина. А кто твоих товарищей зарабатывать научит и престиж бизнеса поднимет? Все ведь думают – тебя в нем интересуют только деньги. Жанна. А чем плохо интересоваться деньгами? Без них не проживешь. Люцина. Но и за них не все купишь. В прошлом году единственный медалист в моем классе был мальчик из малообеспеченной семьи. Живет и сейчас очень скромно, хотя и получает именную стипендию. На приработки времени не тратит. Но, думаю, вырастет настоящим ученым и без длинного рубля. Жанна. Да, если найдет дуру, которая будет на него пахать. Или сам научится готовить сто блюд из перловки и по пять раз чинить один костюм. Плюс откажется от детей, нормального отдыха и не потеряет здоровье. Плюс всю жизнь будет мучиться, нужны ли кому-то его труды, если их никто не покупает. Вы этого своим ученикам жел аете? Люцина Станиславовна. Я бы, по крайней мере, хотела, чтобы мои ученики не оценивали людей по количеству костюмов. Но кто найдет золотую середину, если ты отказываешься? Ты ведь уже купила свою аппаратуру. Жанна. Ну, купила. Люцина. Так зачем тебе эти заработки? Жанна. Затем. Например, чтобы потом в институте не зависеть ни от какой стипендии. Если что, знать, где взять денег на платную учебу. А сейчас – чтобы не просить у родителей денег на кино и мороженное. Могут ведь и не дать. Затем, чтобы моя жизнь зависела от меня. Это что, преступное желание? Люцина. Ты не поняла, Жанна. Я не упрекаю. Я просто хочу понять. Тебе кажется, что я старый человек, и ничего понять не способна, но это не так. Мне еще довольно далеко до пенсии, да и в 55 я не собираюсь сразу уходить из школы. Я действительно хочу понять. Жанна. Хороший способ понять – натравить соседа. Оригинальный, я бы сказала, с выдумкой. Мать Вадима. Ну ладно, я пошла. Люцина. Подождите, сейчас пойдем вместе. Не хочу, чтобы у вас осталось превратное мнение. (Жанне). Что тебе Федор наврал? Жанна. Ничего, просто слишком часто на вас ссылается. Когда рэкетом грозил, тоже цитировал. Мать Вадима. С ума сойти. Федя – рэкетир! Люцина. Клянусь, ничего такого я не предлагала. Да, расспрашивала о тебе, делилась своими соображениями – просто хотела разобраться. Надеюсь, угрозы не осуществились? Жанна. Пока нет. Но на нервы действует. Могли бы вы как-то ему намекнуть, что рэкет – не ваш метод? Люцина. Обязательно с ним поговорю. Кстати, и с тобой бы хотела. Зашла бы как-нибудь на чай, на одной ведь площадке живем. Жанна. Что ж вы раньше на Федора надеялись? Люцина. Нужен срок, чтобы привыкнуть к новому. Жанна. Мне тоже. Книжку пока могу предложить, называется «Думай и богатей». Люцина. (неодобрительно качает головой). Книжку не надо. Идемте, Вера Владимировна, вы ведь домой. Мать Вадима. Я домой. Только, пожалуйста, идемте молча, я очень устала на работе. (Уходят). Жанна подходит к телефонному автомату, набирает номер. Жанна. Хай, Мэри. Ну как, веселитесь? Привет имениннику и всем нашим. А у меня минут через двадцать – самая торговля начнется. Конец смены, народ с работы поедет… Ну, ты совсем как мои одноклассники. Что значит отрываюсь от коллектива? Не последняя же тусовка. Если честно, просто нет настроения тусоваться. В последнее время все чаще кажется, что мы сами себя обманываем. Мы, понимаешь, такие крутые, а эти чудаки сами не знают, чего хотят. Мы веселимся, а они мучаются. Но я вот замечаю, что они совсем не мучаются. Им нормально, а мы не врубаемся. Можно, конечно, сбежать в Америку, но зачем-то мы здесь родились. Извини, я, кажется, тебя не по делу нагружаю. В общем, не отрываюсь, просто решила отдохнуть. Всякий человек имеет право на отдых. Звони, после восьми я дома. Баюшки. Появляется Федор и идет прямо к Жанне, начиная разговор на ходу. У него в руках – тоже горсть семечек, он щелкает их и сплевывает. Пока они разговаривают с Жанной, монетки на экране поочередно пропадают. Федор. Привет акулам капитализма. Жанна. Спасибо за титул. Привет. Федор. Когда заработками делиться будешь? Жанна. С чего ты взял, что я тебе должна? Федор. Раз есть бизнес – должен быть и рэкет. Жанна. И рэкет, значит, твое призвание. Решил, значит, занять нишу. Федор. А что нам, пролетариям, делать, родители спекулировать не научили. Жанна. Хотел бы – научился сам. Меня тоже никто не учил. Федор. Да, понимаешь, наследственный протест. Не по нутру, как мой папаня говорит. Жанна. А рэкет, значит, по нутру. Федор. Не учите меня жить, девушка, лучше помогите материально. Жанна. Смотри. Люцина не одобрит, я с ней советовалась. Федор. А вот ябедничать нехорошо, девушка, у нас с Люциной почти любовь была, она меня Павликом Морозовым и Маратом Казеем считала. Жанна. Ну вот, теперь будет считать просто Федей с воровскими замашками. Федор. Перебьемся. У меня алиби – борьба против незаконного бизнеса. Жанна. А если я откажусь помогать материально? Федор. Ну, бить я тебя пока не буду. Не потому, что девчонка: спекулянты к слабому полу не относятся. Просто бить – это милиция не одобрит. Но прием против тебя есть. Ты даже не представляешь себе, какой простой. Откажешься – оценишь. Жанна. Что я тебе сделала, Федя? Федор. Да ты всех здесь уже достала своим бизнесом! Где ты видела, чтобы нормальные девчонки торговали семечками? Если ты дочка мажоров, то должна сидеть над учебниками, а по выходным тусоваться в дорогой дискотеке или ходить на вечера дружбы с братскими странами. Если ты без претензий, надо выходить во двор и посещать танцы на районе. Если тебе нужны деньги, попроси у своего парня. В крайнем случае, можно продавать домашние задания, как наши отличницы. А вот это я не понимаю и понимать не хочу. Жанна. Но Федя, я ведь не указываю, чем тебе заниматься в свободное время. Федор. А кто твоих указаний спрашивает? Здесь – общественное место. Здесь надо вести себя по правилам. Жанна. Дурацкие, честно говоря, правила. Кому мешают мои семечки? Федор. Я бы не хотел, чтобы моя девчонка продавала семечки. Это некрасиво. Но ты зарабатываешь, и это заразительно. Поэтому тебе нужно создать неудобства. Жанна. А что, твоя девчонка уже собирается стать здесь рядом? Федор. Много хочешь знать… Это неважно. Моя, моего друга, просто нормальная девчонка… Хватит рассуждать, доставай выручку – и мне половину. Жанна. Обойдешься. Федор. Как хочешь. Считаю до трех. Раз… Жанна. Можешь не тратить время, давай сразу свой сюрприз. Очень интересно посмотреть. Федор. Как хочешь. (Переворачивает пакет с семечками, высыпает товар на землю, топчется по нему). Я же обещал – очень просто. Жанна. Ах ты…Ну, так тебе это не пройдет. Федор. (Продолжая втаптывать семечки в асфальт). И что же ты сделаешь, девочка? Папа твой – тихоня, братьев нет, жениха не завела, каратэ не освоила, а милиция за это не наказывает. Жанна. Мерзавец. Вор. Гоп вонючий. Все будут знать, что ты гоп вонючий. Федор. А это никому и не новость, радость моя. У нас во дворе – все гопы, и многие вонючие. Совсем оторвалась от жизни. (Смотрит на свою работу). Эх, почему я не асфальтоукладчик?! Пока. Не дойдет – жди продолжения. (Уходит). Жанна пытается собрать семечки, видит, что все испорчено, пинает пакет ногой и плачет. Появляется Вадим, подходит к Жанне. Вадим. Ну что у меня за должность – девчонкам сопли утирать. И ты, американка, туда же. Чего ревешь? Жанна. Отстань. Вадим. Не отстану. Не могу смотреть спокойно на женские слезы. Жанна показывает на рассыпанные семечки. Вадим. Уронила в речку мячик? Жанна (мотает головой). Не я. Не сама. Вадим. Федя, что ли? Жанна кивает. Вадим садится рядом. Вадим. Вот мерзавец. Морду ему набить некому. Ничего, когда-нибудь сразу после получки кошелек потеряет. Не горюй, новые вырастут. Жанна. А морду набить никак нельзя? Вадим. Если ты мне предлагаешь, то нет. У Феди – авторитет, у меня – нейтралитет. За него весь двор. Можно набрать войско в соседнем, и устроить кровавое побоище, но я не любитель. Жанна. Трусишь? А он пускай и дальше делает, что хочет? Вадим. Не ввязываюсь в то, к чему нет призвания. Воюй не воюй, он будет делать все, что народ одобрит. А здесь народ возражать не станет. Вот если бы ты ехала в белом платье на первый бал, вся такая стройная и романтическая, а он тебе подножку подставил, народ бы возразил. И то теперь вряд ли. Не надо было капиталистам продаваться. Жанна. Да… Даже американец бы не всякий отказался. Хотя бы соврал, что придумает, как наказать мерзавца. И откуда ты такой честный? Вадим. Климат у нас континентальный, как сказал поэт. Жанна. А что, кому-то еще не нравится мой бизнес? Вадим. А ты сомневалась? Люди мучаются – а ты каждый вечер со смены – с заграничным мороженным. Скромнее надо быть, если со всеми страдать не можешь. Жанна. Это ты серьезно? Вадим. Серьезно это уже не поможет. Раньше думать надо было. Жанна. О чем? Вадим. Чему тебя в Америке учили? Ни одна фирма не выживет без рекламы. Если товар раскупается и сам, вкладывают средства в имидж и изучение рынка. Жанна. Покупать мороженное на весь двор? Вадим. Нет, это пошло. Наш человек, хотя и любит халяву, не очень любит того, от кого она перепадает. Жанна. А что же? Вадим. Начала – так заканчивай. Другие тоже должны зарабатывать. И так, чтобы родители смирились и им самим это казалось престижным. Жанна. Вот только что Люцина предлагала организовать школьное бюро услуг. Вадим. А ты? Жанна. Отказалась. Нет времени. Вадим. Ты, наверное, все-таки хочешь заработать на поездку к Ниагаре. Жанна. Нет. Просто хочу иметь круглую сумму. Чтобы смотреть и радоваться: вот моя добыча. Вадим. Лучше сундук с золотом и большим замком. Жанна. Замок как раз не нужен. Добыча должна возобновляться. Вадим. И ничем, кроме денег, твоя добыча быть не может? Жанна. От добра добра не ищут. Вадим. А что с Федором делать? Жанна пожимает плечами. Вадим достает из кармана маленького тряпичного медвежонка Вадим. Видала? Одна мадам на этом круто поднялась. Кружок мягкой игрушки у нас в школе давно, а если переориентировать его на мультяшек и сделать хорошую рекламу... Или шить фирменные сувениры для крутых компаний. Жанна. Но это только для девчонок. Вадим. Пацаны могли бы работать на рекламе и доставке. Но платить больше портнихам. В портнихи брать без ограничений по половому признаку. Так и случится феминистская революция. Жанна. Опять смеешься... Вадим. Я тебя развлекаю, чтобы не ревела. Хотя идея, по-моему, не такая уж и бредовая, если все просчитать. И выгоднее, чем по вызову за кефиром бегать. Жанна. Да ну. Я не менеджер. И не модельер. Вадим. Модельера, если захочешь, найдешь. А менеджеры растут в работе. Жанна. И вообще – не верю. Товар, может, и неплохой, но насчет персонала – большие сомнения. Вадим. Понимаю. Надо поменять народ. Жанна. Я так не считаю. Я считаю, что вы всем довольны, и вряд ли я смогу предложить что-то лучшее. Вадим. Ага. Ты открыла загадку славянской души и опустила руки. Блажен муж, который никуда без спроса не ходит. Но мы далеко не всем довольны. Я, например, очень недоволен своими кроссовками. Я бы хотел настоящий «Адидас», в крайнем случае, «Пуму». А ношу какой-то китайский самопал. Плевать на престиж, но они же сваливаются на ходу! Но если я встану, как ты, на соседней остановке, моя мама поседеет от стыда. Жанна. А может, она преувеличивает, а ты веришь? Вадим. Может быть. Но проверять не собираюсь. Жанна. Спасибо за откровенность. Ты думаешь, к Феде твоя история тоже относится? Вадим. Она ко всем относится. Жанна. И к Люцине? Вадим. И к Люцине. Почти ко всем. Знаешь, почему всех во дворе так напрягает твоя индивидуальная трудовая деятельность? Жанна. Я им весь вид порчу. На остановке с семечками должны сидеть замотанные в платки бабуси, а не приличные девушки. Вадим. (Смеется). Здесь ближайший к дому телефонный автомат. Один-единственный, откуда можно поговорить спокойно. Видишь, даже трубка не оторвана. Общественное достояние. Жанна. Никогда бы не догадалась. У всех же – телефоны дома. Вадим. Во-первых, не у всех. Во-вторых, дома родственники, которым тоже нужно показывать, что ты всем доволен. Жанна. Выдумываешь… Вадим. Нет, знаю. Здесь рядом есть место, откуда все неплохо слышно. Акустическая воронка, или что-то вроде того. Так что можно узнать, о чем мечтает Федя, когда мамы нет рядом. Жанна. Ты подслушиваешь? Вадим. Ага, иногда. Я сильно упал в твоих глазах? Жанна. Тебя оправдывает, что ты не рассказываешь всем, что слышал. И о чем же мечтает Федя? Ой, я не должна была спрашивать. А ты и меня слышал? Вадим. Не скажу. Хочешь – сама послушай. Только учти – это дело затягивает. (Уходят) Картина пятая. Наблюдательный пункт. Жанна и Вадим уходят, некоторое время разговаривают вне поля зрения, а затем оказываются высоко над сценой – это чердак соседнего дома или верхняя площадка уличной лестницы. Над сценой снова экран, на нем – окошко поисковой системы. В строке поиска слово "Федя". Жанна. А нас не вычислят? Вадим. Вряд ли. Никому в голову не придет. Хотя однажды Федя меня засек и даже погрозил кулаком. Но я тот случай никогда не вспоминал, так что дело на том и остановилось. Жанна. Ого. Здесь удобно. Наверное, часто тут сидишь? Вадим. Лучше не спрашивай. Жанна. Ах да, это дело затягивает. Что ж, вырастешь – Штирлицем будешь. Вадим. Нет. Это хобби. Я бы не мог по заданию. Жанна. Ты просто не пробовал. Вадим. Не отвлекайся. Смотри, Федор. На экране появляется его портрет, рядом с ним еще несколько фотографий. Федор подходит к телефону, набирает номер. На экране увеличивается фотография девочки лет 8–10 с мольбертом. Подписано: Катерина, 9 лет, будущий пользователь. Федор. Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Катю из 12-й комнаты. Я подожду… Катюша? Узнала? Ну как ты там? Не скучаешь? У мамы сейчас получше. Голова не каждый день болит. Собираемся завтра вечером подъехать в центр. Да, обязательно зайдем. Я и не сомневаюсь, что твои картины – самые красивые. Ну, извини, я парень неотесанный. Знаю, надо говорить – самые интересные. |
